Katalina.francesko: Большая мистификация 2012

http://www.gloria.tv/?media=167002

<object id="mediaplayer4286899206" classid="clsid:D27CDB6E-AE6D-11cf-96B8-444553540000" width="480" height="385"><param name="movie" value="http://www.gloria.tv/media/167002/embed/true" /><param name="allowscriptaccess" value="always" /><param name="allowfullscreen" value="true" /><embed src="http://www.gloria.tv/media/167002/embed/true" type="application/x-shockwave-flash" width="480" height="385" flashvars="media=167002&amp;embed=true" quality="high" scale="noborder" allowscriptaccess="always" allowfullscreen="true"></embed></object> 

ВОЗВРАЩЕНИЕ ФРАГМЕНТОВ ПАРФЕНОНА

Как британский лорд Элгин разрушал Парфенон. Почему греки требуют возвращения фрагментов Парфенона в Грецию

Под термином "Фрагменты Парфенона" мы подразумеваем те части скульптурного украшения памятника, которые вместе с некоторыми архитектурными деталями храма были демонтированы лордом Элгиным и вывезены в Англию.

Архитектурные и скульптурные фрагменты были изъяты людьми лорда Элгина и c остальных памятников Акрополя и прилегающих участков, в основном с Пропилей, с храма Бескрылой Афины-Победы (Ники Аптерос) и с Эрехтейона.

Всё это вошло в огромную коллекцию, которая обогатилась также древностями с островов, с континентальной Греции и из Малой Азии, обнаруженных в результате археологических раскопок в наиболее важных с археологической точки зрения частях Греции, а то и просто на поверхности почвы. Конечно, фрагменты Парфенона существуют и в других музеях Европы - в Вене, Страсбурге, Копенгагене, Кембридже, Париже, Палермо, Ватикане, Вурцбурге, Монако и Гейдельберге, однако ни один из этих фрагментов не находился на памятнике в момент своего обнаружения.

С 1982 г. Греция требует только фрагменты Парфенона, находящиеся в Британском музее, и причину этого разъясняют следующие цифры:
От фриза осталось 96 пластин, из них 56 в Британском музее, 40 в Афинах.

От 64-х сохранившихся метоп 42 находятся в Афинах и 15 в Британском музее.

С фронтонов до нас дошло 28 статуй, из них 19 в Британском музее и 11 в Афинах.


Во многих случаях скульптуры расчленены таким образом, что одна из частей находится в Афинах, а другая в Лондоне. Важно понять, что скульптурное украшение Парфенона в значительной степени составляет конструктивную деталь храма, формируя поверхность его архитектурных элементов. В общем, скульптуре Парфенона было отведено место единого смыслового и эстетического целого в этом памятнике - воплощении афинского государства и греческого духа в целом.

Метопы и фронтоны, отображающие ключевые мифические мотивы, и фриз, возможно воспроизводящий - в соответствии, по крайней мере, с некоторыми теориями - лица именитых граждан афинской политии V в. до н. э., представляли собой единое художественное и архитектурное выражение человеческого идеала.

Давайте перенесёмся в далёкий 1799 г., когда Томас Брюс, 7-ой лорд дома Элгинов, был назначен послом Великобритании в столице Османской империи Константинополе.

В те времена Афины были захолустным провинциальным городом с бедным населением. Однако Парфенон гордо возвышался над городом, невзирая на века и на завоевателей, прокатившихся по нему.

Со времён золотого века афинской демократии вплоть до 1687 г. памятник простоял практически нетронутым. В византийскую эпоху он был переделан в церковь, а после османского завоевания стал мечетью.

Однако вскоре два события радикально изменили состояние храма.

Первым из них было разрушение, вызванное в 1687 г. взрывом пороха, сложенного турками во внутренней алтарной части храма, произошедшим от попадания туда ядра во время осады Акрополя венецианцами под предводительством Фр. Морозини. От взрыва обрушилась кровля, часть стен и значительное количество скульптур. Впоследствии турки соорудили внутри храма небольшую мечеть.

Лорд Элгин был типичным представителем английской аристократии, и, обладая непомерным честолюбием, по прибытии в Константинополь поставил себе целью составить коллекцию древностей, в основном для украшения своего нового загородного дома в Шотландии копиями античных памятников. При этом, заполучив гравюры и зарисовки греческих памятников, выполненных по его заказу, он обеспечил бы себе значительных источник дохода. Для этой цели он снарядил в Афины экспедицию под началом Джованни Батиста Лузиери.

