Наверное, нет ни одного человека, кто хоть раз в жизни не столкнулся бы с бомжом – в транспорте, развалившимся на сиденьях и воняющим экскрементами так, что в панике вылетаешь пулей и плевать на опоздание на работу, в собственном подъезде и даже у дверей собственной квартиры. Все эти люди – окончательно опустившиеся, спившиеся алкоголики, так называемые «отбросы общества». Человеческие черви.

Эти люди пропили всё. Они больны и заразны, они мерзки на вид и на запах. И нам их не жалко. Они вызывают настолько сильное отвращение, что найдется немало людей, предлагающих следующее:

 

«…чтобы социальных инвалидов помещали в закрытые резервации и стерилизовали. Потому что я приблизительно представляю, какое "зашибенное" потомство способны расплодить вот эти социальные инвалиды, пьющие все, что горит, или колющие себе всякую дрянь. Их потомство генетически понесет в себе эту наследственность, передаст ее дальше, и лет через -надцать моя внучка или дочка родит от какого-нибудь такого потомка неполноценного ребенка и захочется перевешать всех этих социальных инвалидов с алкоголизмом в третьем поколении на столбах. А плодятся они в силу полной безответственности куда быстрее, чем непьющие и ответственные. Они воспроизводят себе подобных с катастрофической плодовитостью, бросают их и государство помещает их в детских домах, устроенных на налоги таких как я, работающих как лошадь, и отдающих 13% с немаленькой зарплаты. Их самих работоспособная часть общества содержит на своих плечах, волочет этот балласт, кормит. Но зачем же позволять им еще и плодиться?

     Честно говоря, будь моя воля, я бы федеральным законом отняла часть гражданских прав. Ежели человек поставил себя вне закона, начал принимать наркотики, став хроническим алкоголиком, то <…> ему, по-моему, совершенно не нужно право иметь потомство, потому что даже после лечения наркомана его организм не возвращается в первоначальное здоровое состояние и потомство он наплодить может очень плачевное. Понимаю всю сложность практического воплощения подобных законов, злоупотреблений и т.д. но все равно: я согласна платить налоги, пусть они идут на то, чтобы этих людей становилось меньше. Пусть общество их содержит, но вешать на общество еще и содержание их потомства - это бесконечный и бесконтрольный процесс».

   Действительно: устроить резервацию, стерилизовать – и все дела. И больше никакого запаха в общественном транспорте. А главное,  никаких тебе детей-уродов и детских домов – чтобы не было так мучительно обидно добропорядочным налогоплательщикам, что их деньги, вместо того чтобы делать сытнее и краше их собственную жизнь, уходят на черте-кого, на каких-то недоразвитых детей, калечное потомство дегенератов. Уж больно жаба давит. Да и самих бомжей помаленьку травим в резервациях, а еще лучше забираем у них органы – спасать приличную жизнь все тех же добропорядочных налогоплательщиков. За свои-то деньги неужто не заслужили?

 Вот только вопрос номер один: а вы уверены, что вы сами, или ваш любимый муж (дорогая жена), или ваши дети никогда не попадете в эту низшую социальную категорию, а главное – почему не попадете? Может быть, только потому, что кто-то близкий постоянно покрывает ваш алкоголизм, тем самым обеспечивая вам полный алкогольный комфорт? Стирает за вами, готовит вам жрать, спасает вас от сердечных приступов, покупает вам новый приличный костюмчик, убирает за вами вашу рвоту и ваше ссанье, врет вашему начальству, что вы не пришли на работу не потому, что опять надрались как свинья, а потому, что героически вывихнули ногу, спасая детей из огня. И так далее. И как быстро все эти люди скатились бы до состояния тех самых бомжей, если бы не самоотверженная и преступная глупость их близких, кладущих все свое здоровье только на то, чтобы их семейные алкоголики были хоть немного похожи на приличных налогоплательщиков?

Вот вам пример из жизни. А вы уж определитесь для себя, насколько эта типичная история похожа на сагу о вашей собственной семье, или о семье вашей сестры или брата, племянника/внука, а также ваших генетических предков.

Лена и Костя. Костя алкоголик, но никто из посторонних людей даже не догадывался, насколько Костя – добропорядочный сосед и неплохой работник – уже близок к тем самым бомжам. Да, они видели, как иногда Костя покачивается, как его глазки и речь плывут,  периодически чувствовали от него запах перегара, то и дело встречали его пьяненьким на улице, в магазине (стоящим за бутылочкой вина), иногда сами пили с ним в компании (чего ж не выпить?) и т.д. Костя всегда в чистой рубашке, в приличном костюме, он всегда аккуратно пострижен и выбрит, у него чистые ботинки, от него приятно пахнет мужской туалетной водой. Про него говорили: «неплохой мужик, правда, любит выпить». А вот о том, что Костя не просто любит выпить, а давно уже страдает алкоголизмом 2б степени (далее идет первая стадия  последней, третьей, степени –недобомж, а уж после идет вторая стадия третьей степени – бомж, социальный отброс).

Что такое недобомж? Это алкоголик, который еще не валяется в общественном месте в собственном говне - но! только потому, что у него еще есть социальный донор - некий человек (жена / муж / мать / дети /сестра), который за ним следит. Который обеспечивает ему алкогольный комфорт, а вместе с ним и лояльное мнение о нем окружающих  и пока еще адекватное социальное положение. Но отними у недобомжа такого человека, такого социального донора  – и окружающие очень быстро с изумлением обнаружат его истинное лицо, потому что его жизнь в тот же короткий срок превратиться в то, во что он давно уже ее превратил сам  - в говно, в самом прямом смысле этого слова.

Костя у окружающих никаких особых претензий не вызывал. И только одна Лена, его жена, знала, какой это «сахар» - жизнь с алкоголиком. И однажды ее терпение лопнуло. Она решила последовать совету группы Ал-анон (группы для живущих с алкоголиками): оставить Костю один на один с его болезнью. Прекратить свое социальное спонсорство. Чтобы он наконец увидел себя в истинном свете, а не в том благостном, который она создавала ему своими собственными руками и нервами. Решение далось нелегко: она понимала, во что превратиться ее квартира, скольких вещей она недосчитается и каковы будут расходы на ремонт. Тем не менее она сделала это – забрала ребенка и ушла жить к сестре. На полгода.

