нее закружилась голова и она бы упала, если бы ее в последний момент не подхватил Ваня.
- Я люблю тебя, - прошептала Соня синими губами и начала проваливаться в темноту.
Яркий свет бил в глаза, вокруг было тепло, даже жарко Соня пошевелила конечностями и убедилась, что они ее слушаются. Она приоткрыла глаза и огляделась. Несомненно, она находилась в комнате, обставленной со вкусом и дорого. Последние события она помнила смутно, только сильнее руки Вани, сомкнувшиеся вокруг ее талии.
Где-то совсем близко раздавались звуки музыки и гремели посудой. Соня поднялась, что далось ей с большим трудом, и, завернувшись в одеяло, медленно побрела на звуки музыки. Кухню не составило труда найти. На кухне царил почти идеальный порядок, а у плиты как заправская хозяйка трудился Ваня.
Соня тихо привалившись к дверному косяку, наблюдала за ним. Ей не хотелось ему мешать. Но состояние у нее еще было нестабильное, голова кружилась, а ноги плохо слушались. Она собралась уже уйти, но в этот момент Ваня повернулся, и его глаза стали похожи на две пятирублевые монеты. Выронив из руки деревянную лопатку, они кинулся к Соне, как будто она собиралась в следующий момент скончаться.
- Кто тебе разрешил встать, - стараясь выглядеть сурово, спросил он, - врач сказал постельный режим, как минимум неделю.
- Ваня, я хотела… хотела сказать тебе, - Соня заикалась, - я… я думала, ты ушел… ушел навсегда. Ваня прости меня.
Сонины слова медленно переросли в плач, она всхлипывала, уткнувшись носов в Ванино плечо, крепко обняла его за шею, боясь, что тот исчезнет.
- Я никогда, больше никогда тебя не оставлю, моя маленькая девочка. Я нашел тебя не для того, чтобы вновь потерять. Я люблю тебя, мы будем вместе сейчас и навсегда. Ты мне веришь.
Соня взяла да и поверила, и в знак согласия улыбнулась.

 

КОНЕЦ :)

Логическая цепочка постепенно начала складываться. Девяносто седьмой год, седьмой класс, Ваня, розы, поцелуй, Ваня, розы, открытка. От осознания этой мысли, у Сони похолодело в животе.
Нынешний Ваня, это тот Ваня из девяносто седьмого года. Тот мальчик, который звонил ей каждый день, который сидел с ней за одной партой семь лет, мальчик который любил ее и любит, а она.
Слезы катились по Сониному лицу, падали на руки, а она не замечала, что скоро затопит своих соседей.
Сколько она так просидела, Соня не знала, но за окном уже начало темнеть. Она набрала номер Альки, женский голос возвестил, что абонент находиться вне зоны действия сети. Соня решила не сдаваться. Она перевернула всю квартиру в поисках старой записной книжки, но поиски ее не увенчались успехом. Тогда она прибегла к помощи Интернета, нашла базу данных города Москвы, ввела Ванины данные и получила номер телефона, к сожалению, по этому номеру Ванина семья больше не проживала. Уже совсем отчаявшись, Соня вдруг вспомнила про определитель номера. Это был последний лучик света в темном царстве. Трясущимися руками она перебирала звонки, пока не нашла номер. Автоответчик на том конце провода Ваниным голосом попросил оставить свое сообщение после звукового сигнала. Срывающимся голосом Соня попросила взять его трубку, и уже не пряча слез, умоляла его простить ее. Но на том конце провода ее не слышали, или не хотели слышать. Еще раз прибегнув к помощи Интернета, Соня раздобыла адрес, по которому зарегистрирован этот телефон. Она очень надеялась, что Интернет не наврал.
Около дома она поймала машину, назвала адрес и машина помчала ее на другой конец Москвы на встречу неизвестности.
На указанном месте красовался один из многочисленных и популярных в Москве жилых комплексов со всеми удобствами в пределах забора. На въезде стояла охрана. Пройти Соне не дали. Бдительный охранник, после того, как Соня назвала ему данные Вани, возвестил о том, что господин Рулев, еще не возвращался. Соня обрадовалась хотя бы тому, что он действительно живет тут, и стала ждать. Стрелка на часах переползла за полночь, на улице было прохладно, и в довершении всего стал накрапывать мелкий дождь, который с каждой минутой усиливался, и скоро Соня вымокла вся насквозь, и у нее не было сил даже подняться со скамейки, чтобы пройтись.
Внезапно к главному въезду подкатила машина, сердце сжалось, и Соня была уверенна, что в машине Ваня. Шлагбаум поднялся, и машина поравнялась с постом охраны и остановилась. Соня, вымокшая и озябшая, не могла двинуться с места. Ее тело отказывалось ей подчиняться, а по щекам медленно катились слезы, смешиваясь с дождем. Вдруг дверца машины со стороны водителя распахнулась, и она увидела Ваню, который бежал к ней сквозь дождь, не разбирая дороги. Соня попробовала подняться, но настолько ослабла, что у

