Рассказ о поездке в Питер и Карелию.


11 – 16 июля 2007.
На летний отпуск мы запланировали многое. Начиналось лето с того, что 25 июня Катя и Витя уезжали в Евпаторию и возвращались оттуда 10 июля. А потом мы все вместе собирались в две большие поездки. Первая включала Питер и Карелию «в одной упаковке», а вторая – поход в горы, на Кавказ (с Витиными друзьями). Все поездки довольно плотно занимали всё лето, и перерывы между ними были весьма незначительны.
Пока мы планировали Питер-Карелию, мы успели чуть не поссориться. Хорошо, что благоразумие и терпимость восторжествовали. Итак, планировка маршрутов и закупка билетов должны были быть проведены до отъезда Кати и Вити в Евпаторию, то есть до 25 июня. Учитывая экзамены, это было не просто, спас нас лишь «автомат» по автоматике, то есть неделя в свободном распоряжении. Опуская подробности борьбы с упорством Катиных родителей и другими непредвиденными трудностями, мы разработали несколько маршрутов. Основная идея, инициатором которой выступил я – объехать Ладожское озеро с севера по железной дороге с ночёвками в интересных местах. Мы с В. тщательно изучили расписание поездов. Поскольку мы брали с собой палатки, количество ночёвок было не ограничено, и мы рассчитали маршрут так, чтоб в день не было более одного переезда. Так мы успеем и места посмотреть, и разнообразие внести. Иначе получалось, что мы «прыгали» бы с электрички на электричку. Итоговый вариант маршрута получился следующий: Питер – Выборг (ночёвка) – Хиитола (ночёвка и днёвка) – Сортавала (заезд на остров Валаам) – Петрозаводск (несколько дней с радиальными выездами в Кижи и другие места).
В Питере мы забронировали квартиру. С этим тоже связана «весёлая» история, когда мы отправляли в агенство e-mail, а спустя пару дней получали ответ «свободных квартир нет», хотя по телефону нас искренне убеждали в том, что всё свободно, только отправьте заявку на почту. В конце концов, мы нашли квартиру, которую сдавала очень словоохотливая женщина. Квартира оказалась даже дешевле (2200 руб./сут.), двухкомнатная, в то время как в организациях нам предлагались однокомнатные и за 2400 руб./сут.
Билеты мы взяли в Питер, обратно из Петрозаводска, а ещё на скорый поезд Сортавала – Петрозаводск [Пассажирский местный 349А/679А. – Прим. 24.02.08.]. Это очень весёлый оказался поезд, это даже не поезд, а прицепной вагон. Мы с трудом себе представляли, как и куда он прицепляется, не больше нашего знала и кассирша – стажёр. Она вообще была не в теме и изначально набрала у себя в компьютере не «Сортавала», а «Сортавало», и долго не могла понять, чего мы от неё хотим, таких поездов нет. А услышав, что мы переговариваемся насчёт прицепного вагона, она заявила, что вагон-то могут и не прицепить, чем повергла нас в шоковое состояние. Однако, чуть поискав, она нашла-таки этот поезд и выдала нам билеты.
Пока Катя и Витя были в Евпатории, мы с В. составляли списки всего, что надо взять с собой и купить, привозили всё что нужно с дач, покупали палатку, спальники, прочий хлам, в общем, готовились. Параллельно этому мы пытались выяснить, что там с походом на Кавказ, но в стане Витиных друзей почему-то царило молчание, все разъехались по своим дачам-отпускам, когда всё будет готовиться – было совершенно непонятно.
И вот настало 11-е число, всё было решено и готово, я затянул ремни на своём рюкзаке и уселся на него, ожидая вечера. Поезд у нас отходил в час ночи. Я слушал аудиокнигу Дж. Фаулза «Башня из чёрного дерева» и еле-еле, впритык, успел её дослушать, после чего отправился пешком (автобусы уже не ходили) на станцию Химки. Я нервничал будь здоров. А вдруг электричку отменят? А вдруг она опоздает? Тогда у меня не будет шансов добраться вовремя до Ленинградского вокзала. На электричку я сел без проблем, доехал нормально, а вот выйти к поездам дальнего следования мне удалось не сразу. Я пошёл под вывеску «Выход в город», прошёл через привычные турникеты и осознал, что иду в метро, куда мне совершенно не надо. Паника: я вошёл в двери с надписью «Вход» и очутился в зале, где были ещё двери, но на всех дверях была надпись «Выхода нет». Пришлось бежать обратно, там на турникетах поворчали, но выпустили меня. И я бегом уже помчался по платформе, где дожидались меня Катя, Витя и Вова.
В поезде я выяснил, что лучше всё-таки брать бельё, а не спать в спальнике, ибо в нём аццки жарко. Хорошо поспал лишь Витя, а остальные мы ворочались аж до Бологого.
Вместе с нами в вагоне ехало человек 30 туристов из Кореи или ещё откуда-то. Ужасно смешные, всё делают как будто по команде. По команде легли, по команде проснулись, все одновременно побрились одинаковыми бритвами.
В Питере нас встретил сын хозяйки квартиры, немного напоминающий по внешности Виктора Цоя. Он провёл нас в петербургское метро, мы купили всё те же (с моего прошлого приезда в 2001 году они не изменились) латунные жетончики. Турникеты здесь стояли того же типа, как у нас на железной дороге, с вертушками, очень тормозные. А эскалатор нас поразил своей длиной, на порядок длиннее даже чем у нас на Парке Победы. Питер стоит на болоте, поэтому метро пришлось закладывать очень глубоко.
