Данный фик - он поражает своей насыщенностью эмоциями и жалостью..

Слепые...Это диагноз, приговор...Но их нужно уважать и превозносить,

потому как они гораздо сильнее и лучше нас, зрячих, и они тоже достойны любви...

Автор: Arabella

 Название: Слепой

 Статус: закончено

 Жанр: Slash, AU, Angst, Romance

 Рейтинг: R

 Пейринг: Tom/ Bill

 Размер: midi

 Краткое содержание: может ли человек, лишенный зрения почти с самого раннего детства стать успешным и любимым? Или же судьба обрекла его на одиночество в среде себе подобных?

 От автора: не знаю, почему решила написать этот фик. В один день, в разговоре с бетой по асе, мне пришла в голову такая идея. Посмотрим, что получится.

 Решила выложить в отдельной темке, потому что в творчестве будут теперь только мои мини и драбблы.

 Дисклаймер: прошу прощения у токов за использование их имен и образов.

 Посвящение: Кать, тебе…

Баннер к фику сделала талантливая девушка Лиза (LiShKa). Огромное ей спасибо!!

Пролог

Мой главный друг – ночная тьма, 

 Что окружает ежечасно, 

 А за окном сейчас весна, 

 А я всё жду тебя напрасно…

 (с) Арабелла

Человек слишком часто не ценит то, что дает ему природа. Он бездумно прожигает свою жизнь, совершенно не беспокоясь о том, что в один миг судьба может изменить привычное течение времени. Лишь когда случается несчастье, люди начинают суетиться, судорожно пытаться исправить положение. Лишь тогда они осознают, что не являются хозяевами жизни. Им становится страшно. По животному, до учащенного пульса, до стучащего прямо у висков сердца. 

 Люди странные создания. Они теряют здоровье, зарабатывая деньги, а потом теряют эти деньги, восстанавливая здоровье. Они так много думают о будущем, что забывают настоящее… настолько, что не живут ни в настоящем, ни в будущем. Люди живут так, как будто никогда не умрут. Невозможно заставить кого-то полюбить их – они могут только позволить быть любимыми. Никто из них не думает о том, что ранить человека можно за несколько секунд, но для того, чтобы залечить эти раны,могут понадобиться годы. Люди ищут счастье, но, найдя, проходят мимо него. 

Некоторые не считают счастьем возможность видеть, слышать, чувствовать… Они с жалостью проходят мимо тех, кого природа обделила. Но так ли жалки эти люди? Быть может, среди них есть гораздо честнее, мудрее и зрячее, чем те, кто смотрит, но не видит; слушает, но не слышит; осязает, но не чувствует.

 Каждому человеку хочется брать от жизни всё, радоваться весеннему солнцу и холодному снегу. Но одно лишь слово «Слепой» звучит как приговор… 

 Глава 1

- Ненавижу эти пробки!! Откуда в городе столько машин? Раньше зимой люди не стремились пользоваться своим транспортом. Мир словно сошел с ума!

Симпатичный парень с черными французскими косичками в десятый раз проклинал Берлинские дороги, уверенно держа руль своей ауди. Плотный поток машин заставлял 

его нервно стучать пальцами. Юноша и без того опаздывал, а тут еще и пробки. 

- Надо было выезжать раньше, - ругал он себя. 

Резкий звонок мобильника прервал его мысли.

- Алло! 

- Том, где тебя носит? 

- Эм, я уже еду.

- Ты говорил это полчаса назад! – раздраженный голос принадлежал другу Томаса – Эмилю Оффу. 

- Я не виноват, что сегодня всем приспичило поехать в город! На дорогах черт знает что творится.

- Трюмпер, мать твою, у тебя эфир через полчаса. О чем ты думаешь? Быстро тащи свою задницу сюда! 

- Ну Эм, подменишь меня, а? – вкрадчивый голос. 

- Чтоо? А не пошел бы ты?

- Эм, я тебе клятвенно обещаю поработать за тебя на следующей неделе.

- Ты всегда только обещаешь. А потом забываешь обо всем. Ладно, так и быть. Как-никак ты мой друг. Но это в последний раз. 

- Спасибо, Эм! Ты мой спаситель. 

- Ладно уж, Трюмпер, не надо лести. Сам знаю, что я крут, - и парни рассмеялись. 

Том положил мобильник в карман и подумал, что друг как всегда сейчас начнет чертыхаться и проклинать всё на свете. Но Кэсс – их общая знакомая – принесет ему 

кофе, и Офф успокоится. 

С Эмилем они познакомились на одной из вечеринок три года назад. Брюнет с голубыми пронзительными глазами оказался известным ди-джеем на радиостанции. Именно 

он помог Тому устроиться на работу. Сначала юноша вел лишь часть эфира вместе с другими. Постепенно своим обаянием и работоспособностью он завоевал уважение не 

только коллег, но и начальства. Не прошло и полугода, как Трюмперу доверили программу, посвященную музыкальным новинкам. Молодой ди-джей пользовался большой 

популярностью у женской аудитории слушателей. Еще бы: высокий, слегка накачанный парень одевался в широкую рэперскую одежду. Колечко пирсинга в нижней губе и 

тонкие французские косички делали его неотразимым. А когда юноша языком теребил пирсу и загадочно смотрел на девушек, они теряли последние крупицы разума и 

были готовы отдать душу ради своего обожаемого ди-джея. На адрес радиостанции поклонницы присылали тонны писем и подарков. Коллектив разделился на две части: 

защитников Томаса и завистников. Сам Том был чрезвычайно доволен новой работой и не обращал особого внимания на косые взгляды недовольных коллег. 