- И что?
- Да ничего, потом просто встал и ушел. Обещал позвонить.
- Так он позвонит, ведь обещал.
- Не позвонит, - обреченно сказала Соня, - не позвонит, я чувствую.
- Сонь, ну не расстраивайся. Хочешь я Леше позвоню? Узнаю.
- Не надо. Это ничего не исправит.
- Как это не исправит? Узнаем.
- Что узнаем? Все прошло. Он не вернется, не вернется, - монотонно повторила Соня.
- Сонь не переживай, все уладиться. Сонь я пойду, ладно. Меня Леша ждет, - немного смущаясь сказала Алька, - но если хочешь я останусь?
- Нет-нет, иди. Все в порядке. Я уборкой займусь.
Выпроводив Альку, Соня действительно занялась уборкой, генеральной уборкой.
Не зная почему Соня полезла в кладовку, и наткнулась на необъемную коробку. Что там было, она не знала, и решила посмотреть. В коробке были книги. Какие-то женские детективы в мягких обложках, несколько любовных романов. Сердце Сони сжалось. Она пересмотрела все содержимое коробки и почти на самом дне нашла старенькую книжечку, судя по обложке, это был любовный роман, зачитанный до дыр. Соня с интересом взяла книжку в руки, перевернула, и ее взгляд привлекли слова на обложке. Соня подумала, что слова ей знакомы. Она еще несколько секунд вертела книжку в руках, а затем убрала ее на низ коробки. Генеральная уборка немного отвлекла ее от грустных мыслей. Соня бродила по квартире, осматривая плоды своих трудов, но ей было грустно. Сердце щемило, слезы наворачивались на глазах, хотелось выть.
В комнате ее взгляд остановился на вазе с розами, его первый и последний подарок. От этой мысли Соне сделалось совсем плохо, и она решила поменять воду в цветах, чтобы продлить жизнь этих бесподобных цветов. Из букета неожиданно выпала открытка. Да открытка, как Соня могла забыть про нее. Там были такие слова, и ей казалась тогда, что это навсегда. Открытка приятно грела душу. А слова, какие же там были слова, пыталась вспомнить Соня. И вспомнила.
Она похолодела от ужаса, уронила розы и понеслась в кладовку. Старясь унять бешено колотящее сердце, Соня нашла, что искала. Книжку, на которой на обложке сзади она сегодня видела те же слова. Ей это показалось странным. Книга была датирована 1997 годом. Откуда же он мог знать это?
Соня пыталась вспомнить, откуда ей досталась эта книга. Она не увлекалась любовными романами, не покупала их. Все любовные романы ей давала Алька. Наверное, и этот любовный роман ей дала Алька. Покоя ей не давала дата выпуска книги. 1997 год. Она была в седьмом классе.

И он ушел, а Сонька продолжала сидеть на кровать, кутаясь в одеяло. Ей почему-то стало нестерпимо холодно. Было такое чувство, что она что-то потеряла, что-то родное, что уже никогда не вернется.
Соня встала с кровати и стала бесцельно бродить по квартире. Машинально помыла посуду, поставила чайник и не могла понять, что ее так тревожит. Какая-то щемящая боль закралась в ее сердце. Ей казалось, что разгадка должна была быть рядом, очень близко, стоит только поискать. Время шло, а на ум ничего не приходило. Соне захотелось зареветь, от жалости к себе. Телефонный звонок вывел ее из транса. Звонила Алька.
- Привет, подруга, - сказала она радостно, - что делаешь?
- Ничего, ничего не делаю, - ответила Соня, первый раз забыв поздороваться.
- А что с голосом?
- А что с ним? Голос, как голос.
- Ага, но жизни в нем, как жареной курице. Скажи своей любимой подруге, что случилось?
- Он не вернется, - всхлипнула Соня в трубку.
- Кто не вернется? – испугалась Аля.
- Ваня, - ответила Соня, уже во всю рыдая в трубку.
- Соня, не плачь, я бегу. Соня милая, я сейчас.
Спустя пару минут раздался звонок в дверь. Утирая слезы, Соня подошла к двери, открыла ее, и от испуга даже перестала плакать. На пороге стояла Алька. Первый раз в жизни она вошла в дверь. Алька ворвалась в квартиру наподобие урагана Катрины и с ходу заявила:
- А ну рассказывай давай, что случилось?
- Он ушел.
- Это я поняла. А что случилось перед этим?
- Не знаю.
- Как это не знаю, что вы делали?
Соня покраснела до кончиков волос, а Алька продолжала напирать.
- Ну так что? Рассказывай.
- Ну мы собирались пить кофе.
- Так.
- Кофе просыпалось, парочку упало мне на голову. Он их вызвался вынуть. Ну и… - Соня запнулась.
- Что ну и?
- Аля, ну подумай, что дальше.
- Ты с ним того? – заорала Алька.
- Да. А что? Я девушка взрослая.
- Да я и не против, я рада за тебя. Честно. А что дальше?
- А дальше, он стал спрашивать меня про детство, про школу, про одноклассников.

- Прости, просто я не могу представить тебя, колотящей мальчишек, - улыбаясь ответил Ваня и притянул Соню к себе.
- Вот я сейчас тебя поколочу, - сказала Сонька и состроила угрожающую мину, - будешь знать.
- Ладно-ладно, сдаюсь! И что неужели не было какого-нибудь преданного рыжего мальчишки в очках, который смотрел на тебя с обожанием, таскал портфель, заикался при виде тебя и звонил тебе домой без повода?
- Вообще-то он был не рыжий, а светленький. Очки ему очень шли. Портфель не таскал, потому что был болезненный, не заикался он при виде меня. Говорил нормально. А вот звонил каждый день, но по поводу. Уроки узнавал. Сидели мы вместе.
- И как он тебе?
- В каком смысле? Ты знаешь, когда это было? И потом наши пути разошлись.
- А как его звали?
- Кажется Ваней. Да точно. Надо же, как тебя, - нервно хихикнула Сонька.
- А почему ничего не сложилось?
- Ну, ты вопросы такие задаешь? Откуда же я знаю. Кстати он после 7 класса с родителями заграницу уехал. А ведь точно. Помню, у нас огонек был, последний. Конец года и все такое. А я ведь летом родилась, вот у нас и традиция была, поздравлять тех, кто летом родился. И тут Ваня появился. В белом костюме и 11 белых роз в руке. А в другой пакет. Он мне пакет всунул, чмокнул в щеку и уехал. А я даже ничего понять не смогла.
- А что в пакете было?
- Коробка конфет и книжка какая-то, по-моему, любовный роман. Не помню.
- А он тебе нравился?
- Кто? Ваня? Нет, не нравился. Мы так общались, я же не могла ему отказать. Я воспитанная девочка была. Мне было нетрудно говорить ему домашнее задание. Я просто привыкла к нему, как привыкают чистить зубы по утрам. Я другого любила.
- Печально. Мальчика жалко.
- Да ладно, столько лет прошло, наверное, он вообще забыл, как я выгляжу. А я и подавно не помню. Давай не будем ворошить прошлое.
- Знаешь, мне пора, - вдруг сказал Ваня и поднялся.
- Ты, что?
- Мне действительно пора, забыл совсем про одно дело.
- Ты сегодня вернешься? – спросила Соня тревожно.
- Нет, сегодня нет, но я тебе позвоню, обязательно.
- Сейчас я тебя провожу.
- Нет, не надо. Я сам выйду, отдыхай, - ответил Ваня, и чмокнул Соню в нос.

