-Поиск по дневнику

Поиск сообщений в Retlend

 -Подписка по e-mail

 

 -Статистика

Статистика LiveInternet.ru: показано количество хитов и посетителей
Создан: 20.03.2011
Записей: 989
Комментариев: 83
Написано: 1199




Да поможет мне Интернет донести своё до людейРейтинг блогов


Большая повесть поколенья

Четверг, 17 Июля 2025 г. 13:06 + в цитатник
uxix3iqjhs198sndco1m57cbch1hk0gb (458x700, 67Kb)






«Главное, что открыла мне война, – это ощущение народа», – писал Давид Самойлов




Кажется, что все его знают едва ли не наизусть, да и трудно не поддаться обаянию его захватывающему с первых строк музыкальному звучанию, которое поначалу как будто бы даже заслоняет содержание стихотворения, само становясь этим содержанием, настроением. Но по мере движения звукового – начинают проявляться, возникать кадры, то промельком, то останавливаясь, и ты успеваешь всмотреться в детали, в образ героя стихотворения:











Сороковые, роковые,

Военные и фронтовые,

Где извещенья похоронные

И перестуки эшелонные.

Гудят накатанные рельсы.

Просторно. Холодно. Высоко.

И погорельцы, погорельцы

Кочуют с запада к востоку.

А это я на полустанке,

В своей замурзанной ушанке,

Где звёздочка не уставная,

А вырезанная из банки.

Да, это я на белом свете,

Худой, весёлый и задорный.

И у меня табак в кисете,

И у меня мундштук наборный.

И я с девчонкой балагурю,

И больше нужного хромаю.

И пайку надвое ломаю,

И всё на свете понимаю.

Как это было! Как совпало –

Война, беда, мечта и юность!

И это всё в меня запало

И лишь потом во мне очнулось…

Сороковые, роковые,

Свинцовые, пороховые!..

Война гуляет по России,

А мы такие молодые!



Конечно, «Война гуляет» как будто не очень вяжется с человеческой трагедией, но рядом с «гуляет», с «мы такие молодые», рядом с «и я с девчонкой балагурю», - вдруг в финальную строфу словно врываются обрывки откуда-то издалека долетающей народной песни «Последний нонешний денёчек Гуляю с вами я, друзья», песни, которая знает, что «завтра рано, чуть светочек, Заплачет вся моя семья». Так, финал неожиданно становится открытым, в нём обнаруживается второй план, объём, узнаваемая народная драма, общее горе. В «роковые» Первой мировой, Есенин опишет, как «разухабистой гурьбой», с тем же настроением под ту же развесёлую до слёз песню отправлялись на фронт: «По селу тропинкой кривенькой, Ободравшись о пеньки, Рекрута играли в ливенку Про остальние деньки».

Неведомо, как залетели в стихотворение Давида Самойлова те отчаянные нечаянные звуки, само ли так получилось, или просто Россия с её песнями, историей, судьбой растворена в русском слове, воздухе, а значит, и в стихах поэта. В своих воспоминаниях Самойлов не случайно говорит: «Главное, что открыла мне война, — это ощущение народа». Подтверждением тому можно назвать совершенно неожиданное, совсем не в канонической стилистике автора, выдающееся стихотворение «Семён Андреевич», которое, быть может, и есть самое главное в его творчестве, а по сути – и в жизни. Алтайский крестьянин Семён Андреевич Косов в бою спас Самойлова: «Под обстрелом немецких миномётов он выскочил из окопа и на руках унёс меня...».

В сущности, это рассказ Андрея Платонова о «сокровенных людях», где «ощущение народа» равно спасению физическому (о чём реальный сюжет из биографии) и спасению духовному (без чего не может быть русской литературы):

Семён Андреич! Алтайский пахарь!

С тобой мы полгода друг друга грели.

Семь раз в атаку ходил без страха.

И пули тебя, как святого, жалели.



Мы знали до пятнышка друг о друге,

И ты рассказывал, как о любви,

Что кони, тонкие, словно руки,

Скачут среди степной травы.



И кабы раньше про то узнать бы,

Что жизнь текла, как по лугу, ровно,

Какие бывали крестины и свадьбы,

Как в девках жила Пелагея Петровна.



Зори ― красными петухами.

Ветер в болоте осоку режет.

А я молчал, что брежу стихами.

Ты б не поверил, подумал ― брешет.



Ты думал, что книги пишут не люди,

Ты думал, что песни живут, как кони,

Что так оно было, так и будет,

Как в детстве думал про звон колокольный…



Семён Андреич! Алтайский пахарь!

Счастлив ли ты? Здоровый? Живой ли?

Помнишь, как ты разорвал рубаху

И руку мне перетянул до боли!



Помнишь? Была побита пехота,

И мы были двое у пулемёта.



И ты сказал, по-обычному просто,

Ленту новую заложив: ―

Ступай. Ты ранен. (Вот нынче мороз-то!)

А я останусь, покуда жив.



Мой друг Семён, неподкупный и кровный!

Век не забуду наше прощанье.

Я напишу Пелагее Петровне,

Выполню клятвенное обещанье.



Девушки в золотистых косах

Споют, придя с весенней работы,

Про то, как Семён Андреич Косов

Один остался у пулемёта.



И песни будут ходить, как кони,

По пышным травам, по майскому лугу.

И рощи, белые, как колокольни,

Листвою раззвонят на всю округу.



И полетят от рощи к роще,

От ветки к ветке по белу свету.

Писать те песни ― простого проще

И хитрости в этом особой нету.

10 января 1946




Так ещё никогда не писали о войне. Всё замечательно в этом стихотворении, одном из лучших во всей поэзии фронтового поколения, - и пули, которые «как святого, жалели», да ведь он и впрямь был святой, и «кони тонкие, словно руки, Скачут среди степной травы», так мог увидеть только «алтайский пахарь», крестьянин, который думал (и правильно думал), «что книги пишут не люди, что песни живут, как кони…» Чего, кстати, не увидел и не понял Евтушенко, возражавший против удивительного фольклорного образа «кони тонкие, словно руки…».

Всё остальное тоже оттуда, из роковых, сороковых:

Как это было! Как совпало —

Война, беда, мечта и юность!

И это все в меня запало

И лишь потом во мне очнулось!..



«Для чего это воспоминание? — будет спрашивать себя Самойлов. — Для чего эта память, так настоятельно требующая излияния чернил на бумагу?.. Только ли болезнь памяти заставляет нас взяться за перо, чтобы изобразить прорастание собственной жизни и того, что произрастает вокруг? То, что произрастает вокруг! Может быть, в этом и весь ответ?». И сам определит для себя смысл «болезни памяти»: «главная мысль моя, главная цель — воссоздание собственного «я», исследование его опыта и через опыт возвращение к самому себе. Воссоздать собственное «я» и взглянуть на него со стороны». А ведь так пишется история современника, история эпохи, история страны…

После войны тема памяти неизбежно становится главной в творчестве фронтового поколения, как сказано у Самойлова «но в памяти такая скрыта мощь, Что возвращает образы и множит...». Память с годами становится для поэта философской категорией: «Человек это память и воля. Дальше тронемся, память моя!». «Я вспоминаю Павла, Мишу, Илью, Бориса, Николая. Я сам теперь от них завишу, Того порою не желая…», пишет Самойлов о погибших товарищах, среди которых не только ифлийцы, но и друзья по Литинституту. Пятеро упомянутых погибли на фронте. Павел Коган, Михаил Кульчицкий, Илья Лапшин, Борис Смоленский, Николай Майоров… Об оставшемся в живых Наровчатове: «Аукаемся мы с Серёжей, Но леса нет, и эха нету».

Пережитое не заживает, осмысливается, то отступая, то возникая вновь, о чём бы ни писал Давид Самойлов в стихах ли, в прозе, в мемуарах, в дневниковых записях. Словно идёт психологическое выстраивание иерархических ценностей в наступившей новой реальности, и надолго мерой поступков, взросления и отношения к настоящему и прошедшему остаётся война, потому и «Долго пахнут порохом слова…»

Но и в самые кошмарные сны постепенно - в более поздних послевоенных стихах - проникает свет, словно уравновешивая боль потерь, страданий, трагедии каким-то очень человечным, не сценическим и совсем не возвышенным катарсисом -

Луч солнца вдруг мелькнёт, как спица.

Над снежной пряжею зимы...

И почему-то вновь приснится,

Что лучше мы, моложе мы,



Как в дни войны, когда, бывало,

Я выбегал из блиндажа

И вьюга плечи обнимала,

Так простодушна, так свежа…

1961


Кажется, что человек оглянулся и увидел, что жизнь продолжается, что уже подрастают свои дети, что нужны силы не растерять, не промотать драгоценное с чем пришёл из одних трудностей в новые проблемы и ожидание неизвестного будущего:

Слава богу!

Ведь всё, что было,

Всё, что было, — было со мною.

И война меня не убила,

Не убила пулей шальною.



Не по крови и не по гною

Я судил о нашей эпохе.



Всё, что было, — было со мною,

А иным доставались крохи!



Я судил по людям, по душам,

И по правде, и по замаху.

Мы хотели, чтоб было лучше,

Потому и не знали страху.



Потому пробитое знамя

С каждым годом для нас дороже.

Хорошо, что случилось с нами,

А не с теми, кто помоложе.

(Пережитое. 1961)


С возрастом, естественно, к человеку приходят грустные мысли, внутреннее одиночество, даже если он окружён людьми… «Хочется иногда пожаловаться кому-нибудь старшему, — писал он Лидии Чуковской в письме, — но старших почти нет. Один только Бог…». Что ещё? –

Если вычеркнуть войну,

Что останется? Не густо.

Небогатое искусство

Бередить свою вину…



Значит, вновь и вновь проходить тот путь, путь без которого не было бы и личного счастья, и творческого, путь к самому дорогому, что всё наполняет смыслом, в котором как у любимого Пушкина – «И жизнь, и слёзы, и любовь…»:

Дай выстрадать стихотворенье!

Дай вышагать его! Потом,

Как потрясенное растенье,

Я буду шелестеть листом.



Я только завтра буду мастер,

И только завтра я пойму,

Какое привалило счастье

Глупцу, шуту, Бог весть кому —



Большую повесть поколенья

Шептать, нащупывая звук,

Шептать, дрожа от изумленья

И слёзы слизывая с губ.


В записной книжке Давид Самойлов 5 сентября 1942 года оставляет запись, которая очень многое объясняет во фронтовом поколении: «Большинство из нас погибнет. Я спокоен, ибо душа чиста...».


jyb40qj8rpu0oedbrqf8zg3bg4w9f1x4 (150x182, 8Kb)

Геннадий Красников

ЛГ 17 июля 2025 года

Метки:  

«Впереди» и «позади» меняются местами

Среда, 18 Июня 2025 г. 23:10 + в цитатник
lj0drepl0fvprw2udsykdorsa1dkgw9q (386x531, 50Kb)

Как «наследники человечества» судили «изменника» Достоевского


Юрий Козлов, главный редактор журнала «Роман-газета»


В конце апреля 1932 года вышло постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций», перевернувшее культурную жизнь СССР. В документе говорилось, что в стране появились «новые писатели и художники с заводов, фабрик, колхозов». Им стали тесны рамки существующих литературно-художественных организаций, а потому с «кружковой замкнутостью», а также влиянием чуждых элементов, «особенно оживившихся в первые годы нэпа» следует покончить. Поддерживающие «платформу советской власти» писатели объединялись в единый союз, где важная роль отводилась «коммунистической фракции». Такие же мероприятия предстояло провести и «по линии других видов искусства (музыкантов, композиторов, художников, архитекторов и т.п.)».

В историческом плане состоявшийся в 1934 году Первый всесоюзный съезд писателей был интересен как грандиозная пиаровская акция по переводу литераторов, сформировавшихся в основном в дореволюционное время с его относительно творческой свободой, умеренной религиозностью и материальной зависимостью автора от рынка, в новую реальность – эпоху социалистического реализма. Съезд положил конец идейному «разномыслию», изрядно оживлявшему литературную жизнь страны после перехода от жестокого военного коммунизма к щадящему нэпу. Тогда с «партийной организацией партийной литературы» власть, занятая решением более насущных проблем, решила повременить, чем и воспользовались писатели, рассредоточившиеся по РАППам, «Кузницам», ЛЕФам, «Перевалам», «Серапионам» и прочим группам по интересам. В двадцатые годы у недобитой интеллигенции ещё сохранялись призрачные надежды на постепенное очеловечивание победившего строя. Сложности с типографской бумагой и картоном тоже способствовали живому общению писателей. Они со страстью обсуждали написанные на «оборотках» старых рукописей новые произведения, делились мыслями и сюжетами, подбадривали друг друга речёвками типа: «Здравствуй, брат. Писать трудно».
idz7hhtl0xfgzaqnzzuxf9qdfv5s8bxr (700x419, 95Kb)
Жизнь довольно быстро развеяла иллюзии. Писать оказалось не только трудно, но и опасно. «Философские пароходы», самоубийства Есенина и Маяковского, расстрелы «кулацких» поэтов, крепнущая цензура, гонения на так называемых попутчиков (сегодня их бы назвали скрытыми иноагентами) изменили правила игры. На съезде «инженерам человеческих душ» было красиво объяснено, что партия даёт им все права, лишая единственного – писать плохо. По умолчанию в категорию «плохо» входило: писать с точки зрения власти «не то». При этом идейно правильное «то» возводилось в главный критерий оценки того или иного литературного произведения. Во главу угла ставилось не качество текста, а его соответствие провозглашённым политическим нарративам. Роман «Белая гвардия» Булгакова, даже несмотря на высокую оценку Сталина, оказался «не тем». «Как закалялась сталь» Островского – «тем» в превосходной степени. Отныне отличившийся при исполнении «госзаказа» автор мог претендовать на невиданные в прежние времена бонусы. Вспомним, как жили Горький, Алексей Толстой, Шолохов, Леонов, Симонов. Другие, не столь успешные, но законопослушные авторы гарантированно получали нехилую «пайку» даже в случае многолетнего творческого молчания. Играющие по правилам писатели в СССР от голода не умирали. Это на долгие годы сцементировало литературную жизнь страны.

Новое в современной России часто оказывается тем, что предшествовало старому. Сталину приписывается фраза «Других писателей у меня для вас нет!». Она не потеряла своей актуальности и сегодня. Ещё недавно «для нас» не было других писателей, кроме лауреатов «Большой книги», «Национального бестселлера», бенефициаров АСТ из «Редакции Елены Шубиной». Но времена изменились, и потребовались новые «другие».

Состоявшийся в Москве XVII съезд Союза писателей России (СПР) отважно замахнулся на решение схожих с обозначенными почти сто лет назад в постановлении ЦК ВКП(б) задач. Идейно расслабившимся в постсоветской бесцензурной вольнице литераторам из возникших на развалинах Союза писателей СССР многочисленных объединений было предложено присоединиться к СПР, над которым, как заметил Александр Проханов, приветливо, но строго простёрлась длань государства. Эта длань напомнила не вписавшимся в рынок (а таковых на съезде СПР было подавляющее большинство) литераторам об их бедственном положении: перешедшие в частные руки издательства не хотят печатать их книги; престиж профессии писателя в обществе ничтожен; некогда имевшаяся у Литфонда собственность приватизирована и расхищена. Делегаты списком избрали новое руководство, пообещавшее им вместо рыночного кнута пряник в виде социальных преференций и доступа к издательствам. Не всем подряд, а тем, кто деятельно выступает за традиционные культурные ценности многонационального российского народа, поддерживает политику руководства. Не пожелавшие присоединиться к СПР союзы теперь не смогут претендовать на финансовую помощь со стороны государства. Деньги в литературу пойдут исключительно через «карман» СПР.

Съезд 1934 года под водительством Горького продолжался больше двух недель. На нём выступили не только писатели, но и ответственные за культуру руководители государства. Это было поистине судьбоносное мероприятие. Его почтили своим присутствием известные европейские коллеги: Луи Арагон, Мартин Андерсен Нексе, Вилли Бредель и другие. На съезде подробно обсуждались организационные, творческие и методологические вопросы. Да и как иначе, если СССР провозгласил себя новой цивилизацией и собирался вести за собой остальной мир? Литературовед Виктор Шкловский даже призвал судить писавшего «не то» Достоевского: «Если бы сюда пришёл Фёдор Михайлович, то мы могли бы его судить как наследники человечества, как люди, которые судят изменника, как люди, которые сегодня отвечают за будущее мира». «Изменник» Достоевский, а позже Булгаков, Пастернак, Мандельштам, Заболоцкий, Ахматова, Солженицын, Бродский оказались (несмотря на то что некоторых исключили из союза) духовно неподсудными. Счастливое будущее под водительством СССР не состоялось. Скажи кто собравшимся на съезде «наследникам человечества», что СССР осталось существовать чуть более полувека, его бы расстреляли прямо у микрофона. Желающие отвечать за «будущее мира» сроков своей ответственности обычно не угадывают.

Объединительный съезд СПР уложился в два часа с хвостиком. Делегаты дружно одобрили возвращение в ещё не выветрившееся из памяти прошлое с гарантированными гонорарами, государственными издательствами и прочими благами, не заморачиваясь вопросом, возможна ли «грядка» социализма на капиталистическом литературном «огороде». Инженеры человеческих душ как патриотических, так и либеральных взглядов сейчас пытаются разобраться в спущенном сверху бюрократическом решении. Близкие к СПР информационные ресурсы резко снизили былую оппозиционность.

На съезде 1934 года всё же прозвучали (Илья Эренбург) опасения, что организационная и идейная унификация литературы рискует обернуться «диктатурой серости». На съезде СПР такого рода дискуссий не возникло. Василий Белов когда-то назвал свой не самый удачный, но в чём-то пророческий роман – «Всё впереди». Это мистические для России слова, потому что «впереди» и «позади» в её истории часто меняются местами.

ЛГ №24 18 ИЮНЯ 2025 ГОДА
Рубрики:  Литераторы

Метки:  

Брежнев не ошибся в расчётах

Среда, 23 Октября 2024 г. 16:23 + в цитатник
Огрызко_Вячеслав (150x189, 8Kb)

СМЕЩЕНИЕ ХРУЩЁВА БЫЛО ПОХОЖЕ НА ТАЙНУЮ ОПЕРАЦИЮ









Брежнев и Хрущёв (500x336, 74Kb)

О том, как готовилось и проходило смещение Хрущёва, изданы десятки монографий, сотни статей. Не раз обращалась к теме и «ЛГ», в том числе недавно («ЛГ, №№ 40, 41, 2024). Вышли мемуары участников процесса. Но многое поныне не ясно. На некоторые вопросы пробует ответить публицист ВЯЧЕСЛАВ ОГРЫЗКО.








Два первых вопроса: когда в Кремле возникли идеи сместить Хрущёва и кто начал поднимать эту тему? Ряд авторов утверждает, что планы стали разрабатываться после июльского Пленума ЦК КПСС 1964 года, когда Хрущёв публично выразил недовольство Л.Брежневым и Н.Подгорным, воспринимавшимися партаппаратом фаворитами вождя и его возможными преемниками. Так ли это?

Исследовательница из Минска Наталья Голубева, изучая архивы бывшего главы Компартии Белоруссии Кирилла Мазурова, в одном из его блокнотов обнаружила запись, сделанную в дни смещения Хрущёва. Читаем: «Знаковая поездка в Берлин на съезд СЕПГ – Социалистической единой партии Германии (январь 1963-го – В.О.) в составе делегации. Возглавлял Брежнев. Во время поездок в Дрезден и Любек велись разговоры с Брежневым о руководстве». Получается, Брежнев стал прощупывать настроения влиятельных партийцев не позже января 1963 года.

