Возможно, я буду ждать.
Возможно, я буду помнить.
Незримо тобой дышать
В продрогших чужих ладонях.

Возможно, ты – навсегда.
Под тенью седого неба
Всегда тебя буду ждать,
Всегда – там, где бы ты не был,

Я буду тебя искать -
Найду хоть на грани мира.
Но скользкая пустота
Предательски растворилась

С последним застывшим сном.
Холодной звездой хрустальной
Покину уютный дом,
Заплаканную реальность,

Возможно, верну назад
Всё прошлое и былое.
Пройду через рай, сквозь ад,
Но встречусь опять с тобою.

И новый прольется день,
Но ночь не увидит света –
Попавшей в любовный плен
Останется только ветром

Смотреть, как осколки слов
Срываются в пропасть камнем,
Как плачет металл оков
Распятого ожиданья,

Как бережно гибнет жизнь
В огнях городов случайных,
И время просить: «Вернись!»
Бессильно и до отчаянья.

отшумело, отплакало, откричало, отболело, отнежилось, отлегло.
мне теперь опять начинать с начала, мне теперь опять вынимать стекло
из груди, опять расставлять отметки, зашиваться наскоро и молчать....
отболело, отплакало, всхлипы редки, но дыхание сбивчиво. горький чай
в кружке стынет - ни выпить, ни просто вылить... кажется, отравилась. плохой симптом.
у меня десятого будет вылет: чемодан, билетики, всё потом.
карандашно вычертить "здравствуй, небо", и, проклятая родина, хватит ныть -
улетаю. выпотрошен. непотребен. улетаю, чтоб только собой не быть,
чтобы только не злиться над кружкой чаю в не умении плакать или болеть,
чтобы только не думать, что отвечаю только на приторный пряник и плеть,
улетаю в заслуженный долгий отпуск на вершину сияющих белым гор.
у меня пока отрастет прическа (или крылья - не выучил до сих пор),
я покроюсь медным тугим загаром, похудею, вырасту, научусь
плавать, а может взлечу икаром над хребтами горными... алычу
буду лопать немытой горстями жадно, и губами черешню катать взахлеб....
а пока отплакало - ну и ладно. отшумело - и ладно. горячий лоб
вытираю ладонью... в такси, на вылет... убегаю к морю. как водится - от
себя. и что-то из этого выйдет. и хотя бы что-нибудь произойдет.

(с) Марта Яковлева

Время песком утекает сквозь пальцы, с ним нужно расстаться неслышно.
Прошлое любишь до боли, до гроба, и выжить бы снова, но тонешь.
Слившись с застывшим на сердце вчерашним не кажется страшным разбиться,
Только коснуться бы крови под кожей, но жизнь невозможна и в прошлом…

Вера не близко и небо сквозь призму, иллюзия жизни – беспечность.
Всё, что осталось, любовь ли, усталость всего лишь умножить на вечность.
К солнцу ли, к звездам и рано ли, поздно, назад не вернешься, не вспомнишь.
Дни по порядку, бежать без оглядки, сквозь грабли, сквозь стены, спокойно.

Холод по венам, глаза на измене, судьба параллельна обидам.
Голосом ветра рисуешь рассветы весны навсегда позабытой.
Счастья не чувствуешь, память не вырвешь, и медленно дышишь мечтами.
Жить через силу, любить как любила – за всё отвечаем мы сами.

Сединой в волосах проскользнет безответная боль,
Бьются стрелки часов в ритме сердца остывшего дня.
Темнота на плечах – слишком сильно остаться одной
Навсегда, на века бесконечную верность храня.

Попросить бы взаймы то, чего никогда не вернуть.
И прожить каждый миг, отдаваясь всей жизни сполна.
Только время скользит. До рассвета уже не уснуть.
Нежность кожи кольнет острой сталью другая весна.

Ветер стонет в лицо, рассыпая осколки стекла,
Перламутра зеркал, равнодушия выжженных снов.
На губах липкий шум. Я тебя удержать не смогла,
Но храню всё что есть – безответно-слепую любовь.

Мы опять не имеем ни шансов, ни прав – только выкрутить пробки и стать потемнее.
Почему тебя нет ни online, ни in love, если я без тебя засыпать не умею?
Позвони, расскажи мне забавную чушь – про невежливый ветер и злые трамваи,
я тебя продышу, проживу, промолчу, я тебя удержу до рассвета словами –
где-то в снах, от которых всего лишь черта остается под утро на смятой подушке…
Иногда ты умеешь меня не читать. Иногда я пытаюсь об этом не слушать.
Иногда нас разводят по разным углам, как детей, что уже напроказили слишком…
А сегодня – сидеть без назойливых ламп, просто ждать, когда ты наконец позвонишь мне,
в темноте вспоминать, как звучат голоса, как от счастья и нежности пальцы немеют…
Я б сама позвонила, чтоб это сказать, но ты помнишь – ни шансов, ни прав не имею.
Читать далее...

Ну что же мне делать с тобой таким? Объявить джихад одному неверному? Вывернуться наружу кавернами, рубцами белёсыми: смотри, дорогой, вот так бывает, когда ты с другой, похоже, будто прижгли папиросами или вытравили кислотой. Но всё некрасивое между нами по умолчанию запрещено - складывай белоснежные оригами, носи тончайшие кимоно, веди себя, как подобает принцессам, а свои воспалительные процессы оставь докторам - пусть они решают; впрочем, пожалуй, тебя украшает вон тот перламутровый шрам.
Ты так упоительно безнаказан, и веришь, что слёзки мышиных полчищ не отольются однажды разом, что всё не накроется медным тазом, а мыши - да разве их всех упомнишь. Нет, я не пугаю тебя геенной, вообще ничем тебя не пугаю, дай бог тебе после жизни бренной низвергнуться в самую бездну рая. Нет, я не ведаю, как должно быть, и как могло бы - не знаю тоже, не будь такою я узколобой, не будь такою я толстокожей. Ну просто прости мне мои печали, мои бессмысленные обиды, ночные бденья с убитым видом над чашкой с горьким соленым чаем. Прости, что я не могу быть гордой, прости, что я от всего устала, прости, что я с расписною торбой, прости, что я со своим уставом. Прости, что мерой своею меряю, кто здесь авель, а кто здесь - каин, прости, что я никогда не верю, что каждый новый ожог - случаен.

(с) Анна Ривелотэ