Я был всего лишь страничкой в её жизни.
Она ее разрисовывала разноцветными карандашами. Когда ей хотелось, чтобы она была веселой, рисовала яркими красками, когда грустной - темными, хмурыми .
Ей нравилось пить чай над ней, не задумываясь о том, что проливает горячие капли на нее, прожигая ее. Бумага намокала, буквы расплывались. Она ее высушивала и жирно обводила ручкой в тех местах, где текст был поврежден. И страничка обретала новую жизнь. Только... Только с каждым разом она становилась тоньше и мутнее...
Ей нравилось комкать страничку, когда была не в духе.... Слушать, как она жалостливо хрустит под её руками. Потом, когда меланхолия пропадала, она ласково начинала разглаживать страничку. Под её нежными любящими руками, она становилась податливой и быстро приобретала былую форму и гладкость. Только... Только на ней оставлялись еле видимые рубцы в тех местах, где она особо сильно надавила.
Однажды она устала от странички и вырвала ее безжалостно из книги своей жизни. Только.... Только не смогла она без нее долго... Вернула, разгладила, приклеила...
Страничка вроде снова ожила... И даже улыбнулась... Она снова начала рисовать. Проводить карандашом по ее поверхности, врезаясь острием в старые, незажившие рубцы. Чем шире она ей улыбалась, тем больше она раздражалась и с еще более сильным рвением продолжала рисовать.
Когда она закончила рисунок, поняла, что странички нет....
Она была изодрана в клочья ...