Увидев узкую улочку, брюнет решил сократить путь дворами, и свернул вправо. Убедившись, что дорога пуста, парень потянулся за сигаретами. Новая пачка упала под 

пассажирское сиденье, и Том думал, что успеет её взять. Но как назло сигареты оказались в дальнем углу, и пока брюнет тянулся за ними, к дороге приблизился 

другой юноша. Маленький белый папильон бежал впереди, сливаясь со снегом. Хозяин животного – высокий худой брюнет – одной рукой держал поводок, а другой – 

большой пакет с продуктами. Будто не видя приближающейся машины, он ступил на дорогу. Достав, наконец, сигареты, Том взглянул в лобовое стекло и резко нажал на 

тормоз. Но, оказалось поздно. Послышался звук удара, и тело упало на асфальт.

- Чёрт! – выругался юноша и поспешил открыть дверь. Пальцы дрожали, а сердце пропустило пару ударов.

Парень лежал на дороге, неестественным образом подогнув левую руку под себя. Черные волосы разметались в разные стороны. Пакет, который до столкновения нес 

владелец, валялся в стороне. Папильон жалобно поскуливал, облизывая руку хозяина. Брюнет не шевелился и не реагировал на питомца.

- Бл*дь, - выругался Томас. – Неужели я его убил? 

Страх наполнил легкие, и, казалось, они перестали принимать живительный кислород. Липкие капли пота скатились по вискам. 

На счастье, или на беду Трюмпера, улица оставалась пустынной. Ди-джей мог уехать, скрыться, но не посмел. Он был не из ряда тех личностей, что прячутся от 

ответственности. Но и в тюрьму не хотелось. 

Тело на снегу пошевелилось, выведя Тома из шока. Наклонившись, он увидел, что хозяин собаки приходит в себя. Длинные ресницы дрогнули и спустя мгновение 

Трюмпер увидел пару красивых карих глаз, словно смотрящих сквозь него. 

- С тобой всё в порядке? – обратился он к юноше.

- Не знаю. Что произошло? 

- Эээ.. – Том замялся, поправляя шапку, не зная, как сказать. – Кажется, я сбил тебя.

- Кажется, или сбил? 

- Сбил, - слегка раздраженно ответил ди-джей. 

- На дорогу нужно смотреть, а не по сторонам, - злобно бросил брюнет, пытаясь подняться. 

- Тебе тоже следовало бы быть внимательнее, - не остался в долгу Трюмпер.

- Я бы с радостью, но вряд ли слепой может это сделать, - брюнет, наконец, сел на асфальт. 

- Слепой? 

- А что, не видно? – и он повернул голову к Тому, смотря слегка раскосыми глазами. И снова этот взгляд «сквозь человека». 

- Извини, я же не знал. Давай я помогу тебе встать? 

Но едва он дотронулся до левой руки брюнета, тот сдавленно охнул и прижал её к себе. 

- Больно?

- Да. Кажется, сломана.

- Черт! Нужно в больницу ехать. Сейчас я тебя отвезу.

- Спасибо, обойдусь, - парень осторожно поднялся. Нащупав пальцами пакет, поводок и пригладив волосы, он позвал своего питомца:

- Домой, Лакки! 

Папильон засеменил, побуждая хозяина следовать за ним. Том смотрел на удаляющуюся сгорбленную фигурку в черной куртке и синих джинсах, на то, как бережно он 

прижимает к телу больную руку, и чувство вины стало нещадно грызть его. 

В мыслях юного ди-джея шла отчаянная борьба.

«На что он сдался тебе, Трюмпер? Не заявил в полицию – и то хорошо. Уезжай отсюда, тебя работа ждет. 

Но… ведь это по моей вине он сейчас в таком состоянии. Меньшее, что я должен сделать – это отвезти его к врачу».

Было что-то такое во взгляде этого парня, что смущало Тома. Раньше он мало обращал внимание на тех, кто не видит или не слышит. Такие люди казались ему 

странными, закрытыми в своих домах от остальных. Он впервые, наверное, увидел гуляющего по улице слепого. 

Фигура брюнета всё удалялась, и Том рисковал совсем потерять его из виду. Приняв решение, он щелкнул сигнализацией и побежал за юношей. Когда до него 

оставалось всего несколько метров, брюнет резко остановился.

- Что ты хотел еще? – обратился он к Тому.

- Как.. как ты узнал, что это я?

- Твой парфюм выдал тебя. Я очень хорошо чувствую запахи. Что тебе нужно?

- Я хотел извиниться и всё же отвезти тебя в больницу, - спокойно ответил Трюмпер. 

- Зачем? Для чего тебе возиться с инвалидом? Мы из разных миров. В твоем мире много света и ярких красок, а в моем – только черная ночь. 

Брюнет говорил эти слова горько, яростно, словно защищаясь от нападок.

- Я сожалею, что так вышло.

- Сожалеешь? Жалость? Она не нужна мне! Ни мне, ни таким же, как я. Жалость – это худшее, что можно испытывать к человеку. Жалость убивает все другие чувства. 

- Щеки юноши окрасил яркий румянец, глаза наполнились гневом и обидой. 

- Перестань, - на удивление ровным голосом сказал Томас. – Я действительно хочу помочь. Кстати, мы до сих пор не знакомы. Я Том Трюмпер. 

- Билл Каулитц, - он протянул руку, и Том пожал её.

- Очень приятно, Билл. А теперь едем, и никаких отказов.

Трюмпер взял у спутника пакет, и предложил держаться за его плечо. В ответ на это Каулитц фыркнул, заявив, что эта дорога знакома ему лучше всех и он может 

точно сказать, где стоит повернуть, где находится дом и как растут деревья вокруг. 

Дойдя до машины, Том забросил вещи на заднее сиденье и помог брюнету сесть в неё. Папильон удобно устроился на коленях Билла.

