Еврейская мама всегда рядом. Нет, не так. Не рядом, а вместе. С того момента, как ты появился на свет, она смеется, плачет, дышит вместе с тобой.

Еврейская мама живет тем, чтобы защитить, научить или одарить. Тебя. Тебе. Поэтому ты наденешь шерстяной свитер, когда ей будет зябко. Поэтому съешь еще кусочек. За маму. Поэтому всегда будешь знать: даже если случится что-то ужасное и Вселенная улетит в тартарары, еврейская мама придет и починит все. Еще и пыль протрет.

Еврейская мама точно знает, что нужно ребенку. Неважно, сколько лет этому ребенку: два, двадцать или шестьдесят. Он – ребенок, она – мама. И знаете, что? Она всегда права. Так получается.

Когда-нибудь ты уедешь. В другой дом, другой город или даже другую страну. Будешь строить, двигать, сражаться… Набьешь шишки себе и не только. Взглянешь в зеркало – не узнаешь себя прежнего. Но на всех своих тропинках у тебя будет ориентир, абсолютный моральный камертон, до нелепого смешно звучащий: «А что скажет мама?».

И как бы далеко тебя ни забросила судьба, когда тебе будет по-настоящему хорошо или по-настоящему плохо, или весело, или грустно, или сложно, или скользко, или пусто – ты первым делом потянешься к телефону и скажешь, вымолвишь, выкрикнешь заветное: «Мама, это я».


Роман (Рафаэль) Гольд