Лупоглазые боги над курицей сгрудились кучно,
Ординарно целуя Луну и шепча заклинанья,
Под копною волос приспособилась темная тайна,
Чтобы зубом Любви ковырять мне глазницы беззвучно.
Будут стражи порядка петь долгие черные песни
Про висящих над небом, про синих весенних циклопов,
Гномы разом расчехлят глазницы своих телескопов,
Чтобы руки могил дуновением дрожи воскресли.
Я играл сам с собой в удалые разгульные игры,
Где пол-тела дают, а другие пол-тела сжигают,
Семизвездным атлетом по воздуху дружно шагают,
А потом устают и съедают их красные тигры.
Не могу усыпить подозренья, что раньше я где-то
Точно также бродил и похожие строил гримасы,
Совершенно тождественно резал ножом ананасы
И за прутьями клетки все так же кривлялись атлеты…
Ангел мой -- анаконда, мой парус -- отбеленный иней,
Страус мой -- катаракта, мой пламень - зеленая горечь,
Мне не в мочь, но я верю: раскроются злобные зори
И на яхте ногтей к нам причалит серебряно-синий
Змей по имени названный в честь крокодила
В оперенье жемчужном с заветной подругой-сигарой.
Он раздаст нам половники, спицы и мысли задаром
И прикажет Луне, чтобы с неба та не заходила.
Он нальет в чаши черепа мягко тягучие струи,
Прополощет руками все то, что хранится под кожей,
Если сможет, то выключит свет, ну а если не сможет,
Прикоснется к тому, что осталось, и в лоб поцелует.
Змею - змей, аду - ад, тихой женщине - мертвая кошка.,
Бестелесной лагуне - морщинистых волн утешенье.
Ядовитый начальник подпишет слюной заключенье
И пошлет снегирям через розовой раны окошко.
Замок снов, телевизор, эмоций ошпаренный крейсер.
Похотлив математик как первенец гнезд альбатроса.
Я подсматривал тайно, как тихо из звездного плеса
Выходил в сад больничный с седой головой розенкрейцер.
Мать-реальность, ты стонешь, ты что так жестоко болеешь?
Ты зачем чешешь лапкой сокрытое в погребе сердце?
На белесом песке след подошвы от единоверца,
Потерявшего сон и флакон канцелярского клея…
Я приду за тобой, но споткнусь на дубовом пороге,
О косяк головой невзначай, но фатально ударюсь,
Упаду, и умру, и сглотну кровь, и тут же состарюсь,
И повозка собак унесет меня прочь по дороге.
К предпоследней инстанции - той, где мне выпишут карту,
Что за годы борьбы съел 560 куропаток,
На израненном мозге поставил 17 заплаток,
Что все силы отдал на служенье подземной Аггарты.
И тогда, наконец, обнаружится тот, кто летает,
Кто в штанах и с клыками, и смотрит безжизненным глазом,
Мы с ним перемигнемся, и станем едиными разом,
И следы от меня как весенние капли истают.
http://www.arctogaia.com/public/stihi1.htm