- А кофе можно?
- Конечно можно. Пойдем на кухню. Тебе растворимый или сварить?
- А ты какой пьешь?
- Когда некогда – растворимый, а так варю.
- А как у тебя сейчас со временем?
- Этого добра у меня навалом, а у тебя?
- У меня тоже есть время, так, что можно заняться чем-нибудь приятным.
- Чем-нибудь или кем-нибудь? – пошутила Соня, глядя ему прям в глаза.
- Можно кем-нибудь.
В этот момент пачка кофе выскользнула из рук и зерна посыпались на пол.
- Руки – крюки, - пробубнила Соня себе под нос.
- С тобой все в порядке?
- Да, со мной все в порядке, но мы остались без кофе. Вернее, у нас еще есть растворимый.
- Будем пить растворимый, - констатировал он.
- Будем пить, - согласилась Соня.
- Подожди, у тебя кофе в волосах.
Он потянулся и стал вынимать кофе из Сонькиных волос, потом провел рукой по щеке. Ее обдало таким жаром, что дальше не имело смысла что-либо скрывать. И следующие 4 часа показались ей самым чудесным временем ее жизни. Они лежали обнявшись, и Сонька не переставая улыбалась. Хотела выглядеть серьезной, но у нее это никак не получалось.
- Расскажи мне о себе, - попросил Иван.
- Что тебе рассказать?
- Ну, какой ты была в детстве, например.
- Маленькой, пухленькой, розовощекой, с голубыми глазами. Все дети белых родителей рождаются примерно одинаковыми.
- А когда постарше стала?
- Пошла в детский сад. Я была непоседой.
- А дальше?
- Дальше в школу, как все нормальные дети.
- А у тебя друзья в школе были?
- Ну друзей, наверное, не было, так одноклассники.
- Да, не верю. У тебя должно было быть полно друзей. Например, в мужской аудитории.
- Как раз наоборот. Мальчики меня сторонились и побаивались. Я была страшной драчуньей.
- Ты? Никогда не поверю, - засмеялся Ваня и поцеловал Соню в макушку.
- Ну чего ты смеешься, я же серьезно говорю! – отстранилась Соня, и слегка надула губки.

- Так вот, старших надо слушать, а не указывать им на возраст, - насупилась Алька, - ладно завтра позвоню.
Вечером следующего дня около квартиры Соню ждал сюрприз. Корзина розовых роз, и открытка, которая гласила «Он прижал ее теплое и податливое тело к себе и прошептал «Я назову тебя своей жизнью» Спасибо за вчерашний вечер. Иван». И больше ничего, даже телефона не оставил, а ее он не взял. Хотя корзину как-то доставили? Наверное, Алька сказала, а может, и нет? На душе стало грустно. Корзину Соня затащила в квартиру, сняла обувь, и вот тут зазвонил телефон. Номер был не известный, и брать трубку Соня не собиралась. Сработал автоответчик, который голосом Вани возвестил:
- Тебя опять нет дома, где же ты пропадаешь София?
Она схватила трубку, и, пытаясь привести сердцебиение в нормальное состояние, ответила:
- Привет.
- Привет. Я думал, тебя нет дома.
- Я только, что вошла. Спасибо за цветы. Очень красивые розы.
- Только розы?
- А и за открытку спасибо.
- И все?
Соня подозрительно покосилась на букет, и нерешительно спросила:
- А там есть еще что-нибудь?
- Вообще-то да.
- Прости я, еще не разбирала цветы.
- Ничего.
- Может заедешь? Если тебе завтра не на работу.
- Заеду. Через полчаса тебя устроит? – ответил он, подавив смешок.
Я посмотрела на разгром в квартире и сказала:
- Лучше через час.
- Хорошо. Жди.
- Обязательно.
И Соня принялась судорожно убираться, дабы привести свою квартиру в более сносный вид для проживания. Вообще-то в квартире у нее всегда чисто, но сейчас ей почему-то так не казалось. Только она успела привести в божеский вид себя и свою квартиру, как раздался звонок в дверь. Улыбнувшись своему отражению в зеркале и бриллиантовым сережкам в ушах, Соня пошла открывать дверь. На пороге, привалившись к дверному косяку, стоял Ваня. Он смущенно улыбался, как робкий школьник, первый раз пригласивший девочку на свидание.
- Проходи, - пригласила она его, сделав широкий жест рукой, - будь как дома.
- Спасибо.
- Выпьешь чего-нибудь, а может, поешь?