В больнице Трюмпер объяснил врачу, что произошло, и пока Биллу делали необходимые процедуры, позвонил Эмилю.

- Том, я тебя сейчас убью!! – закричал тот в трубку.

- Эм… я не приеду. Я сбил человека.

- Что? – голос приятеля понизился до хриплого шепота.

- Да, и сейчас привез его в больницу. 

- Блин, дружище, я… 

- Ничего не говори. Эм, я приеду, как только смогу. Ладно?

- Да-да, конечно.

- Всё, я отключаюсь.

В это время из кабинета вывели Билла. Гипсовая повязка на руке явно свидетельствовала о том, что травма оказалась серьезнее, чем они думали. 

- Вы родственник? – спросил невысокий седоволосый доктор.

- Я… Я друг, - ответил Трюмпер.

- Очень хорошо. Присмотрите за ним. Нужно будет хотя бы два раза в неделю приезжать ко мне на прием. 

- Но… 

- Извините, но меня ждут другие пациенты. Всего доброго. 

Врач исчез за дверью кабинета, оставив парней наедине. Каулитц выглядел бледным и уставшим. 

- Том, отвези меня домой. Хорошо?

- Конечно. Пойдем. 

Всю дорогу до дома они молчали. Тома не покидало чувство вины. Тревожно всматриваясь в лицо брюнета, он пытался найти там что-то, что успокоило бы его. И не 

находил…

Проводив Каулитца до двери, замер на пороге, комкая в руках шапку.

- Спасибо, Том. Приятно было познакомиться. А теперь иди – тебя ждут, ведь так?

- Да, но… 

- Забудь об этой встрече. Забудь обо мне. Мы слишком разные. Иди. 

Заметив, что парень медлит, Билл слегка подтолкнул его:

- Иди же… 

Словно под действием гипноза, заключенных в раскосых невидящих глазах, Трюмпер повиновался. 

Он не видел, как за закрывшейся дверью брюнет сел на пол и заплакал. Он не мог узнать, что тот слушал звук заведенной парнем машины и шум колес по снегу. 

За пять минут до эфира Том влетел в студию. Кивнув Эмилю, он схватил наушники, пытаясь отдышаться. Раздался условный сигнал и слушатели узнали знакомое:

- Добрый вечер, Берлин! С вами снова я, ди-джей Том. И сегодня мы продолжаем обзор новинок популярной музыки…. 

Поставив первый трек, парень откинулся на спинку кресла и устало закрыл глаза…

Глава 2

Pov Bill

Zoom into me Zoom into me

When the world

Cuts your soul into pieces 

And you start to bleed

When you can't breathe

I will be there Zoom into me

Последние аккорды песни прозвучали, и я вновь услышал Тома, который прощался с радиослушателями. 

Том Трюмпер. Это имя я знаю давно. Этот голос узнаю из сотни других. Судьба жестоко посмеялась надо мной, лишив возможности видеть этот мир. Видеть тебя, Том. 

Я слушаю твои передачи с самого первого дня. Не знаю, что в твоем голосе покорило меня. Но порой кажется, что мы на одной волне, что ты чувствуешь моё 

состояние, знаешь обо мне. Как абсурдны мои мысли. Ежедневно я включаю радио и наслаждаюсь теми интонациями, что свойственны только тебе. Угадываю, как ты 

улыбаешься или грустишь. Ощущаю, хорошо ли тебе или плохо. Если бы я был обычным парнем, то давно попытался бы познакомиться с тобой, Том. Но я не такой, и в 

этом моя боль.

Всего несколько часов назад произошла встреча, о которой я даже не смел мечтать, на которую и не надеялся. Никакими словами не передать того, что творилось в 

душе, когда я понял – ТЫ рядом. И пусть наше знакомство чуть не стоило мне жизни, я готов вновь и вновь проживать эти минуты. 

Я узнал тебя по голосу, и сердце тревожно отозвалось. Что это? Обман чувств? Еще одна прихоть судьбы? Иллюзия? 

Но ты не был вымыслом. Однако сознание никак не принимало очевидную истину – ты стоишь всего в паре шагов, хочешь помочь. Более того, я заставил тебя 

чувствовать вину. 

Вся размеренная жизнь полетела в никуда. Разум восставал против, твердил годами заученное правило – не доверяйся! Но сердце не хотело отпускать тебя. Пусть я 

не вижу, но чувствую. Быть может лучше и искренней, чем другие. 

Если бы ты только знал, какая борьба велась в моей душе. Но победил разум, и я нагрубил, постарался изгнать тебя из жизни, хотя… ты даже не успел толком 

попасть в неё. 

Когда же ты побежал за мной, я сдался. Вот так безоговорочно поддался слабости, наплевав на все принципы. Рядом с тобой, Том, мне хотелось петь. Вдыхать аромат 

твоего дорогого парфюма, слышать шумное после бега дыхание – вот она, моя минута счастья. 

Я повторял тебе несколько раз, что мы из разных миров, и, возможно, ты счел меня сумасшедшим. Но эти слова для меня как молитва. Без них я и правда бы сошел с 

ума. Не пускать в душу никого чужого, особенно тебя, – закон, придуманной для самого себя. 

Восемнадцать лет назад случился самый большой кошмар в моей жизни, перевернувший её на сто восемьдесят градусов, – авария. Именно тогда начался мой 

персональный ад.

Последнее детское воспоминание очень яркое. До рези в глазах. И слишком счастливое. 

