Жуховицкий Леонид


Уже давно, ещё при коммунистах, на благословенном берегу Чёрного моря, в Доме творчества «Литгазеты», жарким летом, я ухитрился простудиться. Что делать, с каждым может быть.
Я лежал в постели, страдая от насморка, тоски и отвращения ко всему свету. Пришёл Гена Бочаров, принёс положенные фрукты и приколол над кроватью листок с инструкцией – как должен жить уважающий себя интеллигент. Инструкция была такая:
Не спится – работай.
Не работается – думай.
Не думается – празднуй.
Не празднуется – спи.
С тех пор прошло много лет. Но я до сих пор стараюсь жить по предписаниям Бочарова. Как чётко и кратко он сформулировал правила поведения в нашей мутной реальности! Но гложут кое-какие сомнения: сам-то он им следует? Точно знаю, что он постоянно работает и думает. А когда празднует? Когда спит?
Впрочем, праздновать он умеет и любит. Насчёт сна – не знаю, а гадать не люблю. Дойдут руки до мемуаров, сам расскажет. Хотя при его темпераменте вряд ли дойдут. Слишком многое в жизни его восхищает и возмущает. А он, как подлинный журналист, и восхищается, и возмущается с пером в руке.
По жизни Бочаров был кем угодно, только не баловнем судьбы. Журфаков не кончал. Вначале работал в шахте. Слава богу, кровля над ним не обвалилась, хотя в старых шахтах Донбасса такое случалось нередко. Потом получил повышение: стал монтажником на стройке. Начал писать в местные газеты – получилось, как и в дальнейшем всё в его жизни получалось. Не суетливо, но быстро стал одним из лучших журналистов страны. По разным причинам менялись места работы – «Комсомолка», «Литгазета», «Известия», «Российская газета». Но, к счастью, не менялся сам Бочаров. И не менялась его основная тема.
Постоянный и любимый персонаж Бочарова – человек на переломе, в той критической ситуации, когда наиболее остро проявляется суть характера. Ведь герой – не профессия, нельзя быть героем 30 дней в месяц. Материал Бочарова – событие чаще всего уникальное, которое, как прожектор, высвечивает обычно скрытое буднями. Но чтобы достойно изобразить такое событие, усилия нужны тоже уникальные.
Принято считать, что газетная статья живёт один день. Но это смотря какая статья. Тут бывает по-всякому. Однажды Бочаров сказал мне с чувством глубокого удовлетворения: «Вчера написал один очень важный абзац». Абзац за день – производительность невысокая. Однако у Бочарова многие статьи целиком состоят из таких очень важных абзацев. И судьба у них не рядовая.
Бочаров как-то написал, что работает над статьёй, включая поездки и сбор материала, приблизительно 40 дней. Для журналиста роскошь немыслимая! Зато порой очерк, написанный за 40 дней, живёт 40 лет.
В 1976 году в Ереване случилось драматичное событие, едва не ставшее трагическим. В местное водохранилище свалился рейсовый троллейбус. Пассажиры оказались в смертельной опасности, счёт их жизни шёл на минуты. Но в нужное время в нужном месте случайно оказался нужный человек – многократный чемпион мира по подводному плаванию Шаварш Карапетян. Он нырял и нырял в холодную мутную воду, пока не вытащил на поверхность 20 человек.
Очерк Бочарова «Что человек может», напечатанный в «Литературке», потряс страну. До сих пор о нём не просто помнят – ребятишки изучают его в школах. Будет ли преувеличением сказать, что Бочаров, великолепно написавший о подвиге Шаварша, сам совершил профессиональный подвиг? Не знаю, у журналистов громкие слова не в чести, да я и сам их не люблю. Но какое иное слово тут уместно?
У Бочарова нет диплома; строго говоря, он самоучка. Сам учился. И приобрёл то, что нигде не преподают. О своей жизни в журналистике – или о журналистике в своей жизни – он написал книгу с удивительным названием «Закат солнца вручную», которая должна быть обязательным чтением для каждого, кто входит в эту профессию.
Если бы мне пришлось выбирать идеального, эталонного журналиста, я бы и минуты не задумывался. Из года в год, без сомнений и колебаний, Бочаров занимается именно тем, для чего он был рождён на свет. В нём сошлось всё: мощный врождённый талант, чувство стиля и, конечно же, фантастическая энергия. Он объездил и облетал 60 стран и нигде не был ни туристом, ни почётным гостем, даже если таковым официально считался. Пусть без блокнота, без диктофона – он всё равно журналист, всё равно у него крутится в голове очередной очень важный абзац. Как-то Бочаров сказал мне, что 30 раз пересекал Атлантику. Многие из наших коллег могут похвастаться такой выносливостью и динамичностью?
Бочаров встречался с замечательными людьми, со многими из них дружил. Габриель Гарсиа Маркес приехал к нему на ужин в злосчастный день, когда в доме сломался лифт. Пришлось колумбийскому гению вместе с женой пешком подниматься на 12-й этаж. И ведь поднялся! На мой взгляд, это свидетельство дружбы ценнее десятка автографов на книгах…
Газетчику трудно отличить временное от вечного, текучка заматывает. Бочаров – один из немногих, кто мог бы с чистой душой издать полное собрание своих статей и очерков. Слабости были, ошибки были, лукавство – никогда. Он не родился мудрецом, умнел вместе со всем нашим поколением, вместе со всей страной. Но жёсткий характер с первых строчек не позволял прогибаться перед неправедной силой, чего не было, того не было.
Я занимаюсь со студентами, читаю одну лекцию в неделю в Международном университете. Ребята хорошие, умненькие и честные. Увы, некоторые пришли на журфак просто потому, что не любят математику. Журналистами становиться не собираются. Спрашиваю – почему? Отвечают: вы же смотрите «ящик», так вот я не хочу быть таким, как тот или этот. Я ребят понимаю, мне тоже противны и тот, и этот. И я глубоко благодарен своему другу Гене за то, что могу ребятам, защищая профессию, с чистой совестью ответить: но ведь есть Бочаров!
…Моему другу восемьдесят. Цифра серьёзная! Но мы ведь не математики. У человека, равно увлечённого работой и жизнью, есть прекрасная возможность: пробежать юбилей, не останавливаясь.






