Чувствую себя словно лягушка в кувшине с молоком, которая вынуждена изо всех сил извиваться и дрыгать лапками только ради выживания. Закон жизни - слабые умирают, а сильные выживают. Сильные взбивают масло из молока и оказываются на вершине, а что слабые? Слабые не справляются с конкурентной гонкой и восвояси убираются готовить белые тапочки к расписному гробу. Только всегда ли действенен этот закон жизни, в котором выживает сильнейший? К сожалению для сильных - нет. Подтверждением тому - динозавры. Сильные и мощные создания, которые способны были насмерть напугать одним своим видом практически всех живых существ того времени. Но кто из них выжил? Самые гибкие. Те, кто смогли приспособиться к новым условиям. Победителем стала не сила, не мощь - а гибкость. Но в нашем мире для выживания необходимо и то и другое - гибкость становится неразрывно связана с силой. Хитростью и изворотливостью нужно добиться чего-то большего, при этом быть гибким - не упираться обстоятельствам - и сильным, способным держать удар. Дети всегда стремились повзрослеть. Но взрослая жизнь помимо свободы приносит и ответственность. Возможно, не каждый принимает жизнь близко к сердцу, не каждый ее чувствует, но расплачиваться за всё в любом случае самим. И за всё, что было, и за всё, что не сбылось. За все непрожитые днИ, несделанные шаги, непрочувствованные эмоции, за каждую бесконечную потерю самого дорогого - времени, здоровья, жизни, близких, а главное - любви... Всё чаще возникает чувство, словно я старше многих на пару лет и сотню прожитых жизней. И пусть не всё прожито и не всегда пережито. И пусть мудрости не хватит и на ближайшие восемь дней. Главное - глубоко вдохнуть, набраться сил и продолжать дрыгать лапками в этой бездонной яме, взбивая в масло сливки, а минуты - в жизнь.

В жизни случаются разные города. Редко какие люди всю жизнь живут на одном месте, особенно женщины - они выходят за_муж и следуют за мужем, в его дом. Молодые люди, стремясь скорее сбежать из родительского дома, переезжают учиться и жить в большие города. Одним достаточно лишь раз приехать в беспечно-красивый город, чтобы он захватил его насовсем, а другому - необходимо прожить этот город, прочувствовать его до каждого переулка. И только тогда он сможет схватить человека в свои цепи. И не отдаст. Никому не отдаст - до следующего города. Атмосфера каждого из них отличается своей неповторимостью и самобытностью. К городу К., например, никогда не возникало родственных чувств. Улицы не запоминались, маршруты терялись в забытьи, лишь только парковая зона привлекала своей обширностью и неизведанностью. Город Е. привнес слишком много боли и острых лезвий в земную жизнь. Вся самая сильная любовь затейливо сплеталась в безысходную боль, а сквозь отражение в зеркалах в душу проникала глубокая ноябрьская тоска. В этом городе было пережито слишком многое. Слишком многое в нем и останется - воспоминаниями. Город П. раздражал своей суетой, въедливым шумом и бесконечным движением. Но в нем есть какое-то особое чувство спокойствия - здесь практически пусто. Неисчерканный былью лист. Прошлое еще не успело въесться в нежность белоснежного полотна, да и множество людей - незнакомых, ненужных, посторонних - разбавляют узоры строчек обнаженных воспоминаний. Этот город - вдали от дома. В нем спокойнее, отрешеннее, безразличнее. Город Ж. покорил лишь живописными пейзажами, но не оставил в жизни никаких следов. Узкие улочки, пересеченные пути. Место отдыха. Место без воспоминаний. Идеально для новой жизни. И вновь душу разрывают на части противоположные желания: с одной стороны - ностальгия и тоска по прошлому, а с другой - жажда новой жизни. Что он влечет за собой, этот новый мир? Разрыв прежних связей, былой жизни и старых привычек, а также новые, новые, новые города...

Сердце как прежде бьется без лишних слов,
Боль отмеряет удары в колокола.
Легче грешить на небо и слезный дождь,
Чем попытаться вывести старый шрам,
Жить полной жизнью без груза ушедших дней,
Прошлую боль не тянуть за собой до дна.
Легче придумать драму еще больней,
Чем разорвать привычный самообман.
Боль на любовь намотаем, как липкий ком,
Катимся в пропасть бездумно, на красный свет.
Скромное сердце как проклятый старый дом -
Легче бы сдаться, чем выдержать этот бег.