Костя остался один. Поначалу он обрадовался: никаких тебе скандалов, контроля, недовольства – красота. Он пропил все деньги, что были. Потом пропил телевизор, видеомагнитофон. Потом игровую приставку сына. Золотое обручальное кольцо. Потом пошел в гости к родственникам и украл у них то, что плохо лежало. Родственники обнаружили пропажу и избили Костю. По утрам его мучило тяжелое похмелье. Ни воды, ни рассолу, ни таблеток принести стало некому. Приходилось самому. Он стал плохо питаться – сначала еда просто кончилась, а потом было жалко тратить на нее деньги (иначе бы не хватило на алкоголь). Убрать за собой объедки и вымыть посуду в состоянии опьянения ему было тяжело, а в состоянии похмелья и того хуже. Очень скоро по квартире летали стада мух. Костю мутило. Голова трещала. Его рвало – прямо на пол. Убрать за собой не было сил. Потом он принюхался и перестал замечать. Он перестал бриться. Потом причесываться. Потом менять трусы и носки – свежие кончились, а постирать не было сил. Стало трудно дойти до туалета, к тому же ведро переполнилось (у них был дом старой постройки, ведро с отходами надо было выносить в общий туалет на улице), ссанье из переполнившегося ведра уже несколько раз лилось на пол – Костя все время забывал, что мочиться туда уже нельзя. Решение пришло быстро – в комнате стоял аквариум. Для «серьезных» дел в ход пошли кастрюли – он загадил их все. Сначала он заботливо прикрывал их крышечкой, потом ему стало наплевать. Поскольку количество спиртного никакими скандалами (хоть так) больше не контролировалось, Костя напивался так, что стал мочиться под себя. В квартире стояла истошная вонь. Денег не было, в дома к родственникам его больше не пускали (городок небольшой – слухи расходятся быстро), а выпить хотелось до умопомрачения, поэтому Костя стал побираться возле пивнушек - «на троих», возле ресторанов он хватал за руки знакомых и умолял их дать ему немного денег на выпивку. Знакомые стали им брезговать – перед ними стоял не привычный им Костя в чистой рубашке с элегантным запахом мужской туалетной воды, а вонючий небритый тип с трясущимся распухшим лицом. Но денег давали. Из презрения и чтоб отвязался. Несколько раз Костя звонил жене с угрозами – чтоб вернулась. Обещал, если не вернется, найти и придушить. Она не вернулась. Несколько раз его сын видел папу на улице – и каждый раз, придя домой, сын плакал. От стыда. И от страха. Через полгода, в один из дней случайно образовавшейся трезвости Костя наконец увидел, во что превратилась его жизнь. Он хотел повеситься (многие алкоголики удавливают себя именно по этой причине – от невыносимого ужаса, охватывающего их в минуту случайной трезвости при виде того, во что они превратили свою жизнь). Потом слабый проблеск разума все-таки мелькнул - он позвонил Лене и сказал, что хочет зашиться. Она посоветовала ему не откладывать ни минуты (поскольку при первом же улучшении состояния алкоголик запросто отказывается от лечения) и вызвать врача на дом. Костя так и поступил. Как только врач закончил свое дело, он позвонил Лене, и она принесла ему деньги (хотя это неправильно – на свое лечение алкоголик обязан заработать сам, но это не всегда возможно, поэтому родственники часто платят за лечение вместо него, а лучше бы давали взаймы и жестко требовали возврата денег).

Эта история закончилась не очень хорошо – Костя не смог пережить позора, он ушел из семьи и уехал в другой город. Трезвым. А Лена осталась разгребать изгаженную квартиру и выслушивать от знакомых жуткие истории про своего бывшего мужа.

  

К чему я рассказала эту историю? А к тому, что у Кости – еще во времена его внешней социальной успешности (уточню: всего лишь чисто внешней, созданной чужими руками) уже был сын – сын алкоголика, и его отец мог бы пить до глубокой старости и при этом выглядеть вполне себе даже прилично, так что никому из добропорядочных налогоплательщиков и в голову бы не пришло, что этого Костю нужно срочно убрать в резервацию и стерилизовать, а заодно и стерилизовать его сына (который плакал от стыда и страха), чтобы дочери добропорядочных налогоплательщиков и в голову не пришло выйти замуж за этого носителя порочной генетики.

     А теперь вопрос номер два: вы уверены, что ваше собственное генетическое прошлое так уж кристально чисто? Между прочим, алкоголизм способен передаваться и через поколение, так что ваша собственная дочка, непьющая и неколющаяся, без всякой помощи бомжового потомства может запросто родить урода или врожденного алкоголика – только потому, что был алкоголиком ее, ну, скажем, дедушка.

Кстати, о дедушке. Вы, конечно, помните, как он пил. Как он всю жизнь мучил и бил вашу бабушку, как ваша собственная мать, будучи 10-летним ребенком, боялась приходить домой. Когда он умер, вся семья вздохнула с облегчением. Был ли он алкоголиком? Ну конечно же нет, гордо воскликнете вы! А почему вы так в этом уверены, спрошу я вас. И вы мне с достоинством ответите: а потому, что мой дедушка в подъезде не валялся (только потому, что ваша маленькая мама вместе с бабушкой успевали вовремя затащить его волоком домой, надрывая пупок), он исправно ходил на работу (правда, пропивал всю зарплату, но ничего, на жизнь хватало и бабушкиной, ведь она работала на двух работах, надо же было кормить семью), у него всегда была чистая рубашка (ее стирала бабушка), он всегда был чисто выбрит (бабушка за этим строго следила), и вообще в основном он нажирался дома – чтобы не видели соседи (это была мольба всей семьи: уж лучше пей дома, чтобы не позорить нас перед людьми).

  

«Вырождение в следствии алкоголизма довольно хорошо видно, я думаю, каждому знаком этот типаж нашего населения с узким черепом, низким лбом, маленькими глазами, скошенным подбородком и т.д. Иногда встречаются группы подростков - всех вот таких одинаковых, и становится страшно».

         Наверно, вы правы. Вот только вырождение с кого-нибудь да начинается. Эти узкие черепа и низкие лбы – всего лишь следствие. А вот начало кроется в том самом Косте – вполне приличном с виду гражданине, и такие есть почти в каждой семье. Вы каждый день встречаете их на работе, в метро, в магазине, они подвозят вас до дома, они говорят с вами с экранов телевизоров – они всюду, и очень может быть, что вы и сами один из них. Или вы никогда не напивались? Или вы не расслабляетесь с помощью двух-трех бутылочек пива как минимум раз в неделю? Или вы не бегали за спиртным, когда оно все-таки кончалось? А ваш муж, жена, брат, отец, мать? Так ли генетически чист ваш ребенок? Не родит ли он обществу очередного урода только потому, что его дедушка был добропорядочным алкашом? А нам потом из наших-то налогов вашему дегенерату-внуку всю жизнь бабки отстегивать…

      Так что если и начинать стерилизацию и резервацию, то, пожалуй, с вас. Проверить вашу родню и ваши генетические корни как следует.  И заодно просчитать ваше возможное будущее. Ваше и ваших детей (привет дедушке!). Потому что бомжами в одночасье не становятся. Это слишком длинная история. «А потому не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонит – по тебе» (Э. Хемингуэй)

 Цитаты взяты отсюда: http://www.livejournal.com/users/soboleva_t/12185.html

– Вот, я купила десять мороженых. Пять мне, пять тебе. И пожалуйста, не ешь мои мороженые, мне это надоело.

