Формируя новый полюс мирового лидерства, страны БРИКС способны обратить вспять провоцируемое сегодня рыночным парламентаризмом разрушение сферы труда.

Опустошение сферы труда, вызванное безработицей и ущемлением прав, уже стало приметой нашего времени.

Оно распространяется по всему миру как наиболее извращенное социальное следствие эпохи свободного движения капиталов.

Влекомое капитализмом опустошение вторгается в процесс метаболизма экономик через канал внешней торговли; навязывает стандарты конкурентности, сложившиеся в новых производственных цепочках глобального масштаба; смягчает затраты и растворяет гарантии; помещает ненадежность в самое сердце существования трудящегося на одно жалование.

Одна за другой, плиты, выложенные поколениями борьбы трудящихся за свои права, народных правительств и национальных мятежей, срываются известными нам последствиями.

Как если бы гигантский механизм из шестеренок заглатывал в себя все, что направлено на строительство подлинной экономической и социальной демократии и выходит за рамки ее формальной политической оболочки.

Эту лакуну заполняет иная парадигма эффективности, основанная на восходящем неравенстве.

Структурное расширение финансового капитала, чье превосходство и растущая мобильность определяют дерегуляцию многих рынков, накладывая ограничения на демократический суверенитет государств, укрощает и узаконивает этот процесс.

В этом утверждении нет экономицизма.

И политика внесла бесценный вклад в то, как эта логика прокладывала себе дорогу.

Ошибки и потери, накопленные левыми партиями по всему миру начиная с 70-х годов, в особенности колонизация их программных основ неолиберальными ценностями и запретами, только расширили воронку финансовой дерегуляции, которая ныне царствует повсеместно, во всех сферах человеческой жизни.

Падение Берлинской стены в 1989 году ознаменовало собой то, что поспешно осмелились назвать «концом истории».

Это был не конец.

Но никогда еще проявления жизнеспособности не казались столь хрупкими, когда человечеству требовалось сделать следующий шаг вперед.

Недаром неолиберальный крах 2008 года беспрецедентно воспринимался как излом капитализма, лишенного социальной силы, способной преобразовать его в самую значительную перемену эпохи.

Наша сегодняшняя расплата за потери и социальный ущерб есть плата по счетам этой пустоты.

Другими словами, неолиберальная экономическая путаница продолжает находиться в ведении неолиберальной политики.

«Кромешная тьма!» — заключила в интервью Carta Maior экономист Мария да Консейсау Тавареш (Maria da Conceição Tavares).

И это не просто метафора нашего времени.

Абсолютная прибавочная стоимость действительно вернулась в Европу, которая бьется в предсмертной агонии под обломками того, что когда-то называлось Государством Общественного Благосостояния, самым передовым в истории.

Простая и понятная практика урезания заработных плат или их замораживания, связанного с удлинением рабочего дня, применяется при неусыпном контроле евро под странным определением «экспансивного сокращения», которое обещает рабочие места и рост тем, кто в этом обществе выживет.

50% европейской молодежи на этой бурной заре капитализма оказываются безработными — рекордные показатели.

В общей сложности 24% населения континента не имеет достаточно доходов, чтобы удовлетворить свои базовые потребности, включая питание.

В США 47,5 миллиона человек живут менее чем на 2 доллара в день. Минимальная заработная плата в настоящее время ниже, чем та, что практиковалась при ультраконсервативном правительстве Рональда Рейгана.

Ставший символом антикоммунистического «way of life» 50-60-х годов, американский средний класс последние 15 горьких лет сидит без повышения реальной заработной платы.

Этим и объясняется нерешительность Федеральной Резервной Системы повысить процентную ставку в разгар «восстановления» экономики при столь неоднородной социальной начинке.

Не надо далеко ходить, чтобы почувствовать холодное дыхание возвращающегося консерватизма.

72 года назад, 1 мая 1943 года, Жетулиу Варгас обнародовал Консолидацию законов о труде (CLT), которую сегодня рыночный парламентаризм, во главе с бизнесменом Эдуардо Куньей (Eduardo Cunha), стремится демонтировать.

Отсутствие позитивной программы у правительства используется для того, чтобы провести в жизнь хищнические планы нации.

При Варгасе закон о консолидации ввел обязательную отметку в трудовой книжке, сократил рабочий день до восьми часов, обеспечивал стабильность по истечении десяти лет работы в одной и той же компании, а в 1936 году официально установил минимальную заработную плату. На этой неделе упомянутая Консейсау тьма накрыла Национальный Конгресс, чтобы под ее покровом совершилось то, что Фернанду Энрики Кардозу пытался, но не смог сделать в 2001 году: вонзить кинжал в спину Консолидации законов о труде, введя на бразильском рынке аутсорсинг во всех секторах и для любой производственной функции, прокладывая таким образом дорогу увольнениям, насилию и новому ущербу трудовым отношениям в самый разгар экономической рецессии.

Неизбежность консервативного разрешения ситуации изо дня в день будто молотком вдалбливалась в сознание людей средствами массовой информации.