Однако из воспоминаний ряда других политиков вытекают иные выводы. Похоже, недовольство Брежнева Хрущёвым вызрело много ранее. Его нотки проявлялись ещё в конце 1950-х, хотя чувства Брежнев пытался скрывать. Но советский дипломат Владимир Семёнов вспоминал, как его поразили откровения Брежнева в разгар хрущёвского правления. «Однажды, – писал Семёнов 21 ноября 1974 года в дневнике, – <министр иностранных дел> Громыко пригласил меня погулять и третьим оказался Л.И. Брежнев. Молодой тогда ещё (это было, наверное, в 1957 году), красивый, имевший успех у женщин (это мне говорили <медицинские> сёстры), он (Л.И.) всю дорогу, а мы прошли, наверное, километров шесть, рассказывал о некоторых своих личных переживаниях <…> В его оценках Хрущёва проскальзывали скрытые критические нотки, хотя они были вместе тогда».

Первые серьёзные разговоры об отстранении Хрущёва, пошли, видимо, весной 1963 года – после инсульта у Фрола Козлова, неофициально второго человека в партии. Брежнев с соратниками, похоже, опасался, что склонный к волюнтаризму Хрущёв мог выдвинуть своего зятя – главного редактора газеты «Известия» Алексея Аджубея или сомнительного в брежневском понимании секретаря ЦК по пропаганде Леонида Ильичёва, как и кого-то ещё. Все эти персоны вызывали у старых цэковцев раздражение.

А мог ли Хрущёв передать власть, скажем, Ильичёву? Скорее всего, нет. Аджубей в мемуарах отмечал, что лучшими преемниками Хрущёва могли стать председатель правительства РСФСР Геннадий Воронов или секретарь ЦК Александр Шелепин.

От слов к делу оппоненты Хрущёва перешли в середине июля 1964 года. Их тогда встревожило разухабистое выступление вождя на пленуме ЦК. По тону речи чувствовалось, что лидер готов расстаться чуть ли не с половиной Президиума ЦК. Ускорило разработку сценария состоявшееся 17 сентября заседание высшего парторгана. Хрущёв на нём заявил, что скоро займётся омоложением Президиума.

Анастас Микоян в мемуарах писал, что Хрущёв собирался ввести в высший парторган секретарей ЦК Александра Шелепина, Леонида Ильичёва, председателя КГБ Владимира Семичастного, гендиректора ТАСС Дмитрия Горюнова, главредов «Правды» и «Известий» Павла Сатюкова и Алексея Аджубея. О возможных переменах рассказывал в 1990-е сын Хрущёва Сергей. Правда, утверждал, что отец планировал сделать членами высшего парторгана не всех, кого перечислил Микоян, а Шелепина, Ильичёва, Сатюкова и Аджубея, плюс Андропова, председателя Гостелерадио Михаила Харламова и секретаря ЦК по сельскому хозяйству Полякова. Если бы планы сбылись, следовало ждать отставок как минимум Брежнева, Подгорного, Суслова и Косыгина, которыми вождь не раз публично возмущался.

Но кто же всё-таки был инициатором смены власти, кто разрабатывал операцию по замене Хрущёва?

По одной из версий, главным заводилой был секретарь ЦК и председатель Комитета партийно-государственного контроля Александр Шелепин, имевший опору среди бывших и действующих комсомольских функционеров, поскольку сам долго руководил комсомолом. Кстати, ему в последние месяцы властвования Хрущёва ничто не угрожало, а наоборот светило повышение. К такой версии склонялся, например, Фёдор Бурлацкий, а он в 1964-м возглавлял группу консультантов в отделе ЦК по связям с соцстранами, считаясь в своей среде чуть ли не главным советчиком секретаря ЦК Ю.Андропова. «Свержение Хрущёва, – писал Бурлацкий, – готовил вначале не Брежнев. Многие полагают, что это сделал Суслов. На самом деле начало заговору положила группа «молодёжи» во главе с Шелепиным. Собирались они в самых неожиданных местах, чаще всего на стадионе во время футбольных состязаний. И там сговаривались. Особая роль отводилась Семичастному, руководителю КГБ, рекомендованному на этот пост Шелепиным. Его задача заключалась в том, чтобы парализовать охрану Хрущёва. И действительно, когда Хрущёва вызвали на заседание Президиума ЦК КПСС из Пицунды, где он отдыхал в это время с Микояном, его встретил на аэровокзале один Семичастный. Хрущёв, видимо, сразу понял, что к чему. Но было уже поздно. Мне известно об этом, можно сказать, из первых рук. Вскоре после октябрьского Пленума ЦК мы с Е.Кусковым [замзав международным отделом ЦК. – В.О.] готовили речь для П.Н. Демичева, который был в ту пору секретарём ЦК. И он торжествующе рассказал нам, как Шелепин собирал бывших комсомольцев, в том числе его (нередко это происходило на стадионе в Лужниках во время футбола), и как они разрабатывали план «освобождения» Хрущёва. Он ясно давал нам понять, что инициатива исходила не от Брежнева и что тот только на последнем этапе включился в дело. Я хорошо помню взволнованное замечание Демичева: «Не знали, чем кончится всё и не окажемся ли мы завтра неизвестно где». Примерно то же сообщил мне – правда, в скупых словах – и Андропов». Бурлацкий пишет, что Брежнева в планы по смене лидера посвятили не сразу, а только после того, как Шелепин понял, что сам он Хрущёва со своими комсомольцами вряд ли одолеет. «Действительно, – пишет Бурлацкий, – заговор обрёл силу, когда в него включился Брежнев. Действительно, именно он и Подгорный взяли на себя обработку других членов руководства. Шелепин не мог этого сделать сам, а тем более за спиной Брежнева».

Можно ли всецело верить оценкам Бурлацкого? Накануне решающей схватки за власть в Кремле его прямое начальство под благовидным предлогом (подготовка очередной записки для Хрущёва) удалило его из Москвы за город. А почему? Андропов и один из его замов по отделу ЦК по связям с соцстранами Лев Толкунов знали о длинном языке Бурлацкого, поэтому в тайные планы его не посвящали. И Бурлацкий всё же не входил в самый близкий круг Андропова. Его тому в своё время навязал Отто Куусинен, который, кстати, пока был жив, служил неким гарантом сохранения Хрущёва во власти. Между прочим, как только в Кремле руководство поменялось, Андропов от Бурлацкого избавился, отправил обозревателем в газету «Правда».


В 1993 году на экраны России вышел политический кинодетектив «Серые волки», основой сюжета которого стала одна из версий свержения Никиты Хрущёва
Множество фактов говорит о том, что вдохновителем и главным организатором смещения Хрущёва был не Шелепин, а всё-таки Брежнев. Тогдашний зампред правительства СССР Дмитрий Полянский в 1993 году прямо утверждал: «Брежнев, Подгорный, я. Нас поддерживали: А.Н. Косыгин, Г.И. Воронов, К.Т. Мазуров, П.Е. Шелест, Ю.В. Андропов, П.Н. Демичев, В.Е. Семичастный». Суслов, по его словам, примкнул к бунтарям в последний момент, когда уже мало кто сомневался в падении Хрущёва. Как видим, Брежнева Полянский указал первым. Выходит, именно он был главным заводилой, а вторым – Н.Подгорный.

Первый секретарь ЦК Компартии Украины Пётр Шелест в мемуарах пишет, что идея о необходимости перемен стала муссироваться среди некоторых членов Президиума ЦК после торжеств в честь 70-летия Хрущёва в конце апреля 1964 года. Лично для Шелеста, по его словам, всё началось за неделю до пленума – 3 июля. В тот день его посетил на отдыхе в Крыму Брежнев, поинтересовался у хозяина Украины отношением к Хрущёву, а затем стал соответствующе настраивать собеседника. 4 июля к обсуждению с Шелестом хрущёвской темы подключился Подгорный.

Потом был пленум ЦК, когда Хрущёв буквально напугал соратников очередной порцией новаций. Первый секретарь Московского горкома КПСС Николай Егорычев рассказывал, что вскоре после Пленума умер лидер французской компартии Морис Торез и его вместе с Сусловым направили на похороны в Париж. Улучив момент, Егорычев завёл с Сусловым разговор об отстранении Хрущёва. Но Суслов, попеняв на начавшийся дождь, от обсуждения уклонился, поспешив с улицы, где они были с Егорычевым, в людное помещение. Егорычев, объясняя это трусостью Суслова, ошибался. Сейчас известно, что именно Суслов разрабатывал для Брежнева схемы лишения Хрущёва властных рычагов, оставаясь в тени как истинный серый кардинал. Он остерегался ряда высокопоставленных функционеров, не без основания считая, что у них слишком длинные языки. Сегодня известно, что, например, неосторожность другого функционера – Николая Игнатова – чуть не сорвала намеченную операцию. Доверительные беседы о смене власти он не раз вёл при охраннике Викторе Галюкове, который потом доносил их содержание до сына Хрущёва.

К слову: буквально через месяц после пленума в СССР скончался лидер итальянских коммунистов Пальмиро Тольятти. Гроб с его телом в Италию повезла делегация во главе с Брежневым. Он завёл в поездке разговор о Хрущёве с первым секретарём Ленинградского горкома партии Георгием Поповым. Родные Попова рассказывали: «На прямой вопрос Брежнева, поддержит ли ленинградская парторганизация отставку Хрущёва, отец ответил положительно».

В середине сентября Брежнев по пути из Болгарии остановился в Киеве, чтобы вновь поговорить с Шелестом. «Я сказал, – вспоминал тот потом, – что в «дело» посвящено слишком много людей и промедление его решения чревато большими неприятностями для ни в чём не повинных людей. Брежнев пытался что-то объяснить, но всё было довольно невнятно и даже «подозрительно».

Тогдашний председатель КГБ Владимир Семичастный утверждал, что изначально участники подготовки процесса по удалению Хрущёва из власти видели в роли нового лидера только и только Брежнева. Уже в 1999 году он напомнил журналисту В. Ларину: «Вы забываете о партийной иерархии. Брежнев был вторым человеком в партии. И никакая другая кандидатура на роль лидера даже не обсуждалась. А жаль». В другой раз Семичастный подчеркнул: «Конкурировать с Брежневым не могли ни Суслов, ни Подгорный». А вот Полянский подавал ход событий иначе: «Сначала склонялись в пользу Подгорного, но он сам отвёл свою кандидатуру». Велись по этому вопросу, по словам Полянского, разговоры и с Косыгиным. Но и тот отказался. Так остался только Брежнев.

А как готовилась операция смещения, кто был привлечён? Свидетельство оставил, в частности, Владимир Новиков, возглавлявший в правительстве комиссию по СЭВу в ранге министра. «Примерно в сентябре 1964 г., – вспоминал он, – как-то вечером меня пригласил к себе Д.Ф. Устинов как председатель ВСНХ… У него сидел А.М. Тарасов, его заместитель… С места в карьер пошёл разговор о том, что в ближайшее время состоится пленум ЦК КПСС: надо, чтобы я подготовил тексты двух выступлений: одно – для Устинова, другое – для себя. Оба предназначались для выступления на пленуме с тем, чтобы показать руководящему составу партии все безобразия, которые «вытворяет Хрущёв». Устинов сказал: «Ты ряд лет работал в Госплане РСФСР и в Госплане СССР, и у тебя должно быть материалов предостаточно». Я спросил: «Что, Хрущёва снимать собираются?» Устинов подтвердил. У меня возник вопрос, как к этому отнесутся военные и КГБ? Получил ответ: тут всё в порядке, будет полная поддержка. Тогда я согласился».

Из этого следует, что к осени 1964 года в дело по замене Хрущёва было привлечено едва ли не всё руководство Высшего Совета Народного Хозяйства (ВСНХ), включая председателя Д.Устинова и его заместителя А.Тарасова. Но надо знать Устинова: он бы не присоединился, если бы смену не поддержала значительная часть Президиума и Секретариата ЦК, членов правительства.

Можно сделать вывод: к осени 1964-го Брежнев наладил взаимодействие с большинством ключевых фигур руководства страны. С ним согласились сотрудничать М. Суслов, Н.Подгорный, А.Косыгин, А.Шелепин, П.Демичев, Д.Полянский, Г.Воронов, Н.Игнатов. Брежнев смог заполучить «своих людей» и в структурных подразделениях ЦК. И это были не только инструкторы или завсекторами. Но и завотделом административных органов Н.Миронов, завотделом ЦК В.Степаков, замуправделами ЦК Грант Григорян, замы заведующего отделом по связям с соцстранами Н.Месяцев и Л.Толкунов и многие другие.

Брежнев заручился также поддержкой председателя КГБ В.Семичастного, министра обороны Р.Малиновского, его первого зама А.Гречко и начальника Генштаба С. Бирюзова. Кроме того, были верные люди в аппаратах Президиума Верховного Совета и правительства. Поработали и со многими региональными начальниками. Это не означало, что вся партийная и правительственная верхушка «за». Имелись и сомневающиеся, и трусы. Стоило Косыгину – он тогда был первым зампредом Совмина – завести разговор о планах по Хрущёву с работавшим в Совете народного хозяйства СССР Вениамином Дымшицем, как тот впал в ступор, а вскоре залёг в больницу. Обнаружились и убеждённые сторонники Хрущёва. Например, бывший завотделом машиностроения ЦК Иосиф Кузьмин, на тот момент посол в Швейцарии. Узнав о созыве внеочередного пленума ЦК, он по своей инициативе стал обзванивать регионы и уговаривать секретарей обкомов выступить в защиту Хрущёва.

Стоит упомянуть, что нужная работа велась в Минеральных Водах. Туда выезжали секретари ЦК Шелепин, Демичев, председатель КГБ Семичастный. Их целью было прощупать настроения региональных руководителей, отдыхавших в популярных у элиты южных санаториях. Попутно Шелепин работал над докладом об ошибках Хрущёва. «Моя роль, – рассказывал он в 1990-е годы бывшему зав. общим отделом ЦК В.Болдину, – состояла в том, что Брежнев поручил мне принять участие в подготовке материалов к докладу». В начале сентября Шелепин показал Леониду Ильичу первый вариант. Тот его забраковал и посоветовал уединиться в Барвихе, чтобы довести текст до кондиции, а также попросил подключиться и Полянского. Есть сведения, что свой проект доклада готовил Суслов. В итоге именно его вариант больше впечатлил Брежнева.

Интересно, а почему смещение Хрущёва намечалось на середину октября 1964-го? Можно сделать вывод, что на более ранний срок не решался идти сам Брежнев, поскольку ещё не всё просчитал. Последние коррективы в план операции он собирался внести как раз в октябре – во время отсутствия Хрущёва (тот планировал на это время пару недель отдыха). Не исключено, что атака могла состояться и позже, в ноябре, на очередном пленуме ЦК.

Процесс невольно ускорил сам Хрущёв. Чуть ли не перед самым отъездом в отпуск, он сообщил Подгорному, что оставляет его на «хозяйстве» по партийной линии. Брежневу он не предложил эту роль, поскольку тот собирался в Берлин. «Идут разговоры, – мельком бросил вождь Подгорному, – что существует какая-то группа, которая хочет меня убрать, и вы к этой группе причастны». Подгорный на голубом глазу ответил, что даже не понимает, о чём речь, но потом, конечно, разговор пересказал Брежневу.

Тот якобы даже перепугался. Первый секретарь Московского горкома партии Николай Егорычев рассказывал, как плакался ему Брежнев: «Коля, Хрущёву всё известно. Нас всех расстреляют». Правда, есть основания сомневаться в этом. Егорычев мог насочинять в отместку Брежневу за своё увольнение через три года после низвержения Хрущёва.

Между тем, в Крыму Хрущёв пробыл недолго, перебрался в Пицунду, где отдыхал Микоян. Именно там Хрущёв сделал ещё один непродуманный шаг: вечером 11 октября он позвонил в Дмитрию Полянскому – видимо, в связи с готовившимся на ноябрь пленумом ЦК по сельскому хозяйству. Делового разговора не получилось. Хрущёв, накричав на собеседника, пообещал по возвращении в столицу всему Президиуму ЦК устроить «кузькину мать». Полянский связался по телефону с Подгорным и Брежневым.

Первый был с рабочей поездкой в Молдавии, второй – в Берлине. Стоит пояснить, что Брежнев возглавлял нашу делегацию по случаю 15-летия ГДР. На празднествах его познакомили с гастролировавшими в Берлине певицей Галиной Вишневской и виолончелистом Мстиславом Ростроповичем. «Вечером 8 или 9 октября 1964 года в посольстве, – рассказывала в мемуарах Вишневская, – был обед, не в парадной, а в небольшой комнате и для очень узкого круга – кроме Брежнева, <посла> Абрасимова, Славы и меня, ещё, пожалуй, человек шесть. Весь вечер я сидела рядом с ним [с Брежневым. – В.О.], и он, как любезный кавалер, всячески старался развлечь меня, да и вообще был, что называется, в ударе. Хорошо одетый, черноволосый, нестарый мужчина – ему было тогда 57 лет, – энергичный и очень общительный, компанейский. Щеголял знанием стихов, особенно Есенина… Пил он не много, рассказывал анекдоты и даже стал петь смешные частушки, прищёлкивая пятками, руками изображая балалайку, цокал языком и на вятском наречии пел довольно приятным голосом. И это не были плоские потуги, нет, это было артистично и талантливо». На том вечере посол Абрасимов шепнул Вишневской, что Брежнева ждёт большое будущее. Абрасимов как в воду глядел (а, может, уже что-то знал). Буквально через несколько дней Брежнев стал лидером партии.

К слову, он собирался быть в ГДР до середины октября. Но внезапный звонок Полянского заставил его вылететь в Москву. 12 октября недовольные Хрущёвым члены Президиума ЦК собрались в Кремле. Понимали: медлить опасно. Хрущёв мог их всех поувольнять, а то и пересажать. Брежнев перешёл в атаку. В девять вечера он позвонил в Пицунду, предложил Хрущёву прервать отдых, вернуться в Москву.

Не то, что страна, большая часть аппарата ЦК о происходившем ничего не знала. В тайны «мадридского двора» были посвящены единицы. Скажем, завсектором телевидения и радио ЦК Александр Яковлев был проинформирован о замыслах группы Брежнева лишь поздно вечером 12 октября. Его вызвал Суслов и сообщил, что готовится пленум ЦК, на котором Хрущёва отправят в отставку. Яковлеву было поручено за ночь набросать проект статьи для «Правды». В конце разговора Суслов сказал: текст должен в восемь утра лежать в его приёмной в запечатанном конверте. Яковлев, понятно, взял под козырёк и к утру написал 15 страниц текста.

Заседание Президиума ЦК с участием Хрущёва открылось 13 октября в 15.30. В этот момент Семичастный дал указание произвести замену охраны в приёмной, на квартире и на даче ещё действующего лидера.

Сам Хрущёв, приехав с аэродрома в Кремль, продолжал считать себя вождём и занял место председательствующего. Но ему даже не дали возможности открыть рта. Слово взял Брежнев, который обвинил босса во всевозможных грехах. Не ожидавший такого напора Хрущёв вынужден был признать часть ошибок. Но сдаваться не захотел и выразил готовность продолжить работу, пообещав быстро выправить ситуацию. Понимание нашёл лишь у Микояна. Остальные члены Президиума идти на какие-то уступки не согласились.