крепче прижимал ее к себе, как бы боясь, что в следующий миг она исчезнет из его жизни, превратится в облачко, растворится в воздухе. В какой-то миг он прижал меня к себе так сильно, что она почувствовала его дыхание на своей шее, и ее обдало такой горячей волной, что в пору было нырять в холодную воду.
- Я так долго ждал этого танца, - прошептал он.
Соня слегка отстранилась и посмотрела в его глаза.
- Что значит долго? – спросила она недоуменно.
- Прости, что ты сказала?
- Нет, это ты сказал: «Я так долго ждал этого танца». Что значит долго?
- Тебе, наверное, это показалось, - ответил он, а в глазах отразился испуг.
- Да нет же, мне не показалось. Ты так сказал, - продолжала настаивать Соня.
- Неверное, это просто мысли вслух. Извини.
Да все-таки странный он парень, но, кажется, Сонька в него влюбилась. Вот, черт, действительно влюбилась. Они вернулись к своему столику, посидели в ресторане еще пару часов, и мужчины повезли девушек домой. Пока Алька с Лешей бесстыдно целовались в машине, София с Иваном стояли около подъезда и неловко молчали. Все это походила на сцену прощания двух школьников советского времени. Казалось, что в следующий миг Ваня быстро поцелует Соня в щеку, и стыдливо пряча глаза, стремглав убежит.
- Может, зайдешь на чашечку чая, - нерешительно спросила Соня, удивляясь своей нерешительности.
- Я бы с огромным удовольствием, но мне завтра рано на работу, - ответил он, отводя глаза.
Стало ясно, парень врет. Может ему конечно завтра на работу, но причина в другом.
- Ты женат?
- Что? – ошеломленно спросил он.
- Ты женат? – повторила свой вопрос Соня.
- Нет. Хочешь, паспорт покажу, - и он суетливо полез в карман
- Нет-нет. Не надо. Ладно, давай прощаться. Вон Алька уже идет к подъезду.
- Пока, - ответил он и по-отечески поцеловал в лоб. Развернулся, засунул руки в карман и побрел к машине, сказал по дороге Альке: «Пока».
- Какой-то он чудной, - сказал Соня Альке.
- Сама ты чудная. Сидела как эскимос. Лицо кирпичом, на груди знак «Не влезай – убьет». Кто ж себя так ведет красавица? Тебе уже не пятнадцать лет, а…
- Стоп, - перебила Сонька ее, - я знаю, сколько мне лет, а ты, между прочим, на два года меня старше.

- Это Алексей, - продолжала вещать Алька, и указала на молодого человека справа, - а это…
- Иван, - услужливо влез сам Иван, и поцеловал Соне руку.
- Рада знакомству, - еще более нерешительно промямлила Соня, за что получила пинок под ребра от Альки.
Вся компания благополучно загрузились в машину. Мужчины сели впереди, а Соня с Алькой сзади.
- В мороженой рыбе и то теплоты больше, чем в тебе, - шипела в ухо Алька, - тебе, что трудно было улыбнуться?
И Соня улыбнулась во все 32 зуба.
- Что ты творишь? – продолжала шипеть она, - это не улыбка, это оскал саблезубого тигра. Только попробуй испортить мне вечер, тебе потом не жить.
Тут Альке пришлось заткнуться, потому что машина, наконец, подъехала к театру. Дверь со стороны Сони открылась, и Иван помог ей выйти из машины. Ноги запутались в длинном подоле платья, и место эффектного выхода Соня просто бездарно выпала из машины. Если бы не Иван, чьи крепкие руки не дали ей распластаться на глазах у сотни людей, она бы сейчас валялась около входа в театр. Подружка скроила такую физиономию, что Соне стало страшно, и она покрепче вцепилась в руку Ивана, чтобы не повторить свой бесславный поступок.
Спектакль был неплохой, а после театра мужчины повезли подруг в ресторан. В рассадке произошли изменения, и Иван переместился к Соне на заднее сидение. Она не возражала, парнем он был приятным, руки не распускал. Еще она была благодарна ему за сцену около театра, поэтому и не возражала. По дороге в ресторан, он рассказал им пару действительно смешных анекдотов и несколько забавных историй. Иван, определенно начинал нравится Соне.
Пока ждали заказ в ресторане, Алеша тоже рассказал несколько забавных историй, и Соня тоже не осталась в долгу. Обстановка разрядилась и все выглядели компанией старых друзей, которые давно не виделись. Принесли заказ, и вдруг Соня поймала на себе взгляд Ивана. В нем было столько теплоты, нежности и любви, что ее щеки вспыхнули как факел, и она постаралась сосредоточиться на еде. Когда ковырять в тарелке уже стало неприлично, вдруг сказала, удивляясь сама себе:
- А давайте потанцуем?
- Да, я тоже хотел это предложить, но все так были поглощены едой, - отозвался Ваня, и выразительно посмотрел на Соню.
От этого взгляда Соня покраснела еще больше, и теперь цветом лица напоминала цвет своего платья. Хорошо, что в зале был полумрак, и позора никто не заметил. Иван галантно предложил руку, и они двинулись к танцполу. Как же он божественно танцевал. Иногда, из-под полуопущенных ресниц, Соня наблюдала за выражением его лица. Оно выражало огромную гамму чувств. От нежности и любви до нестерпимой боли и отчаяния. И в минуты отчаяния он