ЛГ 23-09-2015

обозреватель радиостанции «Народное радио»:
«Есть ли миссия у журналиста? Если сказать одним предложением и не вдаваться в философию: конечно есть. Нести слово правды и добра, защищать униженных и оскорбленных. Я помог многим и знаю по собственному опыту, что слово журналиста может и убить, и унизить. Но оно же может и защитить, и помочь, и дать человеку крылья, чтобы он полетел к своей цели. К тому же, журналистика — это творчество и самовыражение. Но это в идеале.
При нынешнем российском диком капитализме, где всем правит Золотой телец, журналистика — это бизнес, как и любая другая профессия. В капиталистическом обществе чем бы мы ни занимались, мы думаем о том, как бы выжить.
Напомню молодым читателям, что не так давно у нас была социалистическая формация. Сколько бы ни лили грязи на Советский Союз, он был действительно социальным государством, в которой во главе угла стоял человек. Мы не думали о деньгах. Вне зависимости от того, дворник вы или генеральный секретарь, вы знали, что всегда сможете купить все необходимое для своей жизни.
А когда все необходимое у вас есть — открывается простор для творчества. Я шел в 1975 году на факультет журналистики МГУ с тем, чтобы нести людям правду, помогать, защищать. У меня было, что сказать миру.
В нынешних же условиях профессионал, будь то врач, педагог или журналист, вынужден задумываться: «Как мне прокормить себя и семью? Как бы мне побольше "срубить"?». Когда я вхожу в кабинет к врачу, он сразу смотрит: натянут у меня карман или нет. Все высматривают прибыль, где только можно. Журналисты — не исключение.
Господин Волин — сам из журналистов. Но он настолько притерся к нынешней системе, что совершенно цинично говорит: «Да, вы работаете на дядю. Единственная ваша миссия — зарабатывать деньги». Но, по сути, он прав: такое у нас сейчас государство. И господин Волин — один из его винтиков.
Кстати, о винтиках. В спорах по поводу СССР многие используют аргумент: "Люди там были винтиками. Журналисты — "приводными ремнями" партии". С этим я в корне не согласен: чувствовать себя частью великой страны — не значит быть "винтиком". Да, была "генеральная линия партии". Но большинство из нас разделяло стремление к светлому будущему общества. Журналисты были бойцами, защитниками. И свободы творчества было, поверьте, намного больше.
Зато сейчас мы — "приводные ремни" бизнесменов. Часто звучит вопрос: "Какая у вас редакционная политика?". Что это значит? Редакционная политика — это то, что устраивает владельца. Шаг влево, шаг вправо — попытка к бегству. Мы вернулись в мир господ и холопов. И в этом мире господин Волин прав.
Но для меня журналистика — все равно не бизнес. Я получаю немного, но зато пишу, что хочу, о чем хочу и как хочу. И моим читателям это интересно».

