О кампании по "борьбе с педофилией"
Oct. 25th, 2011 at 10:37 AM

Нисколько не удивило, что во вчерашней передаче «Пусть говорят», посвященной кампании по борьбе с педофилами, - представительница «Общественной палаты» выступила как бы в полемике к обсуждавшейся вчера в Сетевом содружестве «Технарь» ссылке про садомазо-шоу, в котором принимает участие «эксперт», давшая заключение в деле Макарова.

"Эксперт"Лейла Соколова, давшая заключение по делу Макарова (обвиненного в насилии над собственной дочерью) является участницей садомазо-шоу.


Дамочка-"обществееница" с горячностью заметила, что капания эта – хороша и просто замечательная, поскольку ей показали ужасные фотографии, поэтому она готова подписать что угодно. При этом в самой передаче на тему «Невинный массаж» обсуждались два дела, где мужчин обвиняли в «домашней педофилии»… не имея прямых улик.
Все бы хорошо, да слишком много лет мы постоянно сталкиваемся со скандалами, связанными с неподсудностью аналогичных деяний наших замечательных во всех отношениях депутатов. Слишком много лет в отношении отнюдь не «домашних» педофилов, а настоящих маньяков, совершавших преступления против детей с особой жестокостью – правоохранительная система проявляла удивительную либеральность и благодушие. Детская порнография вообще не преследовалась никак – явно, чтобы не лишить «клубнички» основных ее «потребителей», мающихся вседозволенностью. Россия вообще превратилась в государство, куда, наряду с Таиландом, устремились педофилы всего мира – «приятно провести время».

Но обществу вновь предлагается провокационная кампания, призванная доказать, что обвинить можно каждого, посадить за решетку и разрушить жизнь можно каждому. И подобные кампании – ничуть не лучше этой самой педофилии.
Вы только задумайтесь! В деле Макарова экспертизу делала извращенка на сексуальной почве!

 ПАНОПТИКУМ УРОДОВ .

Вторник, 13 Марта 2012 г. 23:52 (ссылка) + в цитатник

Читайте и учитесь как обсирать их и выставлять себя правым и умным.Так теперь и буду.
Преступники в нашей толерантной стране, как известно, не имеют национальности, а насильники – пола… Зато у лентяев, пьяниц и дураков она есть, причем исключительно русская… Диву даешься – и как этот «рабский, ни на что не годный сброд» создал, обустроил и защитил великое (во всех смыслах) государство, в то время как свободолюбивые европейцы (которых нам ставят в пример) безропотно легли сначала под Наполеона, а затем под Гитлера… На самом деле, ничего удивительного в подобных русофобских утверждениях нет. Просто вот уже не одно столетие против нашей Родины ведется война, цель которой – уничтожение самого непокорного на свете народа. Иногда она вырывается языками пламени, и тогда мы отправляемся на фронт, побивать обнаглевшего врага (как это было, например, в годы Великой Отечественной), но чаще всего нас пытаются уничтожить морально. И если с захватчиками на поле боя мы всегда справлялись, то с разрухой в собственных головах разобраться не смогли…
Насколько сильно сегодня идеологическое оружие, можно судить по печальной судьбе Советского Союза. Без единого выстрела негодяями было разрушено и приватизировано государство, которое еще каких-то двадцать лет назад казалось непобедимым... И главную роль в этой подлой афере сыграли не столько деньги (хотя и Горбачев и Ельцин были куплены с потрохами), сколько т. н. «четвертая власть» - средства массовой дезинформации (а мы знаем, кому принадлежат пресса и телевиденье в нашей стране). Людей убедили в том, что государство, в котором они жили, преступно и неконкурентоспособно, следовательно - не имеет права на существование. Осмеянию и уничижению подвергались все главные его символы, исторические факты извращались, лидеры демонизировались (по тем же самым лекалам сионисты развалили и Российскую Империю в 17 году). В результате терроризм, оскорбляющая человеческое достоинство нищета, неуверенность в завтрашнем дне становятся постоянными нашими спутниками, а извечные паразиты получают прекрасную возможность безнаказанно грабить страну…
Надо понимать, что попытки очернить наш народ, сломать его волю к сопротивлению не прекратятся, а будут только усиливаться. Ведь для того, что бы «репутация России» в глазах всего остального «цивилизованного мира» стала безупречной, нам всем необходимо сделать несколько «важных вещей»: Перестать оперировать такими устаревшими и бессмысленными понятиями, как национальные интересы, достоинство, честь. Покаяться перед мировым сообществом в многочисленных грехах своей темной и кровавой истории. Разоружиться, передать под международный контроль ядерное оружие, космическую программу, новейшие разработки научного и технического характера. Дать возможность иностранному капиталу беспрепятственно работать на наших рынках. Перевести золотовалютные запасы за границу, четко и беспрекословно выполнять все указания МВФ (они плохого не посоветуют). Признать общемировое значение некоторых российских регионов, доставшихся нам по недоразумению. Благоразумно согласиться на их дальнейшую аннексию (баба с возу – кобыле легче). Оптимизировать необходимый уровень населения в стране, сократив его до 50 млн. человек… Список можно продолжать до бесконечности. Не проще ли послать таких умников нах?..

Кто-то, возможно, спросит меня, для чего я вывел всех этих уродов на всеобщее обозрение? Разве не разумно было бы оставить их копошиться в собственной грязи? Дело в том, что ненавистники России, русофобы всех мастей - суть есть микробы, наличие которых следует признать полезным для нашего организма. Своей болезнетворной деятельностью они заставляют иммунную систему нации находиться в постоянном тонусе, изыскивать все новые и новые резервы для борьбы с «агрессорами», тем самым, укрепляя ее. Да, было время, когда вирус либерализма и т. н. «демократических ценностей», чуть было не разрушил нашу страну (он и сейчас еще очень живуч, но судя по всему, его время заканчивается). Рост здоровых, националистических настроений (клеток) сегодня силен в России как никогда. Во всех порах русского организма идет напряженная, очистительная работа, которая рано или поздно принесет необходимые всем нам результаты. Люди интуитивно чувствуют, где лучше и тянутся к своим корням! Сохранить себя, свое душевное и физическое здоровье можно только в лоне Семьи, Нации. Оторваться от своих корней, признать себя «общечеловеком» со всеми вытекающими отсюда «правами и свободами» (легализация наркотиков, однополые браки, расовое кровосмешение и прочие «радости свободного выбора») - значит превратиться в цивилизованный мусор, быть выброшенным на генетическую помойку, подобно той, что расположена ниже…

Вещий Олег
«Велика наша страна и обильна, да порядка в ней нет. Приходите княжить и володеть нами».
Норманнская историческая доктрина, навязанная русским
«На Руси до Рюрика были, конечно, люди, но люди без государства; они жили как лесные звери, ничем не выделялись, без всякого общения с миром и потому никем из культурных европейцев не отмеченные и не описанные… Дикие, грубые, рассеянные славяне начали делаться общественными людьми только благодаря посредству германцев, которым назначено было судьбою рассеять в северо-западном и северо-восточном мирах первые семена цивилизации».
Август Людвиг Шлёцер, немецкий историк (1735 - 1809 гг.)
