Зинаида Серебрякова родилась 12 декабря 1884 года в родовом имении Нескучное под Белгородом.

В ее искусстве столько милой, ласковой прелести, оно такое по существу близкое, так просто и прямо говорит сердцу и уму, что трудно быть вполне объективным, когда говоришь о нём, — писал ее дядя, Александр Бенуа. — Оно слишком подкупает, слишком пленит. И сколько уже лет  прошло  с того дня,  когда  она   всех  поразила  своим  замечательным автопортретом,  ставшим  украшением Третьяковской галереи, а все искусство ее остается таким же свежим, непосредственным и подкупающим

Девушка со свечой. Дмитрий Шеваров

  Ее картины легко воскрешаются в памяти. Степные весенние дали с одинокой фигуркой пастуха. Дети, крестьянки, балерины – все погруженные в себя, задумчивые, тихие. 
Старый дом, где счастье ходит на цыпочках. Двор, увиденный из открытого окна. 
   В ее картинах часто видны распахнутые окна. А там, где не видны, есть ощущение открытого окна. За ним – свежесть молодой листвы, веяние цветущей липы, перекличка ребяческих голосов и далеких паровозных свистков... Все родное.

  На глазурованном боку керамического горшка отражаются два окна. Свет омывает комнату и кроткие лица оглянувшихся на нас детей. Картина «За завтраком», 1914 ...

За завтраком

   Серебрякову издавали и в советские годы, но достать ее альбом было немыслимо. Во всяком случае у моего дедушки Леонида, выпускника монументально-фрескового отделения Института искусств, с юности влюбленного в работы Серебряковой, – у него были только открытки с репродукциями, отпечатанные Ленинградской типографией имени Ивана Федорова в начале 30-х годов. Одна из них, «Девушка со свечой», всегда стояла в рамке на дедушкином секретере. 
Озаренная свечой девушка в ночной сорочке – для нас с сестренкой она была не репродукцией с картины из собрания Русского музея, а портретом кого-то из близких. Эта озаренная девушка – кто-то из наших, думали мы. Придет время, и нам непременно объяснят степень нашего родства... 

   Много лет прошло. Недавно в Москве издали небольшой альбом Серебряковой, и он мне оказался по карману. Теперь, когда мне недужится, смотрю на серебряковских детей, крестьянок, балерин, и силы откуда-то притекают. И кажется: Богородица коснулась художницы еще, наверное, в колыбели – так спасителен ее светлый дар...

    Родилась Зинаида Серебрякова в Нескучном, курском имении отца – Евгения Александровича Лансере. Младшая в большой семье, где росло шестеро детей. 
   Род Лансере исстари художественный. Прадед и дед – архитекторы, отец – скульптор, мать – портретистка и мастерица по фарфору, дяди – знаменитый глава «Мира искусства» Александр Бенуа и акварелист Альберт Бенуа, брат Евгений – автор первых и лучших иллюстраций к «Хаджи-Мурату»...
Раннее сиротство. Зине было два года, когда умер отец. Похоронили его в ограде деревенской церкви, что стояла через дорогу от усадьбы, на берегу реки Муромки.
Худенькая девочка, быстрая в движениях, но болезненно застенчивая, молчаливая – она любила уединение в родном доме, стены которого помнили и отца, и деда, и прадеда. Это была деревянная, екатерининских времен, усадьба с высокими потолками. И такие дали открывались за окнами... Серебрякова всегда чуралась города, модных салонов, всякой пышности и блеска. 
   Не красавица, но обаяние неотразимое, истинно девическое. Будто о ней Тургенев написал: «Изящный ум сказывался в прекрасных глазах...»

  Не случайно первую славу двадцатипятилетней художнице принес именно автопортрет. Он был показан на выставке Союза русских художников в Петербурге и в 1910 году приобретен для Третьяковской галереи. О том, как появился этот автопортрет («За туалетом»), Зинаида Евгеньевна вспоминала: «Я решила остаться с детьми в Нескучном, но на хуторе, где дом был маленький, и его можно было протопить зимой легче, чем большие высокие комнаты... Мой муж Борис Анатольевич был в командировке, зима в этот год наступала ранняя, все было занесено снегом – наш сад, поля вокруг, всюду сугробы, выйти нельзя. Но в доме на хуторе тепло и уютно, и я начала рисовать себя в зеркале...».