Поздно вечером Президиум ЦК перенёс дальнейшие баталии на утро. Все покидали Кремль с тревожным чувством. А вдруг Хрущёв выкинет ночью какой-нибудь фортель и попытается поднять на свою защиту остававшуюся ему верной часть партаппарата, а то и армию? Самоуверенного льва удалось лишь ранить, но не повергнуть.

Один из помощников Хрущёва – Олег Трояновский позже вспоминал, что был уверен: шеф продолжит борьбу. Но Хрущёв принял иное решение.

«Когда <первое> заседание <Президиума ЦК> кончилось [а это, напомню, было уже поздно вечером 13 октября. – В.О.], – рассказывал Трояновский, – Никита Сергеевич сразу вернулся в свой кабинет и через несколько минут вызвал меня. Когда я зашёл в кабинет, то увидел его сидящим за длинным столом, за которым он обычно работал и принимал людей. Меня поразил его усталый, подавленный вид. Первыми его словами были: «Моя политическая карьера закончилась, теперь главное – с достоинством пройти через всё это». Я спросил: «Никита Сергеевич, а вы не думаете, что на Пленуме ЦК обстановка может измениться в вашу пользу, как это произошло в 1957 году?» Он быстро ответил: «Нет, нет, это исключено. К тому же вы ведь знаете, что я не цеплялся за это кресло». И потом как-то неожиданно для меня сказал: «Когда-то Каганович советовал мне каждую неделю встречаться с двумя-тремя секретарями обкомов и крайкомов. Я этого не делал, и, видимо, в этом одна из моих ошибок». Потом я его спросил: «А как вы расстались, по-доброму ли?» И про себя невольно подумал о собственном будущем, о том, как отнесутся ко мне новые руководители. Никита Сергеевич немного задумался и потом ответил: «Да, пожалуй, по-доброму, во всяком случае, я считаю это моим достижением, что всё прошло более или менее цивилизованно». Потом, по-видимому, почувствовав подоплёку моего вопроса, он добавил: «Что касается вас, то мне трудно сказать, как сложатся ваши дела. Скорее всего, вы вернётесь обратно в МИД». Затем мы обнялись и на этом расстались».

Почему же Хрущёв отказался от дальнейшей борьбы за власть? Видимо, увидел, что его недавние соратники действовали не экспромтом и наверняка имели планы на час Икс. Сопротивляться было бесполезно. Хрущёв не заблуждался. Брежнев действительно чётко предусмотрел возможные варианты, у него наготове были группы оперативного реагирования.

Известно также, что Брежнев сразу после первого заседания Президиума ЦК отправил верных людей в ключевые точки, чтобы Хрущёв не мог получить доступа на телевидение, в армейские штабы и к финансам. Сошлюсь на воспоминания Николая Месяцева, который тогда был замом у Ю. Андропова в отделе по связям с соцстранами. Месяцев рассказывал, как сразу после обмена мнениями на первом заседании Президиума ЦК 13 октября, когда Хрущёв ещё не сказал ни да, ни нет, его неожиданно вызвали к Брежневу.

«В кабинете, – вспоминал Месяцев, – находились Л.И. Брежнев, сидевший в торце длинного стола заседаний, А.Н. Косыгин сидел сбоку, поставив ногу на стоявший рядом стул, напротив него Н.В. Подгорный и рядом с ним П.Н. Демичев, секретарь ЦК КПСС. Следом за мной в кабинет вошёл Л.Ф. Ильичёв, секретарь ЦК КПСС.

Было около полуночи 13 октября 1964 года.

После того как я поздоровался и сел около А.Н. Косыгина, Л.И. Брежнев спросил: «Кто поедет на радио представлять Николая Николаевича [т.е. самого Месяцева – В.О.] коллегии Комитета?» Подгорный: «Ильичёв, это его епархия, там, наверное, его хорошо знают». Ильичёв: «Хрущёв может проходить и дальше в радиотелевизионных программах или убрать его из эфира совсем?» Демичев: «Убрать совсем». Брежнев: «Да, так будет правильно». Косыгин и Подгорный согласились с этим. Брежнев: «Коля, желаем тебе успеха. На днях мы встретимся. В случае необходимости звони».

Ильичёв и я попрощались с присутствующими и вышли.

Вот и всё. Рубикон перейдён. Без всяких словопрений и эмоций. Новая страница жизни открыта… Для меня… Для Н.С. Хрущёва книга его большой жизни, судя по поведению и настроению его бывших сподвижников, дописана. Внешне они были спокойны. Что делалось в их сердцах и умах – неведомо».

Похожая операция примерно в те же часы прошла и в отношении газеты «Известия»: зятя Хрущёва Аджубея спешно заменили заведующим идеологическим отделом ЦК по сельскому хозяйству РСФСР Владимиром Степаковым. А возможное обращение Хрущёва в столь сложное для него время к финансам пресёк замуправделами ЦК Грант Григорьян, с которым заранее провёл работу его бывший начальник Александр Шелепин.

Ночью Хрущёв, узнав о переменах в Гостелерадио, окончательно понял, что шансов остаться у руля нет. Утром 14 октября на втором заседании Президиума ЦК он согласился на добровольную отставку.

Что происходило дальше? Увы, протоколы отсутствуют (или до сих пор в архиве на секретном хранении). По одним слухам, на освободившееся место руководителя партии кто-то предложил Суслова, но тот отказался в пользу Брежнева. По другим – председательствовавший на заседании Брежнев якобы выступил за Подгорного, но тот отклонил этот вариант, посчитав, что целесообразней избрать Брежнева. Правда, часть исследователей утверждает, будто звучала только одна фамилия – Брежнев, и с нею Президиум ЦК в шесть вечера вышел на срочно созванный Пленум.

«Сегодня был пленум ЦК КПСС, – записал почти в полночь в свой дневник замминистра иностранных дел Владимир Семёнов. – По просьбе т. Хрущёва он освобождён от обязанностей Первого Секретаря и члена Президиума ЦК КПСС и Председателя Совмина СССР вследствие преклонности лет и по состоянию здоровья. Первым секретарём избран Л.И. Брежнев, председателем Совмина А.Н. Косыгин. Докладывал М.А. Суслов. Н.С.<Хрущёв> сидел довольно осунувшийся, внезапно постигший реальность положения. После пленума ездил вместе с А.А.<Громыко> в Барвиху. По дороге говорили о событиях последних лет и о решениях пленума. Резонанс будет громадный, и последствия необозримые».

До сих пор неизвестно, все ли члены ЦК прибыли на пленум. В хранящемся в РГАНИ протоколе пленума перечислены 154 присутствовавших членов ЦК. Но Михаил Халдеев, на тот момент заведующий идеологическим отделом ЦК КПСС по промышленности РСФСР, в мемуарах отмечал, что отсутствовали первые секретари Ленинградского и Ивановского обкомов партии Василий Толстиков и Иван Капитонов. Халдеев не верил в случайности. Видимо, или сам Брежнев, или кто-то из его ближайшего окружения не были убеждены в стопроцентной поддержке всех членов ЦК и дали команду кое-кого в Москву не вызывать. Хотя какие сомнения могли быть в Толстикове, который заранее знал о готовившемся смещении Хрущёва? Возможно, ему поручили в день пленума ЦК не допустить массовых акций против Брежнева или Шелепина в Ленинграде.

У Брежнева не было стопроцентной уверенности в лояльности со стороны руководителей большинства структурных подразделений ЦК. Халдеев рассказывал, как в ночь на 15 октября его срочно вызвали на работу, а потом пригласили в кабинет Николая Вороновского, который курировал парторганы РСФСР по промышленности. У того сидел незнакомый Халдееву человек, своими манерами позволявший предположить, что представляет Лубянку. Вороновский стал выяснять у Халдеева его отношение к уже поверженному Хрущёву. Складывалось впечатление, что люди Брежнева всю ночь вычисляли, кто в центральном партаппарате мог публично выступить в защиту Хрущёва и выразить недовольство избранием Брежнева.

Понятно, что все сотрудники аппарата ЦК с вечера 14 октября пребывали в некоем смятении. А команда победителей с разъяснениями не торопилась. Всех заведующих отделами ЦК собрали в зале заседаний Секретариата ЦК лишь в десять утра 15 октября. Халдеев отмечает: «Брежнев проинформировал о событиях, связанных с Никитой Сергеевичем, ошибках в его работе, проявленных им субъективизме и волюнтаризме <…> Мне удалось сделать довольно-таки подробные записки услышанного на этом совещании <…> Но Леонид Ильич не сказал нам, что решение по Хрущёву есть решение Пленума ЦК КПСС».

Позднее зять Хрущёва Аджубей не раз интересовался у тестя, не жалел ли тот, что в послевоенные годы выдвигал Брежнева на высокие посты, а затем приблизил к себе в Москве. «Я, – рассказывал Аджубей, – спросил как-то Хрущёва: только ли его стараниями возник Брежнев на московском горизонте? Хрущёв ответил, что Брежнева приметили в Москве давно, а после войны Молотов даже просил откомандировать его в Министерство иностранных дел на должность своего первого зама». Похоже, Хрущёв говорил зятю правду.

Многое подталкивает к тому, чтобы задать вопросы: возможно, на верх Брежнева много лет продвигали другие фигуры, которые до сих пор не попали в поле внимания историков? И, может быть, Хрущёва те же самые силы до поры до времени использовали втёмную, а когда стал не нужен, заменили Брежневым? Похоже, отрыто ещё далеко не всё.



ЛГ 23 октября 2024 года

Рубрики:  Вошедшие в историю

Метки:  

Рок-группа Eagles

Вторник, 22 Октября 2024 г. 00:21 + в цитатник
https://m-adler2009.narod.ru/home.html

На этом сайте вы найдёте историю американской рок-группы Eagles описание и фото обложек всех семи студийных альбомов ансамбля. И что немаловажно вы можете прослушать лучшие песни не только группы Eagles, но также и лучшие песни из сольных работ абсолютно всех музыкантов, когда-либо входивших в состав группы, соответственно, познакомитесь с сольной карьерой и биографией участников Eagles. На странице Eagles video вы найдёте 30 лучших видеоклипов группы Иглс.



1.
eaglesOOTNcolor (400x200, 59Kb)

2.
eagleslast (410x221, 102Kb)
Рубрики:  Рок-теория/Участники группы Eagles
Действующие музыканты бэнда
Рок-теория/Бывшие участники Eagles
Те, кто был раньше в составе

Метки:  

Больше чем хит - "Hotel California"

Понедельник, 21 Октября 2024 г. 23:56 + в цитатник
https://m-adler2009.narod.r...ornia.html

Альбом с песней "Hotel California", которая и дала название альбому, был записан группой в 1976 году. В начале следующего 1977 года диск поступил в продажу, также вышел сингл с песней «Отель Калифорния», которая сразу заняла первое место во всех ведущих американских чартах и, в конечном итоге. стала хитом всех времён и народов. В чём же секрет этого бессмертного творения? В двух словах ответа не дать. Но обо всём по порядку.



1.
dfelderjwalsh (400x237, 106Kb)

2.
felderwalsh (400x210, 88Kb)

3.
donhenley (400x207, 91Kb)
Рубрики:  Рок-теория/Участники группы Eagles
Действующие музыканты бэнда
Рок-теория/Бывшие участники Eagles
Те, кто был раньше в составе

Метки:  

Eagles:set box Legacy

Понедельник, 21 Октября 2024 г. 23:42 + в цитатник
https://m-adler2009.narod.ru/Legacy.html

В 2013 году вышел box set Legacy (Наследие) куда вошло всё творчество группы Eagles: все студийные альбомы Иглс, книга по формату коробки с фотографиями группы Eagles и её участников, концертные видео. Есть и виниловый вариант box set Legacy. Многие группы выпускают сборники. Иглы тоже делали это неоднократно, но чтобы всё творчество?! Этого не делал никто. Знаете почему? Потому что только Eagles выпускали альбомы, на которых песни либо хорошие, либо великолепные. Все лонгплеи получались ровные, а некоторые ещё ровнее. И теперь на творческом закате не стыдно показать всё.



1.
legacy_cover (200x200, 64Kb)
Рубрики:  Рок-теория/Участники группы Eagles
Действующие музыканты бэнда
Рок-теория/Бывшие участники Eagles
Те, кто был раньше в составе

Метки:  

Работа в Германии

Воскресенье, 20 Октября 2024 г. 23:21 + в цитатник
https://samkov-vladimir.nar...u/Job.html

Рынок труда в Германии строго охраняется


Кто и как может получить работу в Германии


Поиск работы в Германии



1.
Работа в Германии (700x700, 327Kb)
Рубрики:  Германия
Всевозможная информация об этой стране и из этой страны

Метки:  

Жизнь русских в Германии

Воскресенье, 20 Октября 2024 г. 23:09 + в цитатник
https://samkov-vladimir.nar...ntent.html

Адаптация – один из основных вопросов, разобравшись с которым  у вас чётко прорисуется вся эмигрантская жизнь. Сразу же поясню кого я отношу к русским. Это этнические немцы и евреи, а также члены их семей, приехавшие из стран, ранее республик Советского Союза. Неважно что они другой национальности, а важно то, что большинство из них родилось, выросло и воспитывалось в СССР и люди они основательно обрусевшие. Чистыe русские, приехавшие в Германию в постсоветское время, составляют гораздо меньшую по численности категорию.



1.
Русские_в_Германии (700x393, 346Kb)
Рубрики:  Германия
Всевозможная информация об этой стране и из этой страны

Метки:  

Участник группы Eagles Винс Гилл

Пятница, 18 Октября 2024 г. 19:27 + в цитатник
https://m-adler2009.narod.r..._Gill.html Сильная сторона Винса Гилла – великолепный вокал. С 1990 по 2006 год певец девять раз побеждал в номинации «лучшее мужское вокальное кантри-исполнение». Его называют «вокальным хранителем традиционного кантри».
What-is-Vince-Gills-net-worth (400x298, 80Kb)
Рубрики:  Рок-теория/Участники группы Eagles
Действующие музыканты бэнда

Метки:  

Биография участника Eagles Дикона Фрея

Пятница, 18 Октября 2024 г. 19:18 + в цитатник
https://m-adler2009.narod.r..._frey.html Deacon Frey (Дикон Фрей). Появился на свет 17 апреля 1993 года в США. Он сын одного из основателей группы Eagles Гленна Фрея

1.
Дикон_фрей (681x383, 136Kb)
Рубрики:  Рок-теория/Участники группы Eagles
Действующие музыканты бэнда

Метки:  

Сольные альбомы лидера Eagles Дона Хенли

Пятница, 18 Октября 2024 г. 18:58 + в цитатник
https://m-adler2009.narod.r...lbums.html Дон Хенли своей сольной карьерой подтвердил, что он самый сильный из Орлов. Всего у музыканта вышло пять сольных альбомов.
Don_Henley (622x700, 268Kb)
Рубрики:  Рок-теория/Участники группы Eagles
Действующие музыканты бэнда

Метки:  

Сольные альбомы фронтмена Eagles Гленна Фрея

Пятница, 18 Октября 2024 г. 18:51 + в цитатник
https://m-adler2009.narod.r...lbums.html В творческой биографии Гленна Фрея насчитывается пять сольных альбомов. Фрей плодотворно сотрудничал с Джеком Темпчином, Бобом Сигером и другими личностями, известными в американском музыкальном мире. Главной темой песен для Гленна всегда оставалась любовь. Сольная карьера проходила с переменным успехом. Наряду с творческими достижениями были и разного рода неудачи. Например, очередной альбом принимала публика, но не принимала критика, либо наоборот, критика отнеслась благосклонно, но публика показала безразличие, таковы зигзаги творческой судьбы.

1.
GFreyAH22 (400x267, 102Kb)
Рубрики:  Рок-теория/Участники группы Eagles
Действующие музыканты бэнда

Сольные альбомы гитариста Eagles Джо Уолша

Пятница, 18 Октября 2024 г. 18:41 + в цитатник
https://m-adler2009.narod.r...lbums.html Джо Уолш начал сольную карьеру значительно раньше других участников группы Eagles. Только в семидесятые годы у музыканта вышло четыре альбома. Всего музыкант выпустил 11 сольных альбомов.

1.
JWalshMunich09-02 (400x300, 81Kb)
Рубрики:  Рок-теория/Участники группы Eagles
Действующие музыканты бэнда

Метки:  

Сольные альбомы басиста Eagles Тимоти Б. Шмита

Пятница, 18 Октября 2024 г. 18:32 + в цитатник
https://m-adler2009.narod.r...lbums.html Отличительная черта бас-гитариста и вокалиста “Eagles” – лиричность. Тимоти хорошо удаются любовные рок-баллады. Это, например, “I Can’t Tell You Why” (The Long Run 1979), I Don’t Want To Hear Any More (Long Road Out Of Eden 2007). Эту же линию Шмит продолжил и в своей сольной карьере. Ещё он в качестве вокалиста и бас-гитариста сотрудничал с Бобом Сегером, Ричардом Марксом, гастролировал с группой «Тото» и Джимми Баффетом, помогал в записи сольных альбомов товарищам по Eagles – Дону Фелдеру, Дону Хенли, Рэнди Мейснеру.

1.
tbs2008 (400x380, 96Kb)
Рубрики:  Рок-теория/Участники группы Eagles
Действующие музыканты бэнда

Формула Брежнева

Среда, 16 Октября 2024 г. 19:40 + в цитатник
Можно ли считать времена Леонида Ильича «застоем»? scale_1200 (500x346, 217Kb)

 

 

60 лет назад правящую партию, которая была в нашей стране «руководящей и направляющей», возглавил человек с богатейшим политическим и человеческим опытом. Фронтовик, участник Парада Победы, в разное время стоявший во главе Запорожской и Днепропетровской областей, когда их приходилось восстанавливать после разрухи, и двух союзных республик – Молдавии и Казахстана. Как секретарь ЦК курировал вопросы военно-промышленного комплекса, включая развитие космической техники. Свою первую «Золотую Звезду» – Героя Социалистического Труда – он получил в 1961 году, за подготовку полёта Юрия Гагарина. «Моя сильная сторона – это организация и психология», – говорил Брежнев. Но к этому определению необходимо добавить его компетентность в вопросах военной промышленности, умение находить общий язык с крупными учёными, конструкторами и директорами, знание страны от и до.

Он пришёл к власти, прибегнув к чрезвычайным методам. Многие называют события 14 октября 1964 года переворотом, хотя Никиту Хрущёва удалось отправить в отставку с соблюдением всех законов партийной демократии. Конечно, Пленуму предшествовали секретные договорённости партийных лидеров за спиной Хрущёва. Брежнев вряд ли стал бы участвовать в рискованном предприятии, если бы не знал, что успех почти гарантирован. Партийное большинство не принимало поспешных, непродуманных и противоречивых реформ Хрущёва, который преобразовывал министерства в совнархозы и разделял обкомы на «промышленные» и «сельскохозяйственные». Они знали, что политика «царя Никиты» не имеет поддержки в обществе. Его эмоциональный, непредсказуемый стиль руководства назвали волюнтаризмом.

К чести Брежнева и его соратников, они не превратили «борьбу с культом личности товарища Хрущёва» в долгоиграющую пластинку – и уже через несколько месяцев о бывшем первом секретаре ЦК КПСС просто постарались забыть. Брежнев и новый председатель Совета министров Алексей Косыгин сразу показали себя более деловитыми и прагматичными политиками, чем Хрущёв, – и не превратили критику «кукурузника» в политическое шоу. Он по сравнению с ними выглядел «устаревшей моделью».