Когда люди Элгина прибыли в Афины, они сразу же столкнулась с трудностями доступа на Акрополь, так как его скала была превращена турками в крепость, где был расквартирован османский гарнизон. Сам же Парфенон, несмотря на использования здания в качестве мусульманской мечети, был почитаем турками под названием "Храм Образов" и, по всей видимости, не претерпел за всё время османского владычества никакого ущерба от турок.

Несмотря на попытки подкупа, доступ на Акрополь оставался закрытым для группы Элгина, так как турецкие власти требовали разрешения, выданного самим султаном.

Однако за то время, что Элгин хлопотал о выдаче простого разрешения взойти на Акрополь, ситуация радикально изменилась, так как англичанам удалось выбить войска Наполеона из Египта, находившегося под турецким господством, и вернуть его туркам, своим тогдашним союзникам.

Воспользовавшись этим более чем удачным для него поворотом в развитии международного положения, лорд Элгин пошёл дальше и стал добиваться от турок разрешения на следующие действия: свободный доступ его людей на Акрополь с целью снятия копий с памятников, установку лестниц на здания и проведение раскопок в фундаментах зданий, не относящихся к укреплениям, равно как и вывоз древностей со скалы.

К этим действиям лорда Элгина подталкивал с одной стороны его духовник, Ф. Хант, имеющий свои честолюбивые цели, а с другой - родители леди Элгин, оказавшие гибельное влияние на судьбу лорда, ибо значительные средства, которыми они располагали, позволяли им начать скупать древности для своей коллекции во время их поездки в Афины.

Эти хитросплетения истории сыграли решающую роль в ходе вещей, словно все обстоятельства выстроились в тот момент против священного древнего памятника и сплелись в сеть вокруг него, чтобы отторгнуть от храма большую часть его скульптурного украшения.

Сам же лорд Элгин не знал, какие именно древности были в Афинах. Он побывал на месте работ только год спустя после того, как первые скульптуры были отделены от храма в 1801 г. К заявлениям о якобы спасаемых древностях лорд прибегнул значительно позже, уже когда он был вынужден распродать самые ценные приобретения из своей коллекции.

Преодолев множество препятствий, лорд сумел всё-таки добиться получения весьма простой бумаги от высокопоставленного турецкого чиновника, который в тот момент замещал Великого Визиря и был очень дружен с лордом Элгиным. До нас дошёл итальянский перевод этой грамоты.

Содержание выданного ему разрешения с одной стороны отвечает вышеупомянутым просьбам лорда Элгина, а с другой - позволяет вести раскопки только вокруг фундамента Парфенона и вывозить некоторые фрагменты, содержащие надписи или скульптурное украшение.

Этому последнему предложению письма исследователи придают особое значение. Используемые итальянские слова qualche pezzi di pietra, означают некоторые части камня, а вовсе не все те, которые, тем более что в письме содержится другая фраза, представляющая собой основную предпосылку данного разрешения, а именно что действия людей Элгина не должны причинить самим памятникам никакого ущерба, какую бы форму он ни принял. Этой решающей части письма долгие годы не придавалось никакого значения, пожалуй что и не без умысла.

Но, как бы то ни было, лорд Элгин в конце концов получил письмо, которого добивался, хотя содержание его было весьма туманно, составлено оно было константинопольским чиновником, и тон его был скорее просительный, чем повелительный.

За всё время своей "операции" лорд Элгин очевидно так и не получил санкции постоянной администрации, в пределах компетенции которой было бы подобное решение, т. е. самого султана. По всей вероятности, последний так и не узнал о сговоре, приведшем ко вторжению в древние памятники Афин, правом на распоряжение которыми обладал исключительно верховный властитель империи. Немаловажным является и тот факт, что этот же турецкий чиновник, подвергаясь величайшей опасности, провёл леди Элгин, одетую в мужскую одежду, во дворец на церемонию приёма Султаном английского посла.

Итак, имея при себе полученное письмо, уже упомянутый нами духовник лорда Элгина Ф. Хант прибыл в Афины, снабжённый богатыми дарами и деньгами и исполенный решимости приложить к исполнению возложенной на него задачи всю ту дерзость, к которой располагала удачная для него политическая конъюнктура. Таким образом, успешно применяя шантаж и злоупотребляя статусом своей исключительно дипломатической миссии в Греции, он оказал столь сильное давление на именитых турок тогдашних Афин, что смог добиться снятия с памятника первой метопы.

