Андрей ФЕДОРОВ.
67-я параллель осталась позади. Передо мной, сливаясь с небом,
на сотни километров простиралась заснеженная тундра. Белое
безмолвие. Взгляд может зацепиться только за одиноко торчащие
макушки редких кустиков да оленьи катышки на белом снегу.
Солнце клонилось к закату.
- Однако шибко холодно, начальник. Пора палатка ставить, -
подражая местному населению, заметил мой спутник Юра Енцов.
Лыжами выкопали воронку. Утоптали внутри снег, пробили наверх
траншею. В образовавшейся яме поставили палатку.
- Как думаешь, ночью снег пойдет?
- Вряд ли. Небо звездное. Хотя одну лыжу положи рядом со
входом, чтобы было чем откапываться.
Внутри палатки постелили туристские коврики, сверху пуховые
спальные мешки. Вскоре на газовой плитке, купленной специально для
этой экспедиции, заскворчала сковородка с тушенкой.
- Сколько идем, а видели только одного песца, - посетовал Юра,
разряжая ружье.
- Волки идут за стадами оленей, и нам пешими за ними не
угнаться. Они в день 40 - 50 километров пробегают, мы со своим
грузом тридцатник еле натягиваем. И куропаток не видно. Тушенка
уже в глотку не лезет, - продолжал сокрушаться мой товарищ. Его
монолог прервал гул летящего где-то высоко в небе самолета.
- А ты говоришь, только мы, придурки, по тундре мотыляемся. Вон
их сколько куда-то в сторону Ледовитого океана полетело.
- На Кубу греться. Трасса здесь через Северный полюс проходит.
Самый короткий путь через Атлантику.
- Я не знаю, как там на Кубе, но у нас на дворе - 42, а еще не
ночь. А газу на три дня осталось.
- Ладно. Завтра поворачиваем на поселок Советский, а оттуда
автобусом до Воркуты.
Под курткой у Юрика задребезжал мобильник.
- Не фига себе, и в тундре жена достала!
* * *.
Идея пошляться по заполярной тундре и поохотиться на волков
принадлежала Енцову. Не так давно он ездил в этот край по выборным
делам. В поселке Каратайка познакомился с местными охотниками.
Они-то и пригласили на охоту.
Юра заверил, что в Воркуте нас будет ждать вездеход на
Каратайку. Два раза в месяц из города в поселок на нем возят
продукты и товары первой необходимости. Поэтому мы планировали
подгадать к вездеходному рейсу.
Но нашим проектам не суждено было сбыться. Приехав в Воркуту,
мы узнали, что вездеход на Каратайку ушел аж неделю назад. Правда,
посоветовали обратиться к начальнику городской охотрыбинспекции
Валерию Илларионову, которого в городе все называли Адмиралом,
поскольку он носил капитанский китель.
- Эх, мужики, вы бы заранее предупредили, что приедете! Завтра
я уезжаю по неотложным делам в Печору. Буду через недельку.
Погуляйте по городу. А вернусь - чего-нибудь придумаем.
Торчать в гостиничном номере неделю не улыбалось. Сам волком
завоешь...
Вечером обсуждали все "за" и "против". А на следующий день
купили в книжном магазине карту Воркуты и окрестностей. Город был
окружен угольными шахтами, многие из которых уже не действовали,
на север - тундра на сотни верст, на юго-восток - Уральский
хребет. Воспользоваться частным вездеходом - единственным
транспортом в этих краях, кроме оленей, было невозможно. В один
конец до Каратайки запрашивали 10 - 15 тысяч рублей.
Да и стрелять волков что-то уже не хотелось. В охотинспекции
нам показали любительский видеофильм. Мужики на "Буранах" выгоняют
из подлеска волка и гонят его по тундре, пока он в изнеможении,
затравленный, понимая свою обреченность, не падает на снег без
сил, закрыв передними лапами морду, чтобы не видеть ужаса
приближающегося конца. За свою охотничью практику я взял не одного
волка. Но меня всегда учили: "Он хоть и волк, но и ему надо дать
шанс на спасение. Вступить с ним в поединок на равных условиях.
Его хитрость против твоего опыта, его когти и клыки против твоей
картечи и ножа". То, что я увидел здесь, иначе как издевательством
не назовешь. Это не добыча матерого хищника, а садистское
убийство. Загнанного волка даже не пристреливают - пулю экономят,
а забивают палками по голове. Так же "охотятся" и на медведей.
Дикий край - дикие нравы.
На карте мы наметили маршрут. Двигаясь на лыжах по зимникам
сначала на север, затем достигнув реки Нгаяцьяха, вверх по
замерзшему руслу на восток до впадения в реку ручья Торфяной,
поворачиваем на юг и выходим в поселок Советский. Весь поход -
трое суток. Запас продовольствия - пять дней плюс НЗ. В случае
аварийной ситуации решили связываться по сотовому с местными
спасателями, правда, чтобы потом с ними расплатиться за услугу,
нам пришлось бы на них работать как минимум лет пять. Охотники
обещали помочь дешевле, а оленеводы вообще бесплатно, но у них нет
средств связи.
Погода стояла отменная. Морозный солнечный день. Когда
двигаешься, даже жарко. Поэтому темп определили в 3 - 4 км/час,
чтобы не вспотеть и потом не переохладиться на стоянке. Треть
теплых вещей упаковали сверху рюкзаков под клапаны. Их мы надеваем
только на стоянке.
Выйдя на берег небольшой по здешним меркам реки, увидели лесок.
