Мы с Эми вместе с 15 лет. Почти не сёстры, почти подруги - почти кто-то, почти никто. Я всегда была слишком шумной и легкомысленной, а она по-взрослому ехидной и циничной. Когда она слушала E-Rotic, я слушала AC/DC. Её кавалеров я считала несусветным быдлом, она ржала над причёсками моих. Её раздражало, сколько я ем, меня - как она ест. У нас были разные компании и общая одежда.

Мы ссорились, когда жили вместе (никогда, впрочем, открыто, один яд), но встречались каждые выходные, когда разъезжались. И пусть никогда не были полностью откровенны друг с другом, не принято как-то у нас было делиться страшными секретами. Зато и никогда, никогда нам не было скучно вдвоём. Мы отрывались - и как же мы это умели!

Но когда я думаю о ней, то чаще вспоминаю не то, как ходили по улицам, изображая сцену вульгарно-громких разборок двух пролетарских баб и краем глаза наблюдая за реакцией прохожих. Не прогулки по парку почти на четвереньках, потому что выпрямиться не получалось из-за смеха. Не дефиле по улице Кирова в ультракоротких шортах, сделанных из старых джинсов. Не изобретённый нами сленг, состоящий из стёбных иносказаний, исковерканных слов-перевёртышей и небольшой примеси французского (понять такую речь посторонний человек просто не мог. Очень удобно). Не матерные стишки, написанные когда-то друг про друга, не вязаный шерстяной носок-валенок в её сумке с учебниками и тапку в моей, обнаруженные обеими только на занятиях. Нет.
Я с нежностью вспоминаю, как замкнутая, необщительная, почти аутичная Эми изредка брала меня на улице под руку или, с какой-то нерешительностью всегда, награждала лёгким тычком в ответ на особенно изощрённое хамство. Это был даже не знак доверия. Это было само доверие, чистейшее воплощение его, максимально возможное на этой земле. Вроде как если бы бабочки стайками садились на плечи, а цветы ластились, обвивая ноги. Так же трогательно - и иначе, как чудом, невозможно.

Только поэтому я испытываю теперь светлое умиротворение, обмениваясь с ней смсками про готовящийся обед или беседуя по аське о стиральной машине. Я по-прежнему уверна, что у Эми нет вкуса и что она отвратительно ест; я уверена, что она всё так же ненавидит мою манеру палить контору, расхохотавшись, где не надо, и врубать с утра тяжеляк погромче. Но я так и не уверена до сих пор, могли ли мы кем-то друг друга заменить. Не подруги. Не сёстры. Просто два человека, один из которых очень хотел, чтоб ему доверяли, а другой очень хотел доверять. Как же странно, как же, чёрт побери, это здорово, что Кейт и Эми друг друга нашли.