   Портрет Бориса Анатольевича Серебрякова. 1905

  Ей было девятнадцать, когда она написала портрет любимого – Бориса Анатольевича Серебрякова. Он служил инженером по ведомству путей сообщения. В углу портрета можно приметить авторскую пометку: «Боречка, Нескучное, ноябрь...»
Они познакомились в Нескучном – дом Серебряковых оказался неподалеку от дома Лансере. Взгляд синих, как северные озера, глаз Бориса Серебрякова полон нежности, заботы, обещания неразлучности...

Может быть, судьбу и переспорю,
Сбудется веселая дорога,
Отплывем весной туда, где жарко,
И покормим голубей Сан-Марка,
Поплывем вдоль Золотого Рога
К голубому ласковому морю...

  Юная чета Серебряковых отправилась в свадебное путешествие в Европу. А потом деревня, Нескучное, старый дом с высокими окнами. И вот уже двое детей в семье, два мальчика – Шура и Женя. И при этом ей так много и счастливо работалось!
   В ее холстах с тех пор и навсегда поселилось солнце – курское, южнорусское. Впрочем, критики находили в серебряковских картинах отзвуки далекого юга, итальянского кватроченто. Она и правда любила Италию, где бывала в детстве и юности вместе с дядей Александром Бенуа.

.

Девушка со свечой. Автопортрет. 1911

   ...Нашел в новом альбоме и знакомую с детства «Девушку со свечой». Этот автопортрет, написанный в 1911 году, выдвинул двадцатипятилетнюю художницу в первый ряд русских художников. Хрупкость, беззащитная нежность и бесконечная женственность всех тогда поразили. Мода была совсем на другое – на изломанность, вычурность и откровенную чувственность. А то, что на портрете за спиной девушки стояла ночь, тьма, – это как-то совпало с общими тяжелыми предчувствиями.
Всего через шесть лет семьи Лансере и Серебряковых, как миллионы других русских семей, будут разбиты смутой. Дом в Нескучном вместе с библиотекой, множеством рисунков и холстов сожгут крестьяне. (Как хочется верить, что это были не те крестьяне, которых рисовала художница, не те, для которых Серебряковы устраивали новогодние елки. Как хочется обманываться и думать, что это были какие-то пришельцы внеземные...)

Купальщица. 1911

  В 1919 на руках у Серебряковой умирает от сыпного тифа муж Борис Анатольевич. Четверо маленьких детей, старенькая мама Екатерина Николаевна - все теперь на ней. Голод. Скитания от Харькова до Петрограда. Современник вспоминает: «Коллекционеры задаром, за продукты, поношенные вещи брали ее произведения...»

Портрет Александра Николаевича Бенуа. 1924

  В 1924 году Александр Бенуа помогает племяннице уехать в Париж. Она надеется там устроить свою выставку, подработать и вернуться. Поэтому детей оставляет с бабушкой. Никаких денег Париж не принес, но Серебрякова решает остаться во Франции, вызывает к себе семью. Детей и бабушку власти не выпускают. Только с помощью Красного Креста удается переправить через границу сына Сашу и дочь Катю. Женя и Таня остались со слепнущей бабушкой. Серебрякова стучалась во все двери, но их так и не выпустили. За что художнице так жестоко и последовательно мстили?..
Зинаида Евгеньевна увиделась с Евгением и Татьяной лишь через 36 лет после разлуки – в 1960 году! Бабушка Екатерина Николаевна умерла в 1933 году, так и не дождавшись встречи ни с дочерью, ни со старшим сыном Николаем.
   Брат Зинаиды Серебряковой, архитектор и профессор живописи Николай Лансере, был арестован вместе с женой и дочерью весной 1931 года – по сути, за одну лишь их французскую фамилию. Жену и дочь через несколько месяцев выпустили, а Николай Евгеньевич четыре года пробыл в лагерях. В 38-м году – повторный арест и высылка по этапу в Воркуту, откуда Николай Лансере не вернулся.

