Закрываешь глаза и погружаешься в сине-зеленые вспышки. Касаясь чужих нервов чувствуешь эти посторонние импульсы, из одного тела в другое, сквозь одну только кожу. Пальцам тепло и скользко, осторожно ощупываешь связки, гладишь обнаженные мышцы. Музыка забивает все внешнее пространство, но твою внутреннюю музыку токов и колебаний не трогает даже взволнованное биение твоего собственного сердца. Ты сглатываешь, теплый запах сырости ласкает твой язык, ты как кошка, чувствуешь дополнительными рецепторами запахи. Мышцы подрагивают под твоими любопытными пальцами. Ты педантично облизываешь верхнюю губу кончиком языка. Никак не заставишь себя снова открыть глаза.

Вслушиваешься отчаянно в музыку. Но что то вторгается беспощадно в твой сине-зеленый подрагивающий теплый мир, пальцы начинают спотыкаться. ты чувствуешь сладкий запах и надрыв скрипки, не хочешь прекращать танца своих пальцев. Но тепло уходит из под них, мышцы замирают, нервы замолкают. Ты чувствуешь приближающуюся бурю, горький хаос. И как у хищника, у тебя повышается слюноотделение.

Музыка еще играет, громко и всепоглащающе. Но некоторые ноты превращаются в гвалт. Твои пальцы становятся неуклюжими и липкими, мышцы и, особенно, связки высыхают. Запах парной крови превращается в рыночный запах мясных лотков.

И ты открываешь глаза.

Уже мертвая собака, уже не лоснящиеся ткани. Все в синем свете и темных разводах и пятнах. Высохшая на пальцах кровь стягивает кожу и зудит. Ты замираешь, а потом истерически отшвыриваешь столик с инструментами. Я пытаюсь перекричать музыку, хотя мой голос и сорвался. И ты поворачиваешься ко мне, в синем свете огромная черная тень. Ты подходишь ближе, и снисходительным взглядом своим заставляешь меня кричать громче. Ты походишь мимо, я поворачиваюсь, глаза болят от ужаса. Ты моешь руки, долго и с мылом, музыка рвет барабанные перепонки скрипками и трубами, ты вытираешь руки ярко белым полотенцем и достаешь из кармана на фартуке новый инструмент.

А я кричу от ужаса, и не слышу уже что не кричу. Меня ждет участь той же собаки. Я буду чувствовать внутри твои пальцы, выпускать телом пар. И если Бог на моей стороне, то мне улыбнется болевой шок, и я упаду в мягкую и теплую темноту раньше, чем ты успеешь насладиться теплом живого вскрытого тела и трепетом мышц.

Ты приближаешься, нож словно синие искры в моих глазах. Его лезвие жжет, а ты улыбаешься, так спокойно и беззаботно, мягко, любовно... Я слышу лишь музыку и шипение собственной глотки, в области грудной клетки все плавится. В синем свете собака уже не блестит, тусклая темная масса, перед глазами яркие вспышки...

 

Ты сидишь на летней веранде и куришь. Падает самый последний снег. Все вокруг тебя чисто белое, светлое, свежее. А я просто открытая книга. Гниющая на семи метрах под летней верандой в тусклой и душной темноте.