Прошло уже 8 лет, как ее нет с нами. Но всегда слезы наворачиваются на глаза, когда я смотрю на ее портрет. А он у меня всегда перед глазами и я не хочу его прятать. Сегодня, в день ее памяти, я перечитала слова , которые написал ее муж на сороковой день и напечатанные в газете " Республика Крым". Хочу ,чтобы вы тоже узнали об этой красивой, лицом и душой, нашей Полиночке!



Она ушла на второй день весны, которую так ждала. Всегда
любила ту свою северную, настоящую зиму и нашу
яростную крымскую весну. Ушла мужественно, зная, что
уходит, спокойно принимая свою горькую долю.
Стройная зырянская красавица приехала в Крым из таежного приполярного ханты-мансийского поселка, увидела горы, море и влюбилась в наш край. Осталась здесь навсегда...навечно.
Она любила радио, которому посвятила всю свою жизнь, купалась в музыке, в звуках... Как ловко она заправляла в студийный магнитофон пленку и, таинственно улыбнувшись, спрашивала: " Начнем?"
Как задорно светились ее широко открытые и чуть раскосые загадочные зырянские глаза.
В 1983 году, когда я пришел на Крымское радио корреспондентом программы "Для тех,кто в море", она уже работала звукорежиссером. С тех пор ни одна моя... нет, наша передача не вышла в эфир без ее рук и тонкого музыкального вкуса.
У нее получалось все. Всегда. И когда работала за пультом, и когда колдовала на кухне, и когда создавала свои украшения, и когда шила, и ворожила с дорогими мехами, и когда читала мои рассказы...
Помню, как однажды мы решили изменить заставки нашей морской программы, и я принялся разыскивать записи, пленки, как принято, собирался " красть"чужую музыку, а она засмеялась: " Не стыдно?" А я все дергался: " У нас же нет денег на музыкантов, певцов, композитора!"
Но уже через день в студию приехали какие -то люди и привезли синтезатор, электрогитару, примчался , прихватив шампанское, известный музыкант. А она таинственно улыбалась.
Он играл морские мелодии, забавлялся звуками, как жонглер шарами, он тасовал ноты и музыкальные фразы. А она записывала на студийный магнитофон каждый звук, каждый музыкальный вздох. Он играл для нее, он хотел показать все, что умеет.
Он подарил ей то, что много лет звучало в крымском эфире и улетало из Москвы на весь белый свет. И ни у кого не было таких музыкальных заставок.
Прошло семь лет, как нас выбросили из эфира, но тысячи людей помнят наши передачи: "Для тех, кто в море", " Остров Крым"...
Каждую передачу она делала своим, теперь уже умолкнувшим сердцем. Она не могла делать ни одну из них без изнурительной работы и бесконечного поиска в фонотеке...
И потому перед ней закрыли двери, за которыми хранилась музыка. Отняли то, чем она жила. И закрывали двери те, кто еще за день до этого клялись ей в дружбе. А еще через пару лет уничтожили саму фонотеку. Остались только наши архивы, те,что спасла она , хрупкая женщина.
Навсегда исчезли голоса тех, кто создавал славу крымского радио: Виктора Алексеева, Дмитрия Секеринского, Семена Аронова...
Избавлялись от нее в надежде, что теперь настал их час, их время... ведь не с кем сравнивать: говори, что хочешь, крути , что можешь. И она никогда не вернется в дом на Караимской,6.
Но погибли они. У кого бы я не спрашивал: " Слушают ли они крымское радио?", слышал в ответ: " А разве оно не умерло?"
Мы делали передачи, которые в учебниках обозначены, как музыкальная публицистика - такова была программа " Остров Крым". Шесть лет она выходила в эфир по субботам. Но целую неделю она готовилась к ней, и писали мы ее и по десять часов, почти до утра. Писали ее каждую, как последнюю, истязаясь работой.
Прощаясь с ней, я прощаюсь с радиожурналистикой. Я никогда больше не возьму в руки микрофон, я не смогу его взять без нее. Я не смогу войти в студию и за режиссерским пультом увидеть кого - то другого.
Леонид Пилунский.