Резиденция киевского миллионера напоминала рыцарский замок

В середине XIX века, в пору появления в Киеве богачей-миллионеров, на Миллионной улице (ныне улица Панаса Мирного) на Печерске было огромное дворянское имение, принадлежавшее Степану Лашкевичу, потомку гетмана Полуботка. Степан Иванович закончил Московский университет, удивлял молодежь умом, начитанностью и литературным вкусом, но никогда нигде не служил, ничего не писал. Этот киевский Обломов постоянно сидел дома и читал журналы. Прекрасно видел, как ветшает дом, но ничего не делал для его спасения. "Побелка стен почти исчезла, - вспоминал мемуарист, - штукатурка во многих местах обвалилась, крыша протекла; внутри стены, потолки и полы выказывали такие же следы запущенности, и это особенно бросалось в глаза, так как тут же, в обстановке комнат, обращали на себя внимание многие изящные и дорогие предметы".

Позже Лашкевич продал свой якобы пришедший в негодность дом за бесценок и купил усадьбу на Виноградной улице (ныне Богомольца). Новый хозяин, внимательно осмотрев строение, обнаружил, что сделано оно из хорошо сохранившихся дубовых брусьев и нуждается лишь... в побелке.

Скульптуры и старинная библиотека вывозились из замка князей Вишневецких в антикварные магазины Киева

Непрактичностью дворянской интеллигенции, которая мало заботилась о своих родовых гнездах, умело пользовались дельцы новой формации. В свое время каждому киевлянину был известен многолетний процесс по поводу замка князей Вишневецких на Волыни, описанного за долги и незаконно присвоенного в 1875 году киевским миллионером-откупщиком, а потом и городским головой Иваном Толли. Сам замок ему был не нужен, а вот старинная библиотека, мебель и утварь интересовали. Полотна европейских мастеров вывозились возами, антикварные магазины Киева и других городов долгое время были забиты дворцовыми гобеленами, скульптурами, художественной бронзой, фарфором и раритетными изданиями. Толли все продал и превратил в денежные купюры.

Финансисты, сахарозаводчики и так называемые железнодорожные короли (дельцы, получавшие от государства ссуды-концессии на строительство железных дорог и наживавшие на этом миллионы) интересовались старыми особняками Киева. Для себя они строили мало. Да и к чему было браться за столь хлопотное дело, если можно купить какое-нибудь дворянское гнездо, а вместе с ним и возможность хоть в чем-то сравняться со старой аристократией, погреться в лучах ее славы.

Но в 1879 году в Киеве произошло знаменательное событие. Городской "железнодорожный король" барон Рудольф Штейнгель выстроил для себя особняк на Бульварно-Кудрявской улице (теперь Воровского, 25). Резиденция интересна тем, что стала первым детищем "новой аристократии" и довольно четко отражала ее вкусы. Здание возводилось по проекту популярного тогда архитектора Владимира Николаева, посвятившего свое творчество поэтизации богатства и роскоши. Возведенная им резиденция "железнодорожного короля" напоминала рыцарский замок в готическим стиле, гордо возвышавшийся над просторами Афанасьевского яра, строениями Фундуклеевской (ныне Хмельницкого) улицы и туманными далями Лыбедских болот.

Творение Николаева приобрело популярность и в какой-то мере повлияло на формирование у горожан представления о престижном жилье. И сегодня многие киевские нувориши строят свои дома в "рыцарском стиле" - иногда по два-три "замка" на одной улице. Разница лишь в том, что дом Штейнгеля вписывался в панораму и действительно возносился и парил над далями, а "замки" теперешних "рыцарей кошелька" нависают над участками, пригодными разве что для какого-нибудь... курятника.
Помещения банков и холлы гостиниц оформлялись в виде царских покоев - с позолоченной лепниной