http://www.rabota.ru/research/stati_i_kommentarii/...t_.html?subscr_ml=2013-03-11-1
© 2003-2013 Rabota.RU/Работа.РФ

Анатолий МАКАРОВ

Литературная карьера нигде и никогда не бывает безоблачной. Та или иная степень унижений неизбежно достаётся на долю всякого дебютанта, а зачастую и вполне признанного писателя.

Советская издательская практика была в этом смысле уникальна. Идеологическая цензура, опасливость редакторов со скошенными от вранья глазами, постоянные указания из «инстанций», называть которые не полагалось всуе, вошли в легенду. Тем не менее справедливость требует признать: в той забытой практике были свои чёткие и определённые правила.

Начнём с того, что вас не могли, а точнее, не имели права просто так пренебрежительно отшить. Рукопись даже самого неименитого, даже никому не известного автора рано или поздно обязаны были прочитать так называемые внутренние рецензенты, а в случае их положительного отзыва – и вечно занятые редакторы. Которым тоже вменялось в непременную обязанность составить на каждую рукопись редакционное заключение. И, что самое главное, при всей идейной демагогии, даже если не убедительное, то, несомненно, профессиональное. Что служило некоторым утешением иногда униженному автору, он чувствовал себя участником литературного процесса даже в случае неудачи. Между тем удачи тоже не были такой уж редкостью. Сошлюсь, простите, на собственный опыт.

Когда в середине 70-х я принёс свою рукопись в самое престижное по тем временам издательство, даже искренние мои друзья посмотрели на меня с нескрываемым сожалением. Громкого имени у меня не было, никакой влиятельной поддержки я за собой не ощущал, «городская» моя проза не касалась никакой объективно конъюнктурной тематики, и тем не менее после неизбежных лет ожидания повесть моя была издана вполне приличным тиражом. Спустя несколько лет был издан и большой роман, несмотря на то что первый же внутренний рецензент размашисто заклеймил его как антисоветский. Дело в том, что опытные редакторы, которым моё сочинение приглянулось, передали рукопись другому рецензенту, который оспорил опасное политическое клеймо.

Не скажу, что все эти перипетии легко было вытерпеть и пережить, но, как ни странно, именно они способствовали в итоге некоторому моему писательскому самоощущению.

Как сказал поэт: «Со мной дерутся, значит, я достоин драки».

Увы, но в последнее время оснований для столь самонадеянного заявления остаётся всё меньше.

Странное ощущение посещает профессионального литератора. Его не вызывали ни былой идеологический гнёт, ни уже привычная в новых обстоятельствах скудость гонораров. Впервые после юношеского дебюта, после многих лет не то чтобы ярких успехов, но, во всяком случае, читательского и корпоративного признания он чувствует себя словно бы отлучённым от дела всей своей жизни, от литературы.