Квартира находилась в новостройке у метро «Комендантский проспект». Я точно помнил, что в наш прошлый приезд этой станции не было. Так и оказалось, она сверкала новой пластмассой и металлом, и мозаика на стене сообщала, что станция построена в честь 60-летия Победы (1945 – 2005). Поражает своей эклектикой мозаика наверху эскалатора. Вполне в советском духе чёрно-белая фотография и вполне гармонирующая с ней надпись «Слава отважным лётчикам-испытателям» – но она почему-то была выложена «модным» старославянским шрифтом!
Широкий и прямой Комендантский проспект уходил вдаль на горизонт, и, казалось, не имел конца. По левую сторону была советская застройка 70-х годов, убогие панельные дома, в которых наверняка повсюду щели, потолки и стены косые, соседей слышно, как будто стен вообще нету, а стакан воды моментально протекает к соседям снизу и ещё на три этажа ниже. С другой же стороны сверкали белизной новостройки в 20… 30… не знаю сколько этажей. Один дом имел арку высотой минимум в 15 этажей, а сверху на него громоздились будто слепленные из излишков строительного материала несколько другой архитектуры ещё 10 этажей. Наш дом был 17-этажным, а жили мы на 16-ом.
Хозяйка встретила нас со шваброй и тряпкой и тут же принялась непрерывно изливать на нас бурные потоки красноречия. Она за полминуты показала нам всю квартиру, оттарабанила нужную информацию, будто боялась, как бы мы не исчезли прежде чем она закончит. Лишь в конце она перешла к деньгам, тут её поведение показалось нам странным. Она мельком показала нам свой паспорт, но отказалась давать списывать данные, тут же сопроводив отказ десятком тысяч причин, и немедленно, не дав нам и слова вставить, написала расписку в получении в качества арендной платы 11000 рублей (за пятеро суток). Стоило Кате намекнуть, что расписка недействительна без паспортных данных, как тут же хозяйка закатила такой скандал, дескать, она позволила нам войти в её 180 тысяч долларов, а мы ей не верим, а все другие съёмщики, напротив, поскорее отдают деньги и велят убраться, а мы тут, понимаете, скривили рты, и вообще, мы квартиру приехали снимать или что… Не выдержав, мы капитулировали, но она не могла успокоиться, повторяла на все лады, как она нам доверяет и чем мы за это ей платим… Конечно, потом мы решили, что этот скандал подстроен специально, да и что с неё взять, если всё по закону да по закону – хлопот не оберёшься, а из-под полы оно всегда выгоднее. Ладно там…
В первый день погода нам благоприятствовала: было солнечно и тепло. Весь день гуляли по Питеру, читая путеводитель и осматривая достопримечательности. Обедали в недорогом и приятном кафе. Домой вернулись к полуночи и спали до упора.
На следующий день шёл проливной дождь, а из-за косячного расписания мы не попали на «метеор» до Петергофа, поэтому весь день опять же гуляли по Питеру, на этот раз в основном по Васильевскому Острову. Там мы наблюдали, как делаются фонари на набережной. Мы никогда не представляли себе, что эти резные чугунные элементы надевают, как муфты, на центральный стержень с помощью крана, а так же незаменимого инструмента – ног рабочего.
На третий день мы съездили таки в Петергоф. Туда – на катере, обратно – на автобусе. Сказать, что меня что-то там сильно впечатлило, не могу, ярких воспоминаний особо нет. Красиво, мило… не более того.
Предпоследний питерский день был несколько объединён с последним, ибо мы собирались на развод мостов и гулять всю ночь. Сначала мы съездили в Кронштадт. Ныне он связан с берегом северной дамбой, отходящей от берега в районе Сестрорецка. Это часть будущей Санкт-Петербургской КАД. Неплохой размах, надо сказать, до Питера более 40 км. Дамба построена, но дорога ещё в процессе строительства, поэтому маршрутка, которую вёл карикатурный кавказец, то ехала по просторному спидвею, то съезжала почти к самой воде на ухабистую и кривую временную дорогу.
Кронштадт оказался вполне советским городом с неизменными проспектами Ленина и «Кырлы-Мырлы» и рядовой хрущёвской застройкой. Да и попали мы как-то неудачно, у нас было всего два часа до парома на Ломоносов. Мы успели пройтись лишь по набережной и обратно (не считая Морского собора и музея в нём). Там мы обнаружили Абсолютный Ноль нивелирной системы России (линейка, уходящая с моста в воду) и тут же загорелись желанием его сломать. Рядом был установлен памятник рыбке-колюшке, помогшей выжить жителям Кронштадта в блокаду.
В 18:00 мы сели на паром и через полчаса были в Ломоносове, бывшем Ораниенбауме. Захолустный, грязный, но приятный старый городок. Там мы поужинали и отправились гулять по парку. В отличие от вычищенного и вылизанного Петергофа, парк Ораниенбаум и дворец был в состоянии деструкта, только-только начинались восстановительные работы. Мы забрели в какую-то глухую часть парка, промокли, пока пробирались под дождём по узким тропинкам сквозь мокрую траву, зато вышли к загончику, где водились благородные олени. Около получаса мы смотрели, как другие запоздалые туристы кормили их хлебом. Тем временем уже было 21:00, парк закрылся, но мы забили на это и спокойно гуляли ещё полчаса, пока на нас не стали ругаться сторожа.
