В июне на книжных полках появится еще одна книга откровений — “Птичка: живой звук” от Бориса Моисеева.
Ниже отрывок из автобиографичного опуса:


"...С Аллой очень интересная история. В ней столько же плюсов, сколько и минусов. Но что-то нас влечет друг к другу. Двадцать пять лет. Ровно…
Ведь я приехал в Москву к Пугачевой! А тогда у меня было два приглашения. К Раймонду Паулсу с Лаймой Вайкуле и к Алле. Но я выбрал Москву. Меня можно и нужно понять. Ехать из Литвы в Латвию на тех же условиях? Опять общага, опять вся эта неустроенность… На кой мне это было надо?! Хотя в то время у меня сложились очень хорошие отношения с Лаймой Вайкуле. Я у нее пил, жрал, гулял... И она приезжала ко мне в дом. Я давал ей и место, и койку, и кухню, когда она училась в институте...
Лайма очень хорошая... Она сейчас немножко окрысилась, стала агрессивной. Может, что-то не получилось, что-то не сложилось. Мне бы очень хотелось именно сейчас ее расшифровать, понять... Вот почему у нее возникла какая-то жесткая агрессия к бывшим соратникам, к бывшим сподвижникам, бывшим близким друзьям? И ко мне в том числе? Может, она не приняла моего решения не ехать к Раймонду Паулсу, в Ригу, и работать с ней? Может, она обиделась на мое решение поехать сразу к Алле, в Москву? Не знаю, но с тех пор она как-то затаилась...
Итак, я приехал. И поначалу чуть не пожалел. Холод, голод, работы нет… Потому что Алла — мегастар! Она занималась своими делами, своими проблемами. Я все время ее спрашивал:
— Когда я начинаю работать?
И она мне отвечала:
— Да, будем делать программу!
— Когда ее будем делать, эту программу?
Тишина. И программу начали делать аж весной! А мне очень кушать хочется. Мне надо платить за квартиру, мне надо содержать двух своих партнерш! Людмилу-Литовку, как я ее называю, и Ларису-Цыганку из “Экспрессии”. Ведь мы приехали в никуда. С одним чемоданчиком. А время страшное. Восемьдесят первый год. Умер Брежнев, пришел Андропов... Все друг друга боялись, шугались. Людей гоняли, ловили по кинотеатрам, хватали на улицах, проверяли, кто где работает...
А мы не имели ничего! Пугались, прятались в подземных переходах, еще где-то, чтобы нас никто не поймал. Было ужасное время. Я ходил, покупал на рубль этой… не треска… Это называлось… минтай! Такая рыба — на рубль! Жарил для телок эту рыбу. Придумывал: то уха с минтаем, то жареный минтай, то компот из минтая...
Меня Лора Долина как-то подобрала. Дала мне немножко подзаработать. Там чуть-чуть, здесь чуть-чуть… Но все разовое. Мы тогда снимали квартиру. Знаешь, на какие деньги? Мы выступали где придется, а иногда и... путанили! Вот так. Потому что работы нет, денег нет. Лорка сразу подружилась с одним мальчиком из группы “Самоцветы”. Был такой Андрюшка. Не знаю сейчас, где он, что... И она вышла за него замуж. Конечно, ей было уже проще.

Ей не надо было выходить и искать сраного фирмача, чтобы купил, там, пачку сигарет и помог... немножко дал бабок, чтобы заплатить пятьдесят рублей за квартиру, за хрущевку на улице Шереметьевской... А мы потихонечку “подпутанивали”. Чуть-чуть. Влегкую. Потому что нужно было как-то жить…

А дальше… Понимаешь, вот я вбил себе в голову, что я должен работать с Пугачевой. Вбил! И я каждый день тупо ей давил на мозги. Тупо. Просто, если я ей не позвоню раз в день… ей или ее бывшему мужу — он же был директором коллектива — Евгений Болдин... Значит, я не прожил тот день. А на мне еще сидели эти девки. Говорят, какого… ты нас дернул, а ничего не происходит?! Путанить по-настоящему они не могли... Все это было так, фигня из-за пачки сигарет. Это смешно — на еду, на жилье. А у меня это вообще не получалось. На меня безумно западали все эти... гости — иностранцы. Что телки, что мужики. Но я не мог! Как я за бабки это все?.. Засирал как-то мозги, что-то придумывал...
И вот в Москву из Швеции приезжает один друг Аллы. Его звали Якоб Далин. Такой крутой человек. В то время он держал свою программу на шведском телевидении и был одним из ведущих критиков поп-индустрии. Алла очень поднялась тогда на Западе, особенно в Швеции. И этот Далин, как-то увидев меня у Аллы, взял и запал на меня. И я думаю, ну вот, наконец-то покатило...
Не ради того, чтобы потрахаться, понимаешь? У меня в голове даже не было! Тут другое… Один ты никуда не придешь, ни в “Интурист”, ни в “Континенталь”... Тебя менты сразу схватят, ты, мол, откуда? Чего надо? А с ним — пожалуйста, милости просим! Я думаю, супер, как мне в жизни поперло! То есть я пудрил ему мозги, а он привозил мне тряпки, сигареты... И не надо было трахаться! Удивительно.

