Нашим проводником стал не морфин, а Морфей. Хотя... без первого, возможно, тоже не обошлось. Старые привычки как шрамы... Мои плавники сгорают под твоими алыми пальцами, я бьюсь о камни каждое утро, просыпаясь без тебя, но чувствуя на губах горечь твоего поцелуя. Падаю в тишину под душем, скрежещу зубами, бьюсь о кафель ладонями, по вискам плещет сон, по спине - реальность. Мои старые порезы сочатся во сне. Я как с картинки - "мальчик которого воспитали кошки". Рву себя одиночеством, но избегаю рук. А ты где то там, за моими пределами... я даже не знаю, сколько рук скользят по твоим запястьям и плечам, сколько пальцев смыкаются замком с твоими. 

Я представляю перед сном, как мы вместе едем домой, ДОМОЙ, где бы этот дом не находился. Будь то морем или жерлом вулкана, но я касаюсь твоих плечей, волос... Пахнет гарью. Мои плавники шипят и искрятся между твоих пальцев, ты пылаешь за тысячи миль от меня, в паре метров от моего сердца, бесчувственного куска, заполненного речной водой, но уже не ржавого куска железа... Я ищу каждую ночь луну на небе без звёзд. У тебя небо должно быть звёздным, у тебя должен быть млечный путь. Я не видел его уже вечность, длинной в пять лет. Но я не нахожу бледного диска. Ты не услышишь мой булькающий вой и сегодня. А я захлёбываюсь кислотой всё так же, как и ненавистью к этой версии реальности. Где я обречённый сам собою на одиночество, а ты пылающий дракон, испаряющий моё водянистое тело своими словами. Фраза за фразой. Я панически боюсь просыпаться, я просыпаю все выходные, два через два.

Снега всё нет. Только ледяные дожди и колкие ветры. Я греюсь батареями и пледом, чаем с чебрецом и гранатами. Привкус кончиков твоих пальцев застрял у меня на языке как острая кость. Я пронзаю себя фантазиями, бью навылет твоими письмами. Прилив. Меня бросает на острые камни каждое утро, меня бросает на сухой песок, обволакивает и осушает мои влажные внутренности, абсорбирует мой флюид. Я рассекаю ночь и захлёбываюсь кислородом, а перед каждой смертью вижу твоё сияние из мрака, окутывающего тебя, как вуаль - тонкое личико человека, потерявшего возлюбленного. Опрокидываю свои состояния, жду, когда ты подожжёшь себя. В темноте поднимусь на цыпочки и поймаю пальцами паутины твоего запаха. В сигаретном дыму я скрываю свои пошлые мысли, шёпоты и мурашки, каждое своё непристойное движение.

Представляй меня как сигаретный дым, змеем заползающий старлетке под юбку. Представляй меня водой в своей ванной. Представляй меня в каждом тёмном углу, когда гаснет свет. Мне хочется прикоснуться к каждой части тебя, в том числе и к внутренностям, что ты хранишь под одеждой и кожей. Тонкие волоски на твоём теле блестят в солнечном свете, твои глаза отражают как поверхность реки. Мои глаза цвета гниющей коры или спекшейся крови. Я прячусь в траве, изгибая спину, роя когтями землю. Но этот вариант игры самый драматичный, и... если ты и впрямь любишь драму... Ты будешь тут, вдоль чёрного берега, под мутным небом, отражаясь в чёрной воде. В моих снах ты получаешь главные роли, но не потому, что иногда спишь со мной на одном диване. Мою грудную клетку рвёт кинолентами, изо рта хлещет молчание. Ты мой опийный мак, красный и горький прообраз. На зубах песок от снотворного. Между пальцев пряди твоих волос.

Я падаю, падаю вниз, во тьму, в сладкой истоме зажав пальцами одеяло. Ты смотришь в окно и сползаешь потом на подушки. Плавники обжигает, шторм обещали к утру. Мы провальные, заболевшие, заражённые. Не мечтающие не спать...

Прилив?...

Я поднимаю с земли фонарь и между мрачных скал иду к чёрному берегу. Ищу вдали пламенный силуэт. Тишина, духота, безветрие. Мои звёзды давно утонули во тьме. Меня заразило, и темнота разлагает моё тело, тщетно бредущее между ледяных чёрных скал к чёрному океану... Я не покину этого места, пока Я не умру. Но... последнее время ты появляешься у берега всё чаще и чаще...