«Но видя, что народ этот совершенно варварский и необразован, а потому не в состоянии выучить 24 греческих буквы, Кирилл и Мефодий изобрели и начертали для него 35 букв».
Бандури дон Ансельм, историк (1671 – 1743 гг.)
«Народ, ничем не заявивший себя, непочтенный, считаемый наравне с рабами, неименитый, но приобретший себе славу со времени похода на нас, незначительный, но получивший теперь значение, смиренный и бедный, варварский, кочевой, гордящийся своим оружием, не имеющий стражи, неукоризненный народ».
Фотий, константинопольский патриарх (820 – 896 гг.)
«Восточные славяне жили племенными общинами, в хозяйстве у них господствовал примитивный метод, вполне соответствовавший условиям их существования. У восточных славян не было ничего, что бы напоминало хотя бы самую рудиментарную форму государственности... Монголо-татары почти во всех отношениях культурно стояли выше русских».
Ричард Пайпс, еврей, американский историк
«Этот народ находит более удовольствия в рабстве, нежели в свободе».
С. Герберштейн, австрийский дипломат (1486 – 1566 гг.)
«На это нам ответили, что мы сейчас находимся в России и нам следует подчиняться их указаниям и вести себя так, как они предписывают, ибо в каждой стране свои обычаи, которым каждый человек должен следовать; и они не сомневаются, что нам совершенно ясно, что всякая струйка должна следовать течению вод, тому, куда они текут. Услыхав это и подобное этому, мы прониклись столь большим отвращением к их поведению, что невозможно этого даже сказать, не то что написать… Получив такой ответ, мы перестали докучать им и стали вести жизнь уединенную, смешанную со скорбью. Ведь пока мы там находились, нас не посещал никто, кроме дряхлых двух бояр, которые сначала изображали величайшую важность, но, поскольку они были людьми необразованными, и нельзя не сказать о том, каким образом они вели себя у нас, чтобы образованные люди узнали, сколь велико их варварство и сколь грубы и неотесанны эти подмастерья и ослы».
Якоб Ульфельд, датский дипломат (1578 г.)
«Когда наблюдаешь русских в отношении их душевных качеств, нравов и образа жизни, то их, без сомнения, не можешь не причислить к варварам. Русские вовсе не любят свободных искусств и высоких наук и не имеют никакой охоты заниматься ими... Так как они несведущи в науках, не очень интересуются достопамятными событиями и вовсе не стремятся к знакомству с качествами чужих наций, то в сходбищах их ни о чем подобном и не приходится слышать. Большею частью их разговоры направлены в ту сторону, куда устремляют их природа и низменный образ жизни: говорят они о разврате, о гнусных пороках, о неприличностях и безнравственных поступках, частью ими самими, частью другими совершенных».
Адам Олеарий, немецкий путешественник (1603 – 1671 гг.)
«Как ведут себя эти варвары, ты можешь заключить даже из того, что все, что бы они ни говорили, они считают незыблемым и твердым, более того, они при переговорах не позволяют возражать себе и действуют в своих интересах, рассматривают только то, что предлагают сами; а если предложат что-нибудь, что им не нравится, они говорят, что это вздор и не имеет никакого отношения к делу. Кроме того, они хитры и изворотливы, упрямы, своевольны, враждебны, недружелюбны, порочны, чтобы не сказать бесстыдны, склонны ко всяким мерзостям. Они предпочитают использовать насилие, а не разум. Поверь мне, они отказались ото всех добродетелей».
Якоб Ульфельд, датский дипломат (1578 г.)
«Дальнейшее сопротивление для вас бесполезно. Знаете, сколько городов завоевано мною в два года? Сдайтесь мирно: вам будет честь и милость, какой вы не заслужите от московского тирана, а народу льгота, неизвестная в России, со всеми выгодами свободной торговли... Мое слово — закон. В случае безумного упрямства — гибель вам и народу!
Стефан Баторий, польский король (1533 - 1586 гг.)
«Русские, не стесняясь, задирают иностранцев всяких, в особенности же немцев, бесстыдными речами и, если встретятся случайно с ними, то громко обзывают их глупейшею бранью… Что касается всего, более возвышенного, то они в этом и поныне оказываются тупыми и неспособными, и эта тупость поддерживается в них климатом и весьма грубым напитком - водкою, которою они постоянно напиваются. За сим, они подозрительны, пропитаны, так сказать, подозрением, ибо, будучи вероломными по отношению к другим и сами не могут верить кому бы то ни было. К лести они столь склонны, что у них вошло в постоянный обычай придавать лицу приятное выражение, простираться всем телом по земле, покрывать руку бесчисленными поцелуями и подкреплять льстивые, ложные речи клятвою...»
Яков Рейтенфельс, итальянский посол (1672 – 1673 гг.)
«Так как они избегают правды и любят прибегать ко лжи и к тому же крайне подозрительны, то они сами очень редко верят кому-либо; того, кто их сможет обмануть, они хвалят и считают мастером. Поэтому как-то несколько московских купцов упрашивали некоего голландца, обманувшего их в торговле на большую сумму денег, чтобы он вступил с ними в компанию и стал их товарищем по торговле. Так как он знал такие мастерские приемы обмана, то они полагали, что с этим человеком будет хорошо торговать... Если они предлагают дружбу, то делают это не из любви к добродетели (которую они не почитают), но ради выгоды и пользы. Поэтому именно о них и можно сказать: Там только чернь с тобой дружна, Где выгод ждет себе она…»
Адам Олеарий, немецкий путешественник (1603 – 1671 гг.)
«Этот народ по природе склонен к обману, только сильное битье обуздывает его. Я слышал как один русский говорил, что гораздо веселее жить в тюрьме, чем на свободе, если бы только там не было сильного битья. В тюрьме они получают пищу и питье без работы, ровно как и милостыню от благорасположенного к ним народа. На свободе же они ничего не получают. Число бедных здесь очень велико, и живут они самым нищенским образом: я видел как они едят соленые сельди и другие вонючие рыбы. Нельзя найти более вонючей и гнилой рыбы, а они с удовольствием едят ее, похваливая, что она здоровее всякой другой рыбы и свежего кушанья».
Ричард Ченслер, английский путешественник (1553 г.)
«Подобно тому, как русские по природе жестокосердны и как бы рождены для рабства, их и приходится держать постоянно под жестоким и суровым ярмом и принуждением и постоянно принуждать к работе, прибегая к побоям и бичам. Никакого недовольства они при этом не выказывают, так как положение их требует подобного с ними обхождения и они к нему привыкли. Молодые люди и подростки иными днями сходятся, принимаются друг за друга и упражняются в битье, чтобы превратить его в привычку, являющуюся второй натурой, и потом легче переносить побои… Рабами и крепостными являются все они. Обычай и нрав их таков, что перед иным человеком они унижаются, проявляют свою рабскую душу, земно кланяются знатным людям, низко нагибая голову - вплоть до самой земли и бросаясь даже к ногам их; в обычае их также благодарить за побои и наказание… Вследствие рабства и грубой суровой жизни русские тем более охотно идут на войну и действуют в ней. Русские рабы стойко выдерживают у своих господ и начальников войска, и если у них оказываются хорошие испытанные иностранцы-полковники и вожди (в чем у этих людей недостаток), то они доказывают большое мужество и смелость».