Неосведомлённый читатель, быть может, удивится. Полки книжных магазинов ломятся от изобилия томов, частные издательства имеют возможность выпускать книги в течение нескольких месяцев, чего вам ещё надо, чего не хватает? Я и сам три-четыре года назад, после того как несколько моих книг были тепло встречены критикой и покупателями в книжных магазинах, готов был задать этот наивный вопрос. Сейчас я готов дать не менее наивный ответ.

Мне лично не хватает обыкновенного издательского внимания, хотя бы на уровне былой советской практики. Как выглядит практика нынешняя, постараюсь изобразить в небольшой картинке.

Итак, литератор, полагающий себя не гением, не властителем умов, но достойным уважения профессионалом, приходит в не менее достойное уважения издательство. Представляется, слегка надеясь при этом, что имя его хозяевам и работникам что-нибудь говорит. Судя по их непроницаемым лицам, не говорит ничего. Готовый к такому афронту, писатель в соответствии с рыночной практикой предъявляет свой «куррикулум вите», проще говоря, перечень своих литературных достижений, прежде всего список книг, в том числе и тех, что были изданы уже в новейшие времена и отнюдь не залежались на магазинных полках. Непроницаемость сменяется на издательских лицах выражением вежливой недоверчивости. Восприняв её как успех, писатель принимается вытаскивать из видавшей виды сумки папку с рукописью. При одном лишь её виде издатели панически машут руками:
– Нам этого не надо!

– Чего не надо? – недоумевает писатель. – Это роман!

– Да ещё традиционный наверняка, – прозорливо догадываются издатели. – Именно поэтому и не надо.

И, слегка снизойдя до незадачливого автора, объясняют ему, что в последнее время у них упал объём продаж как раз так называемой серьёзной литературы и они всерьёз решили сосредоточиться на издании произведений исключительно развлекательных, лёгких, эпатажных, скандальных, не претендующих на исповедальность, психологические изыски и прочие колебания мировых струн.

– Ваш роман не будет иметь спроса, – приговор тем более безапелляционен, что даже названием рукописи издатель не поинтересовался.

– А вдруг я принёс «Братьев Карамазовых», – обиженно бормочет писатель, потрясённый тем, что никто не хочет заглянуть в его сочинение просто из вежливости. Ему дают понять, что располагают контингентом авторов, от которых следует ждать чего-то подобного великим произведениям, и дополнительных претендентов на эту роль им не требуется.

Сочинитель и без этого пояснения догадывался, что в нашей литературе сложилась своего рода новая номенклатура, новая «обойма», как выражались некогда, раскрученных авторов, втиснуться в которую рядовому литератору практически невозможно. Это было трудно и в идеологические советские годы, но тогда, как уже было сказано, писателю без регалий всё же оставлялся шанс проскользнуть со своим незаконным творением между фолиантами обласканных инстанциями корифеев. Похоже, что сейчас этого шанса у вас нет, какими бы жалкими словами ни ссылались вы на свои давние и недавние успехи, на рыночную состоятельность своего «товара», на существование у вас неведомого, однако преданного читателя.

По традиции коллеги-писатели очень нервно реагируют на любую попытку так или иначе ограничить их творческую свободу, справедливо улавливая в ней отголосок политического произвола. Тем временем с циничной беспощадностью проявляет себя произвол рынка, самими же книжными воротилами спровоцированный и, несомненно, им чрезвычайно выгодный. И никакие праведные голоса не слышны в защиту первейшего писательского права вызвать к себе если не читательскую любовь, то хотя бы корректный издательский интерес.

Речь пойдет о некоторых российских печатных периодических изданиях. Большинство из них основательно подрастеряло свои позиции, либо кануло в вечность, либо... Об этом и буду размышлять. Несколько лет назад услышал по радиостанции «Маяк» интервью с тогда многолетним деканом факультета журналистики МГУ Ясеном Засурским. На вопрос «следите ли вы за судьбами своих выпускников». Наш мэтр из главной кузницы журналистики ответил с полным знанием дела: «следить особо не за кем, потому что очень многие уходят в бизнес или еще куда-нибудь. Журналистика перестала быть привлекательной». Полностью с Засурским согласен. Нет кадров — нет и успехов. Кроме того, при капитализме возникли новые проблемы, о которых и пойдет речь.