- А зачем тебе мое вечернее платье?
- Мне оно не нужно, оно нужно тебе. А говорила, что внимательно слушала меня, - надулась подруга, - мы сегодня вечером идем в театр.
- Вот и замечательно, идите, а я тут причем?
- Господи, но что ты из себя дуру строишь?
- Ты ко мне сейчас обращаешься или к господу? – попробовала пошутить Софья.
- Все, хватит. Разговаривать с тобой занятие совершенно бесполезное. Поступим так, я задаю тебе конкретный вопрос и хочу получить конкретный ответ. Сосредоточься. У тебя есть вечернее платье? Да или нет?
- Нет.
- Ну, это ничего, у нас с тобой один размер, мы тебе что-нибудь подберем.
- Хорошо. А теперь, может, ты объяснишь на кой мне вечернее платье?
- Я же говорила, что ты не слушала, - горестно вздохнула Алька, - ладно, повторяю еще раз для плохо слышащих и туго понимающих. Леша, так зовут мою единственную любовь, пригласил меня в театр, но он будет с другом, а ты моя подруга, к тому же свободная как ветер в поле, и я решила, что ты непременно должна пойти со мной. К тому же моя мама…
- Ладно, все равно никаких планов на вечер нет, - быстро ответила Соня, потому что слушать рассказы про ее маму занятие не из легких, а слушать ее маму вообще четвертая часть фильма «Миссия невыполнима».
- Я тебя люблю, - заверещала Алька, и кинулась мне на шею.
- Ты любишь Лешу.
- Его тоже, но тебя больше. Ты ведь все-таки родной мне человек. Чтобы я без тебя делала? - с вздохом спросила она.
- Тоже, что и со мной. Ладно, пошли примерять твои наряды.
Как проходила примерка и выбор платья можно опустить. Потому что, для Сони это сущая каторга. Она любила ходить с Альбиной по магазинам, но только тогда, когда та покупает чего-нибудь себе. Максимум, на что способна была Софья, это померить три пары джинсов и столько же свитеров. Еще у нее есть пара строгих костюмов, на этом ее гардероб заканчивается. Алька не оставляет попыток совершить с Сонькой большой рейд по магазинам и изменить ее гардероб, но…
В результате долгих мучений, на Соню было надето кроваво-красное платье, красные туфли и красная сумочка. Алька удовлетворенно хмыкнула, а Сонька подмигнула своему отражению в зеркале.
Когда настал час икс, к подъезду подкатила безобразно дорогая красная (!) иномарка и из нее вышли два молодых человека, под стать машине. В черных костюмах, гладко выбриты, и с хорошим парфюмом.
- Знакомьтесь, - сказала Альбина, указывая на подругу, - София.
- Очень приятно, - промямлила Сонька в ответ. В таком обществе Соня почувствовала себя гадким утенком, белой, точнее красной, вороной.

С точки зрения банальной эрудиции каждый индивидуум, критически мотивирующий абстракцию, не может игнорировать критерии утопического субъективизма, концептуально интерпретируя общепринятые дефанизирующие поляризаторы, поэтому консенсус, достигнутый диалектической материальной классификацией всеобщих мотиваций в парадогматических связях предикатов, решает проблему усовершенствования формирующих геотрансплантационных квазипузлистатов всех кинетически коррелирующих аспектов. Исходя из этого, мы пришли к выводу, что каждый произвольно выбранный предикативно абсорбирующий объект рациональной мистической индукции можно дискретно детерминировать с аппликацией ситуационной парадигмы коммуникативно-функционального- типа при наличии детекторно-архаического дистрибутивного образа в Гилбертовом конвергеционном пространстве, однако при параллельном колаборационном анализе спектрографических множеств, изоморфно релятивных к мультиполосным гиперболическим параболоидам, интерпретирующим антропоцентрический многочлен Нео-Лагранжа, возникает позиционный сигнификатизм гентильной теории психоанализа, в результате чего надо принять во внимание следующее: поскольку не только эзотерический, но и экзистенциальный апперцепционный энтрополог антецедентно пассивизированный высокоматериальной субстанцией, обладает призматической идиосинхрацией, но так как валентностный фактор отрицателен, то и, соответственно, антагонистический дискредитизм деградирует в эксгибиционном направлении.

смеющегося Данилу в правую руку и вышла из подъезда. «Главное не оборачиваться, - шептала она себе под нос, - главное не оборачиваться». Она села в такси, зарыла глаза, и так просидела до самого вокзала. Поезд отправлялся через 30 минут. В купе больше никого не было. Проводница сказала, что и не будет. В это время в поезде едет очень мало народу. Юля плотно закрыла шторы, дверь и попросила проводницу пару часов ее не беспокоить. Данила увлеченно возился с какой-то развивающей игрушкой, отчаянно сопя. Юля позвонила домой, назвала номер поезда, вагон и время прибытия, отключила телефон и бросила его в сумочку. Поезд плавно качнуло, и Юля почувствовала, как они отъезжают. Она обещала быть мужественной, ради сына. Юля так и просидела при закрытых окнах до самой остановки на конечном пункте назначения. Данила мирно спал у не на руках, забросив игрушку.
Поезд остановился, Юля осталась в вагоне, дожидаться отца, он должен был помочь ей с вещами. Юля положила Данилу на кровать, встала, чтобы снять свою сумку с верхней полки, дверь в купе открылась.
- Пап, помоги достать вещи с полки, только Данилу не разбуди.
Договорить ей не удалось, чьи-то сильные руки обвили ее талию. Знакомый запах ударил в ноздри, и от этого закружилась голова, ноги подкосились, и она бы рухнула, если бы не сильные руки, что ее держали. Она не поворачивалась, она и так знала, что это Юра. Ее Юра. Ее муж. Он целовал ее в шею, а ее слезы счастья капали ему на руки.
- С тобой, на всю жизнь, пока не прогонишь, - прошептал он.