– А почему ты купила пять мне и пять себе?

– Потому что я купила нам поровну. Так справедливо.

         – А почему ты купила поровну? На каком основании ты решила, что мороженое надо покупать поровну? На каком основании ты позволяешь себе эту странную справедливость? Почему ты не захотела купить пять себе и, допустим, десять мне? Тебе было их тяжело нести? У тебя не было денег? Почему ты опять оставила меня без мороженого?!

– Ну хорошо. Пусть твои будут… шесть мороженых.

– Шесть? Ведь ты купила десять! Ты же все равно не сможешь съесть четыре мороженых за один день! Что за жадность тебя обуяла?!

– Всё! Я ухожу на работу! Ты можешь съесть только шесть мороженых! И имей в виду, если ты съешь семь, я с тобой серьезно поругаюсь!

– Господи, из-за каких пустяков ты устраиваешь скандал. Ну хорошо. Пусть будет шесть мороженых. Пусть пока будет шесть. Я согласна. Я на все согласна, лишь бы не портить тебе настроение.

Я не буду вам рассказывать, что такое секс, а сразу перейду к волнующему меня вопросу. Занятия сексом подразделяются на две категории: на комфортные и некомфортные.

Некоторых сторонников некомфортного секса я могу понять, если такие марки секса, как  кусты, автомобиль, подъезд, лифт и т.п., используются по объективным причинам:

а) невозможности комфорта;

б) повышенного либидо.

Любителей же секса, например, на рояле я не могу понять вовсе. Стучать жопой по клавишам, умостившись на них, как пеликан на жердочке, представляется мне верхом идиотизма.

По глубокому размышлению я пришла к выводу, что лучше всего заниматься сексом в комфортных условиях – по меньшей мере это продлевает жизнь. По еще более глубокому размышлению я пришла к неутешительному выводу, что комфортных занятий сексом всего два – на кровати и в кресле. Перечислять диваны и кушетки не нужно – все это модификации основной системы «кровать».

Между этими категориями существуют два промежуточных варианта: версия на полу и сексуальные утехи марки стол. С одной стороны, минимальные удобства существуют. С другой стороны, эти удобства минимальны до чрезвычайности - проще говоря, слишком жестко, а в отношении стола еще и угроза мелких членовредительств (например, затылка).

И вот тут я не могу понять производителей. Почему гигантская секс-индустрия упустила этот могучий ресурс? Почему мне как потребителю предоставлена столь малая возможность комфорта в виде всего лишь кровати и кресла?

          Почему бы не сделать, например, кухонный/компьютерный стол с откидным матрасом (по типу гладильной доски из шкафа-купе) с выбрасываемой подушкой безопасности, при этом автоматически регулируемой по высоте (по типу авто) при первом соприкосновении головы со стенкой?

        Почему не сделать навесные полы, мгновенно трансформируемые в водяной матрас   (по типу залива стиральных машин) одним нажатием кнопки в точке падения двух/трех тел?

           Кто мне ответит за эту преступную бездеятельность и отсутствие творческой мысли у секс-технологов?

Аля эстетка. Даже дома она непременно ест с помощью не только вилки, но и ножа. Говорит, это доставляет ей удовольствие. Пищу раскладывает исключительно красиво. Овощи обязательны – порезаны и уложены как на картинке.

        На днях обнаружилась зажигалка в джинсовых тонах – говорит, купила под цвет джинсов, в которых случайно оказалась в тот вечер.

Под черную куртку она надевает черное нижнее белье.

Чувствую, как ее пагубное влияние наконец-то начало сказываться на мне – недавно по собственной воле купила ей пиццерезку. За 50 рублей. В «Икее». С ума сойти. Теперь она режет этот нездоровый бутерброд не ножом, как все приличные люди, а исключительно пиццерезкой.

А еще не прошло и восьми лет, а ей уже удалось уговорить меня заняться сексом под музыку и парфюм на моей собственной голове. Отсутствие свечей мне все-таки удалось отстоять посредством отчаянных воплей о неестественности и неприродности подобных артефактов, которых уже накопилось два. В результате ради спасения музыки и парфюма свечи пришлось сдать, но замечаю, что тема шелковых простыней начинает муссироваться все чаще.

Как спасти ситуацию, ума не приложу. Может, купить еще одну пиццерезку?

       Все произошло случайно. Хотя, может, и нет. Потому что, еще когда я только-только начала приезжать к Рите в гости и мы все еще были на «вы», однажды, засидевшись допоздна, я осталась ночевать.

        У Риты все оставались ночевать. Ей нравились гости. Поэтому вопрос спальных мест был решен Ритой кардинально и навсегда – вся квартира представляла собой одно большое спальное место, представленное множеством отдельно взятых кушеток, диванов, раскладушек и кресло-кроватей.

Мне постелили на кухне. Я бы, конечно, с удовольствием легла не здесь, а где-нибудь в другом месте, скажем, в комнате, поближе к Рите, если уж нельзя было с ней, чтобы слушать, как она засыпает, и вдыхать ночной запах ее кожи. Думаю, Рите это было бы приятно. Думаю, она бы догадывалась, что я лежу, вдыхая запах ее кожи и слушая, как она засыпает, – догадывалась же она о моих чувствах.

Но мне постелили на кухне, а рядом с Ритой на правах бывшей любовницы и старинной подруги легла Света. И они долго громко шептались о чем-то и хихикали. А потом в кухню вошла Света.

– Мне показалось, вы меня звали, – сказала она. Она была в одной майке.

– Нет, – сказала я.

Она помолчала.

– Вам точно ничего не надо? – спросила Света.

– Ничего, – сказала я.

Она еще немного постояла.

– Если вам что-то будет нужно, вы скажите.

– Хорошо, – сказала я.

– Спокойной ночи, – сказала Света.

 

Ровно через неделю я впервые поцеловала Риту. Впервые и только один раз. С трепетом и благоговением и еле сдерживаемым желанием как можно скорей заняться с ней сексом. Горя лицом, я отодвинулась от нее. Глаза Риты смотрели на меня со странным, медленным, уже сытым, но еще только осознающим свою сытость удивлением, как будто она уже знала, но еще не могла привыкнуть, что этому можно верить, что такое случается и вот случилось и с ней, и что раз уж это случилось, то уже никуда не денется, и значит, можно не торопиться и делать с этим все, что захочешь. Она засмеялась и спокойно, уверенно поцеловала меня в ответ, оставив ощущение пустоты.

А потом Света пригласила нас в гости.

 

Света была творческим человеком. А потому дружила с творческими людьми. Света писала стихи, кстати, довольно неплохие. И все ее подруги тоже писали стихи. Или прозу. А еще Света была оригиналкой и говорила на старомосковском диалекте. Впрочем, сама она считала себя вовсе не оригиналкой, а просто интеллигентным, образованным человеком с правильной речью.

