Привет, дружище!!! Сколько ж лет я тебя не видел! Ах, возмужал, да изменился как! А все тот же старый пройдоха, мой амиго… эмоций через край, сколько лет-то прошло. Да, и в правду – лета считать, что седины на голове. Знаешь, мне, если честно было бы легче не видеть тебя еще столько же, не пойми меня превратно, у нас уже совсем другая жизнь, ведь так? И как в твоей сейчас нет меня, так и в моей – тебя. Да, ты прав дружище, ты, черт возьми, как всегда прав. Но ведь и ты сейчас не сможешь придумать тему для дальнейшего разговора, да, много чего изменилось, многое произошло, а сколько воды утекло. Страшно подумать, когда-то мне было так легко с тобой расстаться. Казалось, что наша дружба не знает границ, но это не так, не так. Не так это должно было быть, и не следовало нам тогда так оптимистично смотреть грядущей жизни в лицо. Знаешь, сейчас я даже иногда боюсь заглядывать в свой шкаф, столько скелетов там накопилось. А твои как? До сих пор костями побрякивают? Ах, отлично!! Друг, я так рад тебя видеть, неописуемое ощущение, надеюсь и у тебя тоже. Да, все мы стали немного немногословны и зачастую скрытны, но я воспринимаю это как издержки взрослой жизни, где ты сам себе хозяин и раб. А были ли те времена добрыми? Часто задаю себе этот вопрос – может, и не добрыми они были, но бесспорно очень нужными и значимыми хотя бы для того, чтобы сейчас мы вот так встретились… сколько горячих, пламенеющих лет, сколько печальных и черствых зим. Я очень многое узнал и очень многое понял. И теперь, мой лучший друг, я говорю тебе: «нет ничего нового, совершенно ничего». Нет того, чтобы я тебе поведал, и это оказалось бы новым, хотя я познал, что такое любовь и как прекрасно упиваться ее медом и ядом, я знаю цену живой души и знаю величину оброка предсмертных мук, я искупал грехи и умывал руки кровью. Я многое знаю, но, поверь, тут нет ничего нового, и ты сам это знаешь, мы все идем одним и тем же путем и мы все это проходим. Эту дорогу топтали все, и все в будущем будут брести по ней, потому что она только одна. Поэтому здесь нет ничего нового и ты даже не хочешь слушать об этом, но позволь быть наглецом, мой друг, позволь рассказать, потому что истории у всех разные, а мои тебе точно понравятся: ты ведь помнишь, я тот еще сказочник! Всегда нравились мои сказки, столько в них было неясной сущности живого, столько ответов и столько отгадок. Любая моя сказка может быть и хищным маньяком-убийцей и заботливой няней, каждая окунет тебя в прекрасный мир живых и лоснящихся эмоций, ты искупаешься в чудесной гармонии ароматов корицы и гвоздики, пока будешь слушать сказку о краеугольной попойке с дьяволом и апостолом Петром у входа в Эрмитаж. Ты будешь гореть в пламени страсти от сказки о моих приключениях в постелях Нифертити и Джоконды. Твое сердце будет извиваться как уж на сковороде под прицелом дула сказки о бегстве из плена фашистов, что случилось под блокадным Ленинградом. Да, мне и самому до сих пор нравятся некоторые мои сказки, которые, к счастью, так и остались недописанными. Нет, мое время не уходит, оно только начинает просыпаться под пыльным шумом машин, гудящих в жаркой пробке моей души. Но боюсь, тебе, мой друг, достанутся только сказки. Как я печален по этому поводу, ты ведь мне как брат, мой единственный, такой близкий и родной, такой знакомый и всегда милый, но ты все же так далек, насколько только может быть далек человек с другой планеты, брат, которого мне так и не подарили родители. Я стенаю по тому, что ни за что в жизни не смогу искупить свой долг перед тобой, так прими же скромную компенсацию из моих историй, больше ты не сможешь с меня взять, ибо так дано. Не серчай, что так случилось, не могло оно сложиться по-другому. Так что, братишка, наливай, или забивай… что там у тебя? А я буду сказочником, а то у меня самолет через половину суток, да и дежурная легкая фраза аэропорта: «скоро увидимся, как обычно». Давай, братишка, устраивайся поудобнее, я буду сказочником, и ты не сможешь позволить мне перестать им быть. Уж поверь, я нарисую для тебя кучу пейзажей, и тебя будет то восхищать то прекрасие каждой линии и формы, то тянуть блевать от отвратительности мазков краски слов и безобразности действий персонажей. Ты сможешь даже стащить и попробовать грушу или банан с натюрморта моей истории, но только не обижайся, если вдруг они окажутся пресными или гнилыми. Я собираюсь рисовать тебе миры и неотвратимость наилучших движений и действий в них. Повторяю, там не будет ничего для тебя нового, братишка, прости меня, но так устроена жизнь и так устроен порядок вещей в них. Да, правильно схватил! Ты как всегда очень мудр, но к тому же уж очень мудрен. Ха, давай, конечно… по первой-то!! Эх-х-х, дружище… братишка.