Брежнев, каждый день обзванивавший десятки секретарей обкомов, крайкомов и республиканских ЦК, никогда не был диктатором. Конечно, как и каждый политик, он имел в запасе десяток отрепетированных улыбок и объятий, но главное – Леонид Ильич доверял профессионалам. И редко ошибался в кадровых решениях. Заседания Политбюро в его времена проходили не для проформы, там действительно решались и стратегические, и тактические вопросы – и никто не опасался противоречить генеральному секретарю. Он не боялся работать с сильными и своенравными управленцами – с такими как Алексей Косыгин и Кирилл Мазуров, Дмитрий Устинов и Андрей Громыко. Список этот можно продолжать долго. В десятках министерств и регионов сохранилась память о выдвиженцах Брежнева как о лучших, уникальных руководителях – на все времена.

 

То, что именно в те времена наша страна добилась паритета с США по стратегическим видам вооружения, вышла в мировые лидеры по производству газа и нефти, а экономическую реформу удалось провести без снижения уровня жизни, – это не совпадение, не случайность, а результат профессиональных усилий.

Лёгких побед не было. Могучий сибирский нефтяной комплекс создавался в труднейших условиях. Нужно было не только найти и освоить месторождения, но и провести дороги, построить посёлки, предприятия и города в «таёжном, лесистом краю». Это потребовало новых технологий – вплоть до строительства современных грузовиков и самосвалов.

В начале горбачёвской перестройки брежневское время назвали застоем, временем показухи и сонного прозябания, когда люди «делали вид, что работали». Временем коррупции и бесконечных славословий. С таким же успехом можно чёрное назвать белым. Горбачёв и его единомышленники предпочитали не замечать, что высокий политический статус, которым они упивались, завоеван в 1960–1970 е. Брежневская дипломатия превратила Советский Союз в настоящую современную сверхдержаву, которая действовала без эпатажа, последовательно, глубоко прорабатывая каждое решение. Острое противостояние с США перешло в стадию «разрядки международной напряжённости», которая только укрепила позиции нашей страны. Случались промахи, и болезненные, но почти никому не удавалось оказывать столь сильное воздействие на союзников – в наше время от такой эффективности далеки и Штаты, и Китай. А Самотлор, каскады ГЭС, БАМ, «Буран» – разве эти слова можно поставить рядом с клише «застой»? Как же в таком случае назвать другие десятилетия нашей, да и мировой истории?

Есть такая идеологическая штамповка, что в брежневские годы люди «во всём разуверились», освоили правила двойной жизни: «одни слова для кухонь, другие – для улиц». Но это касается только узкого круга скептиков и прирождённых оппозиционеров – их было не меньше и в сталинскую эпоху, и в любую другую. А в наше время – вы заметили? – по всему бывшему Советскому Союзу возводятся памятники персонажам кинофильмов брежневского времени. Образ разведчика Максима Исаева в исполнении Вячеслава Тихонова стал символом отечественной разведки. А герои «Офицеров»? А если бы дали волю – появились бы и монументы политикам, главным инженерам, учёным, военным, дипломатам того времени.

И Победу мы чтим по законам и традициям, которые сложились во времена Леонида Ильича. Именно тогда изменилось отношение к ветеранам, а особенно к инвалидам войны. Главное – даже не льготы, награды, повышенные пенсии, подарки, а атмосфера уважения к тем, кто отстоял мир. Внимание к фронтовикам – это и многотиражные публикации лейтенантской прозы писателей, прошедших войну: Юрия Бондарева, Григория Бакланова, Бориса Васильева… И фильмы – от камерного «На войне как на войне» до масштабного «Освобождения» и документального цикла «Великая Отечественная». Это телециклы «Солдатские мемуары» Константина Симонова, «Подвиг» Сергея Смирнова, «Клуб фронтовых друзей» Виктора Балашова. Ни один крупный концерт не обходился без новой песни о войне. Память о Победе стала по-настоящему священной.

То было время высокой культуры – в том числе массовой. Но не только.

 

Лишь в брежневское время мог состояться такой феномен, как появление школы деревенщиков в русской прозе. Они не гладили власть «по шёрстке», порой и нарушая идеологические запреты. На свой лад писали и о коллективизации, и о войне. Но их далеко не всегда запрещали. Напротив, награждали и включали в школьную программу, когда «живым классикам» было по сорок лет. А ведь это изысканная, усложнённая, поэтичная проза.

Из шедевров режиссёрского искусства того времени я бы выделил три произведения. Это балет «Спартак» в постановке Юрия Григоровича, киноэпопея Юрия Озерова «Освобождение» и «Холстомер» Георгия Товстоногова. Дело не только в высочайшем художественном уровне этих произведений. «Спартак» символизировал связь с бунтарской революционной (и христианской!) традицией, с мечтой о справедливом переустройстве мира. В «Освобождении» предстала панорама Великой Отечественной как ключевого события современной истории, к которому причастен каждый из нас. В этой картине проявилось и новое отношение к Сталину – без оплошного ниспровергательства. Фильм создали фронтовики, а его консультантами были маршалы Победы. Для понимания эпохи не менее важен и «Холстомер». Именно в брежневские времена к русской классике стали относиться не только в связи с социологическими теориями. «Самый читающий народ в мире» в те годы глубоко постигал и Пушкина, и Достоевского и, конечно, Толстого. То, что мы 20–30 лет назад утратили этот интеллектуальный уровень, сегодня сказывается повсюду.

Объединять страну может и воинский, и трудовой подвиг, и даже спортивная победа. Давно замечено, что самые успешные патриотические кинопроекты современной России почему-то связаны с успехами брежневского времени. Хоккейные проходы Валерия Харламова и победный олимпийский бросок баскетболиста Александра Белова под песню «Будет небесам жарко…» – всё это по-прежнему рождает сильнейшие эмоции. Когда мы говорим о непритворной гордости за Родину, вспоминаем именно эти эпизоды – а их в то время было много. На глазах всего мира побеждали яркие, талантливые люди, меньше всего напоминавшие «тоталитарных деревянных солдат». И всё это – формула Брежнева.

…Нам есть чему поучиться у этой давно миновавшей эпохи – и уж точно не найти оснований стыдиться брежневского времени и тех, кто стоял тогда у кормила. И экономический фундамент, и политический капитал, наработанный в то время, нельзя пускать по ветру.

АРСЕНИЙ ЗАМОСТЬЯНОВ

Замостьянов_Арсений (150x202, 764Kb)

 

 

ЛГ 16 октября 2024 года

Рубрики:  Уроки жизни
Не повторять чужих ошибок

Метки:  

Eagles: все студийные альбомы

Вторник, 07 Мая 2024 г. 22:30 + в цитатник
https://m-adler2009.narod.r...lbums.html

4310930_eagles_last (410x221, 115Kb)

 Всего группа Eagles за свою карьеру выпустила лишь семь дисков. Но каких! Ни одного проходного! Даже ни одной песни проходной, которой по пятибалльной шкале  можно было бы поставить тройку. Только четыре и пять! Тщательнейшая работа! Она привела к еще одному феномену группы:  сборников, собранных  с шести альбомов (седьмой двойной еще не успели пустить в дело)  вышло в два с лишним раза больше (!), чем самих альбомов. Эти шесть дисков Eagles такого достоинства, что их можно сравнить с колодой карт, состоящей сплошь из козырных тузов и лишь слегка разбавленной также козырными королями.

Рубрики:  Рок-теория
материалы о рок-музыке.

Метки:  

Америка страх потеряла

Суббота, 29 Октября 2022 г. 22:46 + в цитатник
b11e2492d4dba91f6b4445c7c91b13e3 (127x165, 7Kb)

Как возникло антивоенное движение в США 80-х и стоит ли ждать нового?




Палладин Александр


Нынешняя политика Вашингтона наводит на мысль, что Америка… совсем страх потеряла. Поясню, что имею в виду. В октябре 1938 года радиостанция Си-би-эс пустила в эфир спектакль по роману Герберта Уэллса «Война миров». Сюжет осовременили, а передачу построили в стиле прямого якобы репортажа из штата Нью-Джерси. Приняв постановку за реальные события, пятая часть из 6 миллионов слушателей впала в массовую истерию, дав повод зарубежной печати заметить, что такая паника могла произойти только в Америке.
b0d48c42a7e0d46b70fa230d7e06c8f2 (350x233, 29Kb)
Впоследствии, работая за океаном, я и сам не раз поражался удивительной, прямо пропорциональной могуществу их государства, склонности американцев к панике. 24 года спустя жители США впервые в их истории действительно могли бы испытать на себе те средства, которыми с самого начала XIX века их правители насаждали «свободу и демократию» в Африке, Новом Свете, Азии и Европе. Тогда, в 1962 году, Карибский кризис в последний момент разрешили мирным путём, но страху американцы натерпелись нешуточного. И это притом что ещё в 1948 году ВВС США готовились сбросить на 70 советских городов 200 атомных бомб, а в следующем десятилетии натовцы намеревались подвергнуть уничтожению уже 100 городов СССР, обрушив на них 300 ядерных зарядов и 250 тысяч тонн обычных бомб.

В 1966 году, стремясь предотвратить эскалацию развязанной Вашингтоном «грязной войны» во Вьетнаме, председатель комиссии Сената США по иностранным делам Уильям Фулбрайт издал книгу-предостережение «Высокомерие силы». Подействовало, но ненадолго. Война продолжалась ещё 9 лет и прекратилась лишь потому, что в США посчитали 58 тысяч погибших, пропавших без вести, умерших от ран соотечественников чрезмерной ценой за победу над далёкой, ничем американцам не угрожавшей страной, которая потеряла в 65 (!) раз больше людей. Книгу же Фулбрайта сдали в архив с пометкой «Не упоминать ни при каких обстоятельствах».

Ещё через 5 лет президентом США стал Рейган, взявший на вооружение девиз «Мир с позиции силы». Он с места в карьер принялся добивать остатки конструкций, из которых при Никсоне Белый дом и Кремль выстроили более или менее прочный остов мирных взаимоотношений. «На своей первой пресс-конференции 29 января 1981 года Рейган выступил с резкой антикоммунистической речью, перечеркнувшей 20 лет прогресса в направлении разрядки напряжённости и попыток покончить с холодной войной», – говорится в книге режиссёра Оливера Стоуна и профессора истории Питера Кузника «Нерассказанная история США».

При этом, читаем там же, «малообразованный, но очень религиозный и консервативный, Рейган уделял мало внимания политике и тем более её деталям. Его вице-президент Джордж Буш-старший признавался советскому послу Добрынину, что поначалу взгляды Рейгана на международные отношения были «просто несусветными». Добрынин писал, что Буш «был ошеломлён тем, насколько Рейган находился под влиянием голливудских клише и идей его богатых, но консервативных и малообразованных друзей-калифорнийцев»… Многих приближённых Рейгана шокировало его невежество. Вернувшись в конце 1982 года из турне по Латинской Америке, Рейган сказал репортёрам: «Я столько всего узнал… Вы удивитесь, но Латинская Америка – это множество отдельных стран...» Спикер палаты представителей Тип О’Нил, проработавший в Конгрессе 35 лет, сказал, что Рейган – «самый необразованный президент из всех, кого я знал».

На службу в Белом доме 40-й президент США призвал целую когорту деятелей, отличавшихся друг от друга лишь мерой ненависти к СССР. Советский отдел в Совете национальной безопасности возглавил Ричард Пайпс, предъявивший нашей стране ультиматум: или добровольная сдача в плен американскому образу жизни, или третья мировая война. Пост обер-дипломата занял профессиональный военный с опытом участия в Корейской и Вьетнамской войнах, бывший главнокомандующий силами НАТО Александр Хейг. Госдепартаментом он командовал лишь полтора года, но успел отличиться заявлением о том, что «есть вещи поважнее, чем мир», и предложением сделать в Европе «предупредительный ядерный выстрел». На его фоне даже патентованный «ястреб» – министр обороны Каспар Уайнбергер – выглядел «голубем».

Хейга в Госдепе сменил Джордж Шульц. Как-то, решив скоротать время в аэропорту, почтенного вида и возраста новый госсекретарь встал за пульт видеоигры «Интервенты» и через несколько минут ликующе оповестил сопровождавших его журналистов: «Сбил пять русских МиГов!»

Одним из советников Госдепартамента стал Колин Грей. Рейгану он приглянулся программной статьёй в журнале «Форин афферс»: «Соединённые Штаты должны разработать план разгрома Советского Союза, причём ценой таких жертв, которые не помешали бы восстановлению нашей страны…»

Войной упивалась и любимица Рейгана Джин Киркпатрик, сочинившая трактат в оправдание союза Штатов с кровавыми диктаторами. «Консервативный демократ и политолог из Джорджтауна, она поддержала Рейгана из-за его дремучего антикоммунизма, – говорится в упомянутой книге Стоуна и Кузника. – В награду Киркпатрик назначили постпредом США в ООН». Киркпатрик призывала «навести порядок» во всей Центральной Америке, действуя в унисон с Уильямом Кейси, который (ещё одна цитата из «Нерассказанной истории...») «пришёл в ЦРУ, чтобы развязать войну против Советского Союза».

Сам Рейган, считавший, что «наши поступки должны дать всем понять, что американцы – это высокоморальные люди… и всё, что они делают, они делают на благо всего мира», всячески такие настроения поощрял. Когда же министр образования Уильям Беннетт выразил озабоченность, что американские школьники тратят чересчур много времени на компьютерные игры, глава Белого дома возразил: «А Уайнбергер утверждает, что такие игры вырабатывают навыки, необходимые лётчикам ВВС».

Обуреваемый высокомерием силы, Рейган раскрутил маховик гонки вооружений и обозвал СССР империей зла. Один из советников Рейгана заявил: «Хотя радиоактивные осадки и увеличат раковые заболевания процентов на 30, это легко компенсировать, отказавшись от восстановления табачной промышленности», а высокопоставленный чиновник ведомства гражданской обороны США У. Чипмен добавил, что ядерная бомба, дескать, отличается от обычной только более громким взрывом…

Немудрено, что такая политика администрации Рейгана до смерти перепугала американцев. Осенью 1981 года, вскоре после начала моей работы в качестве вашингтонского собкора «Известий», я стал очевидцем грандиозной манифестации протеста против курса Белого дома с участием 500 тысяч человек, съехавшихся в столицу со всех концов США. Страну охватило мощное антивоенное движение с участием десятков миллионов американцев, в том числе крупных общественных деятелей, конгрессменов, известных на весь мир учёных (включая одного из создателей водородной бомбы), отставных генералов и адмиралов, видных публицистов, деятелей эстрады и Голливуда, представителей духовенства.

276 городских муниципалитетов, законодательные собрания 11 штатов, 9 национальных профсоюзов, большинство женских и религиозных организаций потребовали прекратить гонку ракетно-ядерных вооружений. Десятки населённых пунктов, в том числе Нью-Йорк и Чикаго, объявили себя безъядерной зоной. Одуматься, пока не поздно, Белый дом призывали даже такие деятели, как автор доктрины «сдерживания коммунизма» Джордж Кеннан и бывший глава ЦРУ Уильям Колби.

На одной из антивоенных манифестаций в Вашингтоне я познакомился со знаменитым детским врачом Бенджамином Споком, и он мне сказал:

– В сравнении с периодом войны во Вьетнаме нынешнее движение сторонников мира стало более массовым и представительным. Тогда протестовала в основном молодёжь с присущими ей колебаниями и переменчивостью в настроениях. Теперь тех, кто выступает за замораживание гонки ядерных вооружений, с толку просто так не собьёшь.

В августе 1985 года, в канун 40-летия атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, в Вашингтон из всех 50 штатов съехались встревоженные подготовкой США к ракетно-ядерной войне с нашей страной. Цепочка манифестантов, растянувшись на 20 с лишним километров, взяла в кольцо здания Конгресса, Белого дома и Пентагона.

– Мне с женой доводилось участвовать в десятках демонстраций сторонников мира, но такой мы ещё не видали, – сказал мне тогда бард антивоенного движения американцев Пит Сигер.

В том же 1985 году наше собственное государство возглавил деятель, чью суть первой разгадала Маргарет Тэтчер («С этим парнем можно иметь дело»), поспешившая поделиться своим открытием с Рейганом. Через несколько лет за океаном провозгласили победу в холодной войне, причём победу окончательную и бесповоротную.

В конце 90-х, когда я работал пиарщиком в крупнейшей американской ИТ-компании, в Москву прилетел один из её топ-менеджеров. По этому случаю устроили ужин, где заокеанский гость стал вдруг рассказывать, как он рад таким переменам в двусторонних отношениях.

– Вы себе и представить не можете, – с подкупающей искренностью говорил он, встав из-за стола и переходя от одного из нас, русских, к другому, – в каком напряжении мы в Америке жили в течение десятилетий, опасаясь ракетно-ядерного конфликта с СССР. В нашей семье этот страх присутствовал постоянно, поскольку мой отец занимал высокий пост в одном из государственных учреждений, связанных с нацбезопасностью. Нам он никогда ничего не рассказывал, но порой по его поведению можно было предположить, что, уйдя на работу, домой он не вернётся, а нас всех неизвестно что ждёт. Вы, повторяю, даже не представляете, что мы тогда пережили и с каким облегчением перевели дух, когда это закончилось…

Можно только порадоваться, что граждане США избавились от страха ядерного апокалипсиса, перестали обзаводиться семейными бомбоубежищами и больше не учатся прятаться под школьными партами под песню «Прячься, укройся, атомной бомбы не бойся!».

Беда только в том, что это полностью развязало руки американскому истеблишменту. Стоило российскому руководству напомнить, что и наша страна обладает национальными интересами, как Запад во главе с США взялся за старое, сменив милость на гнев, а пряник – на кнут. Опять пошли в ход угрозы, шантаж, провокации и всевозможные наказания за строптивость, а возобновившаяся демонизация нашего государства приобрела невиданные масштабы и формы: даже в годы холодной войны наших лидеров не изображали исчадием ада.

Суть политики Вашингтона вновь определяет высокомерие силы, и опять, как во времена правления Рейгана, за океаном всё громче раздаются голоса влиятельных людей, «успокаивающих» сограждан насчёт возможных последствий ракетно-ядерной катастрофы. То бывший зам. министра США по энергетике заявит, что в таком случае погибнет «всего лишь 5 процентов американцев», то специалист по изучению последствий применения ядерного оружия Стивен Шварц скажет, что жителей таких городов, как Нью-Йорк и Лос-Анджелес, общая трагедия человечества обойдёт стороной. Зато давным-давно в США смолкло эхо голосов тех, кто взывал к элементарному чувству самосохранения, и больше не звучит в американском эфире некогда популярный хит Джона Леннона «Дайте миру шанс».




ЛГ 26-10-22
Рубрики:  Политика
Тернистый российский путь к демократии

Метки:  

99-летнему Дэвиду Рокфеллеру пересадили сердце

Пятница, 16 Сентября 2022 г. 15:37 + в цитатник
Это цитата сообщения Харитоныч [Прочитать целиком + В свой цитатник или сообщество!]

99-летнему миллиардеру Дэвиду Рокфеллеру в шестой раз сделали операцию по пересадке сердца.

 Хирургическая процедура длилась шесть часов и
прошла успешно.