Адам Олеарий, немецкий путешественник (1603 – 1671 гг.)
«Я пришел на тебя, город твой сжег, многих людей саблею побил, а других в полон взял, хотел венца твоего с головы, но ты не пришел и против нас не стал, а еще хвалишься, что-де я Московский государь! Захочешь с нами в дружбе быть, так отдай наши юрты, Астрахань, Казань, а государства твоего дороги видел я и познал...»
Девлет-Гирей, крымский хан (1571г.)
«При этом царь созвал в Новгород большое количество людей, словно намеревался обсудить с ними неотложные дела. Когда они туда прибыли, он приказал всех их согнать на мост недалеко от города. Собрав их, он велел сбросить их в текущую там реку. Были убиты и задушены многие тысячи людей, которых он подозревал из-за брата, еще раньше устраненного им с помощью яда, что они якобы были на его стороне. И что более всего удивительно, так это то, что утонуло такое множество людей, что вышеупомянутая река заполнилась трупами сверх всякого человеческого разумения и была настолько ими запружена, что не могла течь по своему прежнему руслу, но разлилась по зеленеющим лугам и плодородным полям и все затопила вокруг своей водой… Хотя это и кажется маловероятным и далеким от истины, однако все это в действительности так и было, иначе я, что называется, не стал бы писать об этом…»
Якоб Ульфельд, датский дипломат (1578 г.)
«Когда наш король прикажет позвать к себе кого-нибудь, то достойно удивления отметить, как у этого человека ликует сердце, восхищен дух, каким счастливцем считает себя тот, с кем хочет встретиться государь, и потому такое лицо уходит полное надежды получить милость в лицезрении государя. Но как солнце отличается от луны, так добродетель и милость нашего короля от тирании князя Московии. Если он прикажет придти к себе какому-либо знатному сенатору или воину, тот, собираясь пойти к тирану, прощается с женой, детьми, друзьями, как бы не рассчитывая их никогда видеть. Он питает уверенность, что ему придется погибнуть или от палок, или от секиры, хотя бы он и сознавал, что за ним нет никакой вины... Всякий раз как тиран приглашает кого-нибудь явиться к нему во дворец, тот идет как на страшный суд, оттуда ведь никто не возвращается. А если кому выпадет такое счастье выбраться оттуда живым, то тиран посылает опричников устроить засаду по пути… Именно, Московитам врождено какое-то зложелательство, в силу которого у них вошло в обычай взаимно обвинять и клеветать друг на друга пред тираном и пылать ненавистью один к другому, так что они убивают себя взаимной клеветой. А тирану все это любо, и он никого не слушает охотнее, как доносчиков и клеветников, не заботясь, лживы они или правдивы, лишь бы только иметь удобный случай для погибели людей. При дворе тирана не безопасно заговорить с кем-нибудь. Скажет ли кто-нибудь громко или тихо, буркнет что-нибудь, посмеется или поморщится, станет веселым или печальным, сейчас же возникает обвинение, что ты за одно с его врагами или замышляешь против него что-либо преступное. Но оправдать своего поступка никто не может: тиран немедленно зовет убийц, своих опричников, чтобы они взяли такого-то и вслед затем на глазах у владыки либо рассекли на куски, либо отрубили голову, либо утопили, либо бросили на растерзание собакам или медведям... Ко всем воеводам он посылает конных опричников или убийц, чтобы они под предлогом дружбы оставались и жили с воеводами, улучая время, когда увидят их в сопровождении меньшего числа рабов или в храме, или дома, или где только найдут удобным, чтобы захватить их там, затем убить и рассечь на куски. После убийства такого человека, если у него есть родственники, друзья и близкие, то, живут ли они во дворце или нет, тиран приказывает всех их умертвить, поручая убийцам произвести на них натиск въявь, по дороге, в то время, когда они направляются во дворец, напасть и зарезать… Привычка к человекоубийствам является у него повседневной. Именно, как только рассветает, на всех кварталах и улицах города появляются убийцы и всех, кого они поймают из тех, кого тиран приказал им убить, тотчас рассекают на куски, так что почти на каждой улице можно видеть трех, четырех, а иногда даже больше рассеченных людей и город весьма обильно наполнен трупами. В результате каждый день двадцать, тридцать, а иногда и сорок человек он велит отчасти рассечь на куски, отчасти утопить, отчасти растерзать петлями, так что от чрезмерной трупной вони во дворец иногда с трудом можно проехать… По отношению к религиозности тирана и его богопочитанию надлежит заметить следующее… Как только он воздаст богу долг благочестия, он выходит из обители и, вернувшись к своему нраву, велит привести на площадь толпы людей и одних обезглавить, других повесить, третьих побить палками, иных поручает рассечь на куски, так что не проходит ни одного дня, в который бы не погибло от удивительных и неслыханных мук несколько десятков человек… Узнай также про охоту тирана. В зимнее время, как только какая-нибудь кучка людей соберется по обычаю на площадь для покупки необходимых предметов, тиран тотчас велит тайком выпустить в средину толпы диких медведей. Люди, при виде медведей, от неожиданности и не подозревая ничего подобного, разбегаются, а медведи преследуют бегущих и, поймав людей, валят их и, растерзав, забивают на смерть».
Альберт Шлихтинг, немецкий наемник, побывавший в русском плену
«Надобно знать, что Москвитяне весьма наклонны к пьянству… Чуть настал Николин день, — дается им две недели праздника и полной свободы, и в это время им только и дела, что пить день и ночь! По домам, по улицам, везде, только и встречаете, что пьяных от водки…»
Рафаэль Барберини, итальянский путешественник (1565 г.)
«Порок пьянства так распространен у этого народа во всех сословиях, как у духовных, так и у светских лиц, у высоких и низких, у мужчин и женщин, молодых и старых, что, если на улицах видишь лежащих там и валяющихся в грязи пьяных, то не обращаешь внимания; до того это все обыденно. Если какой-либо возчик встречает подобных пьяных свиней, ему лично известных, то он их кидает в свою повозку и везет домой, где получает плату за проезд. Никто из них никогда не упустит случая, чтобы выпить или хорошенько напиться, когда бы, где бы и при каких обстоятельствах это ни было. При этом простой народ, рабы и крестьяне до того твердо соблюдают обычай, что такой человек продолжает выпивать пока не упадет на землю и - в иных случаях - не испустит душу вместе с выпивкою; подобного рода случаи встречаются и в наше время, так как наши люди очень уж щедры были с русскими и их усиленно потчевали… Не только простонародье, говорю я, но и знатные вельможи, даже царские великие послы, которые должны бы были соблюдать высокую честь своего государя в чужих странах, не знают меры, когда перед ними ставятся крепкие напитки; напротив, если напиток хоть сколько-нибудь им нравиться, они льют его в себя как воду до тех пор, пока их не поднимешь порою уже мертвыми… Женщины не считают для себя стыдом напиваться и падать рядом с мужчинами. Несколько русских женщин как-то пришли на пиршество к своим мужьям, присели вместе с ними и здорово вместе выпивали. Когда теперь, наконец, мужчины упали на землю и заснули, то женщины сели верхом на мужчин и до тех пор угощали друг друга водкой, пока и сами не напились мертвецки… Также легко встретить пьяного попа и монаха, как и пьяного мужика. Хотя ни в одном монастыре не пьют ни вина, ни водки, ни меда, ни крепкого пива, а пьют лишь квас, т.е. слабое пиво или кофе, тем не менее монахи, выходя из монастырей и находясь в гостях у добрых друзей, считают себя в праве не только не отказываться от хорошей выпивки, но даже и сами требуют таковой и жадно пьют, наслаждаясь этим до того, что их только по одежде можно отличить от пьяниц-мирян…»
Адам Олеарий, немецкий путешественник (1603 – 1671 гг.)