В качестве политической дубины
Если центральные издания держат пошатнувшиеся позиции, то в региональных СМИ дела куда хуже. Возьмем, к примеру, считающийся многими третьей столицей — Екатеринбург. Большинство изданий обрело своих хозяев, то есть стало принадлежать либо одному лицу, либо нескольким. Хорошо это или плохо? Сначала о наблюдениях в целом. Когда владелец зашел в знакомую ему сферу, и сумел улучшить издание, получает прибыль — это нормально. Но если хозяин использует издание для атаки на своих врагов и конкурентов?! Тогда печатный орган становится орудием для выполнения воли владельца СМИ. Не будешь выполнять — освободят и наймут другого угодливого работника. Длительное время наблюдал как газета «Уральский рабочий» методично и целенаправленно направляла критические стрелы в адрес областной власти. Суть — в методичности и целенаправленности. В результате не выдерживает тот, у кого нет иммунитета ко всей этой грязи, как правило, это самый честный и совестливый. Он говорит про себя, «а не пошли бы все к черту», а в вслух — «я устал и ухожу». Так мы и теряем самых порядочных. Подобное, наверняка происходит и в других регионах тоже. Но это встречается, может быть, не так часто.

В полной власти денег
Основополагающее обстоятельство для всех СМИ — это полная зависимость от денежного мешка. В общественно-политических изданиях, где журналист обязан думать прежде всего о массовом читателе, иногда доходит до абсурда: пиар начинают видеть везде. В каждую строчку вчитываются под углом зрения — «никто у нас на халяву не попиарится». Глядишь, так и ставить нечего в номер будет. В изданиях коммерческой направленности, где процентов на восемьдесят и более публикуется один платные статьи, другая беда: хозяева и вкупе с ними главные редактора все порываются выйти на минуточку из платного поля — написать что-нибудь интересное для читателя. Но как только доходит до дела, так благие намерения почти всегда побеждаются шкурными интересами. Это знаете ли такое хобби: для владельцев — показать себя красивеньким, эрудированным, заботливыми и не более. И горе тому журналисту, кто это не поминает и начинает искренне бороться за интерес к журналу. Кстати, бороться за читателя многим изданиям и не надо, поскольку они не продаются, а распространяются бесплатно по присутственным местам. Живут такие издания только за счет рекламы. И главное место в таких редакциях — зал менеджеров, всегда шумящий растревоженным ульем. Журналисты здесь все-таки на вторых ролях и кто этого не понимает, тот выбился из пангурова стада.

А кто в фаворе?
А те, кто с хозяином на ты, если он работает тут же в этом офисе, или с начальством, выполняющим волю владельца. Вспоминаю, один случай из практики в одном издательстве, где редактора слетали с поста только шум стоял. Зато верстальщица, у которой полностью отсутствовало понимание слова субординация, успешно пересидела всех. Зам ее воспитывал методом убеждения, главный редактор все пытался ее уволить. Но все тщетно. Она продолжала ругаться со всеми вышестоящими, навязывать свою волю и попросту не выполнять того, что от нее требовали. Как только тучи сгущались до мрака, намечалась сильная гроза, - наша верстальщица вытаскивала платок, пускала слезу и бежала в кабинет к хозяину. После этих визитов главный редактор уже не говорил о ее увольнении и все отношения принимали прежний статус кво. Вот так вот: оказывается надо просто иметь тет-а-тет с владельцем фирмы, а ваши квалификация и место в редакционной иерархии почти ничего не стоят. Главное чтоб деньги качались, а отношения в коллективе — дело второе.