Дэвиду Рокфеллеру успешно пересадили сердце уже в шестой раз за
последние 39 лет, сообщает World News Daily Report. Операцию, которая
длилась шесть часов, провела группа частных хирургов в родовом имении
миллиардера и филантропа в Покантико-Хиллз (Нью-Йорк). 99-летний
Рокфеллер буквально через несколько часов после этого уже шутил с
журналистами и сообщил, что чувствует себя хорошо.
Через 36 часов после операции он разрешил прессе задать ему несколько
вопросов. "Каждый раз, когда я получаю новое сердце, то как будто
вдыхаю в свое тело новую жизнь. Я чувствую себя энергичным и живым", –
прокомментировал миллиардер свое состояние.
На вопрос о секрете своего долголетия Рокфеллер ответил, что он
заключается в умении жить просто. "Люди часто задают мне этот вопрос,
и я всегда отвечаю одно и то же: надо любить жизнь. Жить простой
жизнью, играть со своими детьми, наслаждаться вещами, которые вам
нравятся, проводить время с хорошими, верными друзьями", – объяснил
миллиардер с доброй улыбкой.
Также он признался, что заработал много денег, но большую их часть
отдал. "В богатстве нет смысла, если вы не можете им поделиться", –
добавил известный филантроп. В интервью Рокфеллер рассказал, что
по-прежнему оптимистично смотрит на свое здоровье и надеется дожить до
200 лет.
Первую операцию по пересадке сердца он перенес в 1976 году. Тогда,
Рокфеллер попал в автомобильную аварию, после которой у него случился
сердечный приступ. Трансплантацию провели через 24 часа после
трагедии, а через неделю он уже совершал пробежки. Помимо операции на
сердце, миллиардеру два раза пересаживали почки – в 1988 и 2004
 

Рубрики:  Здоровье человеческое
Материалы на медицинские темы.

Литераторы мира

Понедельник, 14 Декабря 2020 г. 18:42 + в цитатник
https://world-writer.com/ netod0b4d0b8d181d181d0b5d18f (700x224, 300Kb)











Биографии в датах, фото, характеристика творчества, краткое содержание произведений.




Рубрики:  Литераторы

Возрождение через Гоголя

Пятница, 27 Ноября 2020 г. 20:02 + в цитатник
53b3df9df0d322573e9e48ab88b80d7b (127x190, 7Kb)
c3453774e7ca1683d14b766ecc7512e9 (350x233, 22Kb)

К юбилею Игоря Золотусского



Игорь Малышев




Семейная трагедия, трудное сиротское детство и годы самообразования и самосовершенствования… Игорю Петровичу Золотусскому выпала непростая судьба, но все лишения он перенёс с достоинством, став одной из крупнейших фигур отечественной критики и литературоведения. В преддверии юбилея мы побеседовали с ним о литпроцессе, любимых писателях и авторских фильмах.




– Игорь Петрович, грядёт ваш большой юбилей, девяносто лет… Какие настроения владеют вами сейчас? Какие чувства испытываете в связи с предстоящей датой?


– Общее сегодняшнее настроение – летучее. Конечно, присутствует горечь от того, что ты достиг такого возраста и испытываешь всякие неудовольства по части здоровья. Что же касается жизни, то это была, конечно, полная жизнь. Полная во всех смыслах. Было семейное счастье до 1937 года – отец, мать, которые меня любили. Затем начались бедствия, родители оказались в лагере, я попал в детскую тюрьму, потом в детский дом, из которого бежал. Начались скитания по России. Я увидел, в какой стране я живу, каков мой народ. Всякое бывало. Но в большинстве случаев я встречал добрых людей, заботливых. Они согревали – словами, тем, что давали поесть или набрасывали на нас какую-нибудь ветошь, чтобы мы совсем не замёрзли…

Поначалу я пребывал в отчаянии и горе и даже хотел мстить за своих родителей. Но потом это стало уходить, и я подумал: ну чем я могу отомстить?.. Я не хотел действовать как сын Андрея Платонова, который собирался из малокалиберки застрелить Сталина на Красной площади во время демонстрации. Я понял, что я должен кем-то стать, сделать что-то доброе, хорошее. Это и была моя так называемая месть. Надо было спасать не только себя, но и честь нашей семьи, которая была поругана и растоптана. Это чувство росло во мне, поднимало со дна. И я стал наконец писать. Прожитое сказалось и на том, как я начинал – достаточно максималистски, сурово. Потом под воздействием многих причин, и в первую очередь из-за появления в моей жизни Гоголя, я смог перейти на «другой этаж» сознания, подняться.

Чтобы написать эту книгу (имеется в виду биография Гоголя, вышедшая в серии «ЖЗЛ». – И. М.), мне пришлось изучить целую дополнительную университетскую программу. Хотя я и окончил Казанский университет, я ничего не знал. Да, нам говорили, что в старославянском языке есть малый юс, юс большой, но не более. И вот, пусть и поздно, когда в 1967 году скончался мой отец, я взялся за ум, и началось моё движение вверх. Конечно, Гоголь помог мне. Он как бы встал рядом и взялся удержать, чтобы я не упал. А я мог упасть. В детстве и юности я мог стать беспризорником, огольцом. У меня уже были такие повадки… Знаете, после войны у мальчишек появились привычки делать из консервной банки себе золотой зуб, носить кепочку с коротким козырьком и «иждивенцем». «Иждивенец» – это такая петелька наверху. Тельняшку носить и, конечно, иметь при себе финку. Вот до чего я дошёл. Но отец, освободившись из лагеря, взял меня с собой, увёз на Север, в Котлас, и там я стал учиться. Он очень серьёзно отнёсся ко мне, рассказывал о своей жизни (а он видел весь мир и многих сильных мира сего). А самое главное, он столько пережил и выстоял, не подписав ничего. Я возмужал под влиянием отца. А когда его не стало, началось моё перерождение. Я пришёл к Гоголю. Это было не просто литературное занятие, что-то вроде «я изучу его биографию, напишу книгу и на этом закончу». Нет. Начинал я именно так, но кончилось тем, что всё, написанное мной за сто дней в Доме творчества в Переделкине, я вынужден был уничтожить, потому что это было просто невозможно читать. Я был переполнен фактами, но не знал, как сказать то, что я думаю, мне не хватало слов. Надо было найти эти слова…

Но я немного забежал вперёд. Окончив Казанский университет, я как патриот нашей Родины отправился на Дальний Восток, в школу, чтобы там учить детей. В то же время я начал пописывать в местных газетах, меня заметили и пригласили работать в краевую молодёжную газету. Затем я пришёл на радио. Там было хорошо: мне давали возможность выступать по поводу, допустим, книг Хемингуэя, которые только стали выходить тогда с почти сорокаминутной передачей в эфире!..

В 1963 году я покинул Дальний Восток вместе со своей семьёй и перебрался во Владимир. Это, как вы знаете, старый русский город, где стоит Дмитровский собор, который воздвигли в двенадцатом веке, и много других церквей. Я окунулся в лоно истории в полном смысле этого слова. Город был заброшен, жили бедно, но в нём не оставляло ощущение, что я дома, в центре своей страны. Там, во Владимире, когда мне было уже тридцать семь лет, я впервые прочёл Евангелие... Это произошло ещё до возвращения в Москву и до Гоголя.

Книгу о Гоголе я писал десять лет. Всё это время я жил в другом мире – огромном, серьёзном и, я бы сказал, строго требующем от меня и с меня. В какой-то момент я бросил заниматься критикой, меня это уже не могло удовлетворить, хотя писал я остроумно и зло. Мне казалось, что я сам мельчаю, занимаясь этим делом.

– Расскажите о своём круге общения после возвращения в Москву.

– Я не искал новых встреч, признания. Хотя меня окружали очень талантливые люди: Палиевский, Гачев, Кожинов, Аннинский и другие. Всё это были ребята примерно моего возраста. Каждый был по-своему замечателен. Они дали мне очень многое. В частности, Вадим Кожинов, Пётр Палиевский и Олег Михайлов мне помогали с «Гоголем», поскольку издательство «Молодая гвардия» сначала в штыки встретило то, что я написал. Когда пришла вёрстка, я увидел, что она вся исчёркана красным карандашом, и впал в растерянность. Ведь это было дело моей жизни! Я готов был даже покинуть страну... Но потом я преодолел себя и по совету моего друга Саши Мишарина пошёл на приём к Маркову. Это одиозная фигура в глазах тогдашних (да и нынешних) литераторов. Первый секретарь правления Союза писателей, лауреат Ленинской и Сталинской премий, приближённый к верхам человек. Он взял у меня эту вёрстку, прочитал, и книга ему понравилась. Очевидно, он имел разговор с моим редактором... Что он ему сказал, я не знаю, но книга была восстановлена, и я потерял только пять страниц из неё, где были фотографии царя и церквей.

И наконец в 1979 году книга вышла.

Кстати, вместе с Гоголем я вернулся и в мир своего детства, уже взрослым человеком, в 1990–2000-е годы. Я поехал в Америку, во Францию, в Италию. Побывал всюду, где мы были с семьёй – отцом и матерью. Был в Швеции, откуда мы уехали в Россию и где отца тут же арестовали…

Впечатлений в жизни было множество. Не могу все сразу охватить, но они сделали главное – я стал заниматься серьёзным литературным трудом и посвятил этому всего себя.

– Вы много лет отдали критике. Какие качества вы считаете главными для критика?

– Прежде всего, независимость от мнения различных групп или так называемого общественного мнения, которое я считаю попросту несуществующим. Конечно, оказавшись на стезе критики, я испытывал влияние разных направлений, групп, отдельных людей, которые хотели меня присоединить к себе, но я понял, что в таком случае я начну говорить их языком, а не своим. Естественно, я отказался. Вообще нелегко, когда ты существуешь сам по себе, высказываешь мнение, которое только твоё, и не боишься этого делать. Нужно ценить эту независимость. И пока ты её ценишь, ты можешь работать в данном жанре.

– Существует мнение, что критик – «санитар литературного леса», хищник, который занимается истреблением слабых и больных. Есть другая позиция, согласно которой он – соратник писателя, помогающий тому лучше увидеть свои недостатки, дающий стимул для роста. Какая трактовка вам ближе?

– Санитар – звучит весьма жестоко, тем более сейчас, в наши дни. Это, я бы сказал, отталкивающая часть критики. Если говорить о втором типе критика, то быть соратником писателя он может только очень опосредованно. Я всегда избегал отношений с писателями, которые сближают: приятельство, товарищество, которое, безусловно, связано с желанием продвинуть, помочь, огласить имя нового таланта и так далее. Я старался не дружить с писателями, но подлинный талант действительно вызывает чувство восхищения, любви – от этого невозможно уйти. Писателя, безусловно, надо любить. Не знаю, можно ли назвать человека, который любит писателя, соратником? По-моему, всё же нет...

– Назовите лучших, на ваш взгляд, писателей за всю историю мировой литературы. Хотя бы три– пять имён.

– У меня когда-то была лекция «Книги моей судьбы», в ней заключалось несколько имён, которые были неизмеримо мне близки. Прежде всего, Сервантес с «Дон Кихотом». Дон Кихот до конца жизни остаётся ребёнком, у него неостывшая детская душа. Вот таким, может, и надо быть, пусть смеются, пусть шутят... «Дон Кихота» трудно читать сейчас, но в целом это изумительная книга. Я её перечитывал недавно.

Я очень любил Андерсена, потому что он написал очень близкую мне сказку «Гадкий утёнок»: таким я был в детстве, когда моих родителей забрали. Я переживал эту историю как свою собственную судьбу.

Естественно, я не могу обойти Гоголя, я до сих пор люблю его и думаю, что появится наконец книга, автор которой поймёт его лучше, чем я. Понять Гоголя – это значит написать историю его души.

Естественно, я люблю Толстого и, представьте себе, Тютчева.

– А ещё из зарубежной литературы?

– Я очень любил книги писателей «потерянного поколения» – Хемингуэя, Олдингтона и Ремарка. Например, «Прощай, оружие!» – её тоже включил в лекцию «Книги моей судьбы».

– Продолжаем сужать поле нашего зрения. Лучшие писатели в истории русской литературы. Вы уже назвали Гоголя, Толстого, Тютчева…

– Я бы начал с Державина. Это гигантский поэт. Одна ода «Бог» чего стоит или «На смерть князя Мещерского», помните? «Где стол был яств, там гроб стоит…»

Безусловно, я очень люблю Пушкина. Он много сделал для Гоголя, поощрял его, даже правил некоторые его рукописи по просьбе самого Гоголя. Но всётаки это были два разных гения, и каждый из них шёл своим путём. Например, Гоголь нарушил закон приличия, который Пушкин считал основным в литературе, – не выходить наружу, не открывать самого себя, не делиться с читателем собой – достаточно того, что написано. Он вышел за пределы этого круга, написав «Выбранные места из переписки с друзьями», которую Толстой считал книгой сердца Гоголя. Лев Николаевич был очень строг в отношении этой книги: он, как учитель, ставил отметки за каждый абзац – от минус единицы до пятёрки. (Смеётся.)

Иначе я отношусь к Достоевскому. Я вижу в нём мучающегося человека, который искренне хочет верить, но хочет сперва проверить Евангелие и учение Христа. Произведения Достоевского для меня похожи на спуск в подвал с фонарём: ниже и ниже опускаешься, видишь чёрт знает чего, что есть в человеке, и ужасаешься. Тебя увлекает это знание, потому что он очень талантлив, но тем не менее Достоевский не стоит в ряду любимых мною писателей. По-моему, Достоевского любить нельзя. Можно любить Чехова, Толстого, Есенина, Лермонтова, Тургенева, а у Достоевского талант громадный, но это скорее талант психолога, чем художника. Только в «Братьях Карамазовых» я вижу его истинно художественную силу, а до этого были идеи в юбках или штанах вместо живых персонажей.

– Третья часть вопроса – о советских писателях. Вам этот период близок, многое из того, что происходило в литературе того времени, прошло на ваших глазах. Кого вы считаете лучшим?

– Безусловно, Андрея Платонова. Это гениальный писатель, он до сих пор малочитаемый и плохо понимаемый. Тут я согласен с Бродским, который написал, что это самый гениальный писатель ХХ века. Кстати, Андрея Платонова очень ценил Хемингуэй.

Думаю, Шолохова нельзя сбрасывать со счёта. «Тихий Дон» – очень талантливая книга. В ней есть, конечно, некоторые уступки власти: Кошевой у него там появляется, революционеры… не будем об этом говорить. В целом – это замечательное произведение.

Если говорить о поэтах, то это Заболоцкий. Пастернак тоже хороший, но Заболоцкий кажется мне выше.

– А деревенщики?

– Вот их я люблю! Очень привязан душою к Шукшину, хотя я вижу, как он в «Степане Разине», по существу, возвеличивает убийцу, но рассказы у него прекрасные, замечательные. Люблю Распутина, Белова и его «Привычное дело». Эта книга до сих пор остаётся в моей душе просто как жемчужина. Евгений Носов, безусловно. Абрамов, конечно. Астафьев. В последние годы я как-то сблизился с ним…

К этим писателям у меня отношение как к своим людям, потому что я тоже жил в деревне, правда недолго. И когда мы бежали из детского дома, я попал в деревню, на посевную. Нас сняли с поезда, я увидел, что такое деревня после войны (хотя война ещё не кончилась, был 1944 год). Потом когда моего отца освободили и сослали в какой-то дальний леспромхоз Ульяновской области, я все летние месяцы на протяжении нескольких лет проводил в деревне. Так что сердцем я очень близок к этим людям.

– С вашей точки зрения, когда писателю было проще: в советское время или сейчас? Тогда существовал идеологический пресс, но при этом власть писателя активно поддерживала. В стране были тысячи авторов, которые, в принципе, могли жить только творчеством. Сейчас число таких людей исчисляется в лучшем случае несколькими десятками, остальные должны как-то зарабатывать себе на хлеб. Нет идеологического пресса, но есть финансовые проблемы и огромное количество информационного шума. Мы живём в состоянии постоянной информационной оглушённости…

– По-моему, мне повезло жить в советский период, когда нам было гораздо легче: открывались новые издательства, за молодыми посылали даже на Дальний Восток, чтобы найти и позвать их в Москву, собрать в Переделкине, шефствовать над ними, а потом начать их печатать. Это, конечно, создавало благоприятные условия, чтобы талант начал проявлять себя. Было идеологическое давление, но писатель, самостоятельный крупный талант, всётаки этого не чувствовал, хотя тот же Абрамов мне рассказывал, как у него что-то вычёркивали, сокращали. И другие тоже. Это было, бе зусловно. Но писатель всегда внутренне свободен и не зависит от той свободы, которую ему дают сверху. Поэтому мне кажется, что советское время было более благоприятным.

– Расскажите, как делались фильмы для канала «Культура»?

– Только что я сделал новую заявку на фильм, и её уже утвердили. В следующем году исполнится 200 лет со дня рождения Некрасова. Казалось бы, далёкий от нас поэт, но какая палитра характера, судьбы и того, что он написал!..

Когда-то давно всё началось с того, что меня приглашали на телевидение для интервью и коротких выступлений, а потом дело дошло до того, что я написал первую заявку на фильм. Мы сняли фильм о Константине Воробьёве.

Постепенно образовалась группа очень хороших людей, и мы начали снимать уже серьёзные фильмы. Мы встречались с сестрой Набокова, с его сыном и поняли, что рассказы о том, что он был надменен, не любил людей, всегда уединялся, не хотел встреч, – неправда, это был, оказывается, совсем другой человек. Но самое главное, я узнал, что это другой писатель – настоящий русский писатель. Несмотря на то что он создал несколько романов на английском языке, он русский по духу и навсегда таким остался.

Фильмов было множество. Мы сняли фильм о Тютчеве. Это была замечательная поездка: Мюнхен, по Германии проехали, в Генуе были, где он служил дипломатом.

Мы снимали фильм о Лермонтове. Поехали в Тарханы. Понимаете, как это важно – не стоять просто у камеры, а дышать этим воздухом, видеть эти деревья, эти мостики через пруд, где играл Лермонтов, будучи ребёнком. Такие поездки очень обогащают и позволяют о многом узнать.

В результате в моей практике сложилось понятие «авторский фильм» – во время работы над ним ты как бы становишься современником и участником той жизни, о которой рассказываешь, будь то судьба Гоголя, Тютчева, Пушкина или Толстого. Авторский фильм очень субъективен в хорошем смысле слова.

Так было и с последним фильмом о Тургеневе, «лебединой песней» нашей группы… Его мы снимали в Париже, Буживале, Баден-Бадене и, наконец, в Спасском-Лутовинове и в Орле. Это не просто множество поездок и встреч, но и несомненное погружение в глубины души того, о ком рассказываешь.

Я недавно завершил книжку об этом, которая называется несколько смешно: «Мои телевизионные денёчки». Сейчас мы с Таней (женой. – И. М.) перепечатываем её с моей рукописи (я пишу от руки). Когда закончим, будем публиковать.

– Последний вопрос. Что у вас сейчас в работе? Какие проекты?

– Вот-вот выйдет книга «От Пушкина до Набокова» – сборник лекций, которые я читал в библиотеке Боголюбова. Она очень красиво оформлена. Ну и работаю над «Телевизионными денёчками». В моём возрасте хватит.

«ЛГ» поздравляет Игоря Петровича Золотусского с 90-летием! Крепкого здоровья, благополучия и новых интереснейших книг и фильмов!