До Петербурга мы доехали на местной Ораниенбаумской электричке. Состав старого типа, «круглый» спереди – семьдесят лохматого года. Тянулся он не спеша вдоль болот и лугов, мимо пышно отделанной станции Старый Петергоф и каких-то полустанков, где платформа была рассчитана не больше чем на два вагона, хотя в поезде их было около шести. Кассы на станциях отсутствовали, равно как и контролёры, так что мы без палева проехали зайцами до станции Дачное, где можно пересесть на метро.
Поскольку мы были промокшие, мы поехали домой с расчетом потом успеть на катер на развод мостов (сбор в 0:45). Однако домой мы смогли доехать лишь к полуночи, после этого еле успели на последний поезд метро в сторону центра. Странно, на «Сенную площадь» мы перешли без проблем, но вот поезда уже не ходили. «Пол-первого, бегом, на метро не опоздать – иначе топ-топ-топ, всю ночь гулять» – пел питерец Вася Васин из группы «Кирпичи». Вместе с нами в такую засаду попали туристы из Дании, обратившиеся к нам на ломаном, но весьма хорошим для датчан русском языке.
Что делать? Пришлось бежать бегом до Инженерного замка. Успели? Странно, вроде 0:45, а на пристани ни души, ни катера. Опоздали, видать. Пошли вдоль набережной Мойки, наблюдая, как более удачливые туристы проплывали мимо. Город будто вымер. Никого на улицах, машин нет. Это в Москве круглые сутки по бульварам шляется народ, машины едут, тусовки повсюду. Здесь же это, видать, по ночам уходит в глубокий андеграунд.
Уже было решено идти пешком и смотреть развод с берега, мы прошли ещё квартал, но наткнулись на запоздалый катерок. 400 рублей с носа, два моста… Вариантов не было, мы согласились. Поразительно, почему столько народу из года в год ездят смотреть развод мостов, хотя что в этом они нашли? Это говорил В. а я лично считаю, что в этом зрелище что-то есть. Что-то неуловимо притягательное. Вся Нева была запружена лодками, катерами и теплоходами. Наш держался позади всех, поэтому развод мы наблюдали издалека. Выждав время, наш катерок прошёл под разведённым постом, и мы с удивлением могли рассмотреть механизмы, скрытый в дневное время, а сейчас подсвеченные яркими лампами. Тут же милицейский катер пожелал нашему капитану доброй ночи, и выяснилось, что почему-то проплывать под разведенным мостом запрещено. От штрафа капитану было не уйти, милиция назначила встречу спустя полчаса и отчалила прочь. А я подозреваю, что штраф мог входить в стоимость билета, ха!
После мостов мы посетили галерею Исаакиевского собора (в ночное время туда пускают всех без скидок – 150 р). Там мы провели около часа, слушая громкоговоритель, приятным голосом под лёгкую музыку рассказывающий, что видно с галереи и попутно освещающий историю города.
Потом мы гуляли до утра. Видели дом Раскольникова на Столярном, прошлись вдоль канала Грибоедова до Казанского собора. Там я сделал вывод, что мы все сильно утомлены и хотим спать, и убедил всех ехать домой, а прогулку продолжить после сна. Хоть поначалу они отпирались, типа так приятно гулять, но в метро всех как по команде вырубило в сон.
Последний питерский день, вернее, полдня, мы просто гуляли. Погода была прелестная, ясно, тепло. Вечером мы разделились. Катя и Витя поехали на Московский вокзал встречать палки от палатки. Дело в том, что Витя позабыл дома конструктивные части от их палатки, что было вовремя выяснено по смс от родителей: «На балконе металл. Вы ничего не забыли?» Палки (сборный каркас) были высланы с проводником, и как выяснилось, это очень даже распространённая практика, на вокзале проводница прибывшего поезда раздавала посылки прямо как Дед Мороз.
В это время мы с В. немного прогулялись. Он отведал питерской шавермы, чтоб узнать, чем она отличается от московской шаурмы. Вроде ничем. Потом мы прошлись по Литейному мости до площади Ленина и спустились в метро. Вероятно, «Площадь Ленина» – это самая глубокая станция питерского метро, потому что с середины эскалатора что вверх, что вниз – два наших «Парка Победы», а с конца эскалатора противоположного конца вообще почти не разглядеть.
Питерские станции намного скромнее наших оформлены, несколько станций: Лиговский проспект, Садовая, Чкаловская и Старая Деревня, выполнены по одному проекту. Удивительны и необычны, конечно, станции 3-ей линии, с внутренними дверями, открывавшимися по прибытии поездов. Вагонный состав метро представлен – на 1-ой линии вагонами «Ем», а на нашей 4-ой – 81-717, 81-717.5 и очень необычными на вид 81-540.8 2005 года выпуска, которые в Москве не встречаются.
