Широко расставив ноги
я иду своей тропой.
ОН сказал нам, что мы — боги,
и что нам пора домой.
Разверзая мира грезы,
Ум вспарил мой как орел,
Уд телесный я отрезал,
Уд духовный приобрел.
Тело сахарное ломит,
тело пряничное жжет,
на перине ль, на соломе ль
жизнь особая течет.
Приходил к нам Гавриил сам,
за собой итить велел,
оскопился — как родился,
как женился, как прозрел.
Мир окован весь цепями,
и воняет, и смердит,
А над нами, плясунами,
рать крылатая летит.
И кружится, и несется
кто-то белый подле нас
и тогда земля трясется,
когда духа слышен глас.
Дед в землянке, баба в кадке,
тело в грешных волосах,
пробуждайтесь, люди сладки,
будем реять в небесах.
Не отсель мы, мы оттэда,
тайна рать нездешних сил.
И течет легка беседа,
собеседник — Рафаил.
И залечит, и замажет,
и нагладит, напоет,
норы черные покажет,
к водам белым отведет.
Если нет в штанах опоры,
и под юбкой — ничего
понимай: святые воры
распознали своего.
Боль принять не так уж больно,
пуще меда с молоком...
Не захочешь добровольно,
все обделаем тайком.
Не грусти, брат, об утрате,
без грудей, сестра, ловчей.
Мы еще в небесной хате
понаделаем детей.
Да не тех, что криком кличут
и не тех, что клянчат исть,
Наши дети — волком рычут,
Да когтями режут жисть.
Ай да дети, буря-воздух,
ай да пляска, ай-та-та.
Сколько ночи? — Поздно, поздно,
закрываем ворота.
То-то сладко, то-то любо,
тот-то смерть моя легка
Поцелуй же ты, голуба,
в лоб святого голубка.

(не мои)