"Вскоре после окончания обустройства и меблировки особняка Штейнгеля, - пишут исследователи киевских особняков Дмитрий Малаков и Ольга Друг, - был заказан альбом фотографий, которые увековечили экстерьеры, панорамы окружения и интерьеры родовой усадьбы, расположенной в центре города. От ворот широкий дугообразный въезд вел под тяжелое каменное крыльцо-террасу. На углу возвышалась башня, где, по древнему обыкновению, должен развеваться флаг в знак присутствия в замке хозяина... Возле подножия особняка раскинулся пейзажный английский парк-сад - с дорожками, аллеями, клумбами, рабатками, фонтаном, беседками, мостиками и озером с черными лебедями".

Своими размерами и обстановкой комнаты "замка" лишь отдаленно напоминали жилые помещения. Это были дворцовые залы, хотя в штате придворных не было и регулярные балы не проводились. Здесь жила семья вечно занятого делами промышленника. Такая несообразность объяснялась чрезмерными амбициями новых богачей, которые хотели получить от жизни все сразу - и деньги, и титулы, и славу.

Особым предметом вожделений были дворцы и дворцовые залы. Они мерещились толстосумам повсюду. В виде царских покоев с позолоченной лепниной делались, к примеру, парадные доходных домов, холлы гостиниц, помещения банков, конторы адвокатов. Даже приемная в квартире практикующего врача могла иметь дворцовую отделку. Именно так выглядела она у преуспевающего хирурга Мумиева в рассказе киевской писательницы Ольги Шалацкой "Страница прошлого": "Это был большой зал с позолоченными зеркалами, стульями и роскошными тропическими растениями в кадках и вазонах на мраморных тумбах. На стульях сидело до десятка пациентов обоего пола".

Особняк Штейнгеля киевлянам понравился. В городском путеводителе 1897 года он упоминается среди частных строений, выделяющихся "красотой архитектуры". Если бы этот замок не был изуродован в 1970-х годах и сохранился до наших дней в своем первоначальном виде, он, очевидно, по-прежнему вызывал бы восхищение наших любителей архитектуры, как "Дом с химерами", "Замок Ричарда", "Шоколадный домик" и другие причуды киевского вкуса.

Не иначе как дворцом представлял свой дом и Богдан Иванович Ханенко на Терещенковской улице, N 15. Отпрыск старого гетманского рода энергично вписался в среду промышленно-финансовых воротил и перенял от них кое-какие из новых вкусов и увлечений, особенно страсть к дворцам и собиранию дорогостоящих шедевров мировой живописи. Оба увлечения нашли свое воплощение в возведенном для него петербургским архитектором Мельцером, в стиле итальянского "палаццо", особняке. Первый этаж был приспособлен под жилье, второй (как тогда говорили, "бельэтаж") служил художественной галереей.

Дом-музей начинался с мрачных готических покоев. Затем шла "красная гостиная" в стиле Ренессанса. "Золотой кабинет", предназначенный для живописи рококо, украшали обои по мотивам "Дон Кихота" Сервантеса, изготовленные на Брюссельской мануфактуре в конце XVIII века. Столовая была задумана в барочных формах. На потолке ее помещался герб гетманов Ханенко. На полках и консолях стоял дельфтский фаянс и китайский фарфор XVII-XVIII и XIX веков.

В идеальном помещении для художественной экспозиции жить было не совсем удобно. Недаром Ханенко после завершения "палаццо" взялся за строительство рядом с ним жилого дома (улица Терещенковская,13), где должны были разместиться служебные помещения, библиотека, лекторий и фешенебельные квартиры.
Перед Первой мировой войной богатые люди начали возводить уютные мини-дворцы для одной семьи

Большую коллекцию живописи (работы в основном русских и украинских художников) собрал в своем двухэтажном особняке на Институтской улице и архитектор-банкир Георгий Шлейфер. Он не жалел денег на обстановку комнат и вестибюля. Все было сделано хорошо и удобно. Но часть помещений галереи использовались под жилье, что несколько портило вид экспозиционных залов. На сохранившихся фотографиях виден большой банкетный стол с посудой и букетами цветов в одном из залов особняка, не мешающий экспозиции. Так накрывались столы в царских дворцах.