«ЛГ»-ДОСЬЕ
Игорь Петрович Золотусский – критик, писатель, литературовед. Родился в 1930 году в Москве. Окончил филологический факультет Казанского университета. Работал учителем в школе, корреспондентом газеты «Молодой дальневосточник», Хабаровского радио, «ЛГ»; обозревателем журнала «Литературное обозрение», редактором «ЛГ» по разделу русской литературы. Член Союза писателей СССР (1963), Русского ПЕН-центра. Крупнейший специалист по творчеству Н.В. Гоголя. Автор многочисленных телефильмов о классиках русской литературы – Гоголе, Толстом, Пушкине, Чехове, Достоевском, Тютчеве, Платонове, Набокове, Абрамове и многих других. Лауреат многих престижных наград, в том числе литературной премии им. Н.В. Гоголя, премии Александра Солженицына.


ЛГ 25-11-2020
Рубрики:  Литераторы

Метки:  

Смена поколений и репутаций

Четверг, 17 Сентября 2020 г. 23:07 + в цитатник
2887441e6c99a95a7ce4f57d5914d394 (350x233, 35Kb)
6fd592fe3ca7d0a99b081110326944a1 (127x159, 16Kb)



Что такое современная литература и о чём она?



ГОЛУБКОВ МИХАИЛ


У всех участников дискуссии о современной литературе, которая идёт на страницах «ЛГ» с февраля, ощущается вполне естественная потребность: систематизировать текущий литературный процесс. В ином случае любая статья о современной литературе превращается либо в критический анализ одного-двух произведений, либо в читательский дневник, который отчасти случаен, отчасти отражает литературные вкусы автора. Сколь разнообразны сейчас литературные вкусы, можно судить по тем читательским дневникам, что представили на наше обозрение участники дискуссии: писатель Роман Сенчин, критики Андрей Рудалёв, Елена Сафронова, Алексей Колобродов, Мария Бушуева и другие авторы. Набор имён получился внушительный. А вот принципов систематизации найти, как мне показалось, не удалось.

Если воспринять художественную литературу как взаимодействие художественных текстов, то мы увидим, что этого взаимодействия как раз и нет. Нынешняя дискуссия в «ЛГ» это продемонстрировала. Каждый из её участников пришёл со своим списком писателей. Ни о каком взаимодействии художественных концепций, ни о каком приращении смыслов говорить не приходится.

И это обнаруживает особенность современной литературы. Если воспринимать литературный процесс как некую длительность, как развитие во времени, обусловленное причинно- следственными отношениями и закономерностями, то литературного процесса у нас нет. Нет взаимодействия между книгами, нет диалога: развитие во времени как бы редуцировалось. Но у нас есть литература – богатая, сильная, зрелая. Каждый год выходит множество книг, которые могли бы стать популярными, породить читательский отклик и критическую рефлексию. Налицо всё расширяющийся кадровый состав писательской среды. А вот читательская среда сужается и атомизируется, не представляет собой ту общность, какую являла ещё пару десятилетий назад. Напротив, чтение стало делом частным, утратило ту общественно значимую роль, которой обладало раньше; у читателя нет потребности поделиться своим читательским опытом, потому что у каждого он свой и общих книг (за редким исключением вроде произведений Е. Водолазкина или Г. Яхиной) просто нет. Мы сталкиваемся с парадоксальной ситуацией: богатая литература при отсутствии явно выраженной логики литературного процесса.

Поэтому сейчас логичнее говорить не о литературном процессе, развивающемся во времени, а о литературном пространстве.

И всё же что такое современная литература, когда она началась и чем она богата? Участники и организаторы нынешней дискуссии сошлись на том, что современная литература – это литература последнего десятилетия, 2010-х годов. Тенденция мерить литературу десятилетиями не нова: мы в своё время изучали литературу 1920-х годов, 30-х, 60-х... О чём говорит такая периодизация – по десятилетиям? О том, что мы пока не знаем тех закономерностей, которые определяют литературное развитие. Как только они прояснятся, периодизация станет иной.

Думается, что современная литература насчитывает не одно, а как минимум три десятилетия. Именно тогда, на рубеже 1980–90-х годов, возникли новые обстоятельства литературного развития, действующие и по сей день. Ушла цензура – впервые за триста лет литература перестала быть объектом идеологического давления и субъектом политических отношений. Однако политическая цензура тут же сменилась цензурой рынка, ещё более жёсткой и беспощадной. Политическую цензуру можно было обойти; цензуру рынка – нет. Существование русской литературы советского времени в рамках трёх подсистем (литература метрополии, диаспоры, потаённая литерату- ра) сменилось их соединением – период публикаторства, пришедшийся на те годы, резко изменил представления о современной литературе: как современные прочитывались отставшие тексты Булгакова, Платонова, Замятина, Набокова, Газданова, Ходасевича... Тот период поменял и представления о художественности литературы, показав возможности языка Андрея Платонова – романиста и образности Владимира Набокова. Соединение на одной журнальной странице художественных явлений, порождённых принципиально разными культурно-историческими обстоятельствами (контекстом русского Берлина 20-х годов, Нью-Йорка 40–50-х, советского ГУЛАГа, как это было у Солженицына или Шаламова), привело к тому, что привычный литературный процесс сменился литературным хаосом, перемешавшим десятилетия, столицы русского рассеяния, изысканный модернизм и жёсткий реализм с натурализмом. Литературный хаос привёл к господству постмодернизма 90-х годов, создал для него питательную ментальную среду, разрушив представления об иерархии художественных ценностей и культурных контекстов. Постмодернизм – не столько как эстетическая система, а скорее как мироощущение, как манера чувствовать и думать – завершил круг своего развития к началу нынешнего века. Роман Татьяны Толстой «Кысь», опубликованный в 2000 году, знаменовал разрушение постмодернизма изнутри постмодернистской эстетики: описывая жизнь в городе Фёдор Кузьмичск, стоящем на месте нынешней Москвы после некой космогенной катастрофы, бросившей человечество в доисторический период, она точно воспроизводит ситуацию, описанную Роланом Бартом в его статьях «Смерть автора» и «Нулевая степень письма». Автора больше нет, в качестве скриптора, обладающего нулевой степенью письма, выступает Фёдор Кузьмич, а в качестве читателя – главный герой Бенедикт. Толстая показывает, что обещанного Бартом рождения читателя, который как бы компенсирует смерть автора, не случилось: Бенедикт не может адекватно воспринять текст – будь то сказка про Колобка или трактат Шопенгауэра, бессмысленно переписанный скриптором Фёдором Кузьмичом. Этот роман замкнул путь развития постмодернистской эстетики на русской почве. Конечно, это не значит, что постмодернизму больше не бывать: роман В. Сорокина «Манарага» (2017) вполне постмодернистский. Просто «Кысь» Т. Толстой точно обозначил координаты, за которые нельзя выйти, находясь в рамках постмодернистской эстетики.

В таких обстоятельствах формировалась современная русская литература. Эти обстоятельства действуют и теперь. На их фоне происходила смена писательских поколений и репутаций. Не видя этого факта, нельзя понять логики современной литературы.

Смена писательских поколений – процесс естественный, но никогда он так явно не знаменовал смену литературных периодов. Из жизни ушли писатели, творчество которых определило основную проблематику и важнейшие художественные достижения литера- туры предшествующего периода, вто- рой половины ХХ века: Валентин Распутин, Василий Белов, Виктор Астафьев, Чингиз Айтматов, Юрий Бондарев, Владимир Маканин, Василий Аксёнов... В 2008 году не стало ближайшего к нам по времени великого писателя – Александра Солженицына.

Незаметно, но очень быстро литературными мэтрами, писателями старшего поколения стали те, кого ещё недавно воспринимали как молодых. Именно они сейчас определяют пути развития современной русской литературы: Юрий Поляков, Александр Проханов, Алексей Варламов, Владимир Сорокин, Людмила Улицкая, Татьяна Толстая... Разумеется, список может быть продолжен: говоря о современности, мы неизбежно субъективны.

Относительно недавно заявили о себе и стали определять характер современного литературного пространства Роман Сенчин, Алексей Иванов, Евгений Гришковец, Захар Прилепин, Дмитрий Быков. Как «беззаконная комета в кругу расчисленных светил» явились филолог-медиевист Евгений Водолазкин и романо-германист Гузель Яхина.

Смена поколений произошла одновременно со сменой писательских репутаций. Ю. Бондарев из писателя-шестидесятника, автора романа «Тишина», превратился в убеждённого сторонника консервативной идеи. А. Проханов, войдя в литературу с писательским поколением «сорокалетних», многие из которых подчёркивали отсутствие гражданского пафоса как одну из основ общей программы, стал убеждённым государственником. Из «колебателя основ» в художника и публициста, с тревогой констатирующего «государственную недостаточность» превратился Ю. Поляков. Такая перемена потребовала саморефлексии.

Размышляя об этом парадоксе литературной и политической жизни, Ю. Поляков писал в эссе «Как я был колебателем основ»: «Драма в том, что наша писательская честность была востребована ходом истории не для созидания, а для разрушения. <...> Почему? И могло ли быть иначе? Не знаю...» В самом деле, начав с критики армии и школы в ранних повестях «Сто дней до приказа» и «Работа над ошибками», Поляков в общественном сознании предстал как писатель, взыскующий перемен... Сейчас перед нами автор, скорбящий о произошедших переменах, воспринимающий «новое мышление» Горбачёва как последовательную дискредитацию советской идеологии, приведшей к крушению Советского Союза.

Эволюция политических взглядов и художественных вкусов писателя, как и любого человека, есть совершенно естественное явление. Но это никогда раньше не определяло в такой степени проблематику современной литературы.

Каждая эпоха предлагает исследователю и критику методологию изучения. Есть периоды, понять которые нельзя, минуя «-измы»: реализм, романтизм, модернизм... Таков Серебряный век, когда взаимодействие модернизма и реализма определяло динамику литературного процесса и даже такой убеждённый реалист, как М.Горький, не мог пройти мимо художественных открытий модернизма. И напротив, есть этапы, где важнее сама проблематика литературы, те «ценностные центры в идеологическом кругозоре», как сказал бы Бахтин, которые она развивает и исследует. Наше время именно такое. И хотя взаимодействие реализма, неомодернизма (теорию этого явления обосновывает современный исследователь Д. Кротова) и постмодернизма, пусть и исчерпавшего свой ресурс, нельзя не учитывать, всё же именно познание ценностных центров в идеологическом кругозоре эпохи определяет характер современной литературы.

Одним из них становится время. Время как проблема. Время, которое заставляет нас меняться. И меняет наши взгляды и репутации.

Для современной литературы характерно скорее переживание времени как потери связи. Время предстаёт как обманщик, и речь идёт даже не о потере связи человеческих поколений, а о разорванных связях между юностью и зрелостью. Речь идёт о разрывах, пришедшихся на одну жизнь. Или на много жизней людей одного поколения.

Трагическое переживание утраты времени как связи формирует проблематику романа Ю. Полякова «Любовь в эпоху перемен» (2015). В произведении противопоставлены два временных плана: перестройка с её новым мышлением и современность. Выясняется, что все возможности, которые обещала эпоха перемен, не были реализованы. Если угодно, это роман об иллюзорных возможностях. О том, как нас обманывает История.

В сущности, время – это удивительное явление. Его нельзя потрогать, как-то ощутить. Мы узнаём время лишь по изменениям, происходящим с нами. У него будто бы есть три составляющие: прошлое (которого уже нет, его не вернёшь, время необратимо), будущее (которого ещё нет); краткий миг настоящего, который почти всегда ускользает, моментально превращается в прошлое, стоит попытаться его поймать. Однако мы воспринимаем время как нечто целое – будущее и прошлое связаны причинно-следственно: те возможности, которые были заложены в прошлом, через настоящее реализуются в будущем.

Поляков обнаруживает полную утрату связи времён: никакие возможности, будто бы заложенные эпохой перемен, не реализовались в настоящем. Ни личные, ни общие. Время обмануло. Вот что значит «распалась связь времён». Смысл высокой трагедии сродни той, что переживал принц датский, постигает герой Полякова.

Категория времени предстаёт в современной литературе самыми разными своими гранями и формирует важнейшие аспекты её проблематики. В романе «Асфальт» Е. Гришковца представлен образ «пустого», лишённого смысла времени; время как иллюзия показано в романе А. Кима «Радости рая». Философская проблема соотношения времени и вечности решается на страницах «Лавра» Е. Водолазкина. Вечность представлена там как отсутствие времени.

Другая тенденция современной литературы связана с поисками экзистенциальных начал национальной жизни. Художественный мир этих произведений направлен на поиски надвременнóго, универсального. Конкретно-историческая детализация причудливо меняется: там, где когда-то была Пушкинская площадь, теперь возвышается деревянный идол (роман «Кысь» Т. Тол- стой); опричник ездит на «мерседесе», а голову собаки привязывает к радиаторной решётке, а не к седлу (В.Сорокин. «День опричника»). Из современных писателей Сорокин более всех стремится к созданию надвременного художественного мира, вскрывающего некие универсальные принципы национальной жизни – так, разумеется, как он их видит («Сахарный кремль», «Метель», «Теллурия», «Манарага»). Найти соотношение исторического и онтологического времени пытается Л. Улицкая («Зелёный шатёр», «Лестница Якова»). Вопрос о соотношении исторического и личного времени ставит Гузель Яхина («Зулейха открывает глаза», «Дети мои»).

Одна из глубинных целей литературы – борьба с энтропией, борьба с разрушительной силой времени, с той самой державинской «рекой времён», которая в «своём стремленье / уносит все дела людей / и топит в вечности забвенья». Задача литературы – противостоять «вечности забвенья». Книга может вернуть прошлое. Так происходит в недавнем романе Ю. Полякова «Весёлая жизнь, или Секс в СССР». Смешная и ироничная, она совмещает в себе интригу личную (начинающий литератор Полуяков безуспешно пытается ухаживать за вспыхнувшей звездой советского театра) и общественную, притом весьма значимую. Писатель с мемуарной точностью воспроизводит историю исключения из КПСС В. Солоухина, так, впрочем, и не доведённую до конца. Бытовые, культурные, социально- политические реалии позднего советского времени показаны с любовью и ностальгией. Кажется, это единственный пример современной литературы, где время не предстаёт в трагическом освещении. Усилия памяти становятся сюжетообразующей завязкой романа: устав от празднования своего юбилея, ныне маститый писатель Полуяков разбирает свой архив, где и обнаруживает пожелтевшие листы партийного дела вождя «русской партии» Ковригина-Солоухина. И о давно забытом начинает вспоминать. Так восстанавливается связь времён.

Одна из книг Владимира Набокова называется «Память, говори!». Этот императив вполне применим к современной литературе и может дать ей новые ценностные центры в идеологическом кругозоре современности.

Дискуссия по теме «Литературное десятилетие: взгляд изнутри» была начата статьей Романа Сенчина «Под знаком сочинительства» (№5, 2020)


ЛГ 16-09-2020
Рубрики:  Литераторы


Понравилось: 4 пользователям

На вид всё красиво

Пятница, 14 Февраля 2020 г. 20:53 + в цитатник
5b6ea33e3c364f94c7c0e03a7ae45bc3 (127x95, 6Kb)
Болдырев Юрий


Любите ли конфеты с гвоздями?
А поправки в Конституцию: солидарная пенсия, но вместе с правом президента и зависимого от него Совета Федерации снимать судей? МРОТ не меньше прожиточного минимума, но с ограничением нашего доступа к правосудию? Даже судей Конституционного суда станет почти вдвое меньше. Двойному гражданству во власти путь якобы закроют, но в одном пакете с «Госсоветом», про который примут закон потом, а сейчас – голосовать за кота в мешке. Вместе: и про мёд, и про дёготь в той же бочке.

Кстати: солидарная пенсия, даже индексируемая, – пустышка, фантик от конфеты. Всерьёз, это если записать, что средняя пенсия не менее 40 процентов от средней зарплаты – норма Международной организации труда и… небогатой Белоруссии. А я бы добавил: чтобы самая большая пенсия за госсчёт – не более 8 минимальных пенсий по стране (а не нынешние почти сто).

И минимальная зарплата должна быть не менее одной десятой или пятнадцатой от самой высокой зарплаты госслужащего (президента). И хватит сказок о «суперменеджерах» госбанков и госкорпораций на нашей шее: их вознаграждение должно быть не выше зарплаты в правительстве, которое их назначает.

Особо странно – про двойное гражданство министров и им подобных. Это кто же их до сих пор таких назначал – уж не мы ли с вами? А главные промыватели мозгов – «борцы за суверенитет» с телеканалов? Равно и руководители госбанков, госкорпораций, прочих «нацдостояний» – им останется всё, что и ныне: и многомиллионные зарплаты в месяц за наш счёт, и двойное гражданство, и недвижимость в странах НАТО?

Как можно было это поддержать, пусть и «в первом чтении»? Или можно всё исправить «поправками к поправкам»?

Сейчас символическое что угодно запишут: про Великую Победу, про Бога, про государствообразующую роль русского народа… Но только не про свою ответственность за то, до чего довели страну.

Что важнее: запись, что наш народ государствообразующий? Или требование, что квота на ввоз иностранной рабочей силы более 5 процентов, и тем более на предоставление гражданства, требует референдума на соответствующей территории?

Скажете, запись о «государствообразующем» – подразумевает? Власти не согласятся – кто рассудит? Тут ясно, зачем они ослабляют Конституционный суд: членов советов директоров госбанков и госкорпораций – не пересчитать, но судей КС – сократить до 11, а будут судить не по команде – и этих уберут.

Вот так. И двух лет не прошло, как часть народа подкупили мультиками про чудо-вооружения. И нет пока тех вооружений. Но есть пенсионное ограбление каждого почти на миллион. Больницы закрыли, врачей поувольняли, скорая не доезжает, в госпитализации отказывают. В мультиках об этом не преду­преждали.

Так можно ли им доверять что-то править в госмеханизме? Кстати, прошлые поправки, когда они себе сроки увеличивали (Думе – с четырёх до пяти, а президенту – с четырёх до шести лет), провели без шоу с народным голосованием. Теперь заговорили о «плебисците». Это о чём?

Будете смеяться, но Наполеон статус императора получил как раз на «плебисците»…

Но печальна судьба не Наполеона, а французов. Они не сами от него освободились, а были избавлены внешними силами.

Нам такой вариант не подходит. Давайте лучше без наполеонов.



ЛГ 12-02-2020
Рубрики:  Политика/Болдырев

Метки:  

Понравилось: 16 пользователям

Ловкость рук…

Среда, 18 Сентября 2019 г. 21:57 + в цитатник
5b6ea33e3c364f94c7c0e03a7ae45bc3 (127x95, 6Kb)
Болдырев Юрий



И поражения бывают достойными, и победы – постыдными. Скажете, после драки кулаками не машут? Впустую – разумеется. Но не осмыслить про­исшедшее – значит спрятать голову в песок.
Итак, убедительная «победа» правящей группиров­ки на прошедших недавно выборах. Вроде и впрямь: и губернаторов всех повыбирали сразу в первом же туре, и даже в Москве большинство мест в городской Думе получили. Но каким методом?

Пресловутый «муниципальный фильтр» – класси­ческая мошенническая двухходовка. Сначала мест­ное самоуправление низводится до уровня, когда ни финансово обеспеченных полномочий, ни смысла уча­ствовать в нём нет. Когда же все места заняты «сво­ими», муниципальным депутатам даруется абсолютно не свойственное им полномочие, по сути, выборщиков: они определяют, кто будет допущен до выборов глав региона, а кто – нет. То есть по замыслу организаторов этой, повторю, безусловно изначально сомнительной схемы, провёрнутой в масштабах самой большой стра­ны в мире, нужные для узурпации власти кандидаты должны соревноваться исключительно с табуретками и прочими предметами декора.

