Повернули на восток. Вчера засыпало снегом четвертый взвод. Насилу их откопали и растерли, чтоб не померли. Услышал от них пару новых слов. Надо запомнить.

Потух Барлог Толбачик. Темная ему память. Сау сказал, что когда-нибудь оживет снова. С трудом верится.

Все еще идем на север. Саурон называет это глубоким обходным маневром. Куда уж глубже - снегу по уши, барлоги шипят, как багровые яичницы. Вспомнилось, что на Совете Сау протестовал против того, чтобы мы брали с собой теплую одежду. Бои мол, будут идти на юге, и там она может помешать. Тогда мне это показалось очень умным. Сейчас - не очень. Холодно.

Становится еще холоднее.

Выступили в первый большой поход. Будем бить эльфов. Эльфы стоят у ворот Ангбанда, а мы идем на север. Все-таки у Босса голова варит - не то, что моя дубина или пеньки придурков из второго взвода.
Называется все это - обходной маневр. Мы сначала пойдем на север, потом на восток, потом на юг, потом на запад, потом опять на север, и ударим эльфам в тыл. Они попадут в клещи и будут разбиты наголову. Все это я слышал на Совете, так как мне выпало там быть караульным.
Становится холодно.

Месяц я кайфовал с Сауроном, но вчера этому настал конец. Большой Босс вызвал его для отчета - и вовремя, кстати, так как экспериментальный материал кончился, и начальник начал нехорошо поглядывать на меня. Саурон доложил, что пробовал крылья двадцати восьми видов, испытал четырнадцать типов креплений, разработал теорию гладкого и ступенчатого взлета, тактику ближнего и дальнего воздушного боя, придумал приспособление, позволяющее производить посадку на воду, технику стрельбы из лука в перевернутом положении, способы передачи сообщений, а также написал поэму, рассказывающую о приключениях Большого Босса в Валиноре. У меня глаза вылезли на лоб, а так как он у меня отнюдь не роденовский, то скоро я заглядывал себе за спину - но Большой Босс был доволен. Он уже почти отпустил нас, распорядившись о новых добровольцах-воздухоплавателях, но потом вдруг предложил что-нибудь продемонстрировать. Саурон позеленел, но, не осмелясь ослушаться, приказал мне надеть крылья номер двенадцать и продемонстрировать Боссу приемы высшего пилотажа. Тут уже позеленел я.
Крылья номер двенадцать - редкостно ублюдочный вариант, так как они не привязываются, а привинчиваются. Слава богу, я успел вывернуть ржавые шурупы и просто приставил их к плечам, покрепче ухватившись за ручки. Элегантно помахивая довольно-таки тяжелыми конструкциями (так и не смог убедить этого великого ученого делать их полегче) я прошелся туда-сюда перед Боссом, страстно надеясь, что этого будет достаточно. Но тот приказал лететь.
Саурон вякнул было про Ветровой, но мне совсем не улыбалось пойти на корм волкам, так что, сославшись на нелетную погоду, я быстро взобрался на скамью и спрыгнул с нее вниз. Босс заинтересовался, но предложил повторить - он-де, не совсем разглядел детали. Я повторил. Потом еще. И еще. Когда я налетал, по моим подсчетам, уже больше, чем полторы высоты Тонгородрима, взгляд Босса вдруг упал на злополучный подсвечник, с которого его бомбардировала своими куплетами придурочная Лучиэнь - и тоже начал зеленеть. И предложил мне слетать туда и чего-нибудь спеть самому.
Я сказал, что не умею петь. Он сказал, что это к лучшему - чем отвратительнее будет происходящее, тем большей ненависти он преисполнится и тем меньше будет шансов на повторение таких гастролей. Я сказал, что имел в виду именно это - мой голос настолько чарующ и пленителен, что ему наоборот может понравиться, что чревато. Босс удивился и предложил мне спеть. Я спел. Босс заткнул уши и снова погнал меня наверх.
Тут чудовищно некстати вмешался Саурон и сказал, что взлет будет наиболее эффективным, если его стимулировать. То есть, если летчику на земле угрожает какая-то опасность, он взлетит гораздо быстрее и продержится в воздухе гораздо дольше. Я горячо возразил, что это вещи совсем несвязанные, и что наоборот, полет требует полного сосредоточения и чем меньше факторов отвлекает от него, тем лучше. И вообще, летать лучше всего в полном одиночестве и в маленькой комнатке с низким потолком. Саурон сказал, что такие мои заявления не согласуются с результатами эксперимента, и что останки Шуграта, которого Саурон пугал чучелом эльфа, были найдены в вольере номер шесть, самом дальнем от утеса, в то время как подавляющее количество других десантировалось в более ближних вольерах, о чем говорит хотя бы кривая прироста живого веса содержащихся там животных. Я ответил, что Шуграт был орк меланхоличный и погруженный в себя, и что такой пустяк не мог вывести его из состояния самосозерцания. Тут вмешался Босс и предложил Саурону меня простимулировать.
В качестве стимулятора был выбран Кархорот-младший. Я почему-то пожалел, что не пошел со своим батальоном штурмовать Нарготронд, а потом мысли в моей голове кончились. Удирая от волка, я сделал два круга по тронному залу, потом выкинул мешавшие бежать крылья и полез вверх по портьере. В тот момент, когда Кархорот, встав на задние лапы, попытался ее сдернуть, я переполз на какой-то карниз и побежал по нему. Пробежав с десяток шагов, поскользнулся, полетел было вниз, но по дороге наткнулся на какие-то торчащие из стены рогульки и повис, зацепившись поясом и курткой. Переведя дух, я обнаружил, что болтаюсь именно на том подсвечнике, с которого выступала заезжая шансонетка.
Снизу на меня с восхищением взирал Большой Босс, а Саурон ему втолковывал, что без крыльев мне потребовалось на все восемнадцать секунд, значит, с крыльями это все займет не более пяти, а если воспользоваться гороховыми ускорителями, то и вовсе три. И это - крылья номер двенадцать, не лучший, вообще говоря, вариант, хотя и наиболее простой и надежный. Еще минут двадцать он высказывался в том же духе, я болтался на стене, а Большой Босс о чем-то размышлял. Потом они ушли, а я так и остался висеть - о чем не очень сожалел, так как они забыли в зале Кархорота.

