В колонках играет - какое играет? два часа ночи!
Настроение сейчас - спать НЕохота

Стокгольм. 8.40 p.m.

Он вышел из автобуса, который привёз его в аэропорт Stockholm-Arlanda из самолёта. Было очень холодно, конечно, январь на дворе. Чего ты хочешь – Скандинавия. Иногда Лу хотелось сбежать из этой ледяной страны куда-нибудь в Грецию. Ему так надоедал этот холод. А люди, узнавая, что он финн всегда ассоциировали его с крепким медведем, который вытерпел бы любой мороз. Он и был таким. Просто ему не нравилась эта ассоциация. А Греция грела его. Такое сказочное место. Своя культура, идеология, мир.

Сидя в такси Лу уткнулся в стекло, рассматривая светящиеся огни клубов и закрывающихся магазинов. Ему надо было её найти. Начнём с самого простого в данной ситуации – где она может быть? Поставить себя на место Маши он не смог. Слишком уж она противоречивая, да и ему казалось, что он плохо её знал. Не знал, но любил как бы это не было больно и печально. Она могла быть где угодно от клубов до больниц. Вспоминается последнее упоминание о ней в одной из Московских лечебниц.



Это было осенью. Такая новость обрадовала его, но место расположение любимой ошарашило. Она заболела, загремела в психушку. Он прилетел первым же рейсом в надежде увидеть её, но смог пообщаться только с её лечащим врачом, да и то… спасибо, что врач был квалифицированный и хорошо знал английский, так что не пришлось ему вызывать переводчика… не очень то хотелось вмешивать сюда ещё одного постороннего человека.

- Итак, вы интересуетесь пациенткой Марией Белоносовой? – уточнил врач, роясь в карточках.

- Да. Я могу её увидеть? – приступил сразу к делу Илонен.

- Не знаю. Если вы конечно сможете…

- Что с ней? – перебил его Лаури, с мольбой в голосе, что с Машей всё в порядке.

- С ней всё хорошо, примерно месяц назад девушку выписали, - продолжал он рыться в бумагах, - вот! Нашёл, - вдруг воскликнул он, - вот, здесь ясно написано – выписана с частично вылеченными диагнозами.

- Это как?

- А разве я должен вам рассказывать? Голубчик, вы вообще кем приходитесь этой девушке? – вопросительно покосился врач на Лаури. Это был пожилой худощавый мужчина с седой острой бородой. В очках… короче банальный образ «Айболита». Лаури провернул в голове кем бы ему назваться. Знакомым? И он конечно так и расскажет какому-нибудь там прохожему. Женихом? А почему тогда этот жених интересуется? Разве он не должен знать!

- Братом, - соврал Лаури.

- Братом?

- Да, да. Наши родители живут далеко, а рос я в Финляндии, - начал нести бред он, - мы с ней переписывались, и вот когда переписка оборвалась, я и решил приехать, навестить, - пробормотал он сам, не слыша себя. Какого хрена? Этот человек – психолог. Он быстро его раскусит, но, посмотрев на ни что не подозревающее лицо доктора, Лаури расслабился.

- Что же, история долгая, давайте прогуляемся, - предложил он, и они направились в парк при лечебнице. Они медленно шли по тропинке, вокруг были одни сумасшедшие. Вон, одни старушка убаюкивала куклу, а вон совсем молодой парень еле двигался… видимо это был паралич. Лаури немного побаивался этих людей, но всё же эта картина вызывала у него чувство жалости.

- Итак, - начал доктор, немного закашлявшись. На дворе осень, было прохладно, а парк напоминал золотую сказку в рыжих листьях. Неужели Маша тоже ходила по этим тропинкам? - ваша сестра поступила к нам после попытки суицида. Точнее сначала попала в обычную больницу после того случая, но вскоре попытки повторились. Её перевели к нам. Я знаю, что ваша сестра замечательный режиссёр, сам смотрел один из её фильмов. Кстати, где-то я вас видел.

- Не думаю. А что с ней?

- У неё депрессивное состояние. Мы даже не смогли установить точного диагноза. Она почти не разговаривала с ними.

- Что значит суффикс «л» в вашей фразе? Почему в прошедшем времени?

- Пойдёмте со мной, - доктор указал на вход в больницу. Они снова вернулись в это душное помещение. Лаури следовал за врачом. Вскоре они оказались в изолированной комнате, где не было мебели и всё было обшито каким-то мягким материалом. Она была белая. И на стенах в нескольких местах была кровь.

- Где мы? – ошарашено огляделся Лаури.

- Сначала Марию содержали в общей палате. Но попытки свести с собой счёты превратились в манию и мы решили не рисковать. У девушки очень часто текла кровь из носа, здесь сейчас хоть немного отмыто помещение, а раньше здесь везде были кровавые надписи.

