Мы шли по веющему сумраком мосту. Мы почти не смотрели в глаза друг
другу, стараясь скрыться от самих себя. Я ясно помню твою легкую улыбку
- едва заметное движение тонких, белеющих губ, устремленное навстречу
чему-то, неподвластному мне до сих пор. Солнце пыталось спрятаться от
нас за редеющим сероватым пологом. Солнце топило свои лучистые взгляды
в далеком-далеком будущем, и нам они оставались недоступными. Но мы
настолько привыкли к жизни без них, что воспринимали их самих почти как
издевку.
Все
было просто в это мгновение, просто и даже немного совершенно. И дело
было не в особой музыке ветра и не в мерном стуке колес по рельсам
проходившей под мостом железной дороги. Дело было в нас самих, ставших
вдруг до безобразия близкими друг другу.
Мы смотрели вниз на бегущие
поезда, и каждый думал о чем-то своем. Мы молчали, но с каждой секундой
это молчание все больше разгоралось в бессловесные, а, главное,
совершенно лишенные смысла споры, причем лишенные его и для нас.
Ветер
шептал что-то все сильнее и сильнее, но мы отказывались вслушиваться в
его слова, мы только неподвижно всматривались в бесконечность рельсов,
словно пытаясь разглядеть, на самом ли деле они ведут в небо...
Здесь
рождалась квинтэссенция иллюзорности. Здесь время неясно замедлялось,
почти останавливалось, единственно с тем, чтобы напомнить о своей
линейности, подчеркнуть свою необратимость, вытолкнуть наружу
быстротечность. Здесь появлялись на свет размытые акварельные
воспоминания о прошлых жизнях, возможно даже чужих. Забывались слова за
своей ненужностью, забывались лица, закрытые вуалями, забывались даже
собственные мысли, как что-то, недостойное этого особенного времени.
Мысли умирали, чтобы родиться заново через тысячи лет, которые для нас,
впрочем, все равно остались бы незамеченными. Здесь поезда, целые,
отдельные миры которых были не менее трагичны и хрупки, чем миры
рассыпающихся карточных домиков в наших уставших от болезней сердцах,
слишком напоминали нам ускользающие увещевания бури, нашего давнего
друга...
Я знаю, что ты - всего лишь очередной отголосок меня, или
же я - отголосок тебя, что наше с тобой сознание так же хрупко, и мы
можем растаять в любую секунду, так и не прикоснувшись к самому
главному, но все это не имеет никакого значения. Почему? Потому что ты
вновь улыбаешься нашему с тобой любимому безумию.