Сказано – сделано. Правда, в прошлом 2018 году был допущен сбой: те, кому отводилась роль декора, вдруг стали выигрывать. Вывод: внешний антураж и под­танцовка должны быть ещё декоративнее, безусловно и однозначно бессмысленнее и отвратительнее, неже­ли свыше назначенные «проверенные кадры», которых надлежит лишь оформить как «избранных народом».

Но вот опять надвигается сбой: в Питере кандидат на пост губернатора от КПРФ известный режиссёр Владимир Бортко ведёт дело не просто ко второму туру, но и к весьма вероятной победе – что делать? Что сделали, доподлинно неизвестно, но в результате факт: практический лидер гонки вдруг… снимает свою кандидатуру с выборов. После чего назначенец свыше Александр Беглов, ещё недавно один из руководителей правящей партии «Единая Россия», но вдруг так этого застеснявшийся, что даже публично прикинувшийся беспартийным, решительно «побеждает». Кого? Тех, кого, уж простите, и в микроскоп не видно и потому, аналогично реальному конкуренту Бортко, отстранять от выборов не пришлось…

Ещё веселее «победа» достигнута в Москве. В столи­це «скромников», отмежевавшихся от родной правя­щей партии и прикинувшихся «самовыдвиженцами», оказалось сразу несколько десятков, и только таким честным, достойным, остроумным – выберите сами нужное определение… в общем, только таким замеча­тельным методом им удалось просочиться в Мосгорду­му и обеспечить родной правящей партии большин­ство. И это при том, что предварительно все подлинно альтернативные кандидаты (хоть с фланга либераль­ного, хоть с национально-патриотического) были под­час совершенно искусственно зачищены и до выборов не допущены. Про кандидатов либеральных известно больше – подписи в их поддержку под различными предлогами признаны недействительными. Но не менее интересен и пример кандидата Надежды Квач­ковой (супруги опального полковника). В подписях сомнений не было, но типографской ошибки в номере счёта на бланке сбора подписей (к вопросу о подлинно­сти подписей вообще отношения не имеет) оказалось достаточно, чтобы кандидата не зарегистрировать.

Когда же поляна зачищена – гуляй, братва. Глав­ное – не выдать ненароком, кто ты на самом деле. Что и исполняли.

С чем в такой ситуации поздравить победителей? В принципе, карточные шулеры тоже, наверное, поздравляют друг друга с успешной махинацией, но это они – в своём кругу. Порядочные же люди, насколь­ко известно, скажем мягко, к этим поздравлениям не присоединяются.



ЛГ 18-09-2019
Рубрики:  Политика/Болдырев

Метки:  

Понравилось: 2 пользователям

Рыцарь

Пятница, 09 Августа 2019 г. 18:24 + в цитатник
bdbd7f2fac274e98eb45027ac6626f0c (127x127, 9Kb)
1c7231a24b186654865c340a1190c864 (300x450, 148Kb)
Кондрашов Александр




10 августа исполняется 90 лет выдающемуся русскому артисту Олегу Стриженову




Он вошёл в кинематограф во второй половине 1950-х, когда в стране начались серьёзные перемены. Постепенно поколения революционеров-большевиков, рабоче-крестьянских героев, образы которых в кино воплощали великие артисты от Бориса Бабочкина до Бориса Андреева, стали уступать место персонажам не то что более сложным, но уж точно – другим.

Олег Стриженов взошёл на олимп советского кино совсем молодым. «Овод» Александра Файнциммера (до того режиссёр снял «Поручика Киже», «Котовского», «Константина Заслонова» и другие популярные киноленты) в 1955 году имел огромный успех. На экране появился уникальный романтический артист. В этой экранизации романа Войнич Олег Стриженов сыграл революционера и стал достойным партнёром великого Николая Симонова, который незабываем в образе его отца, кардинала Монтанелли.

В фильме была обозначена трагическая двойственность героя, восставшего против своего круга и в конечном счёте против своего отца. Стриженов в сложнейшей роли оказался так убедителен, к тому же так красив, что на долгие годы стал народным любимцем (а уж как его полюбили женщины!).

В том же году был снят романтический «Мексиканец» по рассказу Джека Лондона, в котором в роли возлюбленной героя дебютировала Татьяна Самойлова, а среди партнёров Стриженова были звёзды советского кино старшего поколения: Борис Андреев, Леонид Кмит, Даниил Сагал... И вскоре – великолепный «Сорок первый» Григория Чухрая по рассказу Бориса Лавренёва. Необыкновенный дуэт Стриженова с актрисой трагической судьбы Изольдой Извицкой, удивительные обстоятельства, соединившие их героев – врагов: аристократа-белогвардейца и рабоче-крестьянскую, как бы сейчас сказали, снайпершу, их любовь и её трагический финал потрясли советскую аудиторию, не привыкшую к тому, что врага в кино можно любить.

Потом было много замечательных ролей. В «Хождении за три моря» – Афанасий Никитин, в ленте про лётчиков «Неподсуден» Стриженов впервые сыграл современника, в «Оптимистической трагедии» – щемящую роль глухого офицера, возвращающегося с братом (его сыграл старший брат Олега Александровича замечательный Глеб Стриженов) из плена, мушкетёра Атоса – в телефильме «20 лет спустя»… Во всех ролях – царских сановников и советских контрразведчиков, даже в образе Дульчина из «Последней жертвы», даже в Германне из «Пиковой дамы» – было что-то, что неудержимо влекло к персонажу Стриженова: его особость, стать и благородство. Последнее качество подчас становилось жертвой губительных страстей его героев. Но оно было.

В фильме «Вместо меня» (2000 год) Стриженов сыграл миллионера-эмигранта, у которого всё в прошлом. Всё, кроме врождённых благородства и человеческого достоинства. Без этих стриженовских качеств наш кинематограф был бы беднее. То, что Стриженов есть на белом свете, как-то облагораживает и как будто оберегает наше кино.

Здоровья вам, удивительный Олег Александрович!


ЛГ 07-08-2019
Рубрики:  Искусство/Кинематограф

Но только тот действительно спортсмен,

Среда, 24 Июля 2019 г. 23:46 + в цитатник
7fabbc017a5df85d386920ff92521249 (127x134, 9Kb)
e8773e76ca669dc89a544ee13b6ad666 (350x233, 27Kb)

Кто разорвал печальной жизни плен



Пономаренко Анастасия



Теперь все бегут. Каких-нибудь 7–10 лет назад в марафонах принимали участие в основном те, кто состоял в спортивных обществах любителей бега. Они готовились к соревнованиям системно и долго. В последнее время стал стремительно расти процент тех, кто просто занимается фитнесом в спортклубе три раза в неделю. Даже умные люди попадаются на крючок самоуверенности.



Двадцатого мая 2011 года в Риге проводился марафонский забег. В нём принял участие столичный мэр Нил Ушаков. Пробежав примерно половину дистанции, он неожиданно упал и потерял сознание. Медики, всерьёз опасавшиеся за его жизнь, доставили Ушакова в реанимацию местной больницы, потом он был переправлен в немецкую клинику – рижане, благоволившие к своему мэру, быстро собрали деньги на его лечение.

Участие в полупрофессиональных спортивных соревнованиях требует системного подхода. Так не бывает: сегодня ты мэр или чиновник, а завтра – марафонец, без специальных системных тренировок и контроля спортивных врачей.

Марафон – серьёзное соревнование, к которому надо тщательно готовиться. Недаром теперь для допуска к нему требуют справку, ибо практически на каждом марафоне кто-то умирает. Что заставляет людей так рисковать здоровьем? Почему в последнее время наблюдается такое рвение неподготовленных любителей к участию в серьёзных спортивных мероприятиях? Пишут, что в ожидании восхождения на Эверест образовалась очередь. Как так? Успешное восхождение под силу лишь единицам. На Эверест априори не может быть очереди. Так что происходит с людьми, что они массово готовы к таким серьёзным рискам?

С точки зрения научной психологии в таком положении дел нет ничего удивительного. Нами управляют три инстинкта: самосохранения, размножения и иерархический. Всё-таки мы животные, хоть и социальные. Выдающийся советский психолог П.Я. Гальперин считал, что наши инстинкты исчезнут в результате антропосоциогенеза, но пока этого не наблюдается. Наши инстинкты очень похожи на партизан, скрывающихся в лесу. Какое-то время они стараются себя не обнаруживать. Но как только появляется возможность – сразу атакуют.

В момент участия в марафоне иерархический инстинкт расправляет плечи и победно потирает руки. Дождался! Никто из моих друзей не смог побежать – а я смог. Коллеги по офису, друзья детства – где они? С пивом у телика? А я марафон бегу. Значит – я сильнее, быстрее. Я могу, а вы – нет.

Человек инстинктивно хочет взобраться на иерархическую вершину. В этом нет ничего зазорного, это эволюционный механизм, условие выживаемости вида. Однако путь к вершине в животном мире жесток и кровопролитен. И люди придумали себе так называемую «горизонтальную иерархию». Лучший продавец месяца или самый популярный блогер. Можешь быть лучшим в чём-то конкретном, доступном. Марафон прекрасно подходит для удовлетворения собственного иерархического инстинкта. Я смог принять участие в таком соревновании, значит – я вынослив, силён, целеустремлён. Значит – лучший.

Удовлетворение иерархического инстинкта благоприятно сказывается на психологическом состоянии человека. Ещё одна причина повального увлечения бегом – люди в прямом смысле хотят убежать от невроза. Помните, в фильме «Форрест Гамп» герой, получив плохое известие, побежал от океана до океана? Он бессознательно хотел «выбежать» из невроза, сбросить психологическое напряжение.

Сегодня большинство городских жителей живут под давлением чудовищного прессинга. Всеобщее стремление общества к идеализации – ты обязан стать успешным – негативно сказывается на психике. Напряжение постоянно растёт, как давление в котле с плотно закрытой крышкой – если не дать выхода, рванёт обязательно.

Может возникнуть запредельное торможение – когда организм скажет: всё, не могу больше. И начнётся депрессия. Но можно найти ещё один выход – активная физическая деятельность, которая сбрасывает напряжение. Во время бега включается древнейший механизм, доставшийся нам ещё со времён кроманьонцев. У наших далёких предков эмоциональное напряжение возникало только в момент настоящей – а не невротической, как сегодня – опасности. Реакций на опасность было всего две, и они обе были молниеносными: борьба или бегство.

Сегодня офисный работник не может позволить себе убежать из кабинета начальника или подраться с контрагентом, срывающим сроки поставок. Бег – прекрасная возможность выплеснуть всё, что накопилось. Расшевелить инстинкты, дать им поработать, а потом спокойно спрятать их за социальными нормами и правилами.

Если грамотно подойти к участию в соревнованиях – будь то бег, триатлон или плавание на открытой воде – то можно не только укрепить физическое здоровье, но и положительно повлиять на собственное психологическое состояние. Удовлетворённый иерархический инстинкт и сброшенное эмоциональное напряжение ещё долго будут основой хорошего настроения.


ЛГ 24-07-2019
Рубрики:  О спорте и около
О спорте своими глазами

Павел Лунгин: есть режиссёры, а есть – постановщики…

Вторник, 16 Июля 2019 г. 23:41 + в цитатник
6b20fcf67f50e3d19d92f27108e813ee (300x450, 146Kb)

«Такси-блюз» – первый фильм перестройки




12 июля – юбилей у кинорежиссёра Павла Лунгина. Именно он открыл западному зрителю новое постсоветское кино, получив в 1990 году приз Каннского кинофестиваля за лучшую режиссуру… Накануне юбилея «ЛГ» поговорила с Павлом Семёновичем о его первой режиссёрской работе – знаковом не только для поколения 90-х, но и для истории кино фильме «Такси-блюз».

– Почему вы, будучи состоявшимся сценаристом, решили заняться режис­сурой?

– Режиссурой я хотел заниматься уже давно. В течение десяти лет я был сценаристом. И не могу сказать, что очень успешным сценаристом. Писал какие-то истории, некоторые из них даже собирали деньги (фильм «Непобедимый» режиссёра Ю. Борецкого, 1983 г., по сценарию П. Лунгина собрал в прокате 29 миллионов зрителей. – «ЛГ»), но это было в советском кино не главное. Это всегда были истории, из которых получались очень слабые фильмы. И я никак не мог понять – как это так? Вроде неплохие сценарии. Почему же по ним делают такие плохие фильмы? Наверное, я сам должен снимать свои же сценарии.

Но тогда стать режиссёром для меня было почти невозможно. Потому что режиссёр – это начальник, это какая-то маленькая, но номенклатура. И сделать этот шаг сценаристу было сложно. Что-то, видимо, во мне было, что совершенно не соответствовало образу правильного советского человека. В каком-то смысле я был похож на своего героя, которого потом сыграл Пётр Мамонов в «Такси-блюз»… Но перестройка начала двигать эти пласты, разрушать эти кирпичные стены, стали возникать сквозняки, потом – стремительный ветер… В это время я и написал сценарий «Такси-блюз», который понравился во Франции.

Это был первый сценарий, который я писал не как развлекательную историю. До этого я делал «Непобедимый», «Конец императора тайги» – такие развлекательные, жанровые сценарии на киностудии Горького. А тут я написал историю про своё ощущение этой жизни. Один из героев заговорил моим голосом, моим языком. Я должен был это снимать сам.

У каждого режиссёра есть первый фильм. И в этот первый фильм надо вложить то, что у тебя внутри – вот взять и выложить на стол, предъявить миру. Есть ли у тебя что-то, что отличает тебя от остальных, что делает тебя режиссёром? Потому, что режиссёр – это человек, который не просто рассказывает историю, а создаёт свой мир. Есть постановщики, а есть режиссёры. Постановщики анонимно рассказывают историю, а режиссёры создают свой мир. Этот мир похож на реальность, но тем не менее – это другая реальность. Где всегда есть какой-то оптический, чувственный, философский сдвиг. Что-то в нём, в этом авторском мире, немного не так. Хотя выглядит как настоящий.

У Мюнхгаузена был такой рассказ. Он ехал зимой по снегу и трубил в рожок, но было так холодно, что не раздавались звуки. Когда он приехал в харчевню, то повесил рожок у камина, а когда рожок оттаял – полились звуки музыки… Вот точно так же эта музыка вдруг из меня тогда и полилась. И это было для меня огромным облегчением. Я вдруг понял, что мне легко делать кино. Все говорят, что кино снимать тяжело. На самом деле, если ты режиссёр – то это очень легко, так же естественно, как дышать. Если ты не режиссёр – то это очень сложно… Тогда мне стало очень легко.

Вообще, я ненавижу писать. Я был несчастным сценаристом, потому что не любил этот момент одиночества перед чистым листом бумаги в пишущей машинке, потом перед монитором компьютера. Я и сейчас не люблю этот момент.

– Как вы думаете, почему западный зритель с таким восторгом воспринял «Такси-блюз»?

– Фильм оказался первым фильмом перестройки – пошла какая-та новая вибрация. Фильм, в котором показано, как мир Советского Союза распадается на людей, принимающих перестройку и отвергающих её. Где внезапно встал вопрос свободы и несвободы. Хороша свобода или нет?

История посвящена встрече двух характеров, каждый из которых представляет свою правду. Одна – это правда шофёра, обиженного на мир человека, который верит только себе, у которого возникает чувство, что его предают все – и государство, и ближние, и все хотят обмануть. Человека сугубо материалистического, «заточенного» на мелкие дела и мелкие деньги. Но происходит его встреча с тем, кто казался ему днищем – презренным музыкантишкой, алкашом, разрушающим себя и постоянно врущим. Талант которого вдруг признают, и он возносится на недоступные вершины и становится знаменитым… Это конфликт идей. В этом было предчувствие не состоявшейся гражданской войны. Эти две правды – они сталкивались и били друг друга, и ненавидели друг друга, и в то же время любили друг друга, как две части одного мира, одного государства.

– Шлыков и Селиверстов – эти персонажи являются половинками одного целого?

– Поэтому они и находят друг друга. Хотя один другого взял в рабство.

– То есть вы использовали драматургию «раздвоенности» образа задолго до культового «Бойцовского клуба»?

– С точки зрения психоанализа советский человек подавлял того, свободного человека и заставлял того работать, говорить и делать то, что ему не свойственно. А тот, в вечном поиске праздника, свободы, вдохновения, водки, всё время пытался вырваться… И в итоге он вырвался и победил. И тогда тот второй, советский, вдруг понял, что как будто бы душа из него ушла, он понял, что без этой второй половины невозможно, что он любит его. Что ему без него не обойтись. Герой Мамонова – это тайная душа Шлыкова.

– В вас Шлыков есть?

– Шлыковского типа люди меня волнуют и гипнотизируют – видимо, есть. Для меня эти люди – одна из загадок мироздания… Но тогда определённая категория людей – интеллигенция, молодёжь – жила немного по-детски. Мы не принимали официальную идеологию. Мы ничего общего не имели с властью, с официозом. Я, например, до сих пор не могу носить галстук. Потому что это было «фу». Нормальный человек не ходит в галстуке, нормальный человек ходит в свитере.

И мы жили как бы на зло. Мы много пили, мы себя разрушали. Очень много людей из моего поколения просто спились, умерли оттого, что не берегли себя, путали местами день и ночь. Днём спали. Ночью жили. Дружили неистово. В этом была какая-то детскость. Тот, кто читал стихи, которые ты любишь, уже был тебе другом.

Так что в образе жизни героя Мамонова я описывал свою жизнь и жизнь своих товарищей. Я его сделал музыкантом, играющим джаз, потому что в джазовой музыке много импровизации. Мы в этом плановом советском хозяйстве всё время искали импровизацию, непредсказуемость, неожиданность.

– Шлыков и герой Мамонова – это люди или всё-таки символы, знаки как, например, в фильме Пазолини «Теорема»? То есть «Такси-блюз» – притча или всё-таки психологическая драма?

– Сейчас кино перешло к комиксам. Причём с двух сторон – и со стороны массового кино, когда человек является символом зла или добра. И с другой стороны, так называемого фестивального кино – там тоже делаются свои фестивальные комиксы. Меня же всегда интересовала только живая жизнь. И до сих пор я пытаюсь наполнить персонажа психологией живых людей.

Фильмы, которые я делаю, всегда сняты изнутри. Вот есть картина, висящая на стене, и ты никогда не войдёшь в эту картину. Так снималось советское кино. Ты будешь смотреть на неё. То есть ты – сторонний наблюдатель. А мне всегда было интересно (начиная с «Такси-блюз») снимать внутри этой картины. Снимать вокруг себя, по периметру, а не наслаждаться красотой изображения. Нет у меня божественных пейзажей! А всегда есть взгляд изнутри.

В свой первый фильм я выплеснул всю свою накопившуюся энергию. И это была двойная энергия: с одной стороны, личная энергия – энергия человека, засушенного, засахаренного в этом распадающемся мире социализма. С другой – энергия изменяющегося государства. Вот эти две энергии – личная и общественная – влились в этот фильм. Поэтому «Такси-блюз» имел такой успех и такое звучание.

Я всегда пытаюсь рассказать захватывающую историю. Потому что сама жизнь имеет символическое значение. Если ты хочешь сделать иллюстрацию какой-то идеи, то остальные смыслы обрезаешь. А если лежит пустая губка, то она всасывает в себя всю воду. Всю влагу. Все смыслы. Каждый видит в созданном что-то своё. Я могу просто рассказывать историю. Не думаю – против кого-то или за кого-то. Как человек я, конечно, за кого-то! Но когда просто рассказываешь историю – это намного сильнее.

