http://2-travellers.livejournal.com/307756.html
Трудно жить в этом мире. Об этом нельзя писать, об этом тоже, об этом бесполезно. О плохом в принципе нельзя писать, потому что у всех принято радоваться, а для негатива есть специально обученные люди.
Трудно жить в этом мире. Особенно графоманам.
Постоянно думаешь - а вот про это можно? Получается, что нет. А про это? Тоже нет. Это слишком личное, это кого-то касается, это может кого-то обидеть, за это могут откуда-то выгнать, а за это куда-то посадить, это просто переливание из пустого в порожнее, а это можно было бы, но написано плохо, а лучше не смогу.
Поэтому пишешь о том, что никого и никаким боком не касается. Вот про Мальдивы, например. И все думают, у, везука, Мальдивы. Они, наверное, живут там на этих Мальдивах.
А на самом деле мы, конкретно Улиткины, сейчас живем в той еще обстановочке. И я даже пару фраз написала про это. Но Сережа сказал - Нельзя.
Поэтому я напишу про другое, но тоже из серии Нельзя. Про сына.
Написала я это еще весной. Но Сережа сказал, что слишком личное. Теперь я сильно отредактировала, убрала слезы, сопли и слюни и отправила сыну за разрешением. Сын ответил, что если очень хочется, то можно, только нужно убрать большие буквы и что у него не было прыщей, и что не Гидемопасан, а Ги Де Мопасан. Я все-таки удивляюсь, неужели он думает, что я не знаю, что у него не было прыщей или что правильно будет Ги Де Мопасан?
И собственно начало, а то ведь можно и не понять. Я ведь тот еще писатель.
Жила была женщина, много лет прожила, ума набралась за это время (вроде) и оказалось! Оказалось, что по-настоящему о детях начинаешь переживать, когда они уже выросли.
Всем имеющим детей желаю их вырастить, а еще лучше вырастить мальчика, и только когда он вырастет, только тогда вы поймете по чем фунт лиха. Но лучше обязательно именно мальчика. С ним все гораздо острее получается.
Если вы думаете, что болезни, школа, домашние задания, первые прыщи, первые «отвали», первое пиво - это самое страшное, то это заблуждение. Самое страшное начинается, когда ребенок перестает быть ребенком. И это бесполезно объяснять. Это нужно прочувствовать.
Когда он маленький, ты всегда можешь помочь ему, ты можешь подсказать, пожалеть, быть на его стороне, ну, или не быть. Ты всегда можешь сделать что-то, ну, или не сделать. Иногда помогает просто обнять и поцеловать - и вот уже все прошло.
А потом вдруг оказывается, что ты уже ничегошеньки, совсем ничего не можешь сделать, чтобы ему помочь. Ничего от слова НИЧЕГО ничего. И хоть заобнимайся и зацелуйся у него ничего не пройдет. И какая-то чудовищная растерянность и совершенное непонимание, а что вот прямо просто так стоять и смотреть и ждать? Ждать, когда он прибежит к тебе с просьбой о деньгах скорее всего. И убежит даже не удосужившись сказать, куда, зачем, для чего деньги и где его искать в случае чего.
Теперь это его собственная жизнь, в которой он совершает или не совершает ошибки, которая никак с тобой не связана и никак от тебя не зависит. Единственное, что ты можешь тихо переживать сама с собой наедине.
И интересный нюанс, что он в тебе уже не нуждается, а при этом остается твоим ребенком. И остается НАВСЕГДА навсегда. И тут получается какая-то жизненная несправедливость. То есть ты ему уже никто. А он при этом для тебя навсегда. Обидно прямо как-то даже.
Интересно, почему мы проживаем только одну жизнь? Набираемся опыта и переживаний. И все для чего? Хотелось бы, например, как-то воспользоваться этим впоследствии.
Я никогда не была такой мамой - «ночи из-за вас не спала, не реализовалась, а вы потом будьте добры не забудьте мне стакан принести». Дети ни в коем случае не должны памперсы нам менять. Я внушаю всегда, что это их жизнь, они вправе выбирать ее сами и не должны никак оглядываться на нас. Ну, то есть у меня никогда не было вот этого - ой, бедненький, как же ты без нас, или каких-то собственеческих настроений.
И тут дети уезжают к бабушке, я их провожаю. И Маргарита еще в своей детской наивности: «Максим, а ты ведь будешь скучать по маме?» А Максим, видимо, сам удивился своему ответу: «Ты знаешь, Маргарита, нет, не буду.»
Я вспоминаю себя. В 17 лет я, конечно, нисколечки по родителям не скучала. Я скучала много по чему, но не по родителям. То есть это нормально. Это более чем нормально, так и должно быть. Хуже было бы обратное. Но оказалось, что все равно надо перестроиться на новый уровень. И привыкнуть к тому, что скучать по тебе теперь не будут. Причем, НИКОГДА никогда. В очередной раз понимаю, что нельзя знать, нужно обязательно прочувствовать. Я была к этому готова в теории, но в жизни нет. И теперь нужно осваивать практику.
И чего-то я не понимаю, как у других это все происходит. Если у меня, такой из себя растившей самостоятельного сына такой сдвиг в сознании, то что у тех, кто вместе жил, вместе спал и вместе домашние задания делал? Или они переживали тогда, когда я не переживала, и все отпереживались уже на всю оставшуюся жизнь, а у меня только начало?
А еще с девочками по-другому. Девочки не вылетают из гнезда. Они навсегда остаются в родительской семье. Или вылетают на время, а потом все равно возвращаются. И поэтому-то у девочек всяческие проблемы с матерями на всю жизнь. А мальчик выбирает себе путь и идет куда-то сам. А ты тихонечко в уголке вдруг неожиданно для самой себя начинаешь за него беспокоиться, комкать платки, кусать ногти и бормотать в бессознанке - ну, не туда же идешь, ну, ты сам что не видишь, эх, послушай, что мать тебе говорит, она ведь знает, она уже шишки-то себе набила, она тебе плохого-то не посоветует.... Ой, это я сама с собой что ли разговариваю?
И что тут поделаешь? Ничего. Как говорится - Жизнь. Гидемопасан.