(с) Natalie_S

Время корчится, день сочится песком сквозь пальцы.
Я цепляюсь за жизнь в полувыдохах, полусне.
Отдаю целый мир за обрывки чужого счастья,
за спокойную жизнь на подветренной стороне,
где уже не страшны ни тревоги, ни сумасшествие.
Ночи мерно чеканят минуты на сотый вдох.
Там, где мне бы взлетая ввысь, не сорваться в бездну
и не сбиться с пути по цепочке чужих шагов,
время корчится в такт пустой суете событий.
В них июнь - словно осень, дождливо-грустная пелена
в затуманенных окнах. Ни нового, ни открытий,
если жизнь - лишь застой и могильная тишина.

(с) Natalie_S

На подоконнике фикус, кошачий корм и валокордин.
Тот, кто держит более трёх мурчащих, как правило, спит один.
Тот, кто носит собакам косточки, сочиняет домики воробьям,
От того, как правило, веет горечью неустроенного бабья.
Вот у Глаши всё было. Муж, работа, первенец, младший сын.
Через сорок лет муж проснулся и просто ушёл босым.
Дети в дом приходили с парами «Мама, благословите».
Всех размазало, раскромсало по дольчевите.
Жизнь показалась ей делом навозного маленького жука.
Ну, не искать же за шаг до смерти нового мужика.
Как другие во всём этом держатся?! Боже, как?
Кто-то тучится, словно дрожжи.
Боже, не делай меня одной из седых макак.
Не сидеть же на лавочке, не заштопывать дыры карманами.
Не называть же детей проститутками, наркоманами.
Господи, я поживу ещё, только оставь под ногами твердь.
Я посижу тут, понюхаю старость, побегаю в салочки с Леди-Смерть.
Глаша шарится по подвалам, в плетёном кошике тащит домой котят.
Знакомые спишут на старость, соседи поскалятся и простят.
У Глаши в мобильном сплошь номера приютов, ветеринарок, таких же Глаш.
Если кто и думает, что обманет смертушку – это блажь.
Главное, делать усердный вид, всех хвостатых лечить теплом.
Поднимать глаза, причитать: «Поделом мне, Господи, поделом!».
Глаша знает, что жизнь – это вот сейчас, это быть на мушке и ждать суда.
Глаша всем хвостатым даёт свой адрес, объясняет, мол: «Вам сюда».


Каждый ангел на Небе несёт отчет, каждый должен держать ответ:
Скольких спустил на Землю, скольких забрал на Свет.
Глаша знает, что на планёрках по пятницам её Ангелу есть, чем крыть.
Есть, что ответить на «Почему она всё еще там?», «Кто сливает ей мощь и прыть?»
Бог подходит к нему, говорит:
- Я считаю, что ей пора уже. Я уверен, старик. А ты?
- Нет, Глафиру мою нельзя. У неё коты.

(с) Марьяна Высоцкая

Хмурят проседью чужестранцев покосившиеся миры,
не давая ни лишних шансов, ни попыток достичь вершин
в постижении вечных истин, что ни встретить, ни доказать.
Небо справит по душам тризну, судьбы выберет наугад
и одарит их по заслугам круговертью бессильных дней.
Одинокая ночь-подруга покуражится в полусне
и распутно прильнет поближе, поправляя виток луны
над коврами высотных хижин, что с подветренной стороны
выстилают холодный город на асфальтовых простынях.
Ночь смеркается, ищет повод не расстаться, не разменять
вечной жизни на гул смятений, что таятся в обрывках слов
и бессмысленных сновидений о причудах чужих миров.
Только утро скользнет рассветом, заберется сквозь шепот штор
в недра комнат. Осколки лета призывают стрелять в упор
по приятной ночной прохладе наливными лучами солнц.
Время душит змеиным ядом всё, что было и не сбылось.
Одинокие чужестранцы покосившимся будням лгут.
Звезды плавятся безучастно, люди души не берегут.
Жизнь идет как идет, по точкам, наломав и побед, и дров.
Чередуются дни и ночи в паутине пустых миров.

(с) Natalie_S