Девочки-сильфиды (Балет "Шопениана"). 1924

  Эмиграция спасла Серебрякову, но к «рыночным» отношениям она так и не приспособилась. Друживший с Серебряковой художник Константин Сомов писал в дневнике: «Вчера видел Зину. Заказов нет. Одна нищета... И у нее, как всегда, двадцать два несчастья. На днях потеряла последние 500 франков...»
   Первая персональная выставка Серебряковой в Париже состоялась в российском посольстве лишь в 1995 году – почти через тридцать лет после ее упокоения на кладбище Сен-Женевьев де Буа. На этой выставке, подготовленной дочерью Татьяной, была собрана лишь небольшая часть работ, написанных Серебряковой в эмиграции, но всем стал очевиден и огромный труд, и верность своему светлому гению. Никакие «измы» не могли увлечь ее, во всех ее картинах – это особенно заметно по эскизам – есть чистосердечие дневника, доверительность письма близкому другу. 
   Другие художники рядом с ней кажутся бездомными. А она даже в изгнании хранила уют и красоту серебряковского дома, где, как у Ростовых в «Войне и мире», все чуть-чуть влюблены друг в друга.

Катя с нытюрмортом. 1923

В последние годы цены на картины Серебряковой взлетели на Западе баснословно. Заголовок в газете: «Серебрякова на Сотбис: абсолютный рекорд». «Серебрякова, несомненно, солировала в это утро на Нью-Бонд-стрит. Все семь ее полотен оказались проданными, все – с торговлей, – передавал корреспондент из Лондона. – Самый дорогой лот дня – полотно Серебряковой “Русская баня” был продан за 567 840 долларов... Серебряковская “Корзина с сардинами” ушла за 142 тысячи, почти вшестеро выше старта. Это абсолютный рекорд для русского натюрморта... На фоне этих суперпродаж остальное меркнет...» 
   Откуда вдруг такой сногсшибательный успех? Мастерство, конечно. Но мастерство – оно у многих. Чистота же, надмирность, светозарность образов Серебряковой – редкость великая. Очевидно, все это теперь обрело свою цену на Западе. Радоваться нужно успеху русского искусства. А вот почему-то нет радости. Стоит перед глазами бедная Зинаида Евгеньевна и ее полуголодные дети... Не держала она в руках и тысячной доли тех денег, что теперь с легкостью выкладывают за ее картины анонимные коллекционеры.
 

...А для счастья иногда довольно репродукции, вырезанной из журнала. Или просто бликов летнего солнца на деревянном полу.

Дмитрий Шеваров

artcyclopedia.ru›…so_svechoj…serebryakova_zinaida…

Автопортрет. 1956

   Вплоть до 1940 Зинаида Серебрякова оставалась советской гражданкой и надеялась на воссоединение с детьми, оставшимися в России. Во время оккупации Гитлером пришлось выбирать между французским паспортом и концлагерем. От советского гражданства пришлось отказаться, связь с Родиной прервалась на многие годы.

  В России Серебрякову вспомнили после войны: во время оттепели Зинаиду Евгеньевну наконец-то, после 36 лет разлуки, смогла посетить дочь Татьяна (ставшая художником-декоратором во МХАТе). Благодаря возрастающему интересу к русской живописи Серебряного века удалось устроить персональные выставки Серебряковой в Москве, Киеве и Ленинграде. Успех ее в Советской России в 1965 превзошел самые радостные воспоминания молодости - Серебрякову ставили вровень с Боттичелли и другими великими мастерами. 80-летней художнице не по силам было посетить Родину, но она ощутила, наконец, признание ее дома, ее России.

  Зинаида Евгеньевна Серебрякова скончалась 19 сентября 1967 года и похоронена была по православному обряду на русском кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа.

Ещё:

Памяти Зинаиды Серебряковой

Сообщение Татьяны (Bo4kaMeda): Звезды Эпохи. Зинаида Серебрякова