«Сверх того, нашел я в этом крае людей чрезвычайно корыстолюбивыми и бессовестными. Корыстолюбие же их простирается до той степени, что если не подарить им чего-нибудь, нельзя ничего от них получить, ни совершить никакой с ними сделки. Вельможи, как и частные люди, не постыдятся нагло потребовать, чуть что увидят, перстни, или другие вещицы, даже деньги, словом все, что бы то ни было… Они очень наклонны ко злу. Даже все вообще большие плуты, чуть только могут как-нибудь скрытно сплутовать; и поэтому чрезвычайно как надо остерегаться, в своих сделках с ними. Кто ведет с ними торговые дела, должен быть всегда осторожен и весьма бдителен, в особенности же не доверять им слепо; потому что на словах они довольно хороши, зато на деле предурные, и как нельзя ловчее умеют, добродушной личиною и самыми вкрадчивыми словами, прикрывать свои лукавейшие намерения».
Рафаэль Барберини, итальянский путешественник (1565 г.)
«Чванство, самомнение и произвол составляют присущие свойства каждого русского».
Томас Смит, английский дипломат (1604 – 1605 гг.)
«Купцы и все деловые люди Московии все время лгут, и очень легко обманывают, им нельзя доверять никаких денег - их могут присвоить. Верить в долг русским невозможно, всякие оставшиеся без присмотра товары непременно будут разворованы».
Генрих Штаден, немецкий авантюрист на русской службе (1578 г.)
«Московиты по природе своей чрезвычайно грубы, распущены, невежливы в своих нравах, ухватках и разговорах; они совсем не считают грешным и срамным делом вести разговоры об ужасных вещах, не стыдятся также кашлять, харкать, чихать... да ещё смеются и очень потешаются тем».
Петр Петрей, шведский посол (1608 - 1611 гг.)
«Любимым театром боли в России является баня. Эта идея может показаться странной жителю Запада, привыкшему к приватному удовольствию теплой ванны или освежающей струе душа. От настоящей русской бани испытываешь боль… Баня это не просто физическое помещение, в котором люди могут помыться. Это — культурная практика, пронизывающая многие аспекты русской жизни, это — первобытный институт боли, распространенный на громадном пространстве. Он сопровождает любого русского в течение всей его жизни — от рождения до смерти... Я считаю, что традиционная покорность и саморазрушение русской рабской ментальности является формой мазохизма. Русские чрезмерно склонны к самовредительству, самопоражению, самоуничижению или самопожертвованию — то есть к поведению, которое характеризуется как мазохистское».
Даниэл Ранкур-Лаферрьер, американский историк
«Московиты - это народ, рожденный для рабства и свирепо относящийся ко всякому проявлению свободы; они кротки, если угнетены, и не отказываются от ига... Даже у турок нет такого унижения и столь отвратительного преклонения перед скипетром своих оттоманов… Русские по себе судят также и о других народах, а потому иностранцев, прибывших в Московию случайно или нарочно, подвергают тому же игу и принуждают их быть рабами своего государя».
Иоанн Барклай, путешественник (1582 - 1621 гг.)
«Однажды бояре новгородские (по туземному обычаю они одни только отправляют военную службу) были на войне с татарами. Кончив ее со славой, они возвращались домой, но на пути узнали, что оставленные ими дома холопы, или рабы, в отсутствие их овладели их городами, поместьями, домами, женами, всем прочим. Такая новость поразила их, и, презирая гнусный поступок своих рабов, они поспешно возвратились домой, но недалеко от Новгорода встретились с рабами, выступившими против них в боевом порядке. Собрали совет и положили идти на холопов не с оружием, а с кнутами (по тамошнему обычаю всякий, кто едет верхом, берет кнут с собой), чтобы напомнить им об их рабском состоянии, устрашить и усмирить их. Идя таким образом вперед и размахивая кнутами, они устремились на рабов. Рабы столь испугались вида кнутов, действие которых они и прежде испытывали на себе, бросились бежать, как овцы, гонимые пастухом...»
Джилс Флетчер, английской дипломат (1548 – 1611 гг.)
«Ваше римско-кесаpское величество должны назначить одного из братьев Вашего величества в качестве государя, который взял бы эту страну и управлял бы ею... Чтобы захватить, занять и удержать Россию — достаточно иметь 200 кораблей, хорошо снабженных провиантом; 200 штук полевых орудий или железных мортир и 100.000 человек: так много надо не для борьбы с врагом, а для того, чтобы занять и удержать всю страну... Потребная для того первоначальная сумма равняется 100.000 талерам. Необходимо еще несколько тяжелых пушек и мортир, чтобы разбивать ворота деревянных городов, а мортирами в случае надобности зажигать пожар в деревянных городах и монастырях… У русских надо будет отобрать, прежде всего, их лучших лошадей, а затем все наличные струги и лодьи — и свезти их к укреплениям, чтобы при случае защитить их артиллерией… Пленных, взятых с оружием в руках, надо увезти в империю на тех же кораблях. Они должны быть закованы в кандалы и заключены по тюрьмам в замках и городах; их можно будет отпускать и на работу, но не иначе, как в железных кандалах, залитых у ног свинцом… Монастыри и церкви должны быть закрыты. Города и деревни должны стать свободной добычей воинских людей… Отправляйся дальше и грабь Александровскую слободу, заняв ее отрядом в 2000 человек... За ней грабь Троицкий монастырь… Потом следует занять Волок Ламский — в 15 милях от Москвы — с отрядом в 1000 человек. Волок Ламский — незащищенный город, запустел. В кремле же стоит каменная церковь; ее надо будет хорошо снабдить продовольствием и всяким воинским снаряжением. В одной миле от него лежит Иосифов монастырь, богатый деньгами и добром. Его можно будет пограбить, а награбленное увезти в кремль. Затем, окруженная Москва может быть взята без единого выстрела... А великого князя вместе с его сыновьями, связанных, как пленников, необходимо увести в христианскую землю. Когда великий князь будет доставлен на ее границу, его необходимо встретить с конным отрядом в несколько тысяч всадников, а затем отправить его в горы, где Рейн или Эльба берут свое начало. Туда же тем временем надо свезти всех пленных из его страны и там в присутствии его и обоих его сыновей убить их так, чтобы они видели все своими собственными глазами. Затем у трупов надо перевязать ноги около щиколоток и, взяв длинное бревно, насадить на него мертвецов так, чтобы на каждом бревне висело по 30, по 40, а то и по 50 трупов: одним словом столько, сколько могло бы удержать на воде одно бревно, чтобы вместе с трупами не пойти ко дну; бревна с трупами надо сбросить затем в реку и пустить вниз по течению. Пусть великий князь убедится, что никто не может надеяться на собственные силы и что все его просьбы и молитвы — лишь грех один!»