Саурон наплел чего-то Большому Боссу, ему выделили специальную лабораторию и сотню из новеньких. Меня он, по старой памяти, взял к себе, но не подопытным, а подручным. Вести наблюдения, делать записи и отчитываться перед Большим Боссом, если получится как всегда (а начинания этого вундеркинда всегда кончаются скандалом).
Итак, Саурон задумал научить орков летать. Ввиду не очень давних событий, когда какая-то психованная эльфа на дельтаплане из крыльев летучей мыши влетела в тронный зал и вывинтила сильмарил из короны, Босс решил ответить тем же. Теперь Саурон каждое утро гонит десяток новоиспеченных десантников на Ветровой утес и, прикрепив к их спинам различной конструкции крылышки, спихивает вниз. На утес он их гонит по моему совету - меня достало убирать трупы из лаборатории, а под Ветром у нас питомники, так что кормежка волков тоже упростилась. Я слежу за расходом крыльев. Честно говоря, если бы не освобождение от строевых занятий я бы посоветовал Саурону не мучиться и угробить их всех скопом - все равно партия бракованная, экспериментальная. Хотели сделать их еще свирепее, но передержали, и все поголовно облысели и стали заикаться. К тому же все почему-то хромые, и все на правую ногу - Большой Босс строго запретил им ходить строем. Мы-то ничего, а вот барлоги от смеха сильно раскаляются и проплавляются на нижние этажи.

Глаурунг поправился, во всяком случае, температура у него нормальная, можно пару минут рядом постоять. Правда характер у него испортился окончательно, с кормежки из десятка ребят возвращается один-двое. Ладно, скоро его должны выпустить - будет полегче.

Глау теперь чихает, причем так, что трясется весь Ангбанд. Какая жалость, что эльфов разбили еще год назад, сейчас бы это получилось эффективнее. Глаурунг бьет собственные рекорды, в последний раз прожег две соседние стенки и обрушил гору на садок с собственными детками. В лепешку. А малыши были чудесные, и нести караул у них было одно удовольствие. Крутанешь его за хвостик, а он из пасти струйку дыма и пламени. Хочешь сковородку грей, хочешь - прическу товарищу подправь.