- Юлька, ты чего? – голос мужа, вернул ее к действительности.
- А? – очнулась Юля
- Ты чего замерла как статуя? Я хочу добавки! Посмотри, как я отощал, - он втянул щеки в себя, и скосил глаза к переносице.
- Юра! Имей совесть! Ты скоро в самолет не влезешь! Николай Алексеевич и так уже ругается, что я раскормила тебя на зависть всей части. Не понятно где самолет, а где ты, когда ты рядом с самолетом.
Юра состроил зверско-обиженную рожицу, и запихнул целиком последний пирожок с мясом, и принялся увлеченно его пережевывать.
- Юр, а помнишь…, - Юля встала и подошла к нему, села на колени и положила голову на плечо
- Фто?
- С тобой, на всю жизнь…, - начала Юля
- … пока не прогонишь, - прошептал он ей на ухо.
- Юра, а у Данилы будет братик или сестренка.
На глазах у Юры выступили слезы, как у маленького мальчика. Он еще сильнее прижал Юлю к себе, боясь, что это сон, а просыпаться он не хотел

КОНЕЦ! :)

обычную палату, если дело пойдет таким темпами. На дворе был вечер, и Юля решила поехать в больницу с утра. А пока она легла диван, свернулась калачиком и заснула. Наверное, ей снилось что-то светлое, потому что во сне она улыбалась.
Он лежал на койке, не такой бледный как раньше, но все равно, болезнь оставила свой отпечаток, он похудел, осунулся, губы потрескались, глаза были какие тусклые. Юле захотелось зарыдать, но она дала слово при нем не плакать. Сейчас ему нужны были положительные эмоции. Она нерешительно улыбнулась.
- Здравствуй, Юра.
- Привет, - с трудом прошептал он, - чего взгляд-то такой испуганный, паршиво выгляжу?
- Ну, я бы сказала, что для фильма ужасов в самый раз, - со смехом сказала она.
Он засмеялся тихо и опять же с трудом. Хотя смех его походил больше на лай.
- Ничего, скоро встану на ноги. Как справляешься без меня? Как Данила?
- Данила в порядке. Шалит, кушать не хочет, бабушка совсем замучалась. Говорит, весь в тебя, ты тоже был такой в детстве.
- Ну и хорошо, - произнес он и закрыл глаза, - я устал, посплю немного, а ты можешь домой ехать.
Одинокая слеза скатилась по Юлиной щеке. Еле сдерживая рыдания, Юля произнесла
- Отдыхай, я вечером еще приду. Тебе что-нибудь принести?
Юра ничего не ответил, и Юля, чтобы не выдать себя, медленно вышла из палаты, тихо притворив дверь. Рыдания подступали к горлу, и она, уже не сдерживаясь, брела на автопилоте по больничным коридорам. На воздухе ей полегчало, дышать стало легче. Юля понимала, что должна сдержать обещание данное Всевышнему. Он жив, и значит, она должна уехать. Дать ему свободу, как бы ни тяжело это было, она должна уехать. Юля горестно вздохнула и побрела к автобусной остановке.
Как и обещали врачи, через два дня Юру перевели в обычную палату. Юля исправно, дважды в день ходила к нему, приносила чистую одежду, и домашнюю еду. Ел он молча, иногда хвалил, но чаще всего молчал и смотрел куда угодно, только не на Юльку. Исправно и детально расспрашивал о Даниле. Она же, каждый раз, сдерживала подступающие к горлу слезы, также исправно и детально отвечала на его вопросы. Она все еще надеялась, что он измениться, что поймет, что скоро ее потеряет, что почувствует, как она страдает.
Но в один прекрасный, или не очень прекрасный, день е надежды рухнули. Она должна была отвести Данилу в детскую поликлинику, на прививку, и поэтому к Юре решила зайти пораньше. Как всегда приготовила куриный бульон, пирожки с мясом, фрукты, и домашний компот из

гостиницы и даже вполне осмысленно поднялась на этаж. Пока они располагались в номере у Ольги, Юля решила проверить детей. И предупредить возможные неприятности. Дети заинтересованно смотрели на нее, но не решались задать некорректных вопросов.
- Так, я гашу свет, закрываю вас на ключ и ухожу.
- Юлия Викторовна, - начали ныть дети, - не надо на ключ, а если нам что-то понадобиться?
- Что кроме туалета вам может ночью понадобиться? Ничего. А туалет у Вас в номере. Все никаких разговоров. Ложитесь.
Юля решительно вытащила ключ из замка и закрыла оба номера. Теперь она была спокойна за детей. Ночью они никуда не денутся. Когда она вернулась в номер к Ольге, стол бы уже сервирован, бутылки откупорены.
- Ну что, уложили ваших архаровцев? – спросил майор, и зачем-то мне подмигнул.
- Уложила.
- Как же вы такая молоденькая справляетесь с такими лбами? – задал вопрос мужчина слева от нашего майора.
- Справляется, - встряла Ольга, - у нее не забалуешь. Сразу два наряда вне очереди.
Компания за столом рассмеялась, атмосфера разрядилась.
У Юльки был странный организм. Ее не брал алкоголь. Она могла выпить ведро горячительного, причем даже разных сортов, но была абсолютно трезвой, и на утро у нее никогда не болела голова. Как-то незаметно опустели три бутылки вина. Юра сидел напротив, но почти не пил. То есть он пропустил, конечно, пару-тройку рюмок, но не больше. Он был угрюм и по большей части молчал. Хотя над шутками смеялся исправно. Пить ей уже надоело, хотелось выти проветриться. Да и детей не мешало бы проверить.
Юлька встала из-за стола, мужчины как один вытянули головы, а я сказала:
- Пойду детей проверю. Мало ли, они еще болтают. А завтра нам рано вставать. А то будут как сонные мухи.
Юлька остановилась в дверях, обернулась и посмотрела на Юру, он тоже смотрел на нее, и она ему зачем-то подмигнула.
Дети спали сном младенцев, и это немного успокоило Юльку. Идти к Ольге не хотелось. Хотелось покурить. Юлька курила редко, но сейчас ей необходимо было подумать. Она внедрилась к себе в номер и принялась рыться в сумочке. Заветная пачка была извлечена на свет божий и Юлька вознамерилась проникнуть на балкон, пепельниц в номере не наблюдалась, из чего она заключила, что курить в номерах нельзя.
Погода радовала теплотой и ясным небом. Юлька затянулась и почувствовала себя почти счастливой. Вдруг за спиной она услышала шорох, резко развернулась и увидела Юру. От испуга Юлька выронила сигарету.
- Прости, не хотел напугать, - виновато ответил он, - просто меня послали проверить, где ты.

