ГЛОССЫ ПЛАНЕТЫ СТАЛИН: Дизельный Блюз
Прощальный пиздец -
“нам сталин - отец !
отец - чанкайши !
живи=недыши...”
челюскинский бриз
god, spirit & freeze
три пули - вдогон
под Мурманом - стон...
штыком под ребро -
что зло, что добро///
из ссылки побег
сквозь розовый снег...
Аой, кокаин -
стальной господин
христос - сатана
родная страна.
Мoonhallia, йой,
твой красный герой...,
что пламенный лед
он небо взорвет...
он смерть покорит
и звезды спалит...
Прощальный пиздец:
“нам сталин - отец !!!”

три пули - вдогон
под Мурманом - стон
христос-сатана
родная страна.

Значит така я вот зроень товарищ ворошилов... такая аот хрень... и сказать то нео чем... неочесм сказатиь о ормальном, что я увидел там, на ебеб, небе семьсот семьдесят седьмом... раскатистым ОМ взорвалось кругом... доложите ооб мне ему ... передайтеючто экспедиция 7а мвруман оуоунксилась удачей... мы нашли остатки селенитскоог харама за Шпицбергеном... товарищ шильдфельдер и чоены АН SS//СР насмищалдиь солидный отчет членам Политбюро, что будет передано вам для вашщей работы над боевой ДОКТРИНОЙ МУНХАЛЛЬСКОГО тумена...

“зося, зося...”, - крикнул я, повернувшись на бок. Зося плескалась где-то за кустами. Я слышал ее звонкий смех и бодрый голосок: “Ну... что ты там застрял, товарищ комбриг... сюда, сюда, сюда, а то перегреешься... Леша, ну когда ты... Ну скоро ты там ? Пал Михалыч, посодействуйте”. Рожа Пашки появилась через долю секунды. Он был мокрый и голый, даже хуй мотался туда-сюда (не признавал он трусов, чем радовал женщин молодых и повергал в шок старушек и теток, живущих еще при николашке №2). “Давай, Лех... жена то заждалась... она тебе такой хук приподнесет, что окончуришься как зябля мунхалльская... взытоннг смкащзал... онвапроап так ?”, - мокро вымолвил он, мешая новосоветский и диалекты Зоны Молотов... Делать было нечего... Я выпустил пару лишних конечностей, которые могли бы пригодиться в воде и натянул на глаза пленку, синтезировав ее по методу профессора Ара Акварийского... вообщем гомо-селенитус... Зося делала сложнейшие па, переворачиваясь в нескольких метрах над водой, уходила на порядочную глубину и тут же всплывала... Наша тихая купальня была отгорожена от любопытных глаз тройным рядом электрифицированной проволоки и минно-ловушечным полем (там иногда отрывало конечности у новобранцев-охранников, которых Зося обожала лечить в лазарете).

Увидев меня, Пашка хмыкнул: “Нутыизябль...просто смачмакакаойто... настоящий сталинский ихтиозябль”. Зося же хохотала, словно ее инфицировали в Ботническом лепрозории: “Настоящий РЫБ... сталинский жабль... дири”. Она тоже знала наши странные словесные формулы... еще она читала мне на ночь “Либер Логаэф” и “Лунное Дитя”, после чего мы ебались до рассвета и мечтали это самое лунное дитя родить, но оно не рожалось... “Можа счас получиться ? Можа попробуем, в воде говорят лучше... нянечка так говорила”, - Зося затрепетала над ухом. И правда, она нащупала один из половых членов, выдвинув его из под чешуйчатого нароста и вставила его во влагалище... я почувствовал что-то засасывающее и... дальше я не могу продолжать... нас потащило в глубину, где мы слились в экстазе.... Ее гладкое, прохладное тело экс-небожительницы и мое - рыбье, раскаленное как пыточная сковородка... Губы тянулись к моим губам... хуй же уподобился машине... поршень которой ходил туда-обратно, туда-обратно и проч.... Пашка юзил тут же... он тоже присоединился к нашим подводным танцам... только он атаковал длиннющей полуметровой торпедой сзади... Она стонала и дрожала... она что-то вопила на неизвестных мне языках о лунном дитя и “хуястых кулулу...”.

А над нами талдыкало мурманское солнычко, специально созданное для освещения этого стратегически-важного региона... сам товарищ ворошилов говорил об этом мне и зоське... он тоже был фэном “Лунного дитя” и понимал всю важность создания нашего, сталинского, советского, который бы послужил делу нашей революции... он даже показал нам особую директиву товарища сталина... и зоська это осознавала всем своим нутром и половыми органами.

“Хуястый кулулу” из меня очень даже получился... мы выбрались на бережок разгоряченные, довольные и гордые тем, что дитятю мы зачали... Получился дитятя то...

меня, ясен хуй, наградили и повысили в звании и отправили послом (с особым заданием) в германский рейх... а зоську забрали в зону молотов матерью-производительницей...

и еще мы ебнули водки... холодной, “столичной”, сталинской... от нее петь хочется и строить мировой социализм... наш

С водярою в горле
нас снова поперло
в клоаку глубин...
наш маленький сын
все требует кровь.
Святая любовь
как пьяная ложь.
Магический нож
впивается в таз -
сладчайший экстаз
сливаться волной...
тот хаос больной
над нами царил
он был очень мил...
зачем-то терзался
и грифом впивался
себя обнажая
“Ты словно живая”, -
глаза выдавали:
“я сперма в Граале”
с водярою в горле...