Тогда точно так же на дорогах лежал снег. Белый – белый, искрящийся на солнце. Мама не разрешала есть его, но я втихаря ловил на пушистые варежки падающие 

снежинки и слизывал их. Мне почему-то казалось, что они очень вкусные, вкуснее мороженого. Наивные детские мечты…

Помню, что мы лепили огромного снеговика у дома. Мама дала нам с отцом ведро и морковку. Водрузив всё на голову снежному созданию, мы весело бегали вокруг и 

радовались жизни.

А потом случилось это… Мне сказали, что отец не справился с управлением. Машину перевернуло, и я чудом остался жив. Очнулся уже в больнице. Врачи говорили, что 

долго не приходил в сознание, но, несмотря на это, крепко прижимал к себе медвежонка – подарок родителей. Эта игрушка до сих пор единственная ниточка, 

связывающая с прошлым. 

О том, что родители умерли, я узнал не сразу. Доктора боялись, что новость еще больше навредит ослабленному аварией здоровью. Когда же я узнал всю правду, то 

замкнулся в себе и ни с кем не разговаривал. 

С тех пор моя жизнь оказалась плотно укутана в черное покрывало, 

будто кто-то резко стер все яркие краски, оставив лишь серость и пустоту. Мой детский разум поглотила темнота: не только физическая, но и духовная. Я 

отгородился от всего мира высокой стеной безучастности. Не реагировал на людей, отказывался есть. Только один раз показал, что еще жив – когда кто-то попытался 

забрать мою игрушку. Я закричал так, как никогда в жизни. Меня трясло словно в лихорадке, и крупные слезы катились по щекам. После этого никто не смел 

прикасаться ко мне. 

Те немногочисленные родственники, что были у меня, отказались от опеки, узнав о слепоте. Было решено отправить меня в учреждение для таких же детей. Так я 

оказался в школе слепых.

Как ни странно, мне повезло. Педагоги и воспитатели хорошо ко мне отнеслись и приняли в свою большую семью. Что касается других детей, то и здесь судьба 

улыбнулась – я встретил настоящих друзей. 

Самым первым другом в незнакомом месте оказалась Марсия. Девочка была старше на четыре года, но её брат Андреас оказался моим ровесником. 

Я сидел на кровати и плакал, прижимая медвежонка к груди, когда почувствовал чье-то присутствие рядом. 

- Кто здесь? – замер, испуганно сжимаясь. 

- Не бойся, Билли, - девичий голосок подействовал как-то успокаивающе.

- Откуда ты знаешь моё имя?

- Тебя представили всем детям, разве ты не помнишь?

- Нет, - я покачал головой. Смутные, обрывочные воспоминания на мгновение промелькнули перед глазами и вновь пропали. 

- Ничего, скоро познакомишься со всеми и подружишься. У нас здесь не обижают друг друга, - продолжала девочка.

- Как тебя зовут? – спросил, поворачивая голову туда, где, как мне казалось, она стоит.

- Марсия. Можно я сяду рядом?

- Конечно.

Почувствовал, что кровать прогнулась и ощутил прикосновение к руке. Вздрогнул и отдернул руку.

- Не бойся меня. 

Не знаю, почему, но я повиновался. Положил на колени одну руку, которой тут же коснулась теплая ладошка девочки. 

- Ничего страшного не случилось, правда? Ты научишься не бояться прикосновений. Знаешь, слова иногда не скажут всего того, что можно передать простым пожатием 

руки. Мой брат – Анди – живет в этой комнате. Мне кажется, вы сможете стать приятелями. Если что – обращайся к фрау Штраффери – она поможет. Ну, или ко мне. 

- А ты видишь разве? – удивился я.

- Немножко, но всё равно очень плохо. В этой школе есть дети, у которых еще есть возможность смотреть на мир.

- А у меня, Марсия? – тогда этот вопрос прозвучал по-детски глупо и наивно.

- Не знаю, Билли. У каждого своя дорога…

Так состоялось моё знакомство с лучшим другом. В школе быстро освоился. Ребята и правда оказались вполне дружелюбные. Как я понял потом, заслуга принадлежала 

директору – фрау Зильц. Уже немолодая женщина вырастила сына с нарушением зрения и сумела помочь еще многим детям.

Моими приятелями стали Марсия, Анди, Генри и Густав. После окончания школы мы не прервали общение и все праздники проводили в тихом, почти семейном кругу. 

В каждой комнате жило по пять детей: мальчики и девочки отдельно. Ели все в общей столовой, а вечерами, перед самым сном, воспитатели читали нам разные сказки 

и истории, чтобы потом фантазировать и размышлять о том, что в мире столько всего интересного и прекрасного. 

В школе мы не только грызли гранит науки, но и учились многому другому: плаванию, танцам, игре на музыкальных инструментах. Слушали самую разную музыку: от 

классики до модерна, читали книги с помощью кода Брайля, учили иностранные языки. Особенно мне нравился английский и французский. 

Отсутствие зрения обострило мой слух и осязание. Я научился различать людей по звуку шагов, определять любой предмет на ощупь. 

Особое значение имели занятия по обучению ориентировки в пространстве. Педагоги воспитывали в нас любовь к порядку в вещах, благодаря чему я мог точно знать, 

где лежит тот или иной нужный мне предмет.

Школа очень многое дала мне. Сейчас я имею постоянную работу – учу таких же незрячих детей игре на пианино и пению.

Самым тяжелым воспоминанием школьной жизни навсегда останется родительский день. Часть детей мамы и папы забирали на выходные или каникулы. Тогда в коридорах 

становилось невероятно тихо, одиноко и тоскливо. Я чувствовал себя всеми забытым, песчинкой в океане жизни; камнем на дороге – холодным, неподвижным, мертвым. 

Я забивался куда-нибудь в уголок и плакал, пока кто-то из друзей или воспитателей не находил и не успокаивал. 