Во время спуска метопы, как признается впоследствии в своих воспоминаниях сам Хант, "его охватила дрожь и сердцебиение участилось" когда он почувствовал, что "эти прекрасные изваяния висят в воздухе удерживаемые от падения только верёвками, на которых их спускали". Этот факт не остался незамеченным небольшим греко-турецким населением Афин.

Процедура извлечения метоп вовсе не была простой: для их высвобождения требовалось сначала отпилить карниз и сбросить его вниз с тем, чтобы каждую пластину метопы можно было вытянуть через верх со своего места между триглифами, после чего её опускали на землю. Статуи с фронтонов должны были быть отделены от задней стенки фронтона и от своих оснований. Трудности были вызваны в основном их огромной тяжестью и размерами. Главную сложность представляло собой отделение скульптур фриза в силу большой протяжённости и веса каждого мраморного блока, скульптура на котором высекалась уже на месте. В конце концов для их извлечения было решено использовать самые мощные пилы для отделения лицевой части от задней. На Парфеноне и сегодня видны многочисленные скорбные свидетельства этому. Наряду со скульптурами для коллекции лорда Элгина были сняты и вывезены части карниза, барабан колонны и капитель, которую пришлось распилить надвое, ибо она не проходила через Пропилеи.

Как нетрудно догадаться, средства, используемые при извлечении фрагментов были далеки от совершенства и даже сам Лузьери, поставленный лордом Элгиным руководить работами, вынужден был признать в некоторых из своих писем, что становится "немного варваром", и что после таких деяний ему следовало бы "исчезнуть с лица земли".

В процессе работ происходили и срывы. Один английский путешественник Эдвард Даниэль Кларк, прибывший в Афины в 1801 г., весьма живо описывает падение одной из метоп, разбившейся вдребезги после попытки сдвинуть её с места, где она простояла более 2000 лет. Турецкий дисдар, т. е. комендант Акрополя, присутствующий при этом, прослезился, глядя на это зрелище.

Об этом повествует один из многочисленных дошедших до нас текстов, которые относятся к периоду совлечения скульптур с Акрополя лордом Элгиным. В это время многие любители древностей из Европы, в основном из Англии, устремлялись в Афины, и надо сказать, что они в большинство своём были против этого грубого вторжения и разрушения памятника, восхищение которым заставило их совершить столь дальнее путешествие.

Другим трагичным эпизодом стал разлом центрального мраморного блока восточного фриза на две части. Лорд Элгин выбирал наиболее хорошо сохранившиеся скульптуры, и не трогал лишь те, которые ошибочно считались римскими, так и те, которые было трудно отделить от памятника по техническим причинам.

Испытывая потребность в более профессиональной организации демонтажа крупных и массивных частей, лорд дошёл даже до укрывательства английского инженера, дезертировавшего из экспедиционного корпуса в Египте по наущению самого же лорда Элгина. Инженер этот, оказавшись в Греции и поняв, куда его пытаются втянуть, предпочёл святотатству повешение.

Инструкции лорда Элгина группе Лузиери, в которых он непрестанно требовал добыть ему как можно больше скульптур, можно сравнить разве что со списком заказа покупок в универсальный магазин. Он уже составил детальный план танцевальной залы своего загородного дома: по две колонны разных ордеров для стен вместе с целым Портиком Кариатид. Поскольку лорд возжелал, чтобы и некоторые другие детали дома, например камины, были отделаны пентелийским мрамором того же оттенка, что и памятники, он распорядился выломать мраморные блоки из кладки храма. Однако ему это не удалось, и от Эрехтейона он смог отделить лишь некоторые архитектурные детали, одну Кориатиду и одну колонну, на место которой его люди навалили камней, чтобы избежать обрушения всего памятника.

Срок службы лорда Элгина в Константинополе завершился в 1803 г. К несчастью, преданность Лузиери лорду, щедро подпитываемая деньгами и его эмоциональная привязанность к Афинам удержали его там. В итоге он остался вмести с двумя старшими рабочими, несмотря на опасения за свою жизнь, ибо афинские турки и греки выражали своё недовольство разграблением Акрополя. Несмотря на эти изъявления враждебности, он продолжил демонтаж памятника для коллекции древностей лорда Элгина. Между тем лорд Элгин был захвачен в плен французами во время возвращения на родину, так что с этого момента Лузиери потерял с ним всякий контакт. Соответственно, иссякли и средства, получаемые им от хозяина. Приемники лорда в Посольстве были категорически против деятельности Лузиери, и, таким образом, с 1804 г. доступ на Акрополь оказался для него закрыт. Более того, он даже столкнулся с трудностями по вывозу уже собранных древностей.

