Натэлла Сперанская

Время королей прошло

Однажды наступает срок, когда кормчий вселенной удаляется и отходит на свой наблюдательный пост, предоставляя космос самому себе. Мы подошли к точке, когда катастрофа уже неизбежна: теперь не боги управляют миром, а мир стал своим собственным правителем, и, как совершенно справедливо заключает Платон, при этом он не избегает бессилия и удаления от своего изначального совершенства. Ушли не только боги, но и короли – их земные наместники. «Время королей прошло: что сегодня называется народом, не заслуживает королей», - писал Ницше. Но какова же истинная причина катастрофы, спросим мы? Прежде дадим слово Платону. Как правило, философ отвечал, что всё определяется судьбой. Мы же склонны видеть другую причину – нарушение закона. Время от времени происходит преступление меры, что сопровождается поворотом вселенной, когда её движение обращается вспять и живые существа испытывают необычные потрясения. Так, в «Политике» Платона рассказывается, что некогда время пошло назад и возраст человеческих существ стал невообразимым образом меняться: седые волосы темнели, морщины разглаживались, взрослые люди становились младенцами и молодели до тех пор, пока вовсе не уничтожались. Женщины более не могли зачать от мужчин, и люди рождались из земли («землерождённые»). В свете этого предания, пророчество о мёртвых, что встанут из своих могил, обретает иной смысл.

Важно вдуматься в следующие слова Платона, поскольку в них содержится самая суть того, что происходит, когда мир окончательно готов «надеть на себя саван» и предаться огню: «Когда же космос отделился от Кормчего, то в ближайшее время после этого отделения он всё совершал прекрасно; по истечении же времени и приходе забвения им овладевает состояние древнего беспорядка, так что в конце концов он вырождается, в нём остаётся немного добра, смешанного с многочисленными противоположными свойствами, он подвергается опасности собственного разрушения и гибели всего, что в нём есть. Потому-то  устроявшее его божество, видя такое нелёгкое его положение и беспокоясь о том, чтобы, волнуемый смутой, он не разрушился и не погрузился в беспредельную пучину неподобного, вновь берёт кормило и снова направляет всё больное и разрушенное по прежнему свойственному ему круговороту: он вновь устрояет космос, упорядочивает его и делает бессмертным и непреходящим». Теперь мы должны заметить, что по Платону удалившееся божество, видя катастрофическое положение, вновь берёт кормило и восстанавливает прежний порядок, превращая хаос в космос. Так ли это на самом деле? В другой нашей работе, обращённой к проблематике Новой Метафизики и концепции Радикального Субъекта, мы утверждаем: «Сакральное, исчезая из мира, приводит его к самой настоящей трагедии, чудовищной онтологической катастрофе, - смерть создателя «ничтожит» творение, лишает его всякого смысла. Не Царство Бога на земле, но воцарение «европейского нигилизма» делает возможным появление Радикального Субъекта, приходящего как носитель смерти, утверждающий своё Царство; убийца, каратель, Ангел-Истребитель, являющий ценность человеческой жизни в момент её уничтожения...[…] С появления Радикального Субъекта начинается эсхатологический гнозис, сведение совокупности циклов к точке Абсолютного Конца».

Кто есть вернувшийся кормчий у Платона? И точно ли возвращается тот, кто уходил? Не происходит ли появление радикально иного, но иного, преходящего не ради восстановления «того же самого», а для создания невозможной реальности, манифестации своего (неизвестного человеку) царства?

Мы возвращаемся к опасной теме солнца, преступившего меру (закон). Платон упоминает миф об Атрее и Фиесте, и нас, главным образом, интересует, что в нём говорится о космическом перевороте. Зевс изменяет ход солнца по просьбе Атрея, который после своего воцарения изгоняет брата своего Фиеста и его детей, а затем, поддавшись желанию мести, создаёт иллюзию примирения, пригласив Фиеста на пир. На стол подают блюда, приготовленные из мяса его убитых детей. Согласно сказанию, это стало причиной восстановления нарушенного космического порядка. Фиест проклинает убийцу-брата и весь его род. Здесь чётко прослеживается мотив восстановления и, опираясь на сказанное ранее, мы могли бы заключить, что с проклятия Фиеста начинается переход от хаоса к космосу, иными словами, мы слышим отголоски гераклитовой формулы «жить за счёт чьей-то смерти»: космос оживает за счёт смерти детей Фиеста, ибо только в ней – причина страшного проклятия Атрея и его рода, а значит, начало восстановления нарушенного порядка.  Платон бы, вероятно, сказал о возвращении удалившегося кормчего.

Но что если ушло одно, а пришло (не: вернулось) совсем другое?