Забыл упомянуть об одном случае. Когда Катя и Вова вечером пошли в магазин, оставив приготовление еды на нас с Витей, они умоляли ничего не сжечь и не испортить. Каковы же были их чувства, когда мы сообщили им по телефону, что в водопроводе есть только горячая вода? Это просто анекдот. Реально, кран с синей каймой пускал в мойку горячую воду, а кран с красной каймой – чуть ли не кипяток! И как прикажете мыться? Такой беспредел продолжался аж до следующего вечера.



КАРЕЛИЯ
17 июля 2007.
Повторюсь, что маршрут наш проходил через Выборг, Хиитола, Сортавала и заканчивался в Петрозаводске, с ночёвками в каждом пункте. Разработан он был тщательно, с указанием всех поездов и предполагаемых мест ночёвок, а билеты на некий «прицепной вагон», который должен был нас доставить в Петрозаводск, уже куплены.
Мы собирались полночи, уминали вещи, нервничали, чтоб ничего не забыть. В результате на сон осталось не более двух часов, ведь уже в 5 утра мы планировали встать, чтоб успеть на Выборгский экспресс. Успевали с натягом, но метро не подвело, и в 7 часов мы были на Финляндском вокзале и без проблем взяли билеты до Выборга, подобные дальним поездам розовые купоны. Поезд отправлялся в 8 часов. Это был новомодный белый поезд с тонированными стёклами и занавесками, подобный экспрессам до Мытищ на Ярославском направлении [ Это был ЭМ2И, а в Мытищи ходит более «продвинутая» модель ЭМ4. – Прим. 25.02.08.]. Мы предпочли его обычной электричке, поскольку его время в пути было на час меньше, хотя стоил он на 70 рублей дороже (190 р.). Остановки – Удельная и Зеленогорск. У дверей стояли проводники и чисто формально проверяли наличие билетов, паспортные данные их не интересовали. Поразило меня, что люди безуспешно пытались найти 7-ой вагон, и их посылали на свободные места в любой другой вагон. Двери были открыты далеко не все, и вход в некоторые вагоны осуществлялся через переход, что напомнило мне Бирюлёво, где у электричек не работает половина дверей: либо они всегда открыты, либо закрыты навсегда, никогда не угадаешь. Здесь же народ, видимо наученный опытом, спрашивал проводников, открываются ли эти двери в Зеленогорске.
С той же платформы производилась посадка на электричку до Советска через Приморск (отдельная ветка, идущая вдоль Финского залива). Это был престарелый состав, старее, чем Ораниенбаумский, покрытый облезшей зелёной краской, имеющий деревянные рамы на окнах. Я предположил, что по Карелии нас может везти некий подобный музейный экспонат. Мне ещё было страшно любопытно, как стандартный РЖД-шный голос женщины-андроида, который объявляет станции во всех электричках, будет выговаривать непроизносимые названия местных станций – Куокканиеми, Пирттипохья, Ояярви и малоприличное Хухоямяки.
Но пока что Выборгский экспресс уносил нас из Петербурга на северо-запад, ближе к Финляндии. Названия встречались в основном русские, лишь некоторые были местными – Каннельярви, Лейпясуо. Платформы на большинстве станций почему-то были полуразобраны, оставались лишь участки на два-три вагона, причём тотально, без надежд на восстановление.
Спустя два часа поезд притормозил, стал глухо стучать на стрелках и вполз на Выборгский вокзал. Это было массивное здание, выкрашенное тёмно-жёлтой, выцветшей и облезшей краской. Выходили мы почти последними, и машинист успел припугнуть: «Осторожно, двери закрываются!» – чем придал ускорение запоздавшим пассажирам, не собиравшимся ехать невесть куда. Мы спустились в холодный и мрачный погреб под вокзалом, называемый подземным переходом, и очутились в зале с колоннами и широкой лестницей на второй этаж. Там мы провели некоторое время, положив рюкзаки в камеру хранения (непростая процедура, требовавшая вызова дежурного по вокзалу), и приобрели карту-путеводитель. Там я успел посеять кошелёк со всеми своими деньгами, но к счастью, кассирша его вовремя заметила и до моего прихода хранила у себя. Я не сверял сумму, но поскольку и сам, увы, слабо представлял, сколько там было, но три тысячных купюры и несколько более мелких в нём остались нетронутыми.
В первую очередь я отметил, что многие русскоязычные надписи и вывески дублируются на финском. Видимо, финны – самые частые здесь гости. Отсюда же вышел топонимический интерес: каковы корни названия Выборг, ведь финны называли его Viipuri. Катя зачитала вслух краткую историческую справку, прямо на вопрос не отвечающую, но дающую материал для предположения. Город, изначально замок, основали в средние века шведы, и Выборг (Wiborg) вполне сходно по корню с Гётеборгом и Свеаборгом.
Русские захватили город в XVII веке, и часть екатерининской настройки в городе сохранилась. Но гораздо большее впечатление на меня произвела основная масса каменных домов, по архитектуре – постройки первой половины XX века. В 1918 году Финляндия получила независимость, и следовательно, все эти здания построены финнами до 1940 года, когда эта часть вновь отошла к России. Эти дома имеют много общего со сталинскими домами 30-х годов с высокими потолками, маленькими окнами, но отличаются полукруглыми эркерами и башенками со шпилями. Они очень мрачные и хмурые, какими и должен представать север. После войны, естественно, строились хрущёвки, здесь они в основном были из силикатного кирпича, таких везде полно.