В гостях у Светы, на кухне, сидела подруга с красивым именем Рената, она не была лесбиянкой, их объединяла любовь к творчеству. Хотя, возможно, ей просто нравились комплименты, щедро отпускаемые Светой всем, кто только попадался ей на пути. Возможно, девушке с именем Рената остро не хватало внимания или убедительного, не оставляющего сомнений признания ее несомненных достоинств.

 

Света жарила на сковородке гавайскую смесь. На подоконнике неверной шаткой стопкой высились зачерствевшие буханки.

– Тебе не надо? – Света кивнула на буханки.

– Нет, – сказала я.

– Мне бесплатно соседка приносит, – сказала Света. – У них остается. Подожди не садись, я на нее кастрюлю ставила, – Света взяла тряпку и прошлась ею по табуретке, воткнутой между столом и холодильником.

Я села.

– Только не прислоняйся, – сказала Света, – он грязный.

Она взяла розу, принесенную мной, и поставила в вазу.

– Красавица, – сказала Света. – Не буду выбрасывать. Пусть стоит, пока не засохнет.

Она разложила по тарелкам гавайскую смесь. Открыли вино.

– Ренаточка написала венок сонетов, – сказала Света. – Почитаешь?

Рената кивнула.

– Удивительная девочка, – Света покачала головой. – Такая умница, пишет такие замечательные стихи.

 

В отличие от Риты у Светы со спальными местами была явная напряженка. Два спальных местах на двухъярусной детской кровати и один матрас на полу.

– Ты можешь лечь вниз или на матрас рядом с Ритой, – сказала Света. – Наверху всегда спит Ренаточка.

Разумеется, я выбрала матрас. Едва не падая в обморок, я улеглась рядом с Ритой.

– Не тесно? – спросила Рита.

– Наоборот, – мгновенно ответила я.

Свет выключили.

– Хорошо, – сказала Света. – Люблю лежать и слушать стихи. Рената, ты обещала.

 

Венок сонетов показался мне вечностью. Я лежала не шевелясь. И Рита тоже лежала не шевелясь. Ее тихое равномерное дыхание справа воспринималось мною как музыка. Какая женщина, думала я, господи, какая удивительная женщина, как же я хочу ее. И какой нудный этот венок сонетов. Рита пошевелилась. Приподняв голову, она осторожно наклонилась ко мне. Я застыла.

– Спокойной ночи, – шепнула Рита.

 

Утром Рената исчезла. Светино место тоже зияло пустотой. Ритины глаза были закрыты. В окно светило добротное осеннее солнце.

– Как спалось? – Света стояла надо мной и разглядывала мое лицо.

– Ужасно, – сказала я. – За всю ночь Рита так ни разу ко мне и не прикоснулась.

Ритины глаза мгновенно открылись.

– Неправда, – сказала она, – я дважды поправляла на тебе одеяло.
Я почувствовала, как в улыбающейся Свете что-то напряглось.

– Видишь ли… – Света сделала неуловимо значительную паузу. – …просто все дело в том… – Света сделала еще одну паузу и медленно опустилась на матрас. – …что за долгие годы дружбы… – Света повернула голову и внимательно посмотрела на Риту. – …мы с Ритуней… – Теперь Света буквально-таки не сводила с нее глаз. – …привыкли все делать сообща… – Голова Светы медленно развернулась, и она тяжко, длинно посмотрела меня. Я посмотрела на Риту. Она слушала Свету как зачарованная.

Правая Светина рука поднялась и протянулась к моему лицу.

– Понимаешь… – Света медленно провела рукой по моей скуле. – …иногда так бывает… – Ее рука свернулась в лист и скользнула мне на шею. – … что близкие отношения приобретают совершенно иной масштаб… – Ее ладонь раскрылась и сжала мне грудь. – …нежели раньше… – Левая Светина рука, замявшись на секунду, пролезла под простыню и погладила мою ногу. – …и тогда всем становится очень и очень приятно…

Ритина ладонь легла мне на затылок. Светина рука оторвалась от моей ноги, и, скомкав простыню и отбросив ее на Ритину половину, она уткнулась головой мне в живот. Я закрыла глаза.

– Какая женщина, – сказала Света. – Боже мой, какая женщина.

 

Из последних сил я разлепила глаза и посмотрела на Риту. С живым выражением крайнего любопытства на лице она следила за Светиными действиями, спокойно и ненавязчиво поглаживая меня по затылку…

 

* * *

За все эти дни она так ни разу и не завела разговора про тот случай. Как будто его и не было. Собственно, я тоже не придавала ему особого значения, хотя иногда и накатывало на меня непреходящее недоумение, как же так могло получиться, что, желая одну, я переспала совершенно с другой, да еще на глазах у той, которую желала, при полном ее попустительстве и удивительном невмешательстве. Если, конечно, не считать сильно затянувшегося поглаживания ею моей головы, так, что в какой-то момент это даже стало мне мешать.

Хотя одно обстоятельство мне удалось выяснить, а именно: что все произошедшее явилось для Риты такой же неожиданностью, как и для меня, и что никой такой договоренности со Светой у нее на этот счет не было и быть не могло, а все это было исключительно Светиной инициативой, в которой Рита поначалу ничего толком и не поняла, а когда поняла, то было уже поздно, да и любопытно к тому же.

Так что если бы не Света, при каждой встрече целующая Риту взасос, долго и страстно и желательно у меня на глазах, отчего каждый раз, помимо явной демонстрации недюжинных темперамента и страсти, которые, пожелай я, могли быть к моим услугам в любой удобный для меня момент, у меня создавалось ощущение бессильной и жалкой Светиной мести – мести и зависти, – так вот если бы не Света, можно было бы считать, что и вообще ничего не было.

Хотя сама Света так не считала. Для начала она сочинила мне несколько стихов. Стихи были вполне приличного качества, и я легко придумала им мелодию. Света был потрясена. Она плакала в телефон слезами счастья и говорила:

– Сподобил же господь на старости лет испытать такое чудо, – она была на четыре года моложе Риты.

– Ты про что? – спрашивала я.

– Про мое чувство к тебе, – говорила Света, шмыгая носом. – Кстати, от меня ушла любовница после того, как я призналась ей в связи с тобой.

– А у нас с тобой связь? – удивлялась я.

– Конечно, – удивлялась Света, – разве ты забыла?

Впрочем, звать меня на интимное свидание она не решалась.

Впрочем, и эта история закончилась довольно быстро. Каким-то образом она сумела вообразить себе, что добровольно и исключительно в порыве души сама, своими собственными руками, отдала свою большую и последнюю любовь своей счастливой сопернице, после чего, написав на удивление отвратительный стих и трагическим голосом и буквально на ночь глядя зачитав его Рите по телефону, успокоилась, хотя нет-нет да и продолжала целовать Риту взасос.

Но самое удивительное во всей этой истории было то, что в добровольную отдачу меня счастливой сопернице поверили все, и Рита тоже.

– Удивительной души человек, – восклицала Рита про Свету. – И за что только она так меня любит? Подумать только, отдать мне самое дорогое в жизни.

