Летом меня сдавали в деревню к тётке. Я так сильно скучала по дому, что могла всю пятницу после обеда просидеть на лавочке возле дома, выглядывая маму. Я ходила по улице, навстречу её всё не идущей фигуре, в сторону вокзала, но она так и не появлялась. Когда наступала ночь, а она в деревне наступала рано, я плакала, рыдала, в подушку, зная точно, что завтра ,в субботу, мама приедет точно. Но впереди была эта ночь, полная детской горечи и страданий. Думаю, они все это слышали, но никто не подходил ко мне, чтобы успокоить, как и сегодня, разделяя не то, чтобы комнату, одну маленькую кроватку, с живым человеком, я остаюсь в одиночестве со своими необъяснимыми страданиями. Для чего же мы это делаем? Все мы... Для чего мы соединяем наши вещи в одном шкафу, если даже сон и усталость, скука и нежелание, а главное - отчуждение ждут остывшим десертом на наших кухонных столах, в то время, когда рядом, живое и тёплое рвётся на части. От одиночества и духоты. Там, в деревне в субботу, наступало утро, и мама неожиданно появлялась во дворе, такая красивая, энергичная и шумная, что заполняла собой пустоту незаданных вопросов, которые я так и не научилась озвучивать. Я сама погрузила себя в эту тишину отчуждения. И так, с тех пор, заплакиваю всё новые и новые подушки, вот только они не становятся моими подружками - они кляпом затыкают мне рот, всё хуже справляясь с силой взрослого человека, меня.

Вот - Андрей Кириченко, музыкант из Харькова. И ему, по-моему, несладко..