Я говорю Пугачевой:
— Алл, блин, что делать? Вдруг меня кто-нибудь поймает и скажет — ты, наверное, педераст!
А тогда еще статья была!.. И Алла мне сказала одну мудрую фразу:
— А ты никогда особо не рявкай, не гавкай. Ты не огрызайся, а просто улыбнись и скажи: “А как прикажете, господа…”

Удивительная фраза, которая потом много раз мне помогала...
И в Аллиной жизни Далин сделал много интересного. Он очень ей помог в том, что касается легкой раскрутки… Правда, Алла не “докрутилась” на Западе, к сожалению, в свое время... Не доиграла! Да и возможности, наверное, не было. Хотя я думаю, что с комитетчиками она могла бы поговорить. Я думаю, она просто поленилась. Ей не хватило духа, потому что… Ну, типа — на кой мне это надо? Худеть там, работать над собой… Помню, я к ней приходил днем — это было весной восемьдесят первого года, мы готовили с ней шоу в “Олимпийском”. Там пятнадцать спектаклей прошло, все с аншлагом! Так я приходил к ней каждый день, и она меня ненавидела! Я прихожу в десять утра, а она говорит:
— Что ты, сука, от меня хочешь? Какая, на хрен, зарядка?!
А я ее заставлял. Я ее готовил… Да! Зарядка! Она чего только не придумывала!!! Чтобы только не делать никаких зарядок. А я все равно ее заставлял, все равно вынимал из спальни и, прикидываясь шлангом, тупо долбил. Вот тогда она была в потрясающей форме! И именно в этот период, с восемьдесят первого по восемьдесят седьмой, я считаю… и не только я считаю… а все считают — у Аллы был пик. Пик по репертуару, по форме. Это было самое дорогое время. Потом пошли уже накатанные вещи… И наступило плато...

...Это было очень интересное время. Тогда в доме у Аллы я встретился с Бени Андерссоном, руководителем группы “Абба”. Алла познакомила нас и рассказала ему, кто я. И тогда он мне говорит:
— Хочешь попробовать поставить “Ночь в Бангкоке”?
Это фрагмент рок-оперы “Чесс”, которую написал Бени. И я, конечно, согласился. Рок-опера не имела большого успеха. А вот мой фрагмент “Ночь в Бангкоке” произвел колоссальный фурор! Алла разрешила мне его сделать девятого мая в “Олимпийском”! Тогда коммуняки все чуть не попадали с трибун! Они обалдели, потому что у меня там шел, просто в открытую, половой акт двух телок и одного пацана. Я перед этим предупреждал:
— Алла, они меня разорвут!
Министерство культуры сразу отказало. Игорь Моисеев тоже свое мнение высказал:
— Не надо этот номер! Как это так, для девятого мая?!
А я говорю:
— Нет! Надо! Жизнь продолжается! Война закончилась! Давайте жить, давайте строить какие-то отношения. А что, секса нет в России? Кто вам сказал? Ерунда! Трахаются все — и мошки, и блошки. И коты, и кроты, твою мать!
И Алла вставила меня в программу, за что получила страшный выговор. А мне чуть не запретили вообще работать по Москве. Скандал!
Тогда она придумала мне фишку. Говорит:
— Слушай, а ну-ка отрасти себе бороду…
И я ходил с бородой. Ошизеть! Это совсем не мое... Я — и борода! В двадцать с небольшим — борода! Но я для Бени все же поставил этот номер. И за границей он имел большой телевизионный успех. Но живьем за рубежом его так нигде и не показали. Выступить мне не дали. Меня очень быстро перекрыл КГБ. И в Швецию меня не выпустили, хотя у меня было от Андерссона приглашение. Потому что я работал в “Континентале” и имел очень много поклонников — бизнесменов Италии, Америки и так далее, и так далее…
Не повезло! Трудно сказать, что или, скорее, кто больше сыграл... Но когда был готов номер “Ночь в Бангкоке”, нас затормозили… А ведь в то время Алла была в очень хороших отношениях с Андроповым. Помню, у нас с ней был такой эпизод в том же “Континентале”, когда мы наваляли одному финну...

Нас с Аллой пригласил в валютный бар один бизнесмен, француз. Мы пришли туда... Джин-тоник, джин-тоник… В общем, нахреначились. А рядом с нами за соседним столиком сидел этот финн. Чего-то Алла его задела, или еще что, я не знаю... Он повернулся и говорит ей:
— Русская свинья!
Она понимала по-английски отлично. Мы так его отфигачили! Мы рвали его на куски! Рубашку порвали там, штаны... и нас взяли! В “Континентале” внизу были такие ментовские комнаты. И нам приказали:
— Идите сюда, артисты!

Мы еле оттуда вылезли. И вынул нас лично Андропов! Лично занимался! По просьбе Аллы…"

нашёл здесь - http://www.mk.ru/blogs/MK/2007/05/11/social-life/96762/