комнате у Ольги с намерением попить кофе. Но как только они сделали по глотку, в наш номер деликатно постучались, а затем и внедрились наши дети, которым почему-то стало очень скучно и они решили развлечь их. Вся эта развлекательная программа продолжалась до тех пор, пока Юлькин мобильный телефон не зазвонил. На дисплее высветился незнакомый номер, и она, попросив всех замолчать ответила.
- Да, я слушаю. Добрый вечер.
Юля нахмурила брови, а затем радостно произнесла:
- Да-да узнала. Да, мы отлично устроились. Нет, еще не спим. И вроде не собираемся. В гости? Конечно можно. Через сколько? Хорошо будем ждать.
Юля повесила трубку, и посмотрела на всех присутствующих. Дети навострили уши, в глазах появился нездоровый блеск.
- Так, время уже позднее. Всем марш по кроватям. Быстро спать. Завтра рано вставать. Идите к себе, чистите зубы и укладывайтесь. Через двадцать минут приду, проверю. Время пошло.
Дети хоть и встали понуро, но по глазам было видно, что они уже себе напридумывали черт знает что, и горят желанием это обсудить в тесном мужском кругу.
- Кто это был? – спросила Ольга, почесав нос. Она всегда его чесала, когда чего-то не понимала.
- Наш бравый майор.
- Чего хотел?
- Сказал, что в гости собирается зайти.
- Когда? – Ольга стала чрезвычайно деятельной.
- Через час.
- Один?
- Нет, их там целая команда. Сказал, человек пять будет.
- Весело. А, между прочим, нам их кормить нечем.
- Ты права. Надо сбегать в магазин. Ты что-нибудь по пути заметила?
- Да, недалеко круглосуточный магазин был.
- Ладно, ты давай тут прибирайся, и детей проверь, а я быстро.
Прикупив в магазине нехитрой закуски, фруктов и бутылку вина, Юлька возвращалась в гостиницу и у входа столкнулась с направлявшейся к ним компанией, во главе с бравым майором. Как ни странно, они тоже были с пакетами и даже с цветами. Пожурив Юльку за то, что она потратилась, да еще и таскает такие тяжести, майор крикнул в темноту:
- Юрка, ты чего там встал? Иди девушке помоги. Нельзя такой красавице тяжести поднимать, а ты у нас богатырь.
Из темноты появился Юра, и сердце Юльки сделало очередное тройное сальто и обосновалось в желудке. Пакет с провизией стал выскальзывать у нее из рук, и, наверное, упал, если бы Юра вовремя его не подхватил. На Юльку накатил очередной приступ столбняка. Юра топтался рядом, ожидая, когда она, наконец, сообразит войти в дверь. Почувствовав себя полной дурой, и в мыслях ругая себя, на чем свет стоит Юлька внедрилась в холл

казалось целый миллион вопросов, которые горели желанием задать летчикам, и нетерпеливо приплясывали на месте.
Юлька заметила его сразу, когда он выходил из автобуса. Самый молодой из всех, темноволосый, он шел, чуть отстав, слегка горбясь, засунув руки в карманы комбинезона, из кармашка на коленки болталась пилотка. Он шел, оглядываясь по сторонам, и казалось, никого не замечая вокруг. Но в какой-то момент его взгляд встретился с взглядом Юльки, и у нее сердце сделало тройное сальто и опустилось в район желудка. Ей стало трудно дышать и казалось, что он все это заметил, от чего Юлька еще больше покраснела, и почему-то стала отчаянно заикаться, здороваясь с летчиками. Дальше случилась импровизированная пресс-конференция, где ее дети просто завалили летчиков своими вопросами. Те терпеливо отвечали, улыбались и хвалили её детей, а Юлька сидела и боялась пошевелиться, потому что ей казалось, что даже ее дыхание производит неимоверный шум, сравнимый по силе только с ревом двигателей. Она старалась не смотреть в угол, где сидел красавец-летчик, имя которого она не запомнила из-за нервного напряжения. Хотя точно помнила, что их представили, и он даже пожал ей руку, предварительно обтерев свою о комбинезон. Пресс-конференция закончилась неожиданно, как показалась Юле, потому что она сидела погруженная в свои мысли и не замечала ничего вокруг. Из транса ее вывела подруга, которая тоже поехала с ними вторым сопровождающим. Она не очень вежливо пихнула Юльку в бок, да так, что последняя чуть не свалилась со стула.
Дети сердечно попрощались с летчиками, всем по кругу пожали руки, еще раз сто выразили свое восхищение и благополучно загрузились в автобус. Из окна их автобуса Юлька видела, как Юра (как его звать ей сообщили дети, захлебываясь радостными возгласами и обсуждая увиденное), садиться в другой автобус. Ее сердце сжалось, а на глаза навернулись слезы. Горестно вздохнув, они отправились в следующий пункт своего назначения, в музей. Обзорная, почти двухчасовая экскурсия, была очень познавательной, но Юля ее практически не слышала. Все ее мысли были заняты Юрой. В какой-то момент, она представила себя в белом платье рядом с ним. Наваждение тут же исчезло, потому что Юля начала блаженно улыбаться, что не могло не насторожить ее детей, которые уже начали косо на нее поглядывать. Юля, который раз за вечер, горестно вздохнула и попыталась сосредоточиться на экскурсии, но так и не смогла.
Экскурсия закончилась, и автобус повез их на отдых в гостиницу. Завтра им предстояла, еще одна экскурсия, но уже не связанная с армией. Шансы снова встретить Юру оказались равными нулю. Юлю этот факт почему-то очень огорчил. Она никогда не замечала за собой манеру влюбляться с первого взгляда, и даже со второго. Что на нее накатило сегодня, она не могла объяснить. Номера оказались приличными. Им с подругой достались одноместные номера, а детям четырехместные номера. Спать не хотелось, да и время было детское, дети за стенкой все еще бурно обсуждали сегодняшний день и оживленно спорили. Юля устроилась в

