Фредерик Бегбедер "Рассказики под экстази" (1999)



Заглотила? Заглотила? Заглотилазаглотилазаглотила? А кто вы? Почему мы
говорим, прижав нос к носу? А вы точно прочли мою книгу? Можете
гарантировать, что я не БРЕЖУ? Разве бывают такие красивые красные губки?
Разве РАЗУМНО быть такой стройненькой, иметь всего двадцать один год от роду
и мини-юбку размера XXXS? Вы отдаете себе отчет, чем рискуете, делая мне
комплименты и поощряя меня такими голубенькими глазками?
Почему я потею свою ладонь в вашей? Почему ваши коленки побуждают меня
изобретать новые переходные глаголы? И прежде всего, который теперь час? А
не скажешь ли, как ваше имя? А не желаете ли ты выйти за меня замуж? И где
мы, собственно, интересно бы у вас, у тебя узнать? Что за торпеду ты
подсунула нам под язычок? И откуда здесь лазерные лучи, вон те, что режут на
куски слои жидкого воздуха? И кто запускает столитровые бутылки шампанского,
эти вот, что свищут у нас над головами? И сколько времени надо, чтобы
человек пожалел, что появился на свет? 
А знаешь, у тебя красивые глазки,
знаешь? Почему вы плачете? Ну когда же ты меня поцелуешь? А хотите, принесу
еще одну водку? А когда мы снова поцелуемся? И почему ты уже не танцуете? И
кто все эти люди? Они твои друзья или враги? Не снимете ли вы твой
пуловерчик? Ну пожалуйста! А сколько ты хочешь детей? Как бы вам хотелось их
назвать?
А что теперь будем делать? Не подышать ли свежим воздухом? Что? Мы уже
дышим? К тебе пойдем или ко мне? Вы позволите мне взять такси? Предпочитаешь
пешком? К чему нам на Елисейские Поля? Ты сняла мокасины, чтобы шлепать
босиком по асфальту, ну разве это серьезно? Интересно, можно разогреть
ложечку с кайфом над вечным огнем на могиле Неизвестного Солдата? А у тебя
есть парень? Почему мне приходят в голову те же, что у тебя, мысли? Ты много
видела людей, которые одновременно говорят одинаковые слова? Чего вон тот
легавый на нас пялится? И зачем все эти машины кружат и кружат вокруг
Триумфальной арки? Почему бы им не отправиться по домам? А нам? Не пора ли
нам домой? Сколько можно торчать тут, на Этуаль, и целоваться попусту, когда
на улице всего два по Цельсию, вместо того чтобы нормально трахаться в
постели, как все порядочные люди?
Думаешь, мы правильно сделали, умыкнув его кепи? Ты уверена, что
полицейские бегают не так быстро, как мы? А этот мотоцикл, он что, твой?
Уверена, что можешь водить в таком состоянии? Сбросить скорость не хочешь?
Зачем мы свернули на кольцевую? Думаешь, стоит под таким лихим углом крутить
виражи на 180-ти в час? А это не нарушение правил -- твой слалом между
грузовиками в шесть утра? Ну сегодня-то солнце еще встанет, а завтра? Чего
мы потеряли в аэропорту Руасси-- Шарль де Голль? А когда сменишь город,
жизнь тоже меняется? Для чего путешествовать по однообразному миру? Тебе не
холодно? Значит, только у меня одного прихватило яйца? Что? Тебе ничего не
слышно из-за шлема? Тогда кому я говорю? Выходит, могу орать что угодно?
Петь "I wanna hold your hand"? Продолжать врать, оглаживая твою спину под
пуловером, а затем и грудь поверх лифтяшки, потом засунуть руку тебе в
трусики -- может, хоть это заставит тебя ехать помедленнее, мартышка
чертова?
Куда нам приткнуть мотик? Перед первым терминалом или на платной
стоянке? Почему над нашим отсеком табличка 135? Раз, три, пять. Похоже на
"растрепать", ведь так? Я в растрепанных чувствах: сколько действует твоя
пилюля? Почему двери открываются до того, как их тронешь? Отчего под этим
бледным неоном мерещится, будто скачешь козлом по луне? Мы действительно
сигаем на шесть метров при каждом прыжке или нам только кажется? Ты можешь
снова меня, пожалуйста, немножечко поцеловать? Тебе будет очень неприятно,
если я останусь у тебя во рту? Ты позволишь нам пройтись в сортир, а там я
полижу тебя в самом интересном месте?
Хорошо было? Это ведь было очень, очень, очень хорошо? Все это
потрясно, но вот который теперь час? Почему ночи ВСЕГДА сменяются днями? А
что, если вместо того, чтобы шагать против движения по транспортерам в этих
плексигласовых кишках, обшарпанных, построенных еще в семидесятые, -- они
смахивают на трубки искусственного дыхания, которые суют в рот пострадавшим
в дорожных авариях, эй, ты слушаешь? -- что если перестать валять дурака
здесь, в Руасси, и сесть в самолет? В первый попавшийся? Куда угодно, лишь
бы подальше отсюда? Чтобы это все никогда не кончалось? Может, махнем
куда-нибудь в Венесуэлу, в Белоруссию или, скажем, в Шри-Ланку, а то и во
Вьетнам, а? Туда, где теперь садится солнце? Видишь, как новые буковки
выскакивают на их допотопном табло? Дублин? Кельн? Оран? Токио? Шанхай?
Амстердам? Мадрид? Эдинбург? Коломбо? Осло? Берлин? Разве каждый город --
сам по себе не вопрос? Тебе не жаль самолетиков, которые только что взлетели
с летной полосы? А там, наверно, голубенькие стюардессы уже подают первые
подносы с едой в целлофане бизнесменам, притрахнутым лексомилом? Слышишь
объявления об отлете? Их цедит на одной ноте грустная администраторша, и
каждый раз музыкально побрякивает электроника, слышишь? Можно мне еще раз
потрогать твои губки, перед тем как убраться? Кто из нас отвалит первым?
Почему, ну пооочемууу каждый раз приходится прощаться?
Тебя тоже, как и меня, угнетают аэропорты? Ты не находишь, что в них
есть своя поэзия? Меланхолия расставания? Лирика новых обретений? Какое-то
сгущение воздуха, заряженного эмоциями, пропущенными через кондиционер?
Сколько времени занимает посадка? А наша любовь, выживет ли она, когда
кончится этот химический отпуск? И когда же мы, наконец, прекратим молчать,
уставясь на рассветные окна в этом пустом кафетерии? Почему все газетные
киоски еще на замке, а игровые автоматы не включены? Ты не завидуешь
менеджерам среднего звена, которые ждут вылета в застеленных линолеумом
залах, развалясь на оранжевых диванах и попивая растворимый кофе? Что
приходит в голову при виде вон того таможенника, у которого так несет изо
рта, или этого работяги, таскающего за собой грохочущий мусоросборник на
роликах, а что скажешь вон о тех бомжах, храпящих на сиреневых пластиковых
банкетках? Что все это нам говорит? Что бежать больше некуда? Что нельзя
удрать от самих себя? Что путешествия никуда не приводят? Что надобен
пожизненный отпуск или никакого? Не могла бы ты отпустить мою руку? Неужели
ты не чувствуешь, что мне необходимо побыть одному среди этих покинутых
всеми багажных сумок? Возможно ли расставание без чрезмерных страданий, даже
на фоне рекламы духов "Энви" фирмы "Гуччи"?
И пока наши затуманенные глаза следят за взлетающими "Боингами-747", не
могу не задаться последним вопросом: почему же мы все-таки не в самолете?