Зачем он мне снился, смятенный, нестройный,
Рожденный из глубине наших времен, 
Тот сон о Стокгольме, такой беспокойный, 
Такой уж почти и нерадостный сон... 

Быть может, был праздник, не знаю наверно, 
Но только все колокол, колокол звал; 
Как мощный орган, потрясенный безмерно, 
Весь город молился, гудел, грохотал…
Стоял на горе я, как будто народу 
О чем-то хотел проповедовать я, 
И видел прозрачную тихую воду, 
Окрестные рощи, леса и поля. 

"О, Боже, - вскричал я в тревоге, - что, если
Страна эта истинно родина мне? 
Не здесь ли любил я и умер не здесь ли, 
В зеленой и солнечной этой стране?" 

И понял, что я заблудился навеки 
В слепых переходах пространств и времен, 
А где-то струятся родимые реки, 
К которым мне путь навсегда запрещен.

Николай Гумилев