Точно так же, как американские режиссёры делали кино против Голливуда, и я снимал этот фильм как бы против «мосфильмовского» стиля. Как в американских независимых фильмах 70-х – из уродства большого города прорастает новое, чистое. Но потом Голливуд этих бунтарей естественно вобрал в себя. Победить это невозможно. Все эти протестующие мальчики потом стали знаменитыми режиссёрами… Но есть такие ценные мгновения, когда ты вибрируешь вместе со своим народом, со своей страной. И сам того не желая, транслируешь эти вибрации.

Беседу вела Анна Петрова


ЛГ 10-07-2019
Рубрики:  Искусство/Кинематограф

Фотофакт

Вторник, 16 Июля 2019 г. 23:08 + в цитатник
616ad7f962508a83c297c2e6e50398b8 (350x233, 43Kb)Накануне визита Владимира Путина в Италию и Ватикан итальянский художник Дарио Гамбарин с помощью трактора нарисовал на пшеничном поле после уборки урожая портрет крестителя Руси князя Владимира. Художник так разъясняет замысел: «В первую очередь их обоих объединяет имя. На первой встрече с папой Франциском в 2013 году Путин подарил ему икону Владимирской Богоматери. И я хотел сделать ответную любезность и в качестве ответного подарка посвятил ему изображение Владимира, одного из наиболее почитаемых в России святых». За основу при изображении лица князя итальянец взял новый памятник Владимиру на Боровицком холме. Портрет занимает в длину около 200 метров.

Фото: ©Фото: Дарио Гамбарин


ЛГ 10-07-2019
Рубрики:  Вошедшие в историю

Переваренный городом

Вторник, 16 Июля 2019 г. 22:40 + в цитатник
e946c4959bd35abbdd74805a22612fd9 (127x131, 9Kb)
a8622d6aedfbb8e09ba4644cdc6d235d (350x233, 21Kb)
Галкина Валерия






Интеллигентный герой как порождение века – и его отрицание



Андрей Аствацатуров – личность многогранная: известный филолог, писатель, доцент СПбГУ, а теперь ещё и директор Музея В.В. Набокова… Весной этого года после четырёхлетнего «молчания» он выпустил новую книгу «Не кормите и не трогайте пеликанов», которую сам автор считает своим первым полноценным романом. О том, как изменился его герой, почему невозможно написать современный роман без филологических знаний и что представляет собой сегодняшний литературный ландшафт, писатель рассказал «ЛГ».


– Можно ли назвать ваш новый роман «Не кормите и не трогайте пеликанов» отчасти продолжением предыдущих книг? Что роднит его с «Людьми в голом» или «Осенью в карманах», кроме героя?

– «Пеликаны», в отличие от моих предыдущих книг, – полноценный роман с выстроенной системой персонажей, сюжетными линиями, правда, несколько модернистски фрагментированными. Мои предыдущие книги скорее в духе Шервуда Андерсона были в большей степени романами в рассказах, нежели полноценными романами. В них значительное место занимали анекдоты, парадоксы, афоризмы. Хотя в анекдотах я пытался передать своё философское религиозно-экзистенциалистское видение мира. Здесь анекдотов куда меньше, а религиозная проблематика выражена более открыто, хоть и через сюжетные линии, через поведение персонажей, через их реплики. Я ушёл от прежней простоты, от вещей к городской пейзажности и внутренним человеческим конфликтам. Но в сюжетном отношении «Пеликаны» ближе к «Осени в карманах». Они продолжают сюжетную линию, намеченную в «Осени», и развивают её урбанистическую тему. Изменился и сам герой. Он перестал быть неудачником, он ожесточился, он сделался более циничным, более отчаявшимся и чуть менее привлекательным.

– Ваш герой – герой времени? Этот плывущий по течению, «растерянный и сосредоточенный» одновременно человек – порождение века или, напротив, чужеродный элемент?

– Он – один из героев времени. «Героями времени» скорее можно назвать центральных персонажей Романа Сенчина, по той причине, что Сенчин описывает куда более распространённые типажи. И делает это лучше, чем я, с большей силой, большей горечью. Мой персонаж – и порождение века, и в то же время его отрицание. Он типичный интеллигент, который не желает быть таковым. Он не желает принимать современность, не замечая, что современность, современный город, среда, в которой он обитает, неизбежно проникает в него. Но в то же время он понимает, что стал фаталистом, что обречён выполнять разные земные миссии, которые всегда приводят его к личному поражению.

– Какую роль играет в романе город? Лондон, Петербург – только декорации или полноценные действующие лица? Как создаётся образ города?

– Город у меня – одно из главных действующих лиц. Он ведёт диалог с героем, он заражает его своей силой, переваривает его. Я даже старался местами сделать героя не субъектом, а объектом, заставляя городские постройки, деревья, машины также выступать как субъекты наравне с ним. То есть сделать их равноправными герою. Моя задача была – показать скрытую метафизику города, силы, которые им управляют и которые едва различаются в городском ландшафте. Для этого я старался всякий раз раскрывать динамику, историю построек, парков, предметов, замечать следы того, что было прежде, почти в доисторические времена. Лондон и Петербург – два европейских имперских города, затухающих, как сама Европа, зимних (действие всегда происходит зимой), отчасти полумёртвых. Лондон – скорее морской ландшафт со следами древнего моря. Петербург – город правильной земной геометрии, правил, строгого расчёта.

– А как город влияет на писателя? Можете ли вы, например, представить себя и свои тексты без Петербурга?

– Город принципиально влияет, без города, без смыслов, которые в нём находили наши литературные предшественники, я плохо мыслю себе свои романы. Даже если действие разворачивается в интерьере, он обязан быть петербургским и свидетельствовать об империи.

– Не могу не спросить о взаимодействии филологии и литературы. Ваши филологические знания больше помогают или мешают? Трудно ли отделять Аствацатурова-филолога от Аствацатурова-писателя? И нужно ли это делать?

– Знания, любые, в том числе филологические, помогают. Думаю, если бы Водолазкин и Гиголашвили не были высокопрофессиональными филологами, мы вряд ли получили бы такие блестящие тексты, как «Лавр» или «Чёртово колесо». Более того, они часто откровенно подчёркивают это знание, как Водолазкин в «Лавре» или Гиголашвили в «Захвате Московии». Что касается меня, то я старался вполне осознанно играть с предшествующей литературной традицией, скрыто и явно цитировать классиков (Элиота, Вирджинию Вулф, Бирса, Пушкина, Гоголя, Андрея Белого), цитировать своих современников (Елизарова, Садулаева, Быкова, Сенчина), выстраивать сюжетные линии с оглядкой на мастеров. Написать современный роман без знания филологии, без умения филологически читать и анализировать чужие тексты невозможно. Читатель может замечать эти следы в моих текстах, может не замечать, это не столь для меня важно.

– Ваш дебютный роман «Люди в голом» отчасти вырос из заметок в «Живом журнале». Как сегодня взаимодействуют интернет и литература? Можно ли сказать, что и там и там человек создаёт альтер-эго?

– Думаю, можно. В интернет-общении, в блогосфере отчасти похожая на литературу ситуация. И в том и в другом случае человек скрывается под маской, которая вытесняет или развивает его личность. В литературе – это рассказчик, повествователь, лирический герой, который отделён от самого автора. В интернете – это аватар, по сути, тот же рассказчик, образ, сознательно выстроенный, стремящийся не быть кем-то, а только казаться.

– Какие вы можете отметить тенденции в современной русской литературе?

–Тенденций чрезвычайно много. Сейчас затруднительно определить какие-то линии, поскольку мы живые свидетели или участники процесса. Я бы выделил социальную прозу (Прилепин, Рубанов, Сенчин, Шаргунов, Садулаев, Айрапетян, Гиголашвили, Филипенко, Сальников). Интересен традиционный психологизм в духе русской классики (Славникова, Быков, Снегирёв, Мария Ануфриева, Саша Николаенко, Анна Козлова). Существует неоготика, блестящим представителем которой является Михаил Елизаров. Мне нравился магический реализм Лоры Белоиван и Ильдара Абузярова и близкого к ним Бояшова. Есть неомифологизм Водолазкина. Впрочем, он пишет книги в разных манерах. У нас есть сильная урбанистическая проза – Левенталь, Носов, Крусанов. Есть очень сильная документалистика, особенно региональная – например, Василий Авченко. Есть интересная традиция исторического романа (Юзефович, Гиголашвили). Есть псевдоавтобиографическая проза – Эдуард Лимонов, Валерий Попов. Наконец, существует огромный пласт жанровой, многотиражной литературы, достаточно сильной. Много чего есть.

– Недавно вы возглавили Музей В.В. Набокова на Большой Морской улице. Поделитесь своими планами. Что ждёт набоковский музей в будущем? Каким вы видите идеальный современный литературный музей?

– План развития музея уже составлен. В настоящее время совместно с музеем в Рождествено организована выставка «16 лабиринтов Набокова». Ведётся подготовка выставки «Экслибрис Серебряного века», осенью мы планируем провести интересную выставку «Пионеры супрематизма» – будут представлены аксессуары, выполненные современными художниками по рисункам супрематистов (К. Малевича, А. Экстер, Н. Удальцовой). В наших планах есть ещё несколько выставок петербургских художников и коллекционеров. Две недели назад у нас с успехом прошло выступление известного поэта и переводчика Яна Пробштейна. Этим выступлением мы открыли серию встреч с современными петербургскими переводчиками, которые состоятся осенью и зимой. Все эти встречи и выступления будут приурочены к выходу книг. Мы собираемся пригласить – об этом есть предварительная договорённость – Дмитрия Симановского, Михаила Яснова, Валерия Кислова, Григория Гиммельштейна, Анастасию Миролюбову. Надеемся, что дом-музей станет площадкой для современной русской прозы и поэзии, и уже запланированы выступления известных российских литераторов. Наконец, главное для нас – проводить мероприятия, связанные с жизнью и творчеством В.В. Набокова. У нас с публичными лекциями выступят преподаватели СПбГУ, которые занимаются Набоковым, пишут о нём статьи, читают лекции: Сергей Кибальник, Федор Двинятин, Нина Щербак. Запланирована лекция историка кино Жамилы Садулаевой об экранизациях Набокова. Я думаю, все петербуржцы заинтересованы в том, чтобы музей жил, развивался, и мы постараемся не разоча­ровать и сделать его живой площадкой и местом интересных диалогов.


7 июля Андрею Аствацатурову исполнилось 50 лет. Поздравляем! Желаем крепкого здоровья и новых открытий – в литературе и науке!

«ЛГ»-досье



Андрей Алексеевич Аствацатуров – российский писатель, филолог. Автор книг «Люди в голом», «Скунскамера», «Осень в карманах», «Не кормите и не трогайте пеликанов», сборника эссе «И не только Сэлинджер», а также трёх научных монографий и более ста статей, посвящённых проблемам английской, американской и современной русской литературы. Лауреат премии «НОС», премии «ТОП-50. Знаменитые люди Санкт-Петербурга», финалист премий «Национальный бестселлер», премии Сергея Довлатова. Переведён на французский, итальянский, финский, чешский, венгерский, китайский языки.




ЛГ 10-07-2019
Рубрики:  Литераторы

Метки:  

Исчезающая il bel paese

Вторник, 16 Июля 2019 г. 19:49 + в цитатник
2ab4d217f8132e801432f6ee0c0c2841 (350x233, 38Kb)

Почему «русская итальянка» вернулась в Москву удручённой


Об итальянской писательнице Маринелле Мондаини читатели знают по беседе с ней, опубликованной в «ЛГ» («Дочь своего отца», № 12, 2019). Она давно живёт с семьёй в Москве, её муж русский. Увлечена творчеством Пушкина, пишет книгу о Донбассе. Время от времени навещает в Италии родственников и друзей. Недавно побывала на родине снова. И вот что увидела.


Гуляю вдоль моря… Красиво, дух захватывает. Песок как бархат, прибой ласкает ноги, ему помогают рачки и моллюски, «вонголе» и «коцце», если по-местному. Собирать их люди приходят в 5–6 утра, чтобы затем приготовить соус для спагетти. Прозрачная вода, чайки скользят по лазурной глади… Прекрасна Адриатика, которую воспел Пушкин, не побывав здесь ни разу!

В уголке рая всё как всегда, а вокруг многое изменилось – что-то почти до неузнаваемости. В двух шагах, на набережной у Адриатического или, может быть, Тирренского моря, – проявления разрухи и бедности, которые бросаются в глаза, особенно если помнишь другие картины.

Исчезли уютные маленькие магазинчики с полезными и симпатичными товарами – их был миллион! Они принадлежали семьям: из поколения в поколение люди кормили себя и близких, передавали традиции, итальянское радушие. Теперь помешали кому-то – может, развитию сетевых магазинов, а может, расчёт был на что-то другое. Но уже факт: «семейных магазинов» (средний класс!) теперь по пальцам перечесть, а какие-то перешли к «новым итальянцам». Речь об иммигрантах. Их в 2014 году тогдашний председатель палаты депутатов парламента Лаура Болдрини восхваляла, называя «авангардом будущего итальянского стиля жизни» и «человеческим элементом глобализации».

Хожу и вижу «новые лица»: индийцы, китайцы, выходцы из Шри-Ланки, Пакистана. Особенно много представителей Африки – Ливии, Туниса, Алжира, Марокко, Египта, Судана, Нигерии… Итальянское государство освободило их от налогов на первые пять лет работы. Затем, правда, они обязаны платить, но по минимуму, получая льготы. Хотя и этого можно избежать: у всех полно родственников, друзей. Выгоднее переписать магазинчик на кого-то – и всё в ажуре! Что касается итальянцев, им государство внушает: это твои проблемы, плати налоги в полном объёме, иначе буду карать!

«Новые хозяева» продают вещички по 1–2 евро, чаще всего никчёмные поделки и подделки, а также чемоданы по 10–20 евро. Часто приносят товары на пляж – в грязных простынях или коробках, выкладывают на песок, где люди гуляют, ходят между лежаками, что-то назойливо предлагая. Видишь китаянок, соблазняющих отпускников массажем, индийцев со своими «драгоценными» камушками и бижутерией. Можешь увидеть и своих: весёлые и шумные неаполитанцы громкими криками зовут купить и отведать порезанный на части кокос…

Засилье иноземной «армии труда» ведёт к всё большему росту предложения рабочей силы, а цена её ощутимо падает. На юге полуострова африканцы собирают помидоры за 3 евро в час, а то и за 10 евро в день… Армия новых рабов!

Мигранты – головная боль не только правительства, но и обычных граждан. Новая реальность разделила итальянцев. Когда люди видят, как выглядят и ведут себя модно одетые молодые африканцы с дорогими смартфонами в руках, это вызывает у кого-то чуть ли не бешенство. Ведь самим итальянцам живётся всё тяжелее! Хотя есть и те, обычно из числа сторонников Демократической партии (ДП), кто по-другому относится к мигрантам.

Хотя вообще-то всем понятно, что ДП добилась успехов лишь в продвижении гражданских прав для ЛГБТ, сторонников гей-парадов и гендерной теории. Гораздо хуже дела с реализацией социальных прав, сильно урезанных после принятия законов, внесённых в парламент партией Маттео Ренци. Он стал ненавистен большинству итальянцев, его сменил на посту главы ДП Никола Дзингаретти. Но суть политики осталась той же. В её основе – полная подчинённость финансовой диктатуре ЕС, канонам безграничного либерализма и требованиям США, поддержка антирусских санкций и «буонизмо», что означает «быть добрым» к мигрантам. Со всем этим, если судить по делам, солидарны и другие партии.

Особенно поразили меня изменения в настроениях людей. Многие доведены, если говорить по-русски, до белого каления. Это ощущаешь на улицах, в магазинах, у вагона поезда при посадке пассажиров, когда кто-то может сорваться на крик из-за сущих пустяков (типа мог пропустить, но не сделал этого). Даже на телевидении в ходе дебатов их участники употребляют нецензурную лексику, грубо жестикулируют и могут дать волю рукам. Такого не было! Что это, если не деградация?

Болезненно ощущают на себе перемены пенсионеры с их и без того не радующей пенсией. Хотя и работающие часто не знают, как сводить концы с концами, – денег не хватает, люди всё чаще вынуждены покупать дешёвые продукты, брать подержанные машины или приобретать их в кредит. Одежда и обувь для многих – это уже «лишние вещи», итальянский стиль потеснён китайским ширпотребом.

Большая часть коммерсантов стонет от налогов, вынуждена увольнять персонал: если продавцу платят, например, 1000 евро в месяц, то столько же надо перечислить государству. У предприятия как бы «два хозяина»: его владелец и государство, которому он обязан отдавать 47% выручки. И сколько потом остаётся на оплату коммунальных услуг? Отсюда курс: экономить как можно больше и на всём, прибегать к системе скидок, чтобы хоть чуть-чуть поднять уровень продаж.

Знаменитые торговые марки, в прошлом гордость Италии, скупают иностранцы. В Неаполе или в Сан-Мауро-Пасколи (область Эмилия-Романья) закрылись многие обувные фабрики, известные высочайшим качеством продукции. В Прато (область Тоскана – прославленный текстильный центр) за последний десяток лет закрылось или обанкротилось 3600 предприятий. Даже не хочется считать, сколько людей осталось без работы!

В феврале обувная фабрика «Балдинини», у которой только в России 130 магазинов с выручкой свыше 100 миллионов евро (по сути, РФ спасает марку), закрыла свой исторический бутик в Римини. «Спустя тридцать лет, с болью в сердце, я вынужден закрывать бутик, – объявил в местной газете его хозяин. – Времена изменились, больше нет богатых русских». Так что и проблемы России докатились до Италии… Все мы, получается, в одной лодке.

И, конечно, больно осознавать, что молодые итальянцы ежегодно десятками тысяч покидают страну – без постоянного дохода порядка 40 процентов молодежи от 18 до 25 лет.

Такое положение создаёт почву для роста популярности партии «Лига севера», других правых и ультраправых сил. Их лидер Салвини на выборах 26 мая выступил очень убедительно, за него проголосовали все города на юге Италии, где причаливали и причаливают суда с мигрантами. Но их наплыв не сильно ослабел. А ведь Салвини выиграл, сделав ставку именно на сокращение притока мигрантов, безопасность населения, выдвинул лозунг «Итальянцы прежде всего». Но слова о «суверенитете Италии» остаются словами, а на деле Салвини и его партия «Лига севера» по-прежнему плывут в фарватере Брюсселя и Вашингтона, не ставят вопросов о принадлежности Италии к НАТО, «исключительности» США.

Как пишет Лука Канджемини в книге «Другие границы. Итальянская коммунистическая партия против европеизма», этот самый европеизм послужил империализму в послевоенные годы только политическим и идеологическим инструментом для атаки на рабочий класс и международное коммунистическое движение, которые, как отмечает писатель, повсюду возглавляли борьбу за освобождение от фашизма. А потом, добавлю от себя, боролись за достойную людей труда жизнь.

Достижения европеизма видны на удручающем состоянии Италии: облик il bel paese («бель паэзе» – «прекрасная страна»), к глубокому сожалению, утратил многие привлекательные черты.

Маринелла Мондаини,
писатель, Римини – Москва


Выходец из Китая зарабатывает на жизнь в центре Милана продажей своих самоделок
Фото: Антон Денисов / РИА Новости



ЛГ 10-07-2019
Рубрики:  Страны

Метки:  

Поиск сообщений в Retlend
Страницы: [49] 48 47 ..
.. 1 Календарь