Редакторы и рекламодатели -"философы"
Иногда просто поражаешься изобретательности тех пловцов, что гребут к своим денежным мешкам. Не так давно на глаза попал журнал « Бизнес и жизнь» издательский дом АБАК-ПРЕСС Екатеринбург. Открыл, полистал истории успешных людей. Смотрю в статьях некоторые фразы подчеркнуты или обведены похоже редакторской ручкой. Сначала думал, кто-то уже попользовался номером, потом присмотрелся и понял что так и напечатано с редакторскими пометками, которые выделяли стилистические шероховатости и логически неправильно построенные фразы. Оказывается ныне и в таком виде можно выпускать номера! Чтобы разобраться, как это издание дошло до жизни такой, придется завести читателя в журналистскую кухню. Есть два основных типа рекламодателей. Одна категория, как черт ладана, боится всякой образности, просто сухо излагает факты и требует, чтобы журналисты ничего не меняли. Это в основном бизнесмены старшего и среднего возраста. Жизненный опыт им подсказывает, что надо быть попроще. В итоге появляется достаточно примитивный материал, по которому большая часть читателей, разве что, скользнет взглядом. Вторая распространенная категория — это «философы». Они начинают размышлять, о бизнесе и своих успехах в нем, о жизни вообще. Честно скажу: с правильным выражением своих мыслей не справляется практически никто. Для приведения текста в порядок есть редактор, но не тут то было — площадь куплена рекламодателем, а кто платит, то и заказывает музыку. Только в музыке диссонансы услышат многие, но очень немногие увидят шероховатости и нарушение логики в тексте. На поверку сложное часто бывает простым, а простое сложным. Попросту говоря, на практике рекламодатель не дает поправить текст. И ничего не сделаешь — место куплено. Редактор пытается его убедить и не всегда с успехом. Поэтому и выходит номер вместе с редакторскими поправками: перетягивание каната завершилось боевой ничьей. Нет, … скорее поражением редактора. Но издание не проиграло — деньги не ушли. «Философствование» рекламодателей — дело страшное. Приятно работать только с крупными компаниями, которые имеют профессионалов и предоставляют все виды рекламы уже в готовом виде.

Тотальное наступление желтизны
Еще одна тенденция в прессе — смена тематического направления. Предполагал ли кто-либо еще десятка два лет назад, что так пожелтеет «Комсомольская правда». Особо о «КП-Урал». Если центральная редакция профессионально выдерживает взятую линию. Она может кому-то нравиться, а кому-то нет, то уральская... Ни редактуры, ни верстки, да и чернуха не всегда удачно сляпана, которая разбавляется слегка познавательными материалами. Услышал от редактора регионального издания и провозглашенный принцип «все, что интересно для читателя, то и печатаем». Ну, это просто непрофессионально. Смотрите сами: читатели бывают разные, одному интересно одно, у другого этот же материал может вызвать чувство омерзения. И так далее и тому подобное. Не хочется говорить о банальнейших вещах, чтобы разбить этот принцип напрочь. Если так коротко, то Аксель Шпрингер здесь будет просто долго отдыхать. Так иногда задумываешься откуда что взялось? Ведь эту чернуху надо гнать из номера в номер! Кто этим занимается?
Известно кто: молодые люди, сформировавшиеся в девяностые годы, соответственно под руководством редактора, провозгласившего принципы согласно времени. И всех все устраивает. Почему? Потому что такая пресса как мыльная опера — отвлекает от реальной жизни, а человек между тем задыхается от проблем. И такая пресса не поможет, а только вырвет из этой мутной жизни интересный для себя кусок для освещения и поспекулирует им. Так-то оно проще, да и тираж побольше.