Генрих Штаден, немецкий авантюрист на русской службе (1578 г.)
«Что вам сказать о стране рабов, где можно замерзнуть от одного взгляда на зиму, где священники всеми средствами стараются воспрепятствовать распространению просвещения и где безнадежное состояние вещей внутри государства заставляет народ, большей частью, желать вторжения какой-нибудь внешней державы… Правление у них чисто тираническое: все его действия клонятся к пользе и выгодам одного царя, и сверх того, самым явным и варварским образом. И дворяне и простолюдины в отношении к своему имуществу суть не что иное, как хранители царских доходов, потому что все нажитое рано или поздно переходит в царские сундуки. Чрезвычайные притеснения, которым подвержены бедные простолюдины, лишают их вовсе бодрости заниматься своими промыслами, ибо чем кто из них зажиточнее, тем в большей находится опасности не только лишиться своего имущества, но и самой жизни…»
Джилс Флетчер, английской дипломат (1548–1611 гг.)
«Народ в России довольствуется очень немногим: иначе он не мог бы удовлетворить издержкам, ибо не знает никакой промышленности, весьма ленив, работы не любит и так предан пьянству, как нельзя более».
Якоб Маржерет, французский офицер-наемник (1600 - 1606 гг.)
«Хотя русские и стараются извинить свое постоянное пьянство, ибо они предпочтительно пьют водку и днем, и ночью, тем, что кроме давнишней привычки оно еще необходимо для защиты от холода, но все-таки им не удается вполне смыть с себя позорное пятно пьянства».
Яков Рейтенфельс, дипломат, уроженец Курляндии (1671 – 1673 гг.)
«Русские крайне ленивы и охотнее всего предаются разгулу, до тех пор, пока нужда не заставить их взяться за дело. Ничто не идет более к русскому характеру, как торговать, барышничать, обманывать, потому что честность русского редко может устоять перед деньгами; он так жаден и корыстолюбив, что считает всякую прибыль честной. Русский не имеет понятия о правдивости и видит во лжи только прикрасу; он столь искусно умеет притворяться, что большею частью нужно употребить много усилий, чтобы не быть им обманутым».
Эрик Пальмквист, шведский посол (1673 - 1674 г.)
«Реки Сибири кишат бегемотами. Жители Сибири добывают и продают их, если просыпаются после зимней спячки».
Р. Перри, американский капитан (1742 г.)
«Русские крестьяне питаются весьма дурно; легко предаются безделью, сидя в избе, развратничают и злоупотребляют водкой, которую, впрочем, не всегда могут отыскать. Если судить только по дремотному образу их жизни, то можно предположить, что они весьма недалеки; однако же они смекалисты, хитры и плутоваты, как ни один другой народ. К тому же, они наделены необычайной способностью воровать. У них нет той храбрости, которую некоторые философы приписывают северным народам; напротив: русским крестьянам присущи невероятные трусость и малодушие. У них нет никаких моральных принципов: они больше боятся съесть запретное в Великий Пост, чем убить человека, особенно иностранца: по их вере и убеждению, иностранцы им не братья… Подобный образ жизни сделал из русских жестоких варваров: это животные, хозяевам которых кажется необходимым дубасить их железной дубиной, пока они порабощены. Русские дворяне, постоянно имея перед глазами своих жестоких и злых рабов, заразились жёсткостью, дворянству не свойственной: стелющиеся по земле перед деспотом, перед вышестоящими, перед всеми, кто кажется нужным, они обходятся с высочайшей жёсткостью с теми, кто в их власти и кто не имеет сил сопротивляться. Так как народу в России «нечего делить» с государем, может показаться, что по меньшей мере в удовольствиях он может найти отдушину. Повсюду в других краях крестьяне собираются по праздникам: отцы семейств отдыхают от трудов в кабаке или в тени липы за бутылкой вина, ведут разговор о заработках, иногда о политике, в то время как плохонький скрипач, усевшийся на бочке, веселит их детишек. Такие удовольствия неизвестны в России: народ танцует изредка, но люди предаются пьянству и разврату — не отважишься отправиться в дорогу в эту пору, из опаски, что к вам прицепится эта чернь. В праздники русские крестьяне обычно не покидают своих изб: станут в дверном проходе и не пошевелятся. Бездействие — высшее удовольствие для них, после выпивки и баб. Если у русского крестьянина заводятся деньги, то он один отправляется в кабак, напивается в считанные минуты, и ему уже не страшно, что деньги могут украсть, так как он распускает всё дочиста».
Жан-Шапп д'Отрош, французский астроном (1722 - 1769 гг.)
«Русские же варвары не заслуживают того, чтобы о них здесь упоминать…»
Фридрих, король Пруссии (1712 – 1786 гг.)
«Россия - колосс на глиняных ногах».
Л. Ф. де Сегюр, французский дипломат (1784 - 1789 гг.)
«Раб, особливо в России, низведен до состояния столь скотского, что не смеет противиться угнетателям; обычное его свойство есть леность; стремясь забыть о своих бедах, он напивается и засыпает… Рабы не владеют ничем, все принадлежит их хозяевам. Станут ли защищать свое счастье? Но возможно ли счастье при тирании? Будут ли вдохновляться любовью к славе? Но ведь они не ведают стыда, откуда же им знать, что такое честь? Возьмутся ли они за оружие для защиты своей свободы и безопасности? Но ведь ни той, ни другой у них нет».
А. Ф. Леклерк, немецкий ученый (1786 г.)
«Русские опьянены рабством до потери сознания... Честолюбивы, самодовольны, хвастливы... Не оригинальны, ибо лишены творческих дарований и природного ума... Хитры и ленивы, способны трудиться только за высокое вознаграждение, а не так как в Европе - для блага других... Трусливы, и если они бесстрашны в бою, то только потому, что по невежеству своему верят обману начальства, что, погибнув, через три дня воскреснут и окажутся дома... Народ живет в вечном страхе; и всем в России и всегда правит страх... Русские лживы и коварны, ибо все их достоинства на самом деле есть результат притворства и обмана... Все вежливы друг с другом, но здесь вежливость есть не что иное, как искусство взаимно скрывать тот двойной страх, который каждый испытывает и внушает... Прославленное гостеприимство московитов тоже превратилось в чрезвычайно тонкую политику, она состоит в том, чтобы как можно больше угодить гостям, затратив как можно меньше искренности...»
Маркиз де Кюстин, французский писатель, путешественник (1790 – 1857 гг.)
«Хоть князь Потемкин значительно ослабил ту суровую дисциплину, к какой они привыкли со времен Петра Первого, солдат повинуется. Задержка в уплате жалованья, всевозможные виды кражи со стороны офицеров, которые сводят это жалованье на ничто, дурное качество пищи, убивающее нередко тысячи людей, не мешают солдатам идти всюду, куда ведут их начальники; кроме того характер религии, жажда наживы и то как бы врожденное человеку, а русскому в особенности, желание причинять безнаказанно зло влечет их на врага и на приступ с такой смелостью и можно сказать необузданною яростью, что заставляет в продолжении трех дней после сражения убивать женщин и детей…»
Де ла Турбиа, сардинский посол (1796 г.)