Шведскую историю города представляли восстановленные средневековая крепость и круглая башня на центральной площади. Мощёные узкие улочки центральной части города немного напомнили Брюссель и Испанию, они так же круто поднимались на холмы и спускались с них, но архитектура была более брутальной и северной.
Мы посетили местный ЦПКиО, где встречаются какие-то руины, ров и тёмные проходы в земле, следы средневекового города. После осмотра центральных достопримечательностей мы направились к парку Монрепо. Катя там была несколько лет назад, когда они тоже были в Питере и ездили в Выборг, и она сочла, что парк, посвящённый Карельской природе: скалам, соснам и берёзам, нам, отправляющимся в саму Карелию, малоинтересен. Мы лишь дошли до железной дороги на Финляндию. Однопутная железная дорога была проложена сквозь скалы, словно в ущелье. Мы проводили поезд в Хельсинки и отправились обратно, на вокзал.
Здесь возникла некоторая сложность с поиском места для ночёвки. Предварительно отмеченный на карте пункт был отброшен за дальностью, берега реки Мельничной нас не устроили. Мы направились по Светогорскому шоссе вдоль берега залива, но нас смущали стройки и карьеры. Пришлось отойти весьма далеко. Устроиться на берегу оказалось очень трудно, он заболочен и зарос, поэтому мы нашли заброшенную лесную дорогу, уходящую вглубь «зелёнки» на карте справа от шоссе. Дорога резко поднялась вверх и мы обнаружили, что гора эта сложена из гигантских валунов розового гранита. Да, того самого, которым облицованы берега Невы. Я реально думал, что это непросто добыть столько гранита, а оказалось, он просто валяется под ногами, бери сколько хочешь. Увы, валуны, поросшие мхом, были единственным пригодным для стоянки местом. Колышки для палатки не вбивались, поэтому отчасти пришлось использовать гранитные булыжники. Место было удивительно красивое. Здесь росли сосны и ели, они росли прямо на этих камнях. Слой земли был настолько тонким, что некоторые сосны, достигнув определённой высоты, своей тяжестью выворачивали корни из земли, или же падали вместе с отколовшимся куском скалы и продолжали расти в горизонтальном положении.
С дороги нас было почти не видно, и мы не опасались ночных разбоев. За водой приходилось ходить в деревню к колонке, мимо какого-то полузаброшенного вроде санатория, откуда на нас, идущих с засаженным котелком или стопкой грязных мисок, взирали с недоумением или подозрением.

18 июля 2007.
Наутро мы собрались не спеша. Электричка на Хиитола отправлялась в 15:12. К 14:00 мы были на вокзале и успели сходить в магазин закупить еды. Расписание поездов гласило, что электрички на Хиитола и Светогорск отправляются одновременно, а поскольку они ещё и ехали в одном направлении (ветки расходятся в Каменногорске), это могло лишь означать, что состав расцепляют, и важно сесть в нужный вагон. Кроме того, путеводитель писал что-то об отсутствии электрификации на северо-ладожском участке железной дороги, и я задумался, как будет выглядеть тепловоз, прицепленный к электричке. Всё оказалось намного веселее. Когда к станции подавали состав, я сначала не понял, что это. Оказалось, это два сцепленных поезда, каждый состоит из тепловоза и двух вагонов типа скорый сидячий. Народ на платформе, довольно большая толпа, примерно как у нас, когда едешь на дачу, начала загружаться в оба состава. С помощью бабок мы выяснили, какие вагоны следуют на Хиитола, и поселились в них. Мест хватило на всех, нам даже достались четыре места, расположенные по два навстречу друг другу, а расстояние между ними позволило без проблем уместить рюкзаки. Проводница проверила билеты, и мы с Вовой дружно вспомнили виденное в Интернете на сайте с расписанием [alltrains.ru] примечание о типе поезда. Тип этого поезда был несомненно «тёт»! То есть, с тётушкой внутри.
И путешествие началось. Остановки представляли собой короткие и низкие платформы из бетонных плит. Названия нигде не были указаны и не объявлялись в поезде. Я принялся было их считать, но их оказалось на порядок больше, чем в моём атласе железных дорог СССР 1968 г. Вероятно, это всякие безымянные километровые полустанки. Выходили на них в основном дачники.
Описание железных дорог Карелии нашёл однажды перед отъездом В. Они считаются самыми глухими в РФ. Они однопутные, неэлектрифицированы, ветки деревьев касаются окон вагонов, по обе стороны видны заброшенные лесопилки, глухие полустанки и первозданная карельская природа. Начиная со станции Ханнила всё это можно было в полной мере отнести к дороге Выборг – Хиитола. Однопутная железная дорога была проложена финнами в 1893 году. Как и Финляндская ветка из Выборга, она прорублена в скалах или пересекает озёра, насыпью деля их надвое. Просека была узкая и заросшая молодым березняком. Тут действительно было на что посмотреть, и я не отрывал глаз от окна. Станционные домики были деревянными, кое-где из силикатного кирпича. В основном станции привязаны к каменоломням (отсюда название Каменногорск), народу в поезде уже немного. Помимо отмеченных у меня в атласе станций поезд останавливался на безымянных полустанках, а иногда вообще где-то посреди леса. Выходили бабки. До Хиитола с нами доехала компания туристов с рюкзаками.