В то же время музей отторгал многие бытовые вещи. Плохо "вписывался" в экспозиционный зал, например, мягкий диван с круглыми валиками. Неуместны здесь и рабочие, обеденные или ломберные столики. А шкаф с резными колонками, чтобы увеличить площадь экспозиции, поставили подальше от стены - чуть ли не посреди зала.

Дворцовая роскошь и уют - разные вещи. Цари и вельможи не использовали большие помещения для жилья. В них размещались бальные залы, парадные кабинеты, столовые и спальни. Здесь отмечали праздники, проводили официальные церемонии, устраивались приемы. Сами же хозяева с удовольствием жили в небольших "личных апартаментах" на задворках резиденций.

Банкиры и заводчики не сразу поняли, что дворцы строят не для себя, но прежде всего для публичных собраний. Сначала пытались привыкнуть к жизни на сквозняке анфилад, но со временем смирили свои амбиции и сократили дворцовые просторы до разумных пределов. Так, уютно и по-домашнему выглядят, например, помещения в особняке миллионера-сахарозаводчика Симха Либермана на Банковской улице, N 2, построенном в 1898 году архитектором Николаевым (ныне дом Союза писателей).

Перед Первой мировой войной мода на помпезные жилища заметно спала. Богатые люди начали возводить уютные мини-дворцы для одной семьи - без анфилад, парадных залов, но зато с холлом, большой столовой и коридорами, в которые выходили двери изолированных комнат. Подобное стремление к простоте и практичной планировке проявилось, например, в особняках сахаропромышленника Шестакова на Шелковичной улице, N 14 и землевладельца Илляшенко на улице Владимирской, 49.

Эти и другие особняки ХХ столетия стали прототипами богатого буржуазного дома, по-своему роскошного, но отнюдь не помпезного, без аристократических излишеств и огромных бальных залов.

Именитые дворяне славились гостеприимством. В своих домах они давали пиры и балы, устраивали концерты, спектакли, литературные вечера и художественные выставки. Гостей старались напоить и накормить, занять беседой, картами, усладить музыкой, пением, балетом. Для такого образа жизни действительно нужны были не просто просторные дома, а целые дворцы.

Заводчики и банкиры - люди иной закваски. Они не бросают денег на ветер. Сборища праздных людей им чужды. Банкеты они заказывают в ресторанах, а для практических дел содержат конторы╔ Дома аристократов и миллионеров внешне могут походить друг на друга. Но в одних деньги считают и копят, а в других тратят на красивый досуг, радость общения, предметы искусства. В этом вся разница между дворцом аристократа и особняком банкира.
Воровского улица , Особняки Киева , Штейнгель барон
Источник Информации: Факты
Автор: Анатолий МАКАРОВ
 

fototelegraf, интересный материал, как много человек теряет без рукописной и печатной книги. Он начинает мыслить урбанистически в отрыве от природы. Почерк отражает состояние души, современная архитектура также уходит от личных библиотек, от муляжей книжных полок и культивирует море "творческой пустоты" - есть прекрасная фраза: "умный - аж страшно". В Киеве слышал о специализированных каллиграфах с Душой, обращённой "на Восток", а о русском не знаю.
Сейчас глобализация уничтожает личность. но не у всех, однако собрания каллиграфов тоже могут проходить формально. Суета губит глубокое восприятие жизни, а Ваш репортаж напоминает об усиливающейся опасности.
Предлагаю слова для упражнений - "эгоизм", "невежество", "чёрствость Души", "микрочип", "матрица", "без - Божник", "хапуга", "трудяга", "Бог", "Вера - Надежда - Любовь". А далее - по возможности и по желанию. Павел В.Лашкевич.