Он жил...
1
Он жил, на первый взгляд, легко.
Все думали, что чужды для него
Несчастья, беды, страхи и соблазн порока,
Никто не знал, что мыслит об одном – дорога.
Шум ветра, скорость, музыка и драйв.
Привык от жизни получать он кайф.
Он не задумывался никогда,
Что значит слово для него – судьба.
Опять машина, руль в руках лежит,
И в ночь он вновь, как бешеный, летит.
Последней стала для него она,
Удача оказалась холодна,
К нему.
2
Вот почему?
Скажите, почему нельзя
Понять, что не его стезя
Сквозь жизнь пройти, как будто нет адреналина?
Он умирал, когда была разлука длинной
С тем счастьем, доставляла что дорога.
Друзья все знали – гонщик он от Бога.
И днем, и ночью думал об одном –
Когда покинет свой унылый дом
И вновь уйдет в дорогу с головой,
Ведь только здесь он жил своей душой.
Все сердце его скорость занимала
И больше никого снаружи не пускало.
Делить сам не хотел он сердце на кусочки,
Боялся, что порвет и что дойдет до точки.
Но точку для него поставила судьба,
Когда внутри звучал он, будто бы мольба,
Тот голос, что всегда по жизни его вел,
Ни разу он его к несчастью не привел.
Он говорил о том, что кончен сердца путь,
Что он ее нашел, и круг пора замкнуть.
Поверил, наконец, он все же лишь тогда,
Когда его душа сказала: “Да, Она!”.
3
Она пришла и забрала
От сердца ровно половину.
Свое же все ему дала.
Его повесил, как картину,
На стену в глубину души.
Смотрел туда он в той тиши,
Что наступала лишь тогда,
Стихал мотора шум когда.
Она к дороге ревновала,
Она немыслимо страдала,
Она просила не летать
И сердце полностью отдать.
Не мог понять, как ни старался
Ее. За страсть свою он дрался
Всегда, со всеми, кто хотел
Его оставить без дороги.
Он просто быстро “делал ноги”
И в ночь глухую вновь летел.
В который раз все тот же случай:
“Послушай, ведь так будет лучше,
Для нас с тобою, для тебя,
Прошу об этом я любя.
Забудь ты про ночную скорость
И, не смотря на свою гордость,
Останься навсегда со мной.
Ну что молчишь ты, как немой?”
А он стоял, как оглушенный, и думал: “Боже, почему
Все просят об одном и том же? Никак я это не пойму!”
Он поступил, как прежде делал –
Ушел, закрыв тихонько дверь.
И поздно понял он, что предал
Свою любовь. Что ждет теперь?
4
Этаж, дверь лифта, лестница, подъезд,
Машина, нужный на дорогу съезд.
Газ в пол – и ветер силу набирает.
Куда несется в ночь – пока не знает.
И мысли в голове, как мотыльки роятся,
Они летят к огню, они ведь не боятся.
А он боится этого огня, как смерти.
Боится закружиться в этой круговерти.
Боится потерять себя и свою страсть.
Боится, что она получит над ним власть...
Взгляд вправо, тормоз, резкий поворот,
И путь его вдоль берега идет.
Он любит воду и пустынный пляж,
Брызг волн и лунной ночи антураж.
Открыта дверь, и он сидит на берегу,
А мысли только об одном: “Как я смогу
Быть вместе с ней и ездить по ночам?
Да в пропасть всё, иди ты всё к чертям!
Я ведь люблю ее, люблю, люблю, люблю,
Пусть скорость рядом с ней всегда равна нулю.
Я ведь хочу, чтоб не расстались мы вовек,
Она – мой самый близкий в мире человек!
Пускай дорога будет лишь в моих несбыточных мечтах.
Я не хочу смотреть и видеть слезы на ее глазах,
Когда в очередную ночь из дома ухожу.
Сейчас в последний путь я скорость провожу”.
5
Опять газ в пол – и скорость вверх летит,
А ветер за окном еще сильней шумит.
Он едет к ней, спешит домой на всех парах,
Не хочет, чтоб ее душа была в слезах.
Взгляд в зеркало, руля чуть влево поворот,
И скорость все сильнее – на обгон идет.
Судьба тут вновь сказала свое слово,
Не мог предвидеть оборота он такого,
Что встретит на дороге такого же, как сам,
И что не будут ехать по разным полосам...
Руль влево дернул он, чтоб избежать смертельного удара,
И с насыпи летит, заложник дикой скорости угара.
Что дальше – семь оборотов через крышу.
И вверх душа его уходит выше, выше...
Открыть глаза он все же смог в последний раз,
Подумал он о ней – и где же ты сейчас?
Улыбка озарила его губы,
В душе вдруг зазвучали трубы.
Он еле слышно прошептал: “Прости!”
И Бога попросил: “Меня ты отпусти!”
Услышал Он его и выполнил желанье,
Зачем жить на земле, к чему ему страданье?
Ведь скорость для него теперь навек равна нулю.
На не разбившемся стекле он кровью написал ей: “Лю...”