Глаурунг захворал, видимо, простыл во время последней вылазки. Чихает, исходит соплями, угробил уже уйму народу - сморкается чистым напалмом, червяк фигов. Большой босс уже два дня пытается изобрести аспирин, но пока не получается. Вчерашний порошок, который тачками вывозил туда 6-й взвод, оказался рвотным. А ребята были неплохие.

С тех пор Большой Босс запретил Саурону заниматься химией. Минималисты каким-то образом научились размножаться, и теперь они стали форменным бедствием Ангбанда. Стоит лечь и попытаться заснуть - в тебя впиваются стальные челюсти, а если успеешь зажечь свечу, то можешь увидеть темную фигуpку, удиpающую в ближайшую щель. Баpлогов они вpоде не тpогают, а вот Сау с недавних поp явно не высыпается.

Я покапал максидрином на камушек, чтобы они могли принять свой обычный вид. Минималисты закопошились у лужицы, минута, другая - ничего не происходило. Мои подозрения переросли в уверенность - выпить чего-либо из-за стальных умывальников, присобаченных к челюстям, подопытные не могли. Тем более, что в нижней челюсти у них были дыры - перед демонстрацией Саурон их наскоро замазал, но замазка, видимо, успела вылететь.

Подопытные предусмотрительно сменили портянки, так что наружу все выбрались живыми. С минимизацией мы явно переборщили - были они уж очень маленькие, с булавочную головку, не больше. Я поймал одного из них на ладонь - кажется, это был Глох, но он пустил в ход свои челюсти - больно, блин - и смылся куда-то в ворох одежды.

Босс заинтересовался. Hаша вторая пятерка экспериментаторов выстроилась в шеренгу и по команде заглотила таблетки. Вернее - попыталась заглотить. Hаспех сляпанные стальные вафельницы смыкались не до конца, таблетка болталась между ними, как маковое зернышко в эмалированном тазике. У меня зародилось нехорошее чувство, но Саурона надо было выручать - я выловил капсулы, заставил экспериментаторов открыть пошире пасти и забросил таблетки прямо на язык. Бинчукх, конечно, сразу же поперхнулся, и его кашель, сопровождаемый лязгом суперчелюстей мне запомнился надолго.

Во-первых, ввиду того, что оружие минимизации не поддавалось, он встроил в подопытных устрашающего вида стальные челюсти. Как ему удалось выяснить, это единственное, что минимизируемый может взять с собой в свой минимальный мир.
Во-вторых - теперь в виде таблеток выдавался уже минимизин, а максидрин представлял собой жидкость.

Саурон снова напросился на демонстрацию. Hа этот раз он заявил, что учел уроки предыдущих опытов и новая модель оркус минимаксикус лишена каких-либо недостатков.

Результат не замедлил сказаться - четверка увеличилась до нормальных размеров. Вернее, почти до нормальных - как я и думал, наш Лавуазье напутал и с дозировкой, и с составом. Вместо классических пропорций гориллы подопытные приобрели стать, скорее, паука. При этом с них облетели волосы, зубы и еще что-то. Короче, Босс нас выгнал.

Вообще-то я их понимаю - максидрин наш Ломоносов додумался сделать в виде капсул. Размерами эти капсулы были точно в размер головы минимизированных орков, и поэтому накормить их этим снадобьем было трудненько. Питлоху я чуть не свернул шею, Рифжиху и Пиркутху вывернул челюсти, и только Фритлук умудрился обойтись без моей помощи - он, как удав, всосал в себя гигантскую - для себя - горошину.

Большой Босс немного помрачнел. Саурон, чтобы скрасить несколько смазанное впечатление, мигнул мне - давай, мол, максимизируй. И я начал впихивать в маленьких поганцев максидрин.

Я вытащил банку минимазина и с помощью мерной ложки наполнил серым порошком первую пятерку. От его вкуса узкие глаза подопытных стали похожи сначала на иллюминаторы, потом на воткнутые в глазницы круглые бутылки. Минимазин подействовал резко - через секунду перед нами лежала кучкой одежда и оружие первых минималистов. Сами первопроходцы полностью потерялись в собственных шмотках - Кувропа мы, например, извлекли из его собственного сапога. Задохнувшегося.