«Империя эта при всей своей необъятности не что иное, как тюрьма, ключ от которой в руках у императора. Нужно жить в этой пустыне без покоя, в этой тюрьме без отдыха, которая именуется Россией, чтобы почувствовать всю свободу, предоставленную народам в других странах Европы, каков бы ни был принятый там образ правления… Прощение было бы опасным уроком для столь черствого в глубине души народа, как русский. Правитель опускается до уровня своих дикарей подданных; он так же бессердечен, как они, он смело превращает их в скотов, чтобы привязать к себе: народ и властитель состязаются в обмане, предрассудках и бесчеловечности…»
Маркиз де Кюстин, французский писатель, путешественник (1790 – 1857 гг.)
«Глядя на русских, ясно понимаешь, что это племя пока не развилось до конца. Русские — еще не вполне люди. Им недостает главного свойства человека — нравственного чутья, умения отличать добро от зла».
Жюль Мишле, французский историк (1798 – 1874 гг.)
«Русские сгнили, не успев созреть».
Дени Дидро, французский философ (1713 - 1784 гг.)
«Русские распространяют вокруг себя довольно неприятный запах, дающий о себе знать даже на расстоянии. От светских людей пахнет мускусом, от простонародья - кислой капустой, луком и старой дубленой кожей. Отсюда вы можете заключить, что тридцать тысяч верноподданных императора, являющихся к нему во дворец первого января с поздравлениями, и шесть или семь тысяч, которые бывают в петергофском дворце в день тезоименитства императрицы, должны принести с собой грозные ароматы...»
Маркиз де Кюстин, французский писатель, путешественник (1790 – 1857 гг.)
«Выезжая из России за границу, переживаешь ощущение, будто снял с себя грязную сорочку и надел чистую».
Атанас Брокар, французский парфюмер (1861 г.)
«В России все, от мала до велика, обманывают и лгут… Россия — царство лжи. Ложь — в общине, которую следовало бы назвать мнимой общиной. Ложь — в помещике, священнике и царе. Крещендо обманов, мнимостей, иллюзий!»
Жюль Мишле, французский историк (1798 – 1874 гг.)
«Научный дух отсутствует у русских, у них нет творческой силы, ум у них по природе ленивый и поверхностный. Если они и берутся за что-либо, то только из страха. Страх может толкнуть их на любое предприятие, но он же мешает им упорно стремиться к заранее намеченной цели. Гений по натуре сродни героизму, он живёт свободой, тогда как страх и рабство имеют лишь ограниченную сферу действия, как та посредственность, орудием которой они являются… Уму русских не хватает импульса, как их духу – свободы. Вечные дети, они могут на миг стать победителями в сфере грубой силы, но никогда не будут победителями в области мысли».
Маркиз де Кюстин, французский писатель, путешественник (1790 - 1857 гг.)
«Русские, которые совершали путешествия, занесли в свое отечество много безрассудных идей тех стран, в которых они побывали, и ничего - из их мудрости; они привезли все пороки и не заимствовали ни одной из добродетелей».
Дени Дидро, французский философ (1713 - 1784 гг.)
«У чистокровных русских взгляд ящерицы, и интеллектуально они имеют мало общего с европейцами... Они больше походят на скотов-варваров, недостойных общения с европейскими народами».
Жюль Мишле, французский историк (1798 – 1874 гг.)
«В отношениях русских с иностранцами царит дух испытующий, дух сарказма и критики; они ненавидят нас - как всякий подражатель ненавидит образец, которому следует; пытливым взором они ищут у нас недостатки, горя желанием их найти… Я не осуждаю русских за то, каковы они, но я порицаю их за притязание казаться теми же, что и мы. Они еще совершенно некультурны. Это не лишало бы их надежды стать таковыми, если бы они не были поглощены желанием по-обезьяньи подражать другим нациям, осмеивая в то же время, как обезьяны, тех, кому они подражают».
Маркиз де Кюстин, французский писатель, путешественник (1790 - 1857 гг.)
«Сия великая часть Европы и Азии, именуемая ныне Россиею, в умеренных её климатах была искони обитаема, но дикими, во глубину невежества погружёнными народами, которые не ознаменовали бытия своего никакими собственными историческими памятниками…»
Н. М. Карамзин, историк (1766 - 1826 гг.)
«У русских есть лишь названия всего, но ничего нет в действительности. Россия – страна фасадов. Прочтите этикетки, – у них есть цивилизация, общество, литература, театр, искусство, науки, а на самом деле у них нет даже врачей… Если же вы случайно позовёте живущего поблизости русского врача, то можете считать себя заранее мертвецом».
Маркиз де Кюстин, французский писатель, путешественник (1790 - 1857 гг.)
«Душа раба оподлена; не принадлежа самому себе, он не имеет интереса о себе заботиться и живет в грязи и нечистоте... Это жилец, который запускает не принадлежащую ему квартиру... Невозможно любить родину, которая вас не любит...»
Дени Дидро, французский философ (1713-1784 гг.)
«Страна эта, говоря по правде, отлично подходит для всякого рода надувательств; рабы есть и в других странах, но чтобы найти столько рабов - придворных, надо побывать в России. Не знаешь, чему дивиться больше,- то ли безрассудству, то ли лицемерию, которые царят в этой империи».
Маркиз де Кюстин, французский писатель, путешественник (1790 - 1857 гг.)
«Рок влечет за собой Россию, ее судьбы должны совершиться. Считает ли она нас уже выродившимися? Разве мы уже не аустерлицкие солдаты? Она нас ставит перед выбором: бесчестье или война. Выбор не может вызвать сомнений. Итак, пойдем вперед, перейдем через Неман, внесем войну на ее территорию. Положим конец гибельному влиянию, которое Россия уже 50 лет оказывает на дела Европы».
Наполеон Бонапарт, император Франции (1769 – 1821 гг.)
«Прежде, нежели успеют в российской армии назначить генералов и главнокомандующих, французские орлы уже будут в Петербурге».
Граф Буш, вестфальский посланник (1812 г.)
«Через пять лет я буду господином мира, остается одна Россия, но я раздавлю ее... Если мой друг Александр не пожелал заключить мир в покоях Кремля, я заставлю его расписаться в своем бессилии на берегах Невы. Но мои условия будут ужасны. Польскую корону я возложу на себя, а для князя Жозефа Понятовского создам Смоленское герцогство. Мы возродим Казанское ханство, а на Дону устроим казачье королевство… Мы раздробим Россию на прежние удельные княжества и погрузим ее обратно в тьму феодальной Московии, чтоб Европа впредь брезгливо смотрела в сторону империи…»
Наполеон Бонапарт, император Франции (1769 – 1821 гг.)
«За границей русский чувствует себя на воле, а в России же он задумчив, мрачен, боязлив и принижен до подлости пред теми, в ком нуждается».
Франциск Белькур, француз, побывавший в русском плену
«Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ».
Д.Д. Минаев, автор фальшивки, приписываемой Лермонтову
«Русские хоть и белые, но у них есть свойства негров. Они не работают более, чем нужно, и без принуждения».