 

Кажется, именно тогда мне и стали приходить в голову странные, смутные, пугающие меня догадки по поводу и Риты, и Светы, и всех тех, кто приходил в ее дом и с удовольствием жил по странным, смутным законам этого дома, полностью соответствуя чему-то единственно значимому в нем или чему-то единственно в нем возможному.

 

             http://www.proza.ru/texts/2002/10/02-57.html

«…Устранив третью власть, душа поднялась выше и увидела четвертую власть в семи формах. Первая форма - это тьма; вторая вожделение; третья - незнание; четвертая - смертная ревность; пятая - царствие плоти;  шестая - лукавство  плоти; седьмая яростная мудрость. Это семь господств гнева. Они вопрошают душу: "Откуда идешь ты, убивающая людей?" или: "Куда направляешься ты, поглощающая пространства?" Душа ответила и сказала: "Что хватает меня, убито; что опутывает меня, уничтожено; вожделение мое пришло к концу, и незнание умерло. В [мире] я была разрешена от мира и в отпечатке отпечатком свыше. Узы забвения временны. Отныне я достигну покоя времени, вечности, в молчании".

Сказав это, Мария умолкла, так как Спаситель говорил с ней до этого места.

Евангелие от Марии  http://tower.vlink.ru/apocryph1/ev-mar.shtml

Более всего зацепило обращение к душе: ты, убивающая людей. Душа убивает людей! А ведь верно, пожалуй. Если вдуматься. Хотя звучит до такой степени ново, подход к пониманию души настолько нестандартен, что как-то сразу веришь этому апокрифу,  то есть тому, что такое определение душе мог дать только Иисус.

СЕГОДНЯ: я постараюсь жить заботами о сегодняшнем дне, не пытаясь избавиться от всех моих проблем сразу.

СЕГОДНЯ: я буду счастлив (счастлива). Верно то, что сказал Абрахам Линколн: "Большинство людей
счастливо настолько, насколько сами себе позволяют."

СЕГОДНЯ: я примирюсь с моим настоящим положением, не стараясь переделать все по-своему и приму себе в этом мире то, что пошлет мне судьба.

СЕГОДНЯ: я постараюсь укрепить мой ум. Я буду учиться. Я научусь чему-нибудь полезному. Я не буду лениться. Я прочту что-нибудь, что требует усилия, мышления и сосредоточия.

СЕГОДНЯ: я сделаю три душевных упражнения. Сделаю кому-нибудь добро и постараюсь, чтобы об этом никто не узнал, а если кто-либо узнает, то это не будет считаться.

СЕГОДНЯ: сделаю хотя бы только две вещи, которые мне не хочется делать, но я сделаю их для упражнения силы воли.

СЕГОДНЯ: если меня кто-нибудь обидит и мне будет обидно, я  не подам вида.

СЕГОДНЯ: я буду привлекательнее. Постараюсь выглядеть как можно лучше, прилично оденусь, при разговоре не буду повышать голос, буду вежливым (вежливой), не буду ничего и никого судить. Постараюсь ни в чем не видеть недостатки и не буду никого исправлять или переделывать, кроме себя.

ТОЛЬКО НА СЕГОДНЯ: у меня составлена программа. Я, может быть, не выполню все, но я буду стараться и буду бороться с двумя врагами: спешкой и нерешительностью.

СЕГОДНЯ: я удалюсь от всего на полчаса, чтобы побыть с собою наедине и отдохнуть. В это время я буду стараться лучше понять мою жизнь и что нужно сделать для ее улучшения.

СЕГОДНЯ: я ничего не буду бояться и буду наслаждаться тем, что прекрасно. И буду верить, что все даваемое мною миру вернется ко мне.

                                                  http://aadubna.narod.ru/dlntr/seg.htm

ЧАСТЬ 1 

Когда мне было 30 лет, меня бросила любимая женщина. Это было невыносимо. Я не знала, как мне теперь с этим жить. Я потеряла: уникального + непревзойденного сексуального партнера, эмоциональную защищенность в ее лице, предполагаемую финансовую поддержку в возможный трудный период, уверенность в завтрашнем дне (а это был страшный 90–й год). Кроме того, полгода назад из-за любви к ней я ушла от мужа, также потеряв с его уже стороны эмоциональную защищенность, финансовую помощь, отдав ему большую часть имущества, нажив серьезные эмоциональные проблемы с ним, с ребенком, с матерью (поскольку решила ничего ни от кого не скрывать). И вот полгода спустя она ушла от меня – таким образом, все мои жертвы во имя любви оказались напрасными, перечеркнутыми, выброшенными на помойку. Дополнительно я получила страшный удар по самолюбию. И вот с этим я и должна была жить.

         Боль от потери, от унижения, от страха перед неизвестным будущим была нестерпима, и, разумеется, чтобы хоть на несколько дней избавиться от нее, я приняла единственное знакомое мне решение – уехала из дома (где все напоминало о любви) к своим друзьям, супружеской гетеросексуальной паре, и не просыхая пила три дня буквально по-черному. Жена Юля была не на шутку перепугана моим состоянием, она была уверена, что я сошла с ума. Муж Саша три дня ходил за мной как тень, оберегая меня от попадания в какие-нибудь нехорошие истории, периодически обещая завтра же найти мне хорошего мужика, потому что «бабы до добра не довели».

Через три дня, утром, я вдруг открыла глаза и увидела себя сидящей на кухне. Жена Юля стояла напротив и внимательно всматривалась в мои глаза. Я попросила чаю и сказала, что все прошло, все хорошо и я уезжаю домой.

Трехдневный запой преобразовался в тяжелейшее похмелье – и это было хорошо, потому что ежесекундные симптомы жестокого умирания отвлекали меня от мыслей о погибшей любви, об унижении и обо всех моих жертвах, которые оказались столь бессмысленными.

Приехав домой, я почувствовала, как мучительные воспоминания навалились на меня с прежней силой. Я поняла, что действительно сойду с ума. Я купила водки, позвала в гости какую-то девицу и стала снова пить – день за днем, с утра и до вечера, пытаясь таким образом если и не избавить себя от боли, то хотя бы на несколько дней не чувствовать ее.

В периоды кратковременной трезвости (два-три часа) меня приводила в ужас мысль о том, что пить с утра до вечера я скоро не смогу себе позволить – просто кончатся деньги, и тогда мне придется жить с этой болью день за днем, год за годом, а это значит, что моя жизнь превратится в невыносимую ежедневную пытку.