Тут и решили поставить лагерь. Тем более что, судя по карте,
совсем рядом проходила тракторная дорога. Но вряд ли в выходные по
ней кто-то поедет. Утоптали небольшую площадку. Из прессованного
снега соорудили стол, сверху положили коврик. Из сухих веток
разожгли небольшой костерок для приготовления пищи. На большее в
тундре рассчитывать не приходится. Когда снег в котле растаял -
сразу взгрустнулось. Вода была черная. Так вот почему на таком
солнце снег не слепил глаза и не пришлось надевать солнцезащитные
очки. Снег был пропитан сажей. Ведь Воркута обогревается
исключительно углем. Пришлось спускаться к реке, расчищать снег в
поисках более-менее чистого льда.
- Наверное, поэтому здесь нет никакой живности, - заметил Юра,
и как бы в опровержение его слов из-под обрыва выскочил песец.
Подняв "трубу", по-охотничьи хвост, над головой, боком-боком
отпрыгнул на несколько шагов от нас и вопросительно уставился
своими черными глазенками.
- Лиса?
- Ага, только очень мелкая и наглая, питается исключительно на
поселковых помойках.
Уяснив, что мы ведем себя не враждебно, песец спокойно затрусил
вдоль берега, изредка оглядываясь. Впрочем, далеко он убегать не
собирался. Отойдя на почтительное расстояние, сел на лед и стал
ждать. Скорее всего он принял нас за рыбаков и решил остаться,
чтобы потом полакомиться мелкой рыбешкой, которую обычно оставляют
возле лунок рыбаки. Но даже если после нас поживиться ему будет
нечем, ему и лунка пригодится для собственной рыбалки.
Однажды в Лапландском заповеднике я наблюдал, как полярный лис
рыбачил возле лунки. А чтобы вода в ней не замерзала, он
периодически лапой ломал тонкий ледок. Мелкая рыбешка подплывала к
лунке подышать воздухом, тут-то лис и хватал ее острыми зубами.
Чтобы уж совсем не разочаровывать песца тщетным ожиданием,
оставили ему там, где кололи лед, пару столичных сухарей с маком.
...Когда я проснулся, Юра вовсю кашеварил на газовой плитке.
Грел копченую оленину с сыром, килограмм мы прихватили с собой,
купив в местной кулинарии. Мороз спал. Термометр показывал всего
минус двадцать восемь. Самая холодная ночевка была позади, и до
Советского оставалось не более тридцати километров.
К десяти утра собрали лагерь и двинулись в путь. Я был доволен:
газовая плита работала даже на сорокаградусном морозе, тент
палатки не потрескался от холода, и сами мы тоже нигде не
треснулись, если не считать моего падения при спуске в ручей.
- Что это там впереди? Похоже, оленья упряжка без каюра, -
привлек мое внимание Енцов.
Подошли ближе. Точно - тройка оленей, запряженная в нарты.
Сверху лежали какие-то тюки из невыделанных оленьих шкур, рядом
валялся погонный шест. Именно это обстоятельство заставило
задуматься. Обычно если оленьи упряжки и уходят в тундру без
седока, то потом сами возвращаются в стойбище. Но погонный шест
оленевод никогда не бросит. Слишком дорогая вещь.
Поймать упряжку мы не смогли. Олени, почувствовав чужаков,
отбегали. Решили поискать седока и вскоре наткнулись на коричневый
куль, издали похожий на медведя. Закутавшись с головой в меховую
робу, оленевод-ненец спал посреди заснеженной тундры. Был он
мертвецки пьян, и как не замерз - оставалось загадкой.
Кое-как привели его в чувство. Звали его Коля Ледков. Живет в
чуме недалеко от поселка Советский с братом Иваном, матерью
Дарьей, женой брата и его детьми. Накануне ездил в поселок
продавать оленину. На вырученные деньги решил "мала выпить".
- И сколько выпил? - поинтересовались мы.
- О, много-много, - Коля достал из-за пазухи граненый стакан и
показал, что выпил половину.
- Сто грамм и в сиську, - констатировал Юра. - А им больше и не
надо. То, что мы с тобой выпиваем в обед для аппетита, для них -
смертельная доза.
Придя немного в себя, Коля поймал своих оленей. Мы погрузили
рюкзаки на нарты. Весело бежала оленья тройка по скрипучему насту.
- Э, журналист, - гнусавил Юрик, прихлебывая вискарь из фляги,
- чего Москва не сидишь? Зачем тундра ходишь? Эх, судьба такой!
- И часто ты так мясо продавать ездишь? - спросил я Колю.
- А нет, не часто.
Живого оленя семья Ледковых продает за тысячу рублей, но если
поторговаться, можно и дешевле. За водку и патроны можно купить
оленя почти даром. Чум Ледковых стоит в тундре в пяти километрах
от Советского, недалеко от дороги на Воркуту. Стоят здесь уже
десять месяцев и, похоже, распродают своих последних животных. Как
будут жить дальше - одному богу известно.
Внутри чума мы выдержали недолго, уж больно непривычные
ароматы...
Через пару часов Юра и я грелись в престижном воркутинском баре
"Теремок". Девочки в коротких юбочках смотрели на наши небритые
обветренные лица с нескрываемым любопытством. От нас разило
костром, псиной и олениной.
- Странные все-таки эти москвичи, - заметила одна северная
красотка своей подружке.
- Ага, романтики, - сказала другая.
<$>
//Источник информации: Московская правда //Дата источника: 30.01.2004
Пенза арбеково
Официальный сайт г пензы