Когда мы вышли на Хиитола, первое впечатление было, что это не та станция. В атласе это кружочек, а не штрих на ветке, но на самом деле на местности присутствовали каменный станционный домик с табличкой «Хиитола», изба-касса, три главных пути и два заброшенных запасных, заросших травой. За станцией высилась огромная скала с метеостанцией наверху. Посёлок представлял собой деревенские дома и пару кирпичных двухэтажек. В окошке кассы было указано расписание (около 14 поездов в день) и злобное объявление, что билеты на поезд №050/049 купить… короче, проблематично.
Постояв на станции, мы решили пройтись по посёлку. Просто так, зайти в магазин. Туристы – попутчики неожиданно пожелали нам счастливого пути. Это прозвучало странно, будто мы отправлялись в джунгли, а не в посёлок.
Хиитола была реальной глушью. Машин практически не было даже на главной улице, прохожие попадались редко. Мы зашли в «Магазин №13», приписанный к (внимание, как звучит-то!) Лахденпохскому райпо. В магазине присутствовал довольно обширный ассортимент, были и кукурузные хлопья, ради которых отчасти и была затеяна прогулка. Передо мной бабка, называющая продавщицу по имени, покупала огромную кучу продуктов, я задолбался ждать. Позади меня стоял мужик в красной рубахе, с хитрым, плутоватым выражением глаз и «казацкими» усами, напомнивший мне Конюхова. Честно, мне было не по себе от его присутствия.
Закупившись, мы прошли ещё немного по посёлку, взглянуть на озеро, у которого первоначально предполагалось встать. Катя и Витя всю дорогу решали этот вопрос, и озеро было сменено на другое, более удаленное от деревни. Насколько мы смогли разглядеть, у первоначального озера встать было бы трудновато: уж очень заболочены берега.
Мы направились в обратный путь. За своими размышлениями я почти не обратил внимания на красный «Москвич», подъехавший к нам навстречу. Он остановился, и из него вышел давешний мужик из магазина. Он направился к нам и поздоровался. Мы поздоровались в ответ, и тут же он сунул мне под нос красненькое удостоверение. От неожиданности я даже не мог сфокусировать на нём глаза и прочитать что-либо. Вместо этого я лихорадочно соображал, чего же мы такого натворили. Мы достали паспорта. Он спросил, откуда мы, очень удивился, что мы из Москвы, открывал паспорт за паспортом со словами: «И вправду Москва…» В общем, выяснилось, что мы ничего не успели нарушить, но через пять километров начинается погранзона, и к несчастью, мы шли именно в ту сторону. Просмотрев паспорта, пограничник тем не менее попросил нас пройти на заставу. По дороге он учинил допрос с пристрастием. Говорил он в отвратительной манере: скороговоркой, сквозь зубы, так что смысл его слов доходил не сразу.
– И куда же вы направляетесь?
– Ну, у нас обширный маршрут… Вообще мы в Петрозаводск едем.
– Так в Петрозаводск вы отсюда не доедете!
– Ну мы сначала в Сортавалу…
– Так-так, а из Сортавалы как вы доедете?
– На поезде. На 50-ом.
– А на нём вы не доедете! На него билетов нет!
– А мы в Москве билеты уже купили!
– Ох, хитрые вы! (Уже беззлобно.)
Он нёс стопку наших паспортов. А я тут вспомнил, что у меня в паспорте лежат деньги. С замирающим сердцем я попросил паспорт на минутку, но он отдал безо всяких, и даже не стал отбирать обратно, пока мы не вошли в зелёные ворота со звёздочками. Вахтёр в форме отдал честь. Видимо, наш был начальником.
Он оказался намного честнее и дружелюбнее. Я-то деньги из паспорта забрал, а вот Вова нет, но мужик принёс его паспорт обратно и сам попросил забрать деньги, видимо, пока не спёрли подчинённые. Проверив паспорта, он вернул их нам и заодно посоветовал, уже безо всякого предубеждения, как нам лучше дойти до нашего озера.
Мы встали на лесистой косе, вдающейся в озеро Хиитоланъярви, в местах, где стоит немного пройти, и попадаешь в совершенно девственный лес, куда вряд ли заходят даже грибники и ягодники. На другой стороне озера проходила железная дорога на Санкт-Петербург, и проезжающие поезда слышно очень хорошо и даже немного видно.

20 июля 2007.
В Хиитола мы провели день. Погода была плохая, мы в основном сидели в лагере. А на следующий день пришлось вставать очень рано, потому что поезд на Сортавалу отправлялся утром в 9:05.
Это был такой же состав из тепловоза и сидячих вагонов, но их было четыре. Мест хватило, хотя поезд прибыл из Кузнечного и уже был наполовину заполнен. Эта поездка впечатлила меня уже меньше, хотя всё равно была любопытна. Сверяясь с подробным 1-километровым атласом Южной Карелии, я отметил, что во-первых, поезд останавливается практически во всех населённых пунктах, более-менее близких к железной дороге, даже если в них нет оборудованных платформ. А во-вторых, трудновыговариваемые финские названия были нещадно перевраны как железнодорожным, так и туристическим атласом, и который из всех этих вариантов является наиболее близким к оригиналу, неизвестно. Ихола в атласе значилась как Ихала, Кумуньйоки был представлен одновременно в двух вариантах: станция называлась Кумунйоки, а деревня – Кумуньёки. А больше всего досталось несчастному Хухоямяки, все вариации орфографии которого я не берусь даже вспоминать.