Бразилии необходим, радостно кричат нам с первых полос газет, демонтаж носимого ею панциря под названием «отставание времен Лулы и PT», которое воплотилось в почти полную занятость, реальные зарплаты, страхование по безработице и в прочее, что совершенно неприемлемо в контексте явной эксплуатации труда капиталом.

Когда можно свободно договориться и расчленить в глобальном масштабе «факторы производства», не имеет смысла поддерживать жесткость трудовых отношений, пишет газета семьи Фриаш (имеется в виду Folha de Saõ Paulo — прим. переводчика).

В целом, речь идет о том, чтобы присвоить живущей на жалование семье исключительно статус «ресурса», как, впрочем, предупреждал еще Маркс.

Тогда можно и кризис перенести внутрь страны, а с ним и корректировки, с 2008 года находящиеся в отсрочке благодаря государственному вмешательству правительства Лулы и PT.

Именно это сейчас и делается под бурные аплодисменты федераций предпринимателей председателю Конгресса.

Правительство, лишенное поддержки на двух стратегических направлениях — коммуникация и политизирование борьбы за развитие — к тому же загнанное в угол детально освещаемыми в СМИ скандалами и окостеневшее из-за истощения ресурсов, способных повернуть все вспять, в итоге сдается перед требованиями рынка.

Прежде чем разочарование превратит прогрессистский лагерь в кладбище разуверившихся и самоубийц, следует подчеркнуть общие положения этого скрещения путей, так чтобы можно было различить свет затянувшегося постнеолиберального рассвета.

То, что мы определяем как общие положения, не умаляет актуальности самокритики членов PT, равно как и не дает добро на отсрочку открытых выступлений, которым для жизнеспособности необходимо иметь широкий прогрессистский левый фронт. Насущно, однако, связать это противостояние с тем, что демонстрируют другие народы и нации, для того чтобы оно оставалось жизнеспособным и нас не оглушила рыночная мантра.

Это является неотъемлемой составляющей перехода к упрочению кооперативных учреждений, которые возвращают странам и нациям право затормаживать вымогательское движение капиталов, отвоевывая себе пространство для маневрирования ключевыми переменными развития, такими как денежно-кредитная, налогово-бюджетная, валютная и трудовая политика.

Об этом и пойдет речь в специальном выпуске Carta Maior в эти выходные.

Длительный рассвет нового мирового порядка связан и с преобразованием БРИКС в новые организации сотрудничества, которые заполняют лакуну, созданную ниспровержением Бреттон-Вудской системы в 70-е годы.

Освобождение демонов, с 1944 года томившихся в неволе, отбросило борьбу за развитие назад, к неразличению между гегемонией финансовых рынков, политической системой, правовой системой и экономическим управлением.

Повторяю: именно по примеру этого капиталистического рывка опорочиваются избирательные урны, демократия и суверенитет, неотделимые от борьбы за развитие.

Особую значимость тогда приобретают инструменты финансового сотрудничества, формализованные на VI Саммите глав государств и правительств стран БРИКС, который проходил в июле прошлого года в Форталезе и г. Бразилиа.

Пул условных валютных резервов — призванный, например, помогать странам в случае спекулятивного нападения при оттоке капиталов — будет иметь начальный капитал в размере 100 миллиардов долларов (41 миллиард внесет Китай; Бразилия, Россия и Индия — по 18 миллиардов каждая, Южная Африка — 5 миллиардов).

Новый банк развития (НБР) начнет свою деятельность с объемом распределенного капитала, равным 50 миллиардам долларов. Идея заключается в том, что банк сможет осуществлять свою деятельность в глобальном масштабе, финансируя инфраструктурные проекты по всему миру, в бедных и развивающихся странах. Таким образом, банк становится основным инструментом геополитического влияния БРИКС в процессе строительства нового полюса мирового лидерства.

Если резервный фонд сохранит сходство с изначальной функцией МВФ, задуманной в 1944 году, НБР станет прогрессистской аналогией Всемирного банка.

Бреттон-Вудс был попыткой воздвигнуть глобальное учреждение, создав амортизаторы, которые смягчали бы повторяющиеся предпосылки двух мировых войн — среди них грабительская неразбериха среди наций, вызванная нерегулируемыми рынками.

Делая первые шаги, БРИКС исполнен твердой решимостью двигаться вперед по этому пути и выйти за его пределы.

Речь идет о том, чтобы способствовать модернизации сегодняшних границ суверенитета, которые смещаются от отдельных государств к ядру соответствующих экономик, способному объединить финансовую систему и геополитику, адекватную упорядочению экономического пространства, которое позволит разработать план развития в XXI веке.

Без этого гибнет стремление к полной занятости, становятся неустойчивыми долгосрочные инвестиции и невозможной координация между валютами — с периодическими валютными корректировками — чтобы избежать кризисов платежного баланса и протекционистских войн.

Именно под защитой этой брони можно будет действительно обратить вспять нынешнее разрушение сферы труда, с явной непринужденностью управляемое рыночным парламентаризмом и его представителем — классическим храбрецом наших времен, прославленным Эдуардо Куньей.

Источник