В колонках играет - что-то с каZантипа
Настроение сейчас - тихое похмелье

Угрюмый стальной вагон нес его по черной кишке метро, заставляя себя чувствовать, своего рода, едой, которая несомненно сегодня выпрыгнет наружу, когда уже нечего будет усвоить и переварить. Как обычно испытывалось крайне неприятное чувство, что его, действительно, переваривают эти толпы бесчисленных, копошащихся людей-муравьев, выпивают всю энергию, заставляя ждать, извиняться, толкаться и прислушиваться к дребезжащим голосам, объявляющим станции. Лигашов до крайности не любил находиться в метро, и самый парадокс состоял в том, что каждый человек, даже он сам в переполненных подземных кишках был одновременно и пищей и клеткой, эту пищу пожирающей. Ведь стоит только выйти на улицы, полные несвежего воздуха и уже как-то по-другому переполненные – сразу пропадает ощущение душащей тяжелой и болезненной мокроты, ощущение которой так резко испытывал Василий Лигашов от пресных ветров, гуляющих во внутренностях города. Каждый считает себя крылатым по особенному, но в метро почему-то с крыльями не пускают – их как правило подрезают турникетом, а оказавшись в скрипучем вагоне в таком положении, не очень радуешься, что весь город вдруг оказался похожим на тебя. Так все и едут, презирая соседей и попутчиков и проклиная эту многолико-однообразную кашу, которая по сути и является эссенцией города. Было у Лигашова еще какое-то настораживающе примешивающееся чувство, оно не было тревожным, даже совсем наоборот; внутренняя радость слабо примешивалась к дурному запаху, впитавшемуся в кресла и поручни вагона, тревожно было, что она сама по себе присутствовала, хотя и полностью не вписывалась в обстановку. Тяжело вздохнув и легко выдохнув, Лигашов осмотрел своих попутчиков с жалостью. С тихой печалью он поглядел на нечто со странной надписью на кепке «zero», улыбнулся знаковости ситуации: «видимо не зря оно купило себе ее», - подумал он. Нечто глянуло в ответ с долей презрения и Василий отвернулся, чтобы не делиться своей радостью – жадной она какой-то была. Крайне неухоженный мужчина с грязными ногтями встретил его глаза своими, немало замутненными алкоголем, рядом с ним сидел худой как палка парень и запивал только что съеденный стандарт маленьких белых таблеток пивом, вот уж кому точно было индифферентно. Причем натурально индифферентно и причем все. Такие виды ничуть не удивили Лигашова и он предпочел покопаться в своей радости в немного более уединенном месте, к счастью, сейчас его уже должны были выкинуть как конечный продукт пищеварения из нутра города, о чем уже и сообщил по динамику треснувший неестественный голос.