Когда мысль на вечном приколе
Оказывается сегодня можно делать еще вот что: пользоваться плодами творческого труда поэтов, писателей, журналистов, художников и при этом ни платить им ни гроша. Именно так в Екатеринбурге поступает журнал «Веси». И всегда объяснение одно и тоже: журнал не в состоянии выплачивать авторам гонорар и дальше следует перечисление всех расходов. Допустим, что это действительно так. Тогда зачем он организован? Для того, чтобы давать печатную трибуну, которой можно воспользоваться ну раз, ну два, а дальше? Не всю же жизнь за здорово живешь отдавать плоды творческих мук! И все же поразмышляю, почему журнал не пользуется популярностью, имеет маленький тираж и ему нечем вознаградить авторов? Издание публикует поэзию, прозу, публицистику, в основном местных авторов. Чем можно привлечь читателя? Поэзией? Да простят меня самые ценные литераторы — поэты, это маловероятно. Публицистикой? Вполне возможно, если она остра, свежа, глубока и затрагивает важнейшие для общества вопросы. Прозой? Несомненно. Только надо найти талантливых авторов.
Что мы видим в журнале из тех локомотивов, которые могут перегнать журнал из безвестности в популярность? Проза представлена рассказами, есть и достаточно известные местные авторы, только произведения не самые лучшие. Оно и понятно, почему так происходит: зачем нести в безгонорарный журнал свои лучшие вещи? И самое главное — проза не остросоциальна, нет жанрового разнообразия. Поиск еще безвестных, но талантливых авторов – это уже тонкая редакторская работа: откопать, увидеть перспективу, поддержать. Наоборот, здесь заметна ориентация на весовую категорию авторов, на их авторитет, большая часть которых уже нашла свою нелитературную нишу в жизни, и для них стихи, проза, статьи — скорее хобби. То, что литература требует полной самоотдачи, объяснять, я думаю, никому не надо. Если даже прозы нет, то о смелой публицистике и говорить не приходится. Всмотришься чуть повнимательнее — непаханое поле. Словом, не видно глубокого понимания литературы вообще. И стоит локомотив мысли на вечной стоянке.

За двумя зайцами...
Другой «толстый» журнал в Екатеринбурге — «Урал», который возглавляет с 1999 года известный драматург Николай Коляда. Вопрос: какое отношение он имеет к поэзии, прозе, публицистике? Ну да, писал когда-то рассказы, была такая проба сил. А дальше он стал известным театральным деятелем. Эта сфера его поглотила навсегда, занимает много сил, времени и глубоко сомневаюсь, что его хватает на журнал. И не видно никакого кардинального редакторского вклада в продвижение журнала. Разве что административный ресурс имеется, накопленный за счет авторитета драматурга. Народную мудрость «за двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь» еще никто не отменял. Применимо к нашему случаю: один заяц пойман и его надо крепко держать за уши и при этом догонять второго, бежать за которым не очень хочется, потому что неудобно при одной занятой руке,...так,... пока он в зоне видимости.

Потерялись основательно!
Конечно, по ходу дела надо упомянуть о состоянии литературы. Основательно потеряна нравственная основа. Авторы, стали более циничны, при этом очень часто инфантильны, поскольку не хватает жизненного опыта. Более опытных, пишущих ясно, просто и глубоко, но не имеющих достаточно громкого имени явно затерли в толпе страждущих печатных площадей. Мною выявлен тотальный недостаток: редакторы издательств, журналов, в большинстве своем не понимают по большому счету содержания произведения! Есть ли в нем новизна? Или же автор катится по чужой колее, потому как свою проторить не в состоянии? Побеждает лень-матушка: зачем ворошить произведения по тематике произведения, предложенного автором. Гораздо проще опубликовать писателя, который скрывает пустоту содержания и отсутствие проблематики, лихо закрученным сюжетом и залихватской лексикой. Это, по мнению наших издателей, еще и с коммерческой точки зрения разумно. Конечно, выгодно!... На время, когда мыльный пузырь переливается всеми цветами радуги. Однако, не забывайте, что он быстро лопается. Боюсь, что не заметят современных — не хочу писать эти имена с маленькой буквы — Буниных, Паустовских, Астафьевых и Распутиных.

Ящик Пандоры
Вернемся к акулам пера, работающим с фактом. Для многих смелых авторов, пытающихся осветлить мутную воду действительности, журналистика часто превращается в ящик Пандоры. И честно скажу: сложно занять достойное место в жизни, владея лишь этим ремеслом. Но вечным двигателем служит желание донести до людей опыт, мысли, предложения.