Целыми днями я пила и подробно рассказывала всем, кто попадал в мой дом, как мне плохо, как мне невыносимо, как я люблю, как меня бросили. Ни один нормальный человек не согласился бы так долго и так безрезультатно выслушивать мое бесконечное нытье, но поскольку в мой дом попадали такие же алкоголики, как я (хотя на тот момент мне и в голову не приходило считать себя алкоголиком), то проблем со слушателями не возникало: им, таким же алкоголикам, как я, было плевать, чего я там несу, им даже было удобно мое нытье – им было скучно, у нас не было никаких общих интересов, нам было совершенно нечего сказать друг другу, а мое нытье устраняло эти проблемы, давая возможность спасительной пустопорожней болтовни; таким образом, я могла трындеть о чем угодно, лишь бы создавалась иллюзия общения со смыслом, потому что пить в молчании для алкоголиков вредно – становится слишком видна истинная цель (пить), вот почему алкоголики так обожают компании или хотя бы гостей. Но тогда я об этом не догадывалась, и мне казалось, что все эти люди слушают меня потому, что им меня действительно жаль, что я интересный рассказчик, что моя история уникальна и заслуживает самого пристального внимания.

И вот однажды, когда список всех мало-мальски симпатичных женщин был исчерпан, в мой дом попала некая М. Она была огромной, неуклюжей, с выкаченными глазами, некрасивой и абсолютно непривлекательной сексуально. И при этом она была счастлива. Ее счастье присутствовало в ней неким стержнем, весьма ощутимым снаружи – ее жесты, ее слова, ее поступки в моем доме были полны покоя и удовольствия от самих себя. И это – подчеркиваю: при ее полной асексуальности – почему-то делало ее сексуально… хм… интересной, и даже не такой уж и доступной, как могло показаться на первый взгляд, учитывая ее непривлекательность.

Я предложила ей выпить вместе со мной, но она отказалась, сославшись на некую аллергию к алкоголю. Я подумала, что ей, непьющей, очень скоро станет неинтересно слушать меня, и тогда ее приезд потеряет для меня всякий смысл. Тем не менее я стала рассказывать ей свою бесконечную историю про свое горе. Она не перебивала меня.

 История моя длилась и длилась, прошло уже несколько часов, и вдруг я почувствовала, что она слушает меня с неослабевающим интересом, при этом совсем не так, как слушали другие, пьющие вместе со мной, что качество ее внимания совсем иное, как будто ей не просто интересно меня слушать, а жизненно интересно.

Еще я обнаружила, что в некоторых – самых трагических! – местах моего рассказа она весело хмыкает, а иногда и откровенно хохочет. На мой вопрос: «Что смешного я сказала?» – она ответила: «Извини, просто в твоей истории я увидела себя. Когда-то я рассуждала так же, как ты, но я давно уже иду по другой дороге, и теперь мне забавно с этим встречаться».

Слова о другой дороге меня заинтересовали. И еще я подумала, что если уж вот эта некрасивая, асексуальная женщина умеет быть счастливой, то уж я-то точно смогу, ведь я лучше ее в тысячу раз! Но что за секрет она знает?!

– Значит, у тебя тоже была несчастливая любовь? – спросила я.

– Куда ж без нее. Была, конечно. Но потом умные люди объяснили мне, что безответной или несчастливой любви не бывает. Что если моя любовь не принесла мне счастья, значит, это не любовь.

«Значит, это не любовь!» Эти слова показались мне ослепительной надеждой. Если я сумею доказать себе, что это не любовь, то я наверняка избавлюсь от боли, подумала я, ведь не могу же я испытывать боль от того, чего нет и никогда не было!

– Но если это не была любовь, то что же такое с тобой было?

– Болезнь, которая называется «эмоциональная зависимость». Как любая другая зависимость, как любая другая болезнь, она подчинила себе все важные составные моей жизни, она стала диктовать мне поступки, условия существования, заставляя меня ради нее совершать то, что я ни за что бы не совершила, не будь я больна. Попробуй посмотреть честно и беспристрастно на свое чувство. Может быть, ты увидишь, как не ты им, а оно управляло тобой, вынуждая совершать то, чего тебе совсем не хотелось, но ты делала это – каждый раз что-то теряя – при этом делая это из страха же потерять объект твоей зависимости…

Я растерялась. Да, конечно, были моменты в моей любви, о которых мне совсем не хотелось вспоминать, потому что я делала то, что совсем не хотела делать, и я знала, почему я все-таки это делаю – чтобы угодить моей любимой, чтобы она не ушла от меня, чтобы я была для нее самой лучшей, чтобы она видела, что ради нее я готова на все. Все это и тогда унижало меня, ставило меня на ступеньку ниже, делало человеком второго сорта – я и тогда понимала это. Но страх потерять был сильней. Например, я не могла заставить себя вовремя пойти в детский сад за ребенком – быть рядом с любимой являлось для меня буквально наркотиком, от которого я не могла оторваться. Мой ребенок страдал, я понимала это, но сделать с собой ничего не могла. И таких подобных случаев я насчитала немало.

М. внимательно выслушала их все, а потом сказала:

– Знаешь, те же умные люди, когда я приехала к ним рыдать в жилетку на тему пожалейте меня, я так несчастна, сказали мне: «Человек бывает несчастлив только в двух случаях: когда у него отнимают свое и когда не дают чужое». Ты перечислила случаи, когда ты сама отнимала у тебя свое. Теперь ты должна вспомнить, как твоя любимая отнимала у тебя твое.

О, вспоминать свои обиды, причиненные мне другими людьми, – это было очень легко и даже приятно! Я с энтузиазмом начала перечислять их и вдруг почувствовала, как прежняя боль от них заполнила меня всю, и боль становилась все нестерпимей, потому что обид было множество, и, освобожденные рассказом, они гигантским комком покатились на меня. Я была в шоке. О господи, ну зачем я начала их вспоминать, зачем я начала о них говорить, лучше бы я оставила их там, где они были, глубоко внутри, ведь теперь, когда я вспомнила их все, они как будто все сразу снова причинили мне боль, еще одну, дополнительную боль, и теперь она точно раздавит меня.

– Лучше бы я не вспоминала об этом, – сказала я. – Теперь мне совсем больно.

– Это потому, что ты думаешь, что кто-то другой имеет власть над твоей жизнью, что любой может прийти и запросто обидеть тебя, а у тебя нет ни сил, ни возможности ему противостоять или хотя бы отомстить. В итоге ты чувствуешь себя слабой, бессильной, незащищенной. Но это не так. Просто ты смотришь на эту проблему не с той стороны.

– Так скорей же говори, с какой стороны мне надо смотреть на эту проблему!!!