Во всяком случае, очевидно, что все так или иначе вовлечённые в эту операцию люди отдавали себе отчёт в её противозаконности.

Среди дошедших до нас сведений нет никаких свидетельств выдачи лорду Элгину, пусть даже и post factum, никакого официального документа, который бы давал чёткую санкцию на отделение скульптур от памятников Акрополя. Вся переписка лорда с его людьми на Акрополе пропитана страхом, беспокойством и авантюризмом. Показательно и письмо к лорду Элгину от его архитектора из Шотландии, в котором тот убеждает его ускорить извлечение и вывоз скульптур, ибо уже просматривалась возможность скорого освобождения Греции.

Несомненно также, что достижению своих целей лордом Элгиным весьма способствовал неповоротливый и закостеневший бюрократический механизм османской административной системы, недостатки которой он нещадно эксплуатировал. О коменданте Акрополя он писал: "пока он остаётся моим другом, будет получать материальные подтверждения моей дружбы". В итоге этот османский чиновник получил от лорда Элгина, помимо многочисленных подарков, ещё и крупные суммы денег, которые за первые полтора года присутствия людей Элгина на Акрополе превысили в 35 раз его жалование.

То, что пришлось претерпеть скульптурам Акрополя на пути в Англию ещё больше ухудшило их состояние. На Акрополе их погружали в деревянную телегу и свозили во двор английского консула, где после упаковки в деревянные ящики переправляли в Пирей. Там фрагменты ожидали отправки в Англию на каком-либо английском корабле, капитанов которых лорд Элгин убеждал принять на борт тяжёлый груз, зачастую выставляя в качестве аргумента своё намерение передать бесценные памятники английской короне. Их тяжесть была непомерна, а места они занимали столько, что некоторым судам пришлось даже переносить переборки трюмов, чтобы вместить огромные ящики. Для того чтобы добиться согласие капитанов, потребовалось даже привлечь леди Элгин. Сам лорд решил использовать для перевозки своё судно "Ментор", впоследствии затонувшее у берегов Киферы, и греческим ловцам губок из Калимна потребовалось два года, чтобы поднять скульптуры со дна. На деревянных ящиках, собранных на берегу Киферы в ожидании отправки, можно было прочесть горькую надпись "Камень без стоимости", как нарочно охарактеризовал свой груз лорд Элгин.

Из 33-х рейсов, которые потребовались для перевозки коллекции лорда Элгина в Англию, 17 были загружены фрагментами Парфенона.

Как правило, ящики переправляли на судах до конечного назначения последних, с тем, чтобы вывезти их из Греции, а затем перегружали на другое судно. Таким образом большая часть фрагментов оказалась на Мальте. Оттуда, после обновления деревянной упаковки, мраморы отправлялись в различные английские порты.

Последнее означает, что испытания, которым подверглись фрагменты при перевозке, были наихудшими для поверхности мрамора скульптур: влага, морская соль, постоянные удары о стенки ящиков. Но и по прибытии в Англию они годами оставались заброшенными в различных портах - ведь, как уже упоминалось, лорд Элгин находился в плену у французов. Правда, в какой-то момент нарочный прибыл в Шотландию, где застал мать лорда Элгина, принимавшей за чаем неких леди, и, объявив о прибытии груза, содержащего 120 тонн мрамора (речь шла о некоторых скульптурах с фронтона Парфенона), стал с удивлением спрашивать, что ему с ним делать.

Коллекция лорда начала постепенно собираться в одном доме в Лондоне, затем в другом, где фрагменты были сложены во дворе под открытым небом, оставаясь в деревянных ящиках. Когда, наконец, лорд Элгин добрался до Лондона, он выставил фрагменты на всеобщее обозрение во дворе ещё одного дома, однако лишь некоторые из них удалось поместить под крышу. За предыдущие годы он сильно поиздержался и залез в долги, как из-за непомерных сумм взяток, раздаваемых им, так и вследствие истощения доходов после развода с богатой супругой. Он дошёл до того, что не мог обеспечить своё помещение для размещения коллекции, которую планировал выставлять за деньги. Таким образом, он был вынужден ещё раз перевезти фрагменты, на этот раз на угольный склад одного из загородных домов.