А потом был дизельный блюз танковых заводов… А потом была гарь на дне горла, когда он поднял глаза к перекрытиям заводского неба и о чем то крикнул… о том, о чем не надо было кричать… тенета… тщета колхозного герметика, задохнувшегося в кайфе от полученного из коровьего навоза и трупов расстрелянных кулаков андрогина… И еще… Иваныч орал на сосунка-стажера: “Бля, мать твою так… ебать тебя в рот… тебя, бля, что не учили, как обрабатывать эту деталь… бля, да тебя на Селену сошлют… бля… пиздоеб ебучий”… Стешка сглатывал слезы и тер кулаком опухший глаз, сочившийся гноем (ячмень чрезвычайной степени запущенности). А Иваныч не унимался… бля, да ты сука бригаду подвел… из-за тебя нас всех выебут… дада, принародно, на Первое Мая… дада… и потом в Зону Молотов отправят… хуй стоеросовый… “Дизельный блюз”, - шептал Стешка… его поют на Халхин-Голе монгольские батыры и бойцы РККА. Это песнь без начала и конца… потому что она еще на дописана до конца… и Стешка взялся ее дописать… Его в училище прозвали “Стешка-Мозгоеб”, но ему было как то до фени… Ему только хотелось на Халхин-Гол и работать в Зоне Молотов испытателем подледных танков на воздушной подушке и строить Heliopolis в котловине Ала-Тау… И еще он любил Максима Рыльского и Шолохова… И еще читал рассказы Джека Лондона и вкалывал на заводе, где мудак Иваныч орал на него благим матом… Дизельный блюз… Сиреной воздушной тревоги… Прожекторным лучом по марширующим колоннам… Обшивкой ТБ… бомбометанием… ДНЕМ СТАЛИНСКОГО ДИРИЖАБЛЯ… Стешка ходил на демонстрации с ребятами своей группы, нес портрет Вождя (иногда "Всесоветского Старосты" или Буденного), потом они пили водку в глухом углу скверика имени Леси Украинки и ели китайскую густую лапшу, которой потчевали китайские красноармейцы (корейцы же любили кимчхи, которую Стешка терпеть не мог). Вера, высокая комсомолка с загоревшими светло-коричневыми руками и потрясающей фигурой, обязательно читала либо Рыльского либо Маяковского… А еще они пели “По долинам и по взгорьям…” и орали во все горло: “Голой рукой нас не возьмешь”… Долинин с Дзержинского предлагал идти смотреть “Болт” в Купринский театрик, но Вера только дулась и предлагала идти на байдарках к Островам… да и море было спокойное… Долинин согласился и они отправились к дяде Алишеру, уроженцу Советской Мекканской Республики Магометия… Он встретил их возгласом: “Аллах велик… и вы тут… Что-то давненько я вас тут не видел… ай соскучились по мне… ? И ты Стешка, что такой хмурый… ай иблис какой тебя замучил…” Стешка только кивнул в ответ. Верка толкнула его в бок: “Не порть людям настроение”… Айвайвай… На Острова ходи… девку люби… там даже машину такую поставили… Девку заводи и люби… Хорошая машина… вайвай… Но Стешка думал про дизельный блюз… О танках и раздробленных костях японских самураев из рода Такэда… он мечтал совокупиться с танком, как это делал в молодости Вождь… он жил в танке и воевал с НЕЗРИМЫМ… и вся жизнь его была ОДНИМ БОЕВЫМ ТАНКОМ… он готов был сражаться не роздыху… Еблан Иваныч этого ни хуя не понимал… мудозвон… хуесос… И еще он не понимал всей прелести “Болта”, а рассказывал только о своей “ненаглядной Мамефле Епиздреевне”, которую он ебал в жопу после принятия 100 грамм желто-крапчатой мути, называвшейся “Моча Керзона” (или “Царская Немочь” или “Пролетарская Ебля”)… хуесос, хуесос, хуесос… орал Иваныч, размахивая гаечным ключом… Парни ржали и сочно плевали в сторону… Стешка же дописывал последний куплет Дизельного Блюза…

Ты так грациозна и так инфернальна,
Ты столь идеальна и столь сексуальна,
Ты любишь «бордо» и конфеты «бон-бон»,
И пулю вбивать в лоб агентам ООН.

Но ты комсомолка и ходишь стрелять...
Не хочешь смотреть и не можешь молчать.
Ты бредишь хлыстами и танковым клином,
И Кали ползешь по сумерским долинам…

По радио ХАО расстрелом призыв:
“Учись Умирать, пока еще Жив…”
Пылает пожаром ЗВЕЗДА на груди:
“Товарищи, верьте - Эдем впереди!”

И пули помчатся, и кровью заплачут…
Что было - то будет. Никак. Не иначе…
Прикладом по кости. Атемом в живот.
Нам помины справит Господь-идиот…

Впиваясь суккубом в разорванный рот,
Ты тенью уходишь в Последний Поход...