– А вот с какой. Во-первых, когда тебя обидели, подумай, что ты сам сделал для этого. Тебе наступили на ногу – возможно, ты сам не рассчитал расстояния; возможно, ты не учел траекторию чужого движения; возможно, ты слишком близко встал. Также возможно, что на ногу тебе наступили намеренно – тогда это провокация, это значит, что кому-то очень хочется вызвать в тебе обиду, сбросить в тебя негатив, сделать из тебя эмоциональную помойку, в этом случае, понимая подоплеку «наезда», ты буквально автоматически нейтрализуешь обиду, обезвреживаешь ее, таким образом обида не доходит до сердца и не причиняет никакого зла. Во-вторых, во всех своих несчастьях ты виновата сама – и когда понимаешь это, то на душе становится очень легко. Ответственность за это целиком и полностью лежит на мне, а если виновата я сама, значит, я сама и смогу все исправить. Гораздо хуже думать, что в наших бедах виноват кто-то другой – а ну попробуй заставить другого что-то исправить для нашего удовольствия! Допустим, тебя уволили с работы, и теперь тебе не на что жить. Катастрофа? Конечно. Но ведь это событие случилось не вдруг, ты наверняка видела какие-то надвигающиеся признаки, но что же ты сделала? Ничего! Ты не пошла на курсы повышения квалификации. Ты не перестала постоянно опаздывать. Ты так и не захотела научиться вовремя сдавать отчет. Ты даже не подыскала себе заранее новое место работы! Ты все сама пустила на самотек, ты и пальцем для себя не пошевелила, а теперь ты сидишь и рыдаешь, что мир жесток и несправедлив. Сама виновата? Сама! А если ты виновата сама, значит, ты сама все и сможешь исправить. Если захочешь, конечно. Если начнешь шевелиться, действовать. Возможно, на первых порах ты получишь не все. Возможно, тебе бы хотелось сразу занять место директора, а тебе предлагают должность уборщицы. Но ведь ты сама довела себя до падения, не так ли? Значит, сама и начнешь заново свое восхождение. Уборщицей? Отлично! У тебя будет время пойти на те самые курсы повышения квалификации, а там и до директора дойдешь. Таким образом, вместо отчаянья – благодаря осознанной ответственности за себя – ты всегда сможешь получать один позитив. Причем получать исключительно от себя – в то время и в том количестве, какое именно тебе необходимо на данный момент. Очень удобно! Отныне твой стакан всегда наполовину полон, потому что отныне ты сама управляешь своей жизнью и сама несешь за себя ответственность. Это в-третьих. То же и с твоими потерями от любви. Да, ты не хотела, но ты ушла от мужа – из страха ее потерять. Да, ты не хотела, но ты большую часть имущества ты оставила мужу – из страха перед ним, из страха, что он будет поливать тебя грязью перед сыном за то, что ты лесбиянка. Но ведь никто не просил тебя совершать эти поступки, ведь ты сама приняла такое решение, значит, ты сама виновата. Ты предпочла не решать первую проблему, а получить новую, не решать вторую проблему, а откупиться от нее и таким образом создать еще одну. Она ведь все равно ушла от тебя? А твой муж ведь все равно говорил про тебя гадости сыну? Ну вот видишь… Вместо двух нерешенных проблем ты стала иметь четыре.

– Согласна, – сказала я. – А дальше?

– А дальше будет в-четвертых. Но давай завтра. Сейчас я очень устала и не смогу глубоко оценить разговор с тобой.

– Может, все-таки выпьешь? – спросила я. Я посмотрела на бутылку. Разговор так захватил меня, что в какой-то момент я непроизвольно начала стараться пить меньше, чтобы не пропустить ни слова. Удивительно. Я выпила намного меньше, чем собиралась, я была практически трезвой, а боль, изо дня в день убивающая меня, почти исчезла – честно сказать, ее не осталось вовсе. И алкоголь тут был совершенно не при чем…

– Я бы выпила, – сказала М., – но если я выпью первую рюмку, я сопьюсь. А мне слишком нравится быть счастливой.

– Завидую тебе. Мне бы тоже хотелось бы счастливой.

– Будешь, – улыбнулась она. – Обязательно.

– Что для этого нужно?

– Сделать Первый Шаг…

 

Я легла спать. Почти трезвой, а главное – спокойной и… радостной. Я лежала и улыбалась. Вся жизнь была у меня впереди, я сама была во всем виновата, а мой стакан был явно наполовину полон! А потом я подумала про М.: бедная, бедная М., она так некрасива, да еще и алкоголик в придачу. Кстати, а почему она ни слова не сказала про то, что я пью? Почему она даже не спросила меня, а не алкоголик ли я случайно?…

               

ЧАСТЬ 2

– Так что там в-четвертых? – немедленно спросила я за завтраком.

У меня было прекрасное настроение. Спалось мне прекрасно, я чувствовала себя на удивление энергичной и… радостной. Моя несчастная любовь плавала себе где-то там, в каком-то тумане, не причиняя мне никакого вреда.

Я с удовольствием посмотрела на М. Конечно, она была некрасива. И, выйди я с ней на люди, я бы стеснялась ее. Мне было бы стыдно, что рядом со мной идет такая некрасивая огромная женщина. Возможно, я бы даже постаралась сделать вид, что она не со мной. И все-таки мне не хотелось, чтобы она уезжала от меня. И я даже догадывалась почему. Потому что она была счастливой. И свое счастье она получала не снаружи, не благодаря кому-то или чему-то, не высасывая его из других, не бесконечно опираясь на чье-то плечо, а генерируя его в себе самой – каждый день и ровно столько, сколько именно ей и было нужно для счастья.

Это спокойное, здоровое, не психованное, не истеричное счастье и было той жизненной силой, которой не было во мне. И, конечно, такой человек был очень надежен. Вот почему мне так не хотелось, чтобы она уезжала – потому что мне тут же захотелось опереться на ее плечо, всегда иметь при себе эту чужую силу, которая день за днем тащила бы на себе мою слабость.

– А в-четвертых, ты не умеешь быть благодарной, – сказала М. – Вот ты плачешь, что твоя любимая отняла у тебя все, что теперь ты не можешь наслаждаться близостью с ней, любоваться на нее, вдыхать ее запах, видеть ее каждый день. И так далее. Но не ты ли говорила, что она оставила за тобой право звонить ей (пусть и не каждый день) и приезжать к ней на работу (пусть всего лишь на несколько часов)? А ведь она могла лишить тебя и этого! И потом. Она отняла у тебя всего лишь то, что никогда тебе и не принадлежало. Но даже и в этой ситуации она все-таки сочла возможным оставить тебе кое-что. Разве для тебя было бы лучше, если бы она запретила тебе звонить? Приезжать к ней на работу? Так почему же ты не ценишь это? Почему не радуешься тому, что имеешь, а только и делаешь, что день за днем оплакиваешь свои потери? Итак, будь благодарной за то, что тебе дают, и не требуй большего.

          – Ну хорошо. А если бы она не оставила за мной этого права, что тогда?

М. засмеялась:

         – Если – это ловушка. У тебя есть то, что есть. Значит, именно это тебе и полагается.

– А если то, что мне полагается, все-таки отнимется? Ну вот если? Что тогда?

– Тогда ты скажешь себе, что, значит, тебе это просто было вредно, что это ослабляло тебя, что просто настало время идти по другой дороге.

Она опять припоминала какую-то дорогу! Но сейчас мне было не до нее.

– Но разве не следует попробовать как-то изменить ситуацию?