- Юрка, прекрати немедленно, слышишь, что говорю. Сядь на место и давай ешь. Сегодня грибной суп со сметаной. Юр, хватит так на меня смотреть, а то я обожгусь.
Она поставила перед ним тарелку с супом и ласково поцеловала в макушку.
- Ешь давай, пока не остыло.
Юра взял ложку и принялся наворачивать грибной суп, заедая его разогретыми пирожками с мясом. Теперь пришло время Юльке разглядывать его. Она любила смотреть как он ест, как спит, как улыбается во сне, и улыбается вообще, любила в нем все, каждую его черточку, каждую морщинку и линию. Ей казалось, что она запомнила его еще с их первой встречи.
Первая встреча. Когда она его увидела впервые, она даже представить себе не могла, что через несколько месяцев станет его женой. На Юльку нахлынули воспоминания.
Она работала учительницей в одной из многочисленных государственных школ, которые, соблюдая политику президента, всеми правдами и неправдами пытались привить нынешнему поколению такие черты как нравственность и патриотизм. Для этого использовались все доступные средства и методы работы. Одним из таких средств оказалось сотрудничество с многочисленными воинскими частями и подразделениями. В школу очень часто приглашались действующие военные, которые вели с ребятами задушевные беседы, показывали свои награды и рассказывали, как почетно защищать Родину. Но, как принято в приличном обществе, визиты должны быть взаимными. Поэтому в один из прекрасных осенних дней решено было нанести ответный визит в одну воинскую часть, за пределами Юлькиного города. Ее как классного руководителя выпускного класса, а значит и потенциальных солдат, отправили с ответным визитом, приуроченным к массовому празднику в этой части.
Сумки были упакованы, билеты куплены, инструкции прочитаны, записки собраны. Несколько часов в поезде, и их на перроне встречал добродушного вида майор, который со всей вежливостью препроводил их к транспортному средству, гордо именуемому автобусом. Они заехали в гостиницу, положили вещи, заплатили за номера и дальше, собственно говоря, и началось их путешествие. Сначала детей отвезли в воинскую часть, все им там наглядно показали, детально рассказали и даже дали потрогать и одеть на себя. Следующим пунктом маршрута стал аэродром, где летчики экстра-класса показали приемы воздушного боя и элементы высшего пилотажа. Дети, раньше не видевшие ничего подобного стояли притихшие и с каким-то неземным благоговением взирали на небо. Юльке это тоже было в новинку, поэтому она вместе с детьми стояла, задрав голову в небо, и с замиранием сердца наблюдала очередной вираж. После окончания полета, и до прибытия летчиков, с которыми их обещали познакомить, ее дети делились впечатлениями, перебивая друг друга. Они уже заготовили, как ей

Юля сосредоточенно помешивала мясо на сковороде, в тоже время чутко прислушиваясь к звукам из комнаты. Там спал малыш, но судя по часам, висевшим на стене, скоро должен был проснуться. Она еще раз взглянула на часы, и тут раздался легкий хлопок входной двери. Юля довольно улыбнулась и продолжила помешивать мясо на сковороде. Ей не надо было кричать на всю квартиру, спрашивая, кто пришел, потому что как говорили у мужа на работе, настало время «Ч». И через несколько секунд на кухне появился ее муж.
Юле до сих пор не верилось, что красавец, который в данный момент ее крепко обнял, ее муж. Как говорить и в болезни, и в здравии, и в богатстве, и в бедности, и пока смерть не разлучит их. Юра, так звали её мужа, нежно поцеловал ее в губы, и потянул руку к сковороде на плите, за что и был наказан шутливым ударом по этой же руке.
- Марш в душ, мыться, - требовательно приказала Юля и указала лопаткой на выход из кухни, - ты весь пропах соляркой и маслом.
- Юленька, солнышко, - капризно надул губы муженек, - у меня времени в обрез. Только заехал перекусить. С некоторых пор я не могу питаться в столовой.
- Юрка, хватит притворяться. У тебя перерыв полтора часа. 30 минут на дорогу туда и обратно. Значит, еще час есть в запасе. Двадцать минут на душ, и еще целых сорок минут, чтобы нормально поесть.
- Все ты знаешь, - шутливо-грозным тоном проговорил Юрка, и вторично попытался запустить руку в сковородку. За что вторично получил лопаткой.
- Юрка, я не шучу. Иди в душ. Иначе оттащу тебя туда за ухо. Вернешься на работу с красным ухом, что скажешь своим сослуживцам?
- Иду-иду, - ответил Юра и с наиграно-понурым видом поплелся в ванную, что-то бурча себе под нос. В дверях он обернулся и показал Юльке язык, как это делают обиженные малыши. Юлька рассмеялась.
- Белье и комбинезон уже в ванной. Грязное положи на пол, я постираю, - крикнула она вдогонку и опять занялась мясом на плите.
Она слышала, как Юра в ванной что-то напевает и не переставала беспричинно улыбаться. Юркины любимые пирожки с мясом уже остыли, и Юлька засунула их подогреваться в микроволновку. Пока она ставила на стол приборы и наливала Юрке суп, сам Юрка, мокрый и завернутый в полотенце появился на кухне. Он сел на стул, напротив и стал смотреть на Юльку пристально-пристально, как будто тоже не верил, что она его жена. Он каждый раз так на нее смотрел, а она все никак не могла привыкнуть к его взгляду.
- Юр, ну я же просила, не смотри на меня так. У меня же все из рук валиться, и мысли совершенно в другую сторону уходят.
- Ну, это же хорошо, что уходят, - вкрадчиво ответил он, и начал развязывать полотенце.