Вокзал в Сортавале был тоже весьма глухой, как в Хиитола, хотя значительно крупнее. Платформа одна, вокзал не имеет архитектурной ценности. Тут нас ждала неудача: отсутствие адекватной камеры хранения. Была идея ехать на Валаам с рюкзаками, но оказалось, что без экскурсии это практически нереально. Можно, конечно, было попытаться устроиться на свободное место в «метеоре», но там таких же «дикарей», как мы было много больше, чем свободных мест, а аукцион «кто больше заплатит капитану» мы бы не выдержали. Мы попытались найти экскурсии, но они все были слишком дорогие и длинные, хороши для паломников по святым местам, а насколько я помню карельскую поездку 2000 года, на Валааме было не особо интересно для меня. Поэтому было решено не ехать. Не удалось также съездить и в Рускеала на мраморные карьеры, поскольку экскурсия была дорогой, длинной и включала в себя всё вплоть до шашлыков, а самоходом ехать мы побоялись, учитывая глобальную неадекватность города. Она проявлялась, например, в отсутствии всех обозначенных на карте кафе. Или когда мы искали магазин: один закрыт на «технический перерыв», другой – «по техническим причинам», а на третьем без объяснения причин висел тотальный замок.
После совещания было решено ехать за город и ставить лагерь. Однако ориентировочное место постановки и вид транспорта для достижения оного успели измениться несколько раз до того, как мы выехали. В конце концов мы взяли такси и отправились в сторону Хелюля. Там выяснилось, что берег и дельта Хелюлянйоки полностью заболочены, и до воды допереться невозможно. Спустя три часа поиска подхода к воде мы были уже готовы отчаяться и ночевать на голодный желудок, но пришла в голову идея спросить у непрерывно проезжающих по просёлочной дороге дачников. Останавливались все, и как один, уверяли нас: берег есть, стоит лишь пройти до следующего отворота влево. Мы сворачивали на каждые следы автомобиля, но до воды было как до границы. Наконец, миновав последний поворот, мы увидели, наконец, воду, удобный, хотя и крутой спуск. Пусть даже место открытое и просматривается с дороги, нам надоело блуждать, и мы расчистили следы прошлых рыбачьих цивилизаций (читай: бутылки и одноразовую посуду в больших количествах) и поставили лагерь.

21 июля 2007.
Здесь мы стояли почти весь следующий день. Поезд на Петрозаводск отходил в полночь, и мы хотели приехать в город к вечеру и до поезда гулять, пусть даже с рюкзаками. Правда, нам было в лом опять переть пицот километров вдоль берега, и мы решили вызвать сюда такси, благо немало местных дачников, судя по всему, пользуются именно этим видом транспорта. Мы расспросили их, как они сами вызывают такси, но тем не менее мы потратили около часа, чтобы объяснить таксисту, где мы находимся. Хоть дачный посёлок «Мебельщик», по словам дачников, знают все таксисты, от нас допытывались, куда поворачивать после некого коровника. А так как шли мы сюда косячными путями, мы и не видели никакого коровника… Ух, и ещё эта прерывающаяся связь… ужас, но слава Богу, таксист приехал и довёз нас до центра города всего за 100 рублей. Да, это не Москва, где от Ленинградского вокзала до Ярославского попросят четыре сотни…
Город мне очень понравился. Эти милые финские каменные и деревянные домики, в основном, конец XIX – начало XX веков, очень необычные и приятные. Город маленький, обошли мы его за два часа, и то останавливались у каждого дома. За полчаса до прибытия поезда мы пришли на вокзал. Поезд прибыл с небольшим опозданием. Его пунктом назначения была Костомукша, север Карелии, но наш вагон, 18-ый и соседний 19-ый имели другую табличку, «049/647 С.-Петербург – Петрозаводск». Прицепные вагоны. Мы заняли свои места, а так как очень хотелось спать, сразу же расстелили постель и легли.

22 июля 2007.
Поезд останавливался на каждой станции, включая даже некоторые номерные километры. На участке Сортавала – Суоярви это был вообще единственный пассажирский поезд, поэтому народ постоянно входил и выходил в больших количествах. Я пытался немного смотреть в окно, но вокзалы попадались с другой стороны. Я увидел только красный кирпичный вокзальчик в Рюттю. Видимо, из-за близости к Финляндии и наличию большого количества финнов, табличка на вокзале была двуязычной: «Рюттю – Rytty». Я смотрел в окно до станции Маткаселькя, дальше периодически засыпал и вновь просыпался от грохота встречных товарняков на бесчисленных разъездах. (Подобное было в поезде на Псков, когда мы ездили туда в далёком 1999 г.) Проснулся я уже в три часа утра, когда поезд подъезжал к Суоярви, и успел рассмотреть стеклянный вокзал и ухоженную платформу.