– Попробуй. Но ведь в жизни есть ситуации, которые ты не в силах изменить. Но зато ты всегда можешь изменить свое отношении к ним. Это в-пятых. Именно это простое правило делает тебя гибкой, способной к маневрам, устраняет страх перед свершившимся негативом.

– Но разве не надо пробовать снова и снова? Разве вот это  «изменить свое отношение к ним»  не является обычным пораженчеством? Ты что-то попробовал, у тебя не получилось, и ты позорно отступил…

– Давай разберем несколько примеров. Ты хочешь получить должность директора. Ты никогда не управляла коллективом, у тебя нет соответствующего образования, а твои управленческие таланты оставляют желать лучшего. Но ты хочешь! И вот день за днем ты шлешь в эту компанию резюме. Тебе отказывают, но ты снова шлешь. И так год за годом. Все это время ты нигде не работаешь, сидишь на шее своих родителей, читаешь романы, смотришь кино и упорно не отступаешь от намеченной цели. Неужели ты будешь искренне считать себя целеустремленным человеком? А может быть, ты просто нашла предлог не работать? Второй пример. Ты отличный специалист, но тебя уволили. Не важно по каким причинам. У тебя есть два варианта действий. Ты можешь месяц за месяцем биться за свое восстановление в должности, ходить по судам, трепать себе нервы и так далее. (Кстати, иногда это действительно наиболее предпочтительный вариант, но мы сейчас говорим о самой обычной ситуации.) Второй вариант – не терять времени и найти себе новое место работы. Что для тебя будет перспективней, жизнеспособней, действительно ли тебе стоит трепать свои нервы или тобою движет всего лишь оскорбленное самолюбие? Задай себе вопрос: кем ты хочешь быть – правым или счастливым? А может, если уж быть до конца честным с собой, тебя и вовсе уволили справедливо?..

– Скучно, – сказала я, – про работу мне скучно. Давай лучше про любовь. Что же, вот она ушла, так и на здоровье? Не бороться? Не возвращать? Сидеть сложа руки? А если она ошиблась? А если она просто боится вернуться ко мне?

– Может, и ошиблась. Может, и боится. Вопрос в другом: а сколько времени она будет ошибаться и бояться? Хорошо если месяц-другой. А если год? Десять лет? Во что ты хочешь превратить свою жизнь – в бесконечное ожидание? Почему твоя жизнь должна зависеть от чужого решения? Почему ты сама решила, что вся твоя жизнь должна вершиться по воле другого человека в соответствии с его обстоятельствами?

– Потому что она самая лучшая, – с вернувшейся болью сказала я. – Я больше не найду такой. Вот что меня убивает. Потому что, познав лучшее, я уже ни за что не соглашусь на что-то похуже. Значит, я обречена на несчастье.

М. хмыкнула и посмотрела на меня с нескрываемой иронией. Во мне вспыхнул гнев. Да как она смеет.  Эта уродина с выкаченными глазами, да что она знает про настоящую любовь! Да что она знает про этот великолепный, упоительный секс, которого у меня никогда и ни с кем больше не будет! Что она знает про ту ярость, с которой я думала о своей сопернице!

И тут я вспомнила, как вчера она сказала мне, что несчастной любви не бывает. Что если ваша любовь не принесла вам счастья, значит, это была не любовь.

Не любовь?..

– Мне пора на работу, – сказала М.

– Может, опоздаешь на полчаса? Мне так нужна твоя помощь.

М. засмеялась.

– Знаешь, когда я пила, я только и делала, что опаздывала на работу, а то и вовсе прогуливала. Если бы ты знала, сколько раз меня увольняли за это! – она засмеялась. – Но сегодня я трезвая, слава богу. И знаешь, теперь, когда я прихожу на работу вовремя… я просто тащусь от себя!

Она открыла дверь.

– Но скажи мне, что же мне делать!

– Сделай Первый Шаг. Подсчитай все убытки, все потери, которые причинило тебе твое чувство,  перечисли все постыдные поступки, которые ты совершала во имя своего чувства. Признай свое бессилие перед ним. Признай, что оно стало управлять твоей жизнью вместо тебя. Признай, что ты потеряла контроль над собой.

Она открыла дверь и помчалась по ступенькам вниз.

– Жду тебя вечером! – крикнула я ей вслед.

Она махнула рукой и исчезла.

 

         ЧАСТЬ 3

Оставшись одна, я быстренько взяла листок бумаги и быстренько записала все то, что мне должно было срочно понадобиться в самые ближайшие часы, ибо я собиралась немедленно воспользоваться полученными истинами и, держа их в голове, поехать на работу к любимой применять их на практике.

Раньше, когда я приезжала к ней, я была невыразимо печальной, мои глаза были полны тоски и мольбы, в них постоянно дрожали слезы (и, кстати, мне очень хотелось, чтобы она видела их), я то и дело говорила про нашу любовь, про то, как нам было хорошо вместе, она начинала плакать, я кидалась к ней на грудь и умоляла вернуться, но через десять минут рыданий она просила меня уехать, потому что еще через десять минут должна была приехать моя счастливая соперница, и она не хотела скандалов и сцен ревности. И я тут же начинала тянуть время в надежде как раз дождаться соперницу и устроить скандал, чтобы хоть как-то потешить свое оскорбленное самолюбие. Моя любимая начинала нервничать и уже сама умолять меня не причинять ей проблем.

Эта мелкая власть над ней давала мне ощущение некоторой сладкой мстительной власти. Но длилось оно всегда недолго -  я боялась, пережав ситуацию, испортить с ней отношения,  И вот, каждый раз, продемонстрировав свою большую печаль и мелочную власть (которые ни к чему не вели и по большому счету ничего мне не давали, а только лишний раз доказывали мое полное бессилие), я позорно демонстрировала свою покорность и уезжала. Вернувшись домой, я с трудом дожидалась вечера, когда уснет мой ребенок, и жестоко напивалась. Все эти встречи снова и снова обессиливали меня, углубляя и упрочивая мое поражение. Они разъедали меня, как кислота, мне не хотелось жить.

И вот теперь, вооруженная новыми знаниями, я предвкушала успех! Итак, вот что я выписала на бумажку:

 

- Несчастливой любви не бывает.

- Человек бывает несчастлив только в двух случаях:   когда у него отнимают свое и когда не дают чужое.

- Когда тебя обидели, подумай, что ты сам сделал для этого.

- Во всех своих несчастьях я виновата сама.

- Мой стакан наполовину полон.

- Будь благодарной за то, что тебе дают, и не требуй большего.

- Я всегда могу что-то изменить к лучшему:   либо ситуацию, либо свое отношение к ней.

- Кем ты хочешь быть – правым или счастливым?

 

Правда, М. еще что-то говорила про Первый Шаг… про то, что я должна признать свое бессилие перед своей зависимостью… что для этого надо выписать на бумажку все потери: духовные, финансовые, физические… что это очень важно… Но я не могу. Нет