- Что реально? Она… она так не может…

- У девушки был шок, да и потом выяснилась причина её крови из носа и постоянных жалоб на головную боль. Она у нас и сознание теряла.

- Да вы изверги! Что вы с неё сделали?! – Лаури разозлился.

- Молодой человек, не надо на меня давить. Мы врачи и мы люди! Знает, про нашу клинику нельзя сказать того, что творится в других. Это придумали те же самые режиссёры. Это клеше, - недовольно проговорил старик, повысив голос.

- Хорошо, предположим, я вам верю, но вы не ответили, что с ней.

- У вашей сестры рак.

- Рак?! Но… - шокировано промямлил Лу, - но как? Почему?

- И что самое интересное, она это знала и не собиралась его лечить.

- И вы её не заставили?! – офигел Лу.

- По закону мы не имеем права, только сам пациент может это решать. Она отказалась.

- И вы так равнодушно об этом говорите? Это же ваша работа! Лечить! – взбесился тот, пытаясь образумить себя. Он никак не мог поверить, что его возлюбленная больна этой страшной болезнью.

- Я знаю, но заставлять её никто не обязан. Да и срок был уже довольно поздний. Мы мало, чем могли ей помочь.

- Владимир Петрович, - в наш разговор вмешалась какая-то медсестра. Лаури ничего не мог видеть, у него всё плыло, - вы нам нужны, там в третьей палате…

- Да, да… Настенька, я сейчас, - он повернулся к Лу, - Мне надо идти, до свидания,- улыбнулся на прощание врач.

Лаури убежал из больницы как ошпаренный, он отказывался верить. «Не понимал как можно вести себя так спокойно, зная, что умираешь, да и он не верил, что она пыталась покончить с собой. Да тем более из-за любви. Неужели она его так сильно любила? Чёрт!» - Какая же он тварь! В тот момент Лаури стал ненавидеть себя ещё больше. – «А этот доктор? Да как он мог?! Это его долг! Так, кому он клялся?! Гиппократу?! Охренеть, что творится в этой долбанной стране. Месяц назад? Значит, она ещё возможно в Москве?! Тогда где? Ведь квартиру она продала… Чёрт! Ненавижу себя, ненавижу эту жизнь, ненавижу любовь!»



Он приехал в гостиницу. Элитный номер, всё на высоте. Хотя на ресепшене он всего лишь попросил номер с удобной кроватью. Он жесть как хотел выспаться. Думаете, в самолёте ему дали это сделать? Нет, ни стюардессы, ни те дети, никто не помешал ему. Точнее ему помешали спать, но не они… Это были сны… Лу опять кричал, перепугал всех в салоне… его еле успокоили, а когда разбудили, он даже сказал спасибо тому человеку. Ему хотелось спать, но не хотелось возвращаться в сон… Т.к. его теперь никто не разбудит. Её нет рядом и не кому взбудоражить его за плечи, разбудить, когда он снова будет падать из окна, видя как она умирает, когда он сам того не желая, выстрелит в неё… и ещё много разных снов уготовила ему судьба… он ненавидел её… Всё же желание спать оказалось сильнее и вот Лу снова храпел как ни в чём не бывало… Но лицо уже начинало морщится, готовясь кричать от боли… его резали, били, уничтожали… это не было так страшно… самое ужасное было, когда он убивал её во сне… снова и снова… это уничтожало его душу, именно это заставляло кричать от боли в сердце… вызывало противное чувство крови во рту… всё чаще ему кажется – он предал.



Он проснулся… темно. Циферблат показывает четыре утра. Лаури был весь в поту, часто дышал. Голова болела. Он стал искать бар… вспомнил, что специально заказал номер без бара, чтобы не сорваться. Изругнулся на финском. Нет, это было невозможным, ему надо было заглушить чем-то боль. Он пошёл в бар в отеле. Закрыт. Как назло. Но как? Чёрт! Ведь сейчас четыре утра. Вышел на улицу. Дышит, курит… снова дышит. В последнее время курение и дыхание Лу не мог совмещать и когда затягивался… он почти не дышал. Тяжело… всё тяжело. Жить, быть, искать, любить. Он вернулся в номер. Достал гитару и наиграл песню о ней. Так странно, песня была посвящена его первой любви… написана, когда Лу был ещё мальчишкой… сейчас этот уже взрослый мужчина сидит и кается, играя ту самую песню, только уже другой девушке…

- Она исчезает далеко, далеко от этого мира… Дрейфующего как перо… Она не похожа на других девушек, - напел он. Написано как будто для неё.