Замостьянов Арсений

К 100-летию великого тренера

В наших святцах в последнее тридцатилетие всё заполнили поддельные победители. Бурлят рекламные эмоции, красуются бутафорские герои – без биографии, но с «имиджем». Большой спорт честнее, у него есть чему поучиться. Одна из книг Юрия Власова называлась «Справедливость силы», Александра Гомельского – «Докажи правоту победой», Анатолия Тарасова – «Путь к себе». Их объединяет логика победителей, логика людей, сумевших преодолеть себя.
22 декабря 1946 года начался первый чемпионат СССР по хоккею с шайбой. Первый гол исторического турнира забил динамовец Аркадий Чернышёв. А лучшим бомбардиром стал форвард команды ВВС Анатолий Тарасов. Соперничество и содружество этих хоккеистов и тренеров на тридцать лет определило историю советского хоккея.

В канадский хоккей Тарасов, как и все мастера 1940-х, пришёл из футбола и хоккея с мячом. Пришёл уже сложившимся тренером и форвардом. Новая игра стала его судьбой: «Для меня хоккей всегда нов, свеж и неповторим…» За 100 матчей в чемпионатах СССР Тарасов, будучи играющим тренером, забросил 106 шайб. Такая результативность не снилась ни Гретцки, ни Овечкину… Конечно, в те годы хоккеисты проводили гораздо больше времени на площадке, но всё же, всё же… Играли тогда в футбольных щитках, в шерстяных и лайковых перчатках, под открытым небом. Форвард Тарасов играл самоотверженно, умело помогал защитникам, бросался под шайбу.

У него было три учителя. Первый – футбольный тренер Михаил Товаровский. А кроме него – Константин Сергеевич Станиславский и Антон Семёнович Макаренко. Хотя ещё и четвёртый – эпоха.

Он был советским человеком, «не по службе, а по душе». И рассуждал так: «Настоящий коллективизм, товарищеская взаимовыручка, постоянная готовность немедленно и бескорыстно помочь товарищу воспитываются прежде всего самой атмосферой всей нашей жизни. Когда спортсмен читает в газетах, видит и слышит, как помогают друг другу в повседневной обстановке его товарищи по работе, друзья, знакомые и незнакомые люди, он особенно ясно понимает, что подобные отношения – обычная норма нашей жизни, что отступления от них – это нарушение одного из главных принципов коммунистической морали…» Чем сильнее меняется наша жизнь, тем чаще звучит вопрос: «А, может быть, зря мы забыли о коммунистической морали?» Другой-то не видно.

Люблю, когда люди ругаются…

Спорт – это спор. Тарасов сразу взялся спорить с сильнейшими – начиная с легендарного канадского форварда Мориса Ришара, который в 1957 году скептически оценивал уровень советского хоккея. Тарасов десятилетиями продолжал дискуссию и с коллегами по советскому хоккею. Вряд ли можно объяснить личными коммунальными недоразумениями (жили по соседству) долгое перетягивание каната с Бобровым. Тут речь шла о будущем хоккея, о роли форварда-солиста и коллектива, об отношении к прессингу и силовой подготовке… Среди оппонентов Тарасова – и Константин Локтев, и Николай Эпштейн, и Борис Майоров, и Виктор Тихонов… Наука побеждать не рождается в тихом болотце. Когда его упрекали в конфликтности, он отвечал цитатой из Ленина: «Люблю я, когда люди ругаются. Значит, знают, что делают, и линию имеют».

От русского хоккея канадский отличается прежде всего силовой борьбой. И Тарасов готовил своих армейцев к жестоким схваткам. Нужно добавить силу и выносливость к виртуозной скоростной технике, присущей хоккею с мячом, – и получится команда чемпионов. Но для этого необходимо пройти через перегрузки. С этим соглашались не все.

Особая история – многолетнее содружество с Чернышёвым. Тут и соратничество, и соревнование, в котором армейцы динамовцев превзошли. Но в мировом масштабе они сражались спина к спине. В 1963 году два тренера приняли сборную. Тарасов сравнивал этот дуэт с основателями Художественного театра. Те тоже, конфликтуя, идеально дополняли друг друга. Тренеры иногда спорили до утра, но сочетание двух сильных характеров приносило успех. Один – выдержанный, элегантный, отутюженный, другой – яростный, шумный, расхристанный. Ярче горел, конечно, Тарасов.

Тарасовские интервью – это настоящая классика жанра. Своими темпераментными рассуждениями он сделал для хоккея не меньше, чем победами на льду. Тарасовский азарт воспламенил страну… Из его изречений можно собрать спортивную «Науку побеждать». Не зря Тарасова так часто сравнивают с Суворовым, хотя внешне он больше напоминал Кутузова.