Густав Дитцель, немецкий писатель
«Когда самодержавная Россия останется последней цитаделью христианства, мы спустим с цепи революционеров-нигилистов и безбожников и вызовем сокрушительную социальную катастрофу, которая покажет всему миру во всем его ужасе абсолютный атеизм, как причину одичания и самого кровавого беспорядка».
Альберт Пайк, масон (1809 – 1891 гг.)
«Жалкая нация, нация рабов, снизу доверху все сплошь рабы».
Н. Г. Чернышевский, публицист, революционер (1828 - 1889 гг.)
«У нас сначала — дикое варварство, потом грубое невежество, затем свирепое и унизительное чужеземное владычество, дух которого позднее унаследовала наша национальная власть, — такова печальная история нашей юности. Периода бурной деятельности, кипучей игры духовных сил народных, у нас не было совсем. Эпоха нашей социальной жизни, соответствующая этому возрасту, была заполнена тусклым и мрачным существованием, лишенным силы и энергии, которое ничто не оживляло, кроме злодеяний, ничто не смягчало, кроме рабства… Ни пленительных воспоминаний, ни грациозных образов в памяти народа, ни мощных поучений в его предании. Окиньте взглядом все прожитые нами века, все занимаемое нами пространство, — вы не найдете ни одного привлекательного воспоминания, ни одного почтенного памятника…»
П. Я.Чаадаев, философ, публицист (1794 - 1856 гг.)
«Россия представляет собою ужасное зрелище страны, где люди торгуют людьми, не имея на это и того оправдания, которым лукаво пользуются американские плантаторы, утверждая, что негр не человек; страны, где люди сами себя называют не именами, а кличками: Ваньками, Стешками, Васьками, Палашками…»
В. Г. Белинский, литературный критик (1811 - 1848 гг.)
«Поскоблите русского и вы найдете татарина».
Жозеф де Местр, посланник Сардинии (1753 — 1821 гг.)
«Ведь немногим больше ста лет тому назад русские были настоящими татарами. И под внешним лоском европейской элегантности большинство этих выскочек цивилизации сохранило медвежью шкуру — они лишь надели ее мехом внутрь. Но достаточно их чуть-чуть поскрести — и вы увидите, как шерсть вылезает наружу и топорщится».
Маркиз де Кюстин, французский писатель, путешественник (1790 - 1857 гг.)
«Всю Россию охватил сифилис патриотизма!»
А. И. Герцен, публицист, революционер (1812 – 1870 гг.)
«Мы живем одним настоящим в самых тесных его пределах, без прошедшего и будущего, среди мертвого застоя. Исторический опыт для нас не существует; поколения и века протекли без пользы для нас. Глядя на нас, можно было бы сказать, что общий закон человечества отменен по отношению к нам. Одинокие в мире, мы ничего не дали миру, ничему не научили его; мы не внесли ни одной идеи в массу идей человеческих, ничем не содействовали прогрессу человеческого разума, и все, что нам досталось от этого прогресса, мы исказили. С первой минуты нашего общественного существования мы ничего не сделали для общего блага людей; ни одна полезная мысль не родилась на бесплодной почве нашей родины; ни одна великая истина не вышла из нашей среды; мы не дали себе труда ничего выдумать сами, а из того, что выдумали другие, мы перенимали только обманчивую внешность и бесполезную роскошь».
П. Я. Чаадаев, философ, публицист (1794 - 1856 гг.)
«Сурово и холодно требует автор от России отчета во всех страданиях, причиняемых ею человеку, который осмеливается выйти из скотского состояния. Он желает знать, что мы покупаем такой ценой, чем мы заслужили свое положение; он анализирует это с неумолимой, приводящей в отчаяние проницательностью, а закончив эту вивисекцию, с ужасом отворачивается, проклиная свою страну в ее прошлом, в ее настоящем и в ее будущем... Кто из нас не испытывал минут, когда мы, полные гнева, ненавидели эту страну, которая на все благородные порывы человека отвечает лишь мучениями, которая спешит нас разбудить лишь затем, чтобы подвергнуть пытке? Кто из нас не хотел вырваться навсегда из этой тюрьмы, занимающей четвертую часть земного шара, из этой чудовищной империи, в которой всякий полицейский надзиратель – царь, а царь – коронованный полицейский надзиратель… Говоря о России, постоянно воображают, будто говорят о таком же государстве, что и другие; на самом деле это совсем не так. Россия - это целый особый мир покорный воле, произволению, фантазии одного человека, - именуется ли он Петром или Иваном, не в том дело: во всех случаях одинаков это - олицетворение произвола. В противоположность всем законам человеческого общежития Россия шествует только в направлении своего собственного порабощения и в направлении порабощения других народов».
А. И. Герцен, публицист, революционер (1812 – 1870 гг.)
«Изумленная Европа, в начале правления Ивана едва знавшая о существовании Московии, стиснутой между татарами и литовцами, была ошеломлена внезапным появлением на ее восточных границах огромной империи, и сам султан Баязид, перед которым Европа трепетала, впервые услышал высокомерную речь московита».
Карл Маркс (Мордехай Леви), революционер (1818 – 1883 гг.)
«Я громко отрекаюсь от русского государственно-императорского патриотизма и буду радоваться разрушению Империи, откуда бы оно ни шло».
М. А. Бакунин, революционер, анархист (1814 – 1876 гг.)
«Московия была воспитана и выросла в ужасной и гнусной школе монгольского рабства. Она усилилась только благодаря тому, что стала виртуозна в искусстве рабства. Даже после своего освобождения Московия продолжала играть свою традиционную роль раба, ставшего господином. Впоследствии Петр Великий сочетал политическое искусство монгольского раба с гордыми стремлениями монгольского властелина, которому Чингисхан завещал осуществить свой план завоевания мира».
Карл Маркс (Мордехай Леви), революционер (1818 – 1883 гг.)
«Что же касается России, то ее можно упомянуть лишь как владелицу громадного количества украденной собственности, которую ей придется отдать назад в день расплаты».
Фридрих Энгельс, сподвижник Мордехая Леви (1820 – 1895 гг.)
«Я требую исключить из числа европейских народов кельтов и русских, поскольку кельтская и русская нации, презирающие труд и порядок, стоят на низшей ступени человеческого развития».
Рональд Нокс, английский писатель (1888 – 1957 гг.)
«Когда русский говорит о Боге, он всегда чешет задницу».
В. Г. Белинский, литературный критик (1811 – 1848 гг.)
«Грязь, вонь, клопы и тараканы,
И надо всем хозяйский кнут,
И это русские болваны
Святым отечеством зовут».
Д. В. Веневитинов, поэт (1805 - 1827 гг.)
«В войне с Россией совершенно безразличны мотивы людей, стреляющих в русских, будут ли мотивы черными, красными, золотыми или революционными… Ненависть к русским была и продолжает быть первой революционной страстью».
Карл Маркс (Мордехай Леви), революционер (1818 – 1883 гг.)