По крайней мере, ясно одно: приходит правитель, царь. Мир, который он застаёт, находится в состоянии полного извращения, причину которого Платон видит в отсутствии истинного правителя. Аристократия вырождается в олигархию, монархия принимает чудовищный лик тирании. Возможно ли облагородить человеческий материал в сложившихся условиях? Об этом задумывался ещё Фридрих Ницше ("IstdieVeredlungmoglich?") Если мы осмелимся ответить: «Едва ли», это будет означать только одно - …

Платон полагал, что настоящий политик, коим и является царь, находится выше любых законов, поскольку единственное значение имеет великие стоящей перед ним задачи. Философ допускал применение радикальных мер, включая казни и изгнания, если это требовалось для улучшения государства. Он даёт чётное определение политики, заключая, что она не является ни юриспруденцией, ни ораторским искусством, ни военным делом. Политика, по Платону, это особое знание власти над людьми. Политика представляет собой царское искусство – способность ткать из отдельных нитей-индивидуумов ковёр человеческой жизни и государства. Царь – всегда знающий. Можно вывести, что он философ, но философ чрезвычайно необычный, а потому его следовало бы назвать софосом (sofos), указав на отличие того, кто лишь стремится обрести мудрость от того, кто уже её обрёл. Платон делит все искусства на два вида: познавательные и практические, подчёркивая, что царю более подобает искусство познавательное, которое, в свою очередь, включает в себя две области: повелевающую и рассудительную. Искусство царствовать принадлежит повелевающей  области познавательного искусства. Если во времена Кроноса, когда божественный порядок не был попран, цари приходили к достойным народам земли, то сейчас, в конце манвантары, грядёт правитель, держащий в руке серп. «Пусти серп твой и пожни, потому что пришло время жатвы, ибо жатва на земле созрела» (Откр.14:15).

Почему кормчий удаляется? Не можем ли мы предположить, что его правлению положен свой срок? Весьма интересно рассмотреть отношения между царём и его преемником, описание которых даёт Р.Грейвс в «Мифах Древней Греции»:  «Царь царствовал до летнего солнцестояния, когда солнце достигало своей самой северной точки и останавливалось, после чего танист убивал царя и занимал его место, остававшееся за ним все время, пока солнце перемещалось к югу, к точке зимнего солнцестояния. Эта взаимная ненависть усиливалась еще и потому, что танист вступал в брак с вдовой своего соперника. Аналогичная вражда возникла между царями-соправителями аргивян, которые царствовали в течение великого года и ссорились из-за Аэропы так же, как Акрисий и Прет спорили из-за Данаи. Миф об Иезекии, который был на грани смерти, когда, в знак расположения к нему Яхве пророк Исайя добавил десять лет к сроку его царствования, передвинув солнце на десять Ахазовых ступеней (4 Цар. 20.8,11 и Ис. 38.7, 8), предполагает наличие древнееврейской или филистимлийской традиции, в соответствии с которой царь после принятия календарной реформы, вызванной переходом на цикл Метона, получил право продлить срок царствования до девятнадцати лет, а не погибать по истечении девятого года. Возможно, что и Атрей в Микенах получил такую же отсрочку».

Таким образом, мы возвращаемся к вопросу, заданному много ранее «Кто есть вернувшийся кормчий у Платона? И точно ли возвращается тот, кто уходил?»

У Гераклита «Молния  кормчий всего». Молния, солнце, Логос, огонь – не терпят пределов, а потому выходят за них, повергая закон, нарушая меру. Кормчий вселенной, неведомое божество, о котором люди знают ничтожно мало (но, узнай они немного больше, эта истина стала бы для них невыносимой), удаляется, ибо приходит конец его правления. Удаляется, дабы не исполнилось пророчество «Бог убил бога», - как писал Фридрих Ницше в своих дневниках. Удалившись, он ещё может наблюдать, но, вопреки Платону, мы говорим, что возвращается уже не он. В конце манвантары приходит иное. О нём нельзя прочесть ни у Платона, ни у Отцов Церкви. Иное отменяет вереницу сменяющих друг друга правителей. В данный момент уместно повторить слова Ясперса: «Здесь мысль достигает трансценденции как совершенно иного, вполне понимая его как неслыханное». С немалым для себя риском, мы назовём иное Радикальным Субъектом и поставим философское многоточие…

Что такое Звук?

Звук есть энергия.
Звук есть цвет.
Звук есть форма.
Звук преобразует форму.
Звук может исцелять
Звук представляет собой энергию, а энергия преобразуется в форму и материю. Все возникло из первичного звука, или же можно было бы сказать: в начале был Мир, Слово, Шабда или Ом, священный первый звук, первое движение. Это – наш исток, к которому мы все вернемся.

Многие мифы о сотворении мира указывают на то, что вся Вселенная – следовательно, и наша планета Земля, и все населяющие ее живые существа – была сотворена из бесформенного небытия, к которому прикоснулся обладающий сознанием дух. Это привело к первому движению. Движение – это вибрация, звук и шум. Небытие обретает жизнь в виде бесконечной спирали рождений, жизней, смертей и возрождений. В процессе эволюции из простых, одноклеточных организмов развились люди. Однако каждая клеточка человеческого организма живет своей собственной жизнью, потому что в ней содержится информация о человеке. Каждая клеточка способна также поглощать новую информацию или преобразовывать ее, переводя на другой уровень. Это означает, что каждая клетка обладает способностью осознавать преобразования и повышать свое благополучие.

Простейший способ общения с клетками – это вибрации