Здесь, в Суоярви, по расписанию была стоянка чуть ли не три часа. Как я правильно догадывался, за это время отцепляли наши вагоны. Вначале отцепился основной состав и уехал на Костомукшу. Нас же отогнали на запасной путь. Затем из Костомукши прибыл поезд на Петрозаводск, и нас подцепили к нему. Очень удобно, никаких дополнительных локомотивов. В пять утра мы отправились. Следующие остановки, Веркко и Хаутоваара (на табличке было указано «Хаутаваара») были глухими полустанками, даже не разъездами. Серые кирпичные домики-сарайчики с заколоченными окнами были единственными строениями вблизи. Когда в 1940 году наши вышибли финнов из этих мест, они оставили после себя руинные деревни и эти станции. Русские не спешили селиться в заброшенных деревнях, и бывшая часть Финляндии осталась в основном покинутой и малозаселённой.
Поезд шёл по долине знаменитой Шуи, самой туристически привлекательной реки Карелии. Как я догадался, её финское название – Суойоки («йоки» – река), и вытекает она, соответственно, из Суоярви («ярви» – озеро). «Суо» же значит «болото». Путеводитель описывал красоту Суоярви а также его аномальные свойства: оно из года в год меняет уровень воды, и иногда Шуя даже течёт в обратную сторону. Мы изначально планировали посетить это место, но из-за неудобного расписания поезда (прибытие в 3 часа ночи), Суоярви, к сожалению, было вычеркнуто из плана поездки. Из-за этого в Петрозаводске у нас оказалось слишком много дней, и надо было придумать, чем заняться.
Сразу по прибытии на вокзал (внутренней планировкой очень похожий на Выборгский) мы положили рюкзаки в камеру хранения и отправились в Кижи. Я там был в 2000 году и уже особого интереса не испытывал. Красиво, удивительно, но как-то уже не вызывает у меня такого уж восхищения. Пару слов о транспорте. Билетов в кассе водного вокзала уже не было, но зато мы без проблем устроились на свободные места на фирменном зелёном «Метеоре» турхолдинга «Карелия».Билеты продавались непосредственно при посадке, туда и обратно.
Город Петрозаводск мне не понравился, как и 7 лет назад. Он очень провинциален. Разбитые улицы с названиями советской эпохи, бесконечные хрущобы, только в центре более-менее культурно, и только там можно поесть. Ели мы в столовой «Ленобщепит», а продукты закупали в универсаме того же местного бренда – в «Ленторге».
Вечером мы попытались доехать на такси до места предполагаемой стоянки, но цена оказалась в десять раз больше, чем в Сортавале – 1000 руб. Также мы разузнали насчёт водопада Кивач – таксисты с удовольствием нас довезут туда за 2500! Ехать самоходом мы опять же побоялись. А до места стоянки мы доехали на маршрутке по 10 рублей с носа, правда, пришлось узнать много новых слов, когда мы влезли в «Газель» с рюкзаками. Место нам посоветовали прямо на берегу Онеги, на мысу Сальное. (Топонимику названия я не выяснял, но подозреваю карело-финские корни и «нижегородский» акцент: рядом расположен посёлок Сайнаволок, и корень названия «Сайна» созвучен с «Сальное».) Место оказалось довольно популярным среди местных любителей рыбалки и пикников, но мы постарались отойти вдоль берега подальше от основной дороги, куда ради пикника доезжали реже. Чуть дальше был забор ликёро-водочного комбината.

24 июля 2007.
На берегу Онеги мы сделали днёвку, а потом было решено переместиться на Шую. На карте мы обнаружили посёлки со странными названиями, скорей всего, дословный перевод исконно карело-финских названий: Половина, Матросы, Площадка. Тут же сложился каламбур из этих названий: «половина матросов на площадке». Мы ткнули наугад в Площадку и поехали туда на автобусе. Оказалось, что это военный городок. Идти на прямую в ворота со звёздочками было боязно, и мы решили обойти часть вдоль забора. Похоже, что последний, хоть и отмеченный на карте, отсутствовал, поскольку поблуждав по болотам мы попали на стрельбище, а потом и в сам городок. Там мы встретили местную бабку и спросили у неё дорогу. Идти по её указаниям оказалось не так просто, потому что развилок оказалось намного больше. Сначала мы попали на свалку всякого деструкта, среди которого были обнаружены виниловые пластинки (целые!), амперметр, который не показывал ничего, и кучу прочих приборов, варварски разбитых и разломанных. Видимо, по уставу, прежде чем что-либо из техники выкинуть, это полагалось изничтожить. Чтоб никто не догадался. С Катей мы прошли чуть дальше, но наткнулись на старую колючую проволоку, поэтому вернулись на главную дорогу. Вскоре стали попадаться свежие следы машин, обнаружились и две припаркованных у очередной развилки, и стоило пройти чуть-чуть, как мы попали на один из Шуйских порогов, где в живописнейшем месте встали лагерем.

25 июля 2007.
На Шуе опять была днёвка, в течение которой мимо нас проплыло множество байдарок и рафтов. Люди с них махали нам и фоткали нас, будто мы местные достопримечательности. Рыбаки вылезали на берег прямо через наш лагерь, нисколько не стесняясь, будто не замечали нас вовсе. Непрерывный шум реки, разбивающейся о россыпь камней, создавал фон, подобный Катиному аквариуму или Ленинградке у меня за окном. Однако спали мы хорошо.

26 июля 2007.
Ну, на этом, думаю, воспоминания можно завершить, мы немного погуляли по Петрозаводску, ничего особо интересного, потом сели на скорый поезд «Карелия» и почти всю дорогу до Москвы спали.