«Славянские народы Европы – жалкие вымирающие нации, обреченные на уничтожение. По своей сути процесс этот глубоко прогрессивен. Примитивные славяне, ничего не давшие мировой культуре, будут поглощены передовой цивилизованной германской расой. Всякие же попытки возродить славянство, исходящие из азиатской России, являются «ненаучными» и «антиисторическими». В конечном счете, немцам и германизированным евреям должны принадлежать не только славянские области Европы, но и Константинополь».
Фридрих Энгельс, сподвижник Мордехая Леви (1820 – 1895 гг.)
«Приступить к овладению всею полосой южной Азии между 30 и 40 градусами северной широты и с этой базы постепенно оттеснять русский народ к северу. Так как, по обязательным для всего живущего законам природы, с прекращением роста начинается упадок и медленное умирание, то и наглухо запертый в своих северных широтах русский народ не избегнет своей участи».
Альфред Мэхэн, американский военный теоретик, адмирал (1840 – 1914 гг.)
«Как сладостно отчизну ненавидеть,
И жадно ждать ее уничтоженья,
И в разрушении отчизны видеть
Всемирного денницы пробужденья».
В. С. Печерин, поэт, диссидент (1807 – 1885 гг.)
«Нам было ясно, что революция имеет только одного действительно страшного врага – Россию… Страшно могущество этой огромной Империи... У этого деспотического правительства, у этой варварской расы, имеется такая энергия и активность, которых тщетно было бы искать у монархий более старых государств. Славянские варвары - природные контрреволюционеры, особенные враги демократии».
Карл Маркс (Мордехай Леви), революционер (1818 – 1883 гг.)
«Вы могли бы спросить меня, неужели я не питаю никакой симпатии к славянским народам? В самом деле – чертовски мало… Необходима безжалостная борьба не на жизнь, а на смерть с предательским по отношению к революции славянством, истребительная война и безудержный террор… У Европы только одна альтернатива: либо подчиниться игу славян, либо окончательно разрушить центр этой враждебной силы – Россию… Кровавой местью отплатит славянским варварам всеобщая война».
Фридрих Энгельс, сподвижник Мордехая Леви (1820 – 1895 гг.)
«Собирайте фонд, чтобы посылать в Россию оружие и руководителей, которые научили бы нашу молодёжь истреблять угнетателей, как собак!.. Подлых славян, которые стояли на коленях перед японцами, мы заставим стать на колени... Россия вынуждена была уступить маленьким японцам. Она уступит и Избранному Богом Народу... Деньги помогут нам добиться этого».
Герман Леб, иудей, американский промышленник (1905 г.)
«Российская демократия может достигнуть своей цели только через окончательное свержение царизма и расчленение России на мелкие государства. С другой стороны, Германия не будет иметь полного успеха, если ей не удастся вызвать в России большую революцию. Но русская опасность для Германии не исчезнет и после войны до тех пор, пока Российское государство не будет расчленено на отдельные части. Интересы германского правительства и интересы русских революционеров таким образом идентичны».
Израиль Гельфанд (Парвус), банкир революции (1869 – 1924 гг.)
«Временное правительство восстановило независимость Финляндии. Она была аннексирована Россией в ходе наполеоновских войн. Кстати, либеральное общественное мнение России никогда не принимало политики насильственной русификации. Временное правительство немедленно вернуло Финляндии все права. Одновременно мы провозгласили и независимость Польши. Начал разрабатываться режим предоставления независимости для прибалтийских стран, для Украины… Даже Ленин, когда он вернулся в Россию, признал, что в середине 1917 года Россия являлась самым свободным государством в мире».
А. Ф. Керенский, глава Временного правительства (1881 – 1970 гг.)
«США не рассматривают вопрос о русских территориях с точки зрения единой России... Кавказ, вероятно, придется рассматривать как часть проблемы Турецкой Империи; Среднюю Азию отдать под протекторат какой-нибудь европейской державе».
Д. Миллер, госсекретарь США (1918 г.)
«Чтобы овладеть миром, надо овладеть Россией».
Теодор Герцль, основатель сионизма (1860 – 1904 гг.)
«Пролетариат не может любить того, чего у него нет. У пролетариата нет отечества… В каждой стране борьба со своим правительством, ведущим империалистическую войну, не должна останавливаться перед возможностью в результате революционной агитации поражения этой страны. Поражение правительственной армии ослабляет данное правительство, способствует освобождению порабощенных им народностей и облегчает гражданскую войну против правящих классов. В применении к России это положение особенно верно. Победа России влечет за собой усиление мировой реакции, усиление реакции внутри страны и сопровождается полным порабощением народов в уже захваченных областях. В силу этого поражение России при всех условиях представляется наименьшим злом».
В. И. Ленин (Бланк), революционер (1870 – 1924 гг.)
«Русский народ нам нужен лишь как навоз истории... Россия наш враг. Она населена злыми бесхвостыми обезьянами, которых почему-то называют людьми... Нет ничего бездарней и лицемерней, чем русский мужик».
Лев Давидович Бронштейн (Троцкий), сионист (1879 – 1940 гг.)
«Предлагаю всегда писать название страны «Россия» именно так, в кавычках, настолько оно скомпрометировало себя за тысячелетнюю историю, в которой не было ни единого светлого пятна, а лишь угнетение собственного тёмного, дикого и забитого народа и подавление стремления к свободе других… «Российская империя» вовсе не была национальным русским государством. Это было собрание нескольких десятков народов... объединенных только общей эксплуатацией со стороны помещичьей верхушки, и объединенных притом при помощи грубейшего насилия».
М. Н. Покровский, еврейский историк (1868 – 1932 гг.)
«Дело не в России, на нее, господа хорошие, мне наплевать, это только этап, через который мы приходим к мировой революции».
В. И. Ленин (Бланк), революционер (1870 – 1924 гг.)
«Русский народ - нация Обломовых, нация рабов, с рабским прошлым, народ - растяпа с присущей ему азиатской ленью».
Н. И. Бухарин, революционер (1888 – 1938 гг.)
«Мы должны превратить Россию в пустыню, населенную белыми неграми, которым мы дадим такую тиранию, какая не снилась никогда самым страшным деспотам Востока. Разница лишь в том, что тирания эта будет не справа, а слева, и не белая, а красная. В буквальном смысле этого слова красная, ибо мы прольем такие потоки крови, перед которыми содрогнутся и побледнеют все человеческие потери капиталистических войн. Крупнейшие банкиры из-за океана будут работать в теснейшем контакте с нами. Если мы выиграем революцию, раздавим Россию, то на погребальных обломках ее укрепим власть сионизма и станем такой силой, перед которой весь мир опустится на колени. Мы покажем, что такое настоящая власть. Путем террора, кровавых бань мы доведем русскую интеллигенцию до полного отупления, до полного идиотизма, до животного состояния...»
Лев Давидович Троцкий (Бронштейн), сионист (1879 – 1940 гг.)
«Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи, трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления... Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей… Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать».
В. И. Ленин (Бланк), революционер (1870 – 1924 гг.)
«Мы должны увлечь за собой 90 миллионов из ста, населяющих Советскую Россию. С остальными нельзя говорить - их надо уничтожить».
Г. Е. Зиновьев (Апфельбаум), сионист (1883 – 1936 гг.)
«Необходимо, учитывая опыт года гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления... Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству необходимо применить все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти...»