когда сутречка читаешь ночные записки
 

 

вы когда нибудь задавались вопросом
"РАДИ ЧЕГО ВСЕ ЭТО"
во всех возможных смыслах этого вопроса
Я не говорю, что они обязательно должны быть, и что они подобны догматам - едины для всех.
но разве за ответом не стоит подтверждение или опровержение реальности, вас самих...?

В колонках играет - Max Richter

Как сладки губы с мазком ревности и крови, как глубока тьма, вынашиваемая проклятым чревом. Как трепетны невинные пальцы. И слово, что обронили в пропасть умершей надежды... Так тяжело. И та улыбка, что рождена была из ненависти, горчее смертоносного яда. И как самообман схож с зависимостью от опиатов.

Как счастливо, когда всегда остаётся кто-то для безответной и невыносимо-слепой любви. Как радует, когда есть кто-то, при взгляде на кого сжимает сердце и влажная пелена застилает безответный взгляд. В мире, где любовь эфемерна - годами хранить любовь к одному единственному человеку, ликуя неизменности столь обреченных на одиночество чувств. Средь всех любовей - одна живучая и горячая. Горькая, желанная...

Клуб анонимных садомазахистов, где каждый в маске из условностей. Где поцелуи наравне с порезами, удушье и объятия... Где сила чувств выражается и силой сомкнутых пальцев. Выгнутые спины, стянутые запястья и лодыжки, сжатые бедра, напряженные шеи и сомкнутые зубы... Где чувства заменяют эмоции. Где пряник стонет под кнутом. И в полутьме, в горячем душном воздухе, тоскует Дьявол...

И в целом мире не придумано тех рук, где есть покой и дом для душ, растущих в тесных бочках и колодках. И есть всегда "прощай", но в слух никто не чувствует "всегда". Мир, где нет того, за что возможно было бы расстаться с жизнью. Похожий более на сон предвещающий погибель, где обреченный видит пустую трассу, пожираемую туманом и сумерками, разбитую машину, автодорожный знак... И никогда не видит конец или начало асфальтовой дороги. И если в голове внезапно вспомнится мелодия - то обязательно тревожные клавишные. А все часы в хозяйском доме ходят лишь на единичное деление вперед и вновь назад. И даже смерть не предвещает избавление. Скорее то, что сон, где трасса превратится в вечность, чуть влажную и тихую. Где память сгинет словно крупица снега, коснувшаяся ладони, словно вода на солнце обратившаяся в пар...

Мысли, спотыкающиеся, идущие упрямо, но пьяные. На грани, вдоль обрыва, над скалами, торчащими из океанских волн. Зовущие своими острыми вершинами, манящие как мягкая пастель. Натягивающие на плечи свои сутулые промокший тонкий плащ, мысли... Упрямо лелеющие совершенный образ и невозможные желания. Мысли, отравленные беспочвенной любовью...

Бокал, где темное на дне, похожее на кровь, но не живое как она. И три пустые темные бутыли - превращенные отчаяньем в осколки у стены, разбросанные по плитке пола. Заполненная до отказа трупами сигарет пепельница с их прахом... Заполненные сигаретными ожогами/влажными ртами с сукровицей кисти и запястья. Над утренним туманным осеннем полем, где еще не все пожухли травы, где все еще роса не уступает инею - два человека. Один - спиною отдает земле своё тепло, сквозь влажную одежду и смирение. Второй - чей голос без слов рождает песню, которую тончайший свет разносит над травой... оставленной луной, но солнцем еще не встреченной. 

Колыбельная и колыбель...

Viktoria Mullova - Violine, Piotr Anderszewski - Klavier - Johannes Brahms - Complete Violinsonaten

Johannes Brams - Das deutsche Requiem (Otto Klemperer)

Приятного

https://en.wikipedia.org/wiki/Crouching_Tiger,_Hidden_Dragon

4ever and ever

 

https://virink.com/herreisen

и вот еще.

прекрасные

ребят ребят ребят

http://www.meghanhowland.com

В колонках играет - Blacklilly and Shadow

Янтарные переливы внутри твоих глаз. Если бы цвет давал звук - я слышал бы как осколки звонко ударяются друг о друга. Кусочки цветного стекла. Всполохи в небе разукрашены трепетом серокрылых птиц. Я давно не был на таких высоких этажах. Кончики пальцев замерзли и оцепенели перед твоими губами. Я представлял больше, чем позволял себе. Твои волосы касались моих плечей. Хочется сжаться, а затем разорваться изнутри на сотни осколков, коим суждено теперь стать метеоритами в ночном одиноком небе из твоего окна. Лепестки хризантем исполосовали обессилившие руки. С тех пор, как ледяное солнце покинуло орбиту... Дождей не было уже тысячу дней, и каждый был высечен отметиной. Я трогал, но все никак не мог насытиться остывающей кожей. Янтарные глаза вспыхивали под светом заходящего диска, наполнялись тягучим медом, текли медом, истекали... Старая пластинка шуршит, клавишные сталкиваются с пропыленными световыми лучами. Сплетаю свои пальцы с твоими, сонными. Птицы вспархивают, затем камнем вниз, камикадзэ. Теплый мед. Поцелуй с языком превращался в нелепый шутовской жест, этот бессмысленный клинок я перестал использовать на тебе. Но кусал отчаянно, а твои ногти расцвечивали мою спину горящими в горячей ванной линиями. Лилиями... Я бы сокрыл тебя лилиями от солнца, луны, чужого глаза, звука. Если бы мир не перестал вращаться, если бы пластинка не кончилась...

Шипит. Подними иглу...

Бред...

В колонках играет - DEG

 

Dozing Green

Mesmerized by those eyes with bugs crawling on them, my breathing stops
My heart calms itself
The refreshing sun mixes in with sound of the rain

My slashed heart dances, and I question in vain
The white voice, the leaking of the breath in the sun

The obscene exposure of the wound
Disappears into nothing, the wind of dogma
Your melting heart

 

The dark morning, echoing goodbye

My slashed heart dances, and I question in vain
I just want to be alone right now

A single season of spring, even the tearful neck and you crawling the earth

Love Me

Abandon Hope