В конце концов, долги вынудили лорда оставить попытки сохранить фрагменты в своей собственности и в 1816-ом г. он продал Британскому музею большую часть своей коллекции, к тому времени давно заложенной. Английские власти решили закрепить за коллекцией статус частной, несмотря на тот факт, что лорд Элгин приобрёл её, используя своё положение посла Великобритании в Константинополе. Такое решение можно объяснить, с одной стороны, нежеланием подрывать английские устои, а с другой - недавним примером Франции, которая оказалась вынуждена вернуть все произведения искусства, вывезенные во время походов Наполеона из самых разных стран.

Покупка фрагментов за счёт английской казны была осуществлена после соответствующих слушаний в Парламенте, во время которых раздавались многочисленные голоса протеста и сомнения в юридической и нравственной состоятельности приобретений английского дипломата.

Греки в течение всей операции Элгина на Акрополе ничего не могли сделать. Во многих как греческих так и иностранных источниках есть свидетельства об их недовольстве и протестах. Много сказаний было сложено в ту пору о каменных духах, оторванных от своих корней и потерявших родину. Один грек из Янины сказал тогда некому английскому путешественнику: "Вы, англичане, забираете у нас творения наших предков. Берегите же их, ибо греки ещё придут за ними".

Через несколько лет после последних операций по извлечению скульптур Элгиным, разразилась революция 1821 г., и турецкий гарнизон засел на Акрополе, осаждаемом греками. У турок были на исходе боеприпасы, и они начали вскрывать барабаны колонн, где, как они знали, находились свинцовые скрепляющие элементы. Как только греки узнали об этом, они немедленно послали своим противникам свинец для пуль, чтобы только предотвратить разрушение памятника.

После освобождения Греции один из придворных Отона стал требовать возвращения фрагментов. В Парфеноне сразу начались реставрационные работы, и первые греческие археологи, стоя на ступенях храма, потребовали чтобы Великобритания вернула скульптуры Парфенона на их родину, восстановив тем самым справедливость, явив великодушие и воздав честь памятнику, непревзойдённому за всю историю человечества и столь много значащему для возрождённой Греции.

С тех пор все греки - интеллигенция, простые люди, политики - непрестанно требуют вернуть скульптуры. При этом и мировое научное сообщество не обошло своим вниманием этот культурный вопрос.

Казалось, совсем близко было осуществление мечты, когда в 1941 г. британское министерство Иностранных Дел выступило с предложением вернуть фрагменты на родину в знак признания героического вклада греков во Вторую Мировую Войну. Однако это предложение не имело продолжения.

В 1982 г. Министр Культуры Греции Мелина Меркури направила официальный запрос о возвращении скульптур в связи с началом реставрационных работ на Акрополе.

В том же году этот вопрос был поднят в Мехико на Совете Министров ЮНЕСКО. Подавляющим большинством голосов государства проголосовали за и, словно в подтверждение этому, ЮНЕСКО утвердило в качестве своего логотипа изображение Парфенона.

После официального отказа Англии вернуть фрагменты Греция подала соответствующее требование Особую Комиссию ЮНЕСКО по возвращению на родину культурного наследия. В 1985 году Англия выразила свой отказ и этой Комиссии.

С тех пор эта борьба не угасает. Греция приобрела многих сторонников по всему миру и ее требование было поддержано резолюциями многих международных форумов. В различных государствах создаются комиссии по поддержке данного требования и мировое общественное мнение склоняется к возвращению скульптур на родину, в Грецию. Опросы общественного мнения, проведенные в Англии, показывают, что большая часть британцев, да и английских политиков, поддерживают идею возвращения фрагментов. Весьма важным явилось и решение Европарламента 1999 года, обязывающее вернуть фрагменты, за что проголосовало более 55% его членов.

В последние годы губительные методы очистки, которые были применены Британским музеем к скульптурам в 1937 году и проводились в течение 1,5 лет, стали достоянием гласности во всех деталях. Даже Английский Парламент выделил специальную комиссию для изучения вопроса по возвращению культурных ценностей.

Выводы комиссии были опубликованы в июле 2000 г., и они таковы, что оставляют открытой возможность проведения двустороннего диалога между Грецией и Англией.

Всё это создаёт благоприятные предпосылки для того, чтобы Греция и дальше продолжала добиваться своей цели, и не только в силу того значения, которое имеет для греков возвращение фрагментов, но и во имя преклонения международного духовного сообщества перед этим выдающимся памятником, считающимся во всём мире символом западной цивилизации, демократии и свободы духа.

Ибо позывы, которые испускает совершенная гармония памятника, продолжают являться источником вдохновения для всего мира и служат высшим мерилом для всего прекрасного.

Элена Корка