Золотое десятилетие

Дуэт начал с трудной победы на чемпионате мира и Европы в Швеции. Стокгольмское золото 1963 года болельщики запомнили накрепко. До этого семь лет сборная СССР не поднималась выше второго места. С той победы началась невиданная победная серия. 10 лет непрерывной «золотой» жатвы. Без осечек. Победа на чемпионате мира-67 вышла самой убедительной. Шведов, занявших второе место, наши разгромили 9:1.

В 1972-м Чернышёв с Тарасовым в третий раз подряд выиграли Олимпиаду. Именно в то время хоккей стал для нас не просто любимой забавой, а чем-то более важным. В этой игре проявлялся русский советский характер – терпеливый, пытливый, мечтательный, крепкий, такой, что об лёд не расшибёшь. Не умеющий хныкать, любящий красоту и в то же время расчётливый. Это была любимая игра народа-победителя. И сделал её такой Тарасов, хотя, конечно, не в одиночку. Он всегда подчёркивал, что хоккей – это больше, чем игра. Цитировал Пушкина и Некрасова, Островского и Бориса Полевого, говорил о подвиге, о высокой цене четырёх букв, которые написаны на хоккейных свитерах, – будь то ЦСКА или СССР. Он был патетическим человеком, но не любил, чтобы спорт ставили в зависимость от политики, как это делают и в наше время, когда проигравших объявляют чуть ли не предателями Родины… В таких случаях Тарасов повторял: «Не путайте божий дар с яичницей».

Для чиновников он слыл неудобным партнёром: своенравный, взрывной. Сразу после золотого Саппоро-72 победный тренерский дуэт ушёл в отставку. А через два сезона Тарасова оттеснили и с капитанского мостика ЦСКА. Тренерская карьера завершилась, когда Тарасову было всего лишь 56 лет. Суперсерия-72, в которой наша команда впервые сразилась с заокеанскими профессионалами, прошла без мэтров тренерского цеха. Сборную возглавлял Всеволод Бобров. Наши хоккеисты начали блестяще, но московские матчи провалили, как и в целом серию. «Проиграли из-за грубой тактической ошибки тренеров», – писал Тарасов...

Он стал настоящим заводилой «Золотой шайбы» – возился с мальчишками, из которых вырастали мастера. Тут в нём просыпался Макаренко: «Нам важно с помощью хоккея воспитать физически крепкого, волевого, самостоятельного, грамотного парня, который активно относится к жизни, надёжен, умеет дружить…» Наивно? А откуда черпать силы для побед – если не из идеализма? А педагогом, психологом он был всегда, умел говорить веско, с патетикой и юмором. Истинно по-суворовски. Между прочим, выражался он куда более литературно, чем нынешние дипломаты. И в этом тоже достоинство советского гражданина.

Секрет и счастье

Его тирады запоминались: «Это не Америка, здесь нет безработных», «Если хочешь быть большим спортсменом, то должен работать так, чтобы пот шёл с тебя, как дождь с неба». Но он понимал, что «шахтёрский» труд хоккеиста должен быть праздничным. Одно из любимых определений Тарасова – «весёлый». Это русская богатырская весёлость – без ехидства. И часть этого веселья – песня. В трудные минуты он пел в раздевалке во весь голос. И «Интернационал» («Это есть наш последний и решительный бой!»), и «Чёрного ворона» («Ты добычи не дождёшься…»)… Это было веское дополнение к тренерской установке. Вячеслав Фетисов рассказывал, как в 1978 году, когда Тарасов давно уже не работал со сборной СССР: «Он посетил наш матч на молодёжном чемпионате мира в Квебеке против сборной Канады. В перерыве зашёл в раздевалку и начал петь советский гимн. Потом мы вышли на лёд и обыграли канадцев с Гретцки 3:2».

Один из его лучших учеников – Анатолий Фирсов – любил вспоминать наставление Тарасова: «Ты должен видеть шайбу, партнёров, соперников, а ещё – блондинку в пятом секторе, в пятом ряду, на пятом месте». Он добивался непринуждённости, которая приходит только, если превратить всю жизнь в тренировку. А без ощущения радости нет и мужества. «Бывало, как бросит кто-нибудь в упор, я с обидой на этого игрока клюшкой замахиваюсь: «Ты что, мол, убить меня хочешь?» А Тарасов тут как тут: «Ах, вам больно, молодой человек? Вам надо не в хоккей, а в куклы играть». Потом отмякнет немного: «Забудь это слово – «больно». Радуйся тренировке. Ра-дуй-ся!» – вспоминал Владислав Третьяк.

А ещё Тарасов понимал, что игра должна оставаться народной, что не в лимузинах рождается советский хоккей. Он и в игроках ценил умение «отвечать духу нашего времени, нашей скромной жизни», и сам так и не превратился в буржуа. И страна не теряла ощущения единства со своими героями. Это и есть социализм – когда, если хорошо, то всем хорошо...

Анатолий Тарасов. На советском языке означает – победитель. Надеюсь, что мы этот язык понимаем и будем понимать без перевода.



ЛГ 19-12-2018