Мама Марсии и Анди тоже умерла, но детей часто забирала бабушка. Однажды перед самым рождеством фрау Штраффери зашла к нам в комнату. Андреас как раз собирал 

вещи, готовясь ехать домой. Я безучастно сидел, думая о чем-то своем.

- Билли, - обратилась ко мне женщина.

- Да, фрау Штраффери.

- Мы разрешили бабушке Марсии и Андреаса взять тебя с собой, поэтому собирайся быстрее – она скоро приедет за вами.

- Что?

Я не мог поверить в такое счастье. Происходящее казалось чудом – волшебным рождественским подарком. От волнения в горле стал ком, а глаза подозрительно 

увлажнились.

- Ну что же ты, Билл? – фрау ласково погладила меня по голове. От неё всегда исходил едва заметный аромат сирени и необъяснимое тепло. Пригладив мои волосы, 

она вышла из комнаты. 

Из раздумий меня вывел голосок друга:

- Билл, ты же едешь с нами?

- Да-да. Сейчас.

Я быстро собрал кое-какие вещи и уже через час ехал вместе с друзьями на автобусе. Впервые за столько месяцев оказался где-то за пределами школы. Жадно 

прислушивался к тому, что происходит вокруг. Звук мотора автобуса, шум окружающих людей; запах бензина и снега – всё смешалось в одном потоке. От необъяснимого 

ощущения радости кружилась голова. После смерти родителей я первый раз не буду один на рождество.

Дом, в котором нам предстояло жить, оказался небольшим и уютным. Я довольно быстро освоился в окружающей обстановке и почти не натыкался на предметы мебели. 

Бабушка ребят была замечательным, добрым человеком. Когда пришло время раздачи подарков, она поцеловала меня в лоб, вручая игрушку и большой пакет со 

сладостями. И так было каждый год. Она всегда называла нас «внуки», не делая различий между друзьями и мной.

Она же единственная поздравила меня с окончанием школы. Какое-то время после мы жили в её доме, но потом я переехал в свою квартиру, данную государством. 

Несмотря на ежемесячное пособие, которое позволяло не работать, но было унизительным, я нашел себя в преподавании. 

Встречи с друзьями, совместные торжества, общие интересы - мой маленький замкнутый мир нарушил Томас Трюмпер. 

Мне хочется кричать, срывая горло, бить кулаками в стену, оставляя на руках ссадины. Хочется заглушить душевную боль физической. Вокруг меня люди: прохожие, 

продавцы в магазине… Но им нет дело до слепого парня. НИКОМУ нет дела до меня. Я одинок, потому что закрыт в своем панцире, созданном самой природой. Раньше я 

завидовал даже своим друзьям, которые могли слабо, с трудом, но видеть дневной свет. Что уж говорить про остальных людей. Я готов был растерзать их на части, 

лишь бы они страдали, лишь бы им было так же плохо, как мне. Потом наступила апатия, и, в конце концов, безразличие и нежелание общаться с кем-то извне. 

А сегодня ты, Том, в одночасье разбил мою скорлупу, заставил захотеть стать частью мира за стенами моего дома. Пробудил желание жить, которое я столько лет 

упорно хранил в сердце. Зачем, Том??? Зачем??!

И о чем я только думал, когда переходил дорогу? Как мог не услышать шум мотора? Словно судьба вновь поиздевалась надо мной.

От невеселых мыслей отвлек Лакки, запрыгнувший на колени и лизнувший больную руку. 

- Эх, Лакки, что же нам теперь делать? 

Собака тихонько заскулила.

- Думаю, пора спать, - с тяжелым вздохом ответил сам себе. 

Сейчас придется снова возвращаться в пустую постель, в холодные объятья одиночества. Вновь засыпать с мыслью о том, что завтра ничего не изменится. И так из 

года в год, по замкнутому кругу. Понятия «любовь», «страсть», «поцелуй» навсегда останутся лишь словами. 

Иногда мне снятся сны. Я вижу родителей, хотя их образы стерлись из памяти. Скорее, я просто знаю, что это они. А еще мне снится один и тот же сон: разные 

люди, одетые в цветные платья. Руками я ничего не щупаю, хожу свободно, даже бегаю; вижу солнце, оно белое и бесформенное, приятное. И всё так хорошо, а 

просыпаюсь – темно. И снова слезы отчаяния, разрывающие душу изнутри на тысячи кусочков. Очередная борьба с самим собой.

Через несколько часов будет новый день. По-ночному черный день, полный боли и несбывшихся надежд. Но я просто буду жить дальше. 

Глава 3

Pov Tom

Глаза как зеркала души, 

В них – смех и слезы, боль и гнев, 

Но у тебя они мертвы, 

Постичь их тайну я не сумел…

(с) Арабелла

Я едва успел приехать до начала эфира. Эмиль очень хотел расспросить обо всем, но, увидев моё задумчивое лицо, поспешил ретироваться. Только похлопал по плечу 

со словами:

- Завтра всё расскажешь.

Кивнул, не в силах что-либо сказать. Программу провел словно в тумане: на автопилоте говорил о тех или иных исполнителях, нажимал на кнопки воспроизведения 

треков. Но мыслями был далеко отсюда. 

Странный парень не выходил из головы. Мысленно прокручивал весь момент встречи, словно фильм в замедленном режиме. 

Скорее всего, он прав - мы слишком разные. Тогда почему я который час думаю о нем? Всё-таки, это дурацкое чувство вины. И жалость. Я не хотел признаваться сам 

себе, но большую роль играло именно это чувство. 

Домой я вернулся совершенно разбитый. Приняв быстрый душ, лег спать, надеясь, что утро избавит от проблем и неясной тревоги. Но сон не шел. Снова вспомнился 

Билл. Что он делает сейчас? А если ему стало хуже?

От этой мысли подскочил на кровати и, помедлив еще секунду, пошел искать телефонный справочник. Адрес Каулитца я запомнил сам не знаю для чего. После недолгих 

поисков передо мной лежал листок с несколькими цифрами номера брюнета.

Позвонить или нет? Вопрос терзал меня еще несколько минут. Поняв, что неизвестность гораздо хуже, вздохнул и набрал заветные цифры. Услышав гудки, задержал 

дыхание, провел вспотевшей ладонью по лбу. Пауза…и слегка хриплое, сонное: 

- Алло?

- Привет, Билл, - сказал первое, что пришло в голову. 

- Том? – мне показалось, или он удивился? 

«Ну и дурак же ты, Трюмпер! Конечно, парень удивился. Нормальные люди не звонят среди ночи и не говорят банальное «привет». 

- Да. Я это… - думай, Том, думай. Почему-то в голову закралась шальная мысль – я, известный ди-джей, стою в одних боксерах посреди собственной комнаты и не 

знаю, что ответить на элементарный вопрос. 

- Билл, ты прости… Я, наверняка, разбудил тебя. Но мне… я хотел узнать… как ты себя чувствуешь? – запинаясь, скороговоркой выпалил на одном дыхании.

- Всё хорошо, Том. Спасибо. И ты меня не разбудил. 

- Точно? – я бы на его месте давно послал куда подальше.

- Да, не беспокойся. А как ты узнал мой номер?

- Эм.. в справочнике… - я неосознанно перебирал пальцами кончики своих косичек. 

- Ясно. Спасибо, что переживал. 

- Не за что. Еще раз извини. Доброй ночи, Билл.

- И тебе, Том.

Остаток ночи прошел беспокойно: я то и дело просыпался и подолгу лежал с открытыми глазами, всматриваясь в темноту комнаты. 

Утро встретило головной болью и плохим настроением. Даже чашка обжигающего крепкого кофе не смогла вернуть бодрость. В таком дурацком состоянии я приехал в 

кафе, где меня ждал Эмиль. 

В противовес мне Офф прямо искрился радостью, но, заметив моё кислое выражение лица, поубавил свой пыл. 

- Что с тобой? - спросил он, поправляя воротник сиреневого шерстяного свитера.

- Плохо спал, - буркнул в ответ.

- Неужели кто-то посмел отказать нашему мачо? - продолжал подкалывать друг.

- Эм, знаешь что? – исподлобья взглянул на приятеля. – Заткнись. Ты пришел сюда для того, чтобы постебаться? Тогда завтракай один. 

- Я пришел услышать о вчерашней истории по всех красках, и пока ты, Трюмпер, не расскажешь всё, с места не сдвинусь. 

Офф обладал удивительной дотошливостью и приставучестью. Наверняка это помогло ему стать популярным. Если он хотел узнать что-либо, то использовал обаяние, 

лесть, шантаж и все другие способы, но неизменно добивался успеха. Я привык делиться с парнем проблемами, зная, что тот даст совет и всегда поможет. В свою 

очередь, Эмиль считал меня своим лучшим другом, хоть и не упускал любого удобного случая подколоть. 

Сделав традиционный заказ и дождавшись, пока молоденькая официантка принесет его, я начал рассказывать. По мере того, как я описывал события прошлого дня, 

выражение лица Оффа менялось с веселого на задумчивое. 

- Ну ты и попал, Том. Благодари свою счастливую звезду за то, что этот Билл остался жив. А то… 

- Да уж, знаю, сам виноват. Сегодня хочу поехать к нему домой.

- Зачем? – искренне удивился Эм.

- Узнать, всё ли в порядке. Может, помощь нужна. Я как бы виноват, - сделал еще один глоток кофе.

- Ты что, собираешься всю жизнь заботиться о каком-то слепом парне, которого знаешь меньше суток? Какого х*ра он тебе нужен? Ты позвонил, узнал, что у него всё 

хорошо. Я бы на твоем месте давно забыл о его существовании. И вообще, - Эмиль покрутил пальцем у виска, - они там все немного тронутые. 

Звонок мобильного прервал тираду юноши и заставил его отойти в сторону. Я продолжал пить кофе, рассматривая пейзаж за окном. Офф вернулся через несколько 

минут, загадочно улыбаясь и вертя в руках брелок от телефона. Ох, не нравится мне эта ухмылка. 

- У меня предложение. Точнее, у одного моего хорошего приятеля. Ему нужен интересный материал для научной работы. Думаю, тебе стоит попробовать подружиться с 

Биллом и расспросить о его жизни, увлечениях. 

- Эм, ты совсем рехнулся? – предложение друга просто не укладывалось в голове.

- Подумай хорошенько, Том.

- Да что тут думать?! – от возмущения выронил ложку, которая со звоном упала на стол. Несколько посетителей кафе обернулись. Взяв себя в руки, яростно зашептал 

приятелю. – Я не собираюсь становиться его сиделкой. 

- Минуту назад ты сказал, что собираешься поехать к нему домой. Разве не так?

- А ты только что пытался отговорить этого не делать. 

- Не путай меня. Ты сам решил ездить к нему. Да? – не унимался Эм.

- Нет. Это один раз, максимум – дважды. Только чтобы загладить вину. А дружба, как ты сам понимаешь, предполагает постоянное общение. Тем более, для того, 

чтобы такой человек, как Билл, пустил меня в свой мир, понадобится не одна неделя и даже не месяц. 

- Никто не предлагает тебе жить с ним. Узнаешь что-то интересное – получишь бабки. Моему приятелю крайне важно собрать как можно больше сведений о жизни слепых 

людей. Этот твой Билл – прекрасная кандидатура. 

- Но ты забываешь, что он тоже человек. И, к тому же, полагаю, он не особо обрадуется моему визиту – не зря же нагрубил вчера. 

- Так пусти в ход свое обаяние. В конце концов, он не устоит перед великим Томасом Трюмпером, - засмеялся Офф.

- Дурак, - выругался. – Ты еще предложи мне переспать с ним. 

- А что? Было бы любопытно узнать подробности интимной жизни таких людей.

- Я убью тебя. Прямо здесь и сейчас.

Эмиль довел меня до бешенства. Я готов был схватить его за шиворот, и уже даже потянул руки к шее нахала, как услышал обиженное:

- Молчу-молчу. Уже и пошутить нельзя.

- Твои шуточки однажды обернутся против тебя, - хмуро взглянул на собеседника, постепенно успокаиваясь. 

- И так, что ты решил?

Мысленно взвешивал все «за» и «против». С одной стороны, так поступить с ни в чем не повинным парнем – жестоко. Общаться ради денег? Бррр. Хотя, ему ведь будет 

веселей. Да и я не собираюсь причинять ему вред – просто узнать о том, чем живет Билл, что любит, с кем дружит. А с другой стороны, я так или иначе хотел пару 

раз навестить его. Так почему бы не совместить это, да еще и заработать денег? 

- Думаю, можно попробовать. Но если не получится… 

- Перестань скромничать, - перебил меня Офф. Ты не умеешь проигрывать. 

Да, друг как всегда прав. Но что-то подсказывает, что ворваться в его хрупкий мир без стука мне будет совсем не просто.

****

После работы я заехал в супермаркет и долго ходил между рядами, выбирая, что же купить, пытаясь угадать любимый десерт Билла. В итоге решил, что почти все люди 

любят торты, и, прихватив большую коробку с чудом кулинарного искусства, направился к дому брюнета. 

Окна его квартиры выходили во двор. Но свет не горел, что очень сильно удивило. 

- Неужели с ним что-то случилось? – промелькнула мысль и, закрыв дверцы машины, я поспешил в подъезд. Обычный дом, которых сотни в Берлине. Ничем не 

примечательная дверь, обитая металлом. Я еще раз осмотрел себя: пригладил косички, отряхнул снег с куртки. Нажав на звонок, прислушался. Резкий звук нарушил 

окружающую тишину. Но не было слышно шума шагов, хлопанья дверью. Казалось, хозяина нет дома. Но я был уверен, что Билл там. Я позвонил вновь, всё так же 

ожидая ответа. Наконец, послышались приглушенные шаги и знакомый голос осторожно спросил:

- Кто здесь?

- Билл, это Том Трюмпер. 

Пока я стоял, облизывая пересохшие губы, дверь открылась и в темноте коридора возникла знакомая фигурка. Без верхней одежды брюнет выглядел очень худым и 

хрупким. Снова вернулось противное чувство жалости к этому парню. 

- Том, ты здесь? 

- Да.

- Зачем ты пришел? – его глаза находились напротив моих. Они слегка блестели в слабом свете, отчего казались похожи на два бездонных колодца. 

И снова холодность и отчуждение в голосе. Что это? Защитная реакция на людей? Настороженность и неуверенность в себе? 

- Я пришел проведать тебя. И принес кое-что.

Осторожно коснулся коробкой Билла, вкладывая её в руки брюнета.

- Это торт?! – полувопрос - полуутверждение. 

- Как ты догадался? 

- Если я слепой, то не значит, что никогда не покупал себе торт. К тому же, на Дне Рождении Марсии была точно такая же упаковка.

- Кто эта Марсия? 

- Неважно… Проходи, раз пришел.

Билл повернулся и медленно пошел в сторону комнаты, держась одной рукой за стену, а второй поддерживая коробку с десертом. Я остался стоять на площадке. 

- Ты идешь? – раздалось из глубины квартиры.

- Да. Но здесь ничего не видно? Почему ты сидишь в темноте?

- А разве что-то изменится, если я включу свет? – с горечью и обидной произнес Каулитц.

Действительно, ему же всё равно: день или ночь. Я совсем не подумал об этом.

- Извини, Билл. 

- Ничего, я привык, - тяжелый вздох, слышный даже отсюда. - Выключатель справа от тебя. Проходи. 

Пока я закрывал дверь и снимал куртку и ботинки, брюнет успел включить свет во всем доме и ждал меня в кухне. 

- Подожди немного, - сказал он, щелкнув кнопкой электрического чайника.

- Может, я помогу? 

- Нет, спасибо, - ответил Каулитц и довольно уверенным движением открыл шкафчик с посудой. Пока он доставал чашки, я смог рассмотреть его поближе. 

Черные волосы собраны в небольшой хвостик, тонкие руки и ноги, идеальная осанка. Синие штаны и серая водолазка никак не сочетались со смешными тапками-

собачками. Однако желания засмеяться не возникало. 

Интересно, Билл избегает общения с другими людьми из-за ложного чувства своей малоценности, или же ему на самом деле не нужно ничье общество? Скорее, первое. А 

ведь хороший, настоящий друг наверняка нужен ему. Впрочем, может он и есть – я ведь ничего не знаю о Каулитце.

- Билл, а как ты ориентируешься? Ну, то есть, знаешь, где находится кухня или комната? 

- Том, - он даже рассмеялся, - я живу здесь не первый день. Каждый угол знаю, каждый мой шаг выверен и отточен. Я точно могу сказать, что до спальни нужно 

пройти десять шагов и повернуть налево. Хочешь проверить?

Я на время замолчал, не зная, что можно сказать в такой ситуации. Заметив, что парень никак не может достать тарелку, я подошел и поднял руку вверх, 

намереваясь помочь. В этот же момент брюнет нащупал необходимую вещь, и мы коснулись её одновременно. Я почувствовал, как прохладная ладонь парня накрыла мою 

руку. Билл вздрогнул всем телом и с рваным выдохом разжал пальцы. Тарелка полетела на пол и разбилась. Осколки рассыпались по кухне. Я бессмысленно разглядывал 

мелкие частички, в которых отражался тусклый , теплый свет, и что-то не давало мне взглянуть сейчас в глаза Биллу. Что я наделал? Чувство моей вины перед ним 

только усиливается с каждым неосторожным действием. Я заставляю его снова и снова чувствовать себя неполноценным, обделенным человеком.

- Прости, я такой неловкий, - он попытался оправдаться, нервно покусывая губы. Яркий румянец окрасил его бледные щеки.

- Нет, это я виноват. Не стоило подходить без предупреждения. 

- Я сейчас всё уберу. 

- Билл, я… 

- Я сам справлюсь, Том.

Голос больше не дрожал. Казалось, брюнет совладал со своими эмоциями, и я прекратил попытки оказать помощь. Только внимательно наблюдал за происходящим. 

Каулитц достал веник и савок, медленно наклонился, прикрывая одной рукой лицо. Удостоверившись, что поблизости нет острых предметов, которые могли бы поранить 

голову, он начал нащупывать пол под ногами – искать осколки. Медленно, сантиметр за сантиметром исследуя пол. Я мог бы указать направление, но не смел 

вмешиваться. Вместо этого в горле образовался ком. Билл выглядел таким беззащитным и уязвимым. И эта рука в гипсе, прижатая к телу… Именно сейчас я понял весь 

ужас его положения. 

Закончив с уборкой, парень вернул предметы на свои места, достал новую тарелку и поставил на стол. 

- А теперь, Том, мне будет нужна твоя помощь, - и он указал на торт.

- Конечно.

Он ел аккуратно, забирая ложкой небольшие кусочки лакомства. Незаметно для самого себя узнал о нем много нового: например, о том, что Билл любит играть на 

пианино и обучает этому детей. У парня рано проявилась удивительная способность к музыке и абсолютный музыкальный слух. По его просьбе рассказал и о себе. 

А потом он показал мне свою квартиру. В спальне на небольшой кровати с покрывалом спал Лакки. Гостиную украшал великолепный черный рояль. 

- Подарок директора школы. За мои успехи, - ответил на вопрос хозяин дома. 

- Спой мне, - тихо попросил парня. 

- Не сегодня, Том. Извини…

- Тогда может быть в другой раз? – я мягко прощупывал почву для дальнейших встреч.

- Может быть, - задумчиво ответил брюнет.

Когда пришло время уходить, я озвучил главную мысль, которая весь вечер не давала мне покоя. Я как пятнадцатилетний мальчишка ужасно боялся получить отказ, до 

вспотевших ладоней, до нервного учащенного дыхания. Боялся так, словно решается моя судьба. 

- Билл, я хотел пригласить тебя завтра в кафе. Ты не против?

Кажется, он был очень сильно удивлен. Дыхание стало прерывистым, а руки сжали край водолазки. 

- Нет, не против, - я облегченно выдохнул. 

- Тогда я заеду за тобой вечером, в пять. Хорошо? – внутренне ликуя.

- Да.

- Я пойду? – спросил, теребя в руках не надетую шапку.

- До завтра, Том.

- До завтра, Билл. 

Прежде чем уйти, я посмотрел в его глаза. Недаром же говорят, что глаза – зеркала души. Но эти зеркала были пусты… 

А еще я вспомнил, что в квартире нет ни одного зеркала. Хотя, не стоило удивляться – слепому не суждено любоваться на свое отражение...

Глава 4

Pov Bill

«Слепой несчастен, а бедный слеп, 

Потому что тот никого не видит, 

А на этого никто не смотрит…» 

(с) Лагау

Утро для меня начинается не с солнечного луча, который нагло светит в глаза, и не с яркого света люстры под потолком. Новый день начинается с противного 

попискивания будильника и топота лапок Лакки по полу. 

Я не вижу, какая погода на улице, лето или зима. Я могу узнать об этом лишь по радио или календарю. 

Через месяц день рождение у Анди, значит, предстоит долгий поход по магазинам в компании Марсии и Густава. Всё-таки мои друзья самые лучшие в мире. Они 

стараются помогать мне, хоть и живут в разных концах города.

А кто ты для меня, Том? Ты был мечтой, образом – далеким и недоступным. Но судьбе было угодно столкнуть нас. Более того, теперь ты хочешь пообщаться. А я так 

боюсь снова обжечься. Этот страх настолько поглощает меня, что я забываю обо всем. Никому не доверять – еще одно правило. Кажется, моя жизнь состоит из одних 

условностей и запретов. Отчасти, это так. Правила закаляют волю, но они же ограничивают свободу.

Самое первое разочарование в людях случилось, когда мне было…десять лет. Даже помню точную дату: 15 июня. Наш класс поехал на школьном автобусе в город на 

прогулку. Я немного отстал от группы, прислушиваясь к звуку фонтана на площади. Я чувствовал тело солнечных лучей на коже и представлял, как играют на воде 

блики, как переливаются маленькими хрусталиками капли. Очень хотелось потрогать ладонью прохладную воду. Убрав с лица прядку волос, осторожными, робкими шагами 

начал приближаться к тому месту, где, как мне казалось, стоит фонтан. Под ногами ощущался нагретый асфальт. Справа кто-то громко разговаривал по телефону, 

перекрывая общий шум улицы. Где-то вдалеке мужчины ругались и спорили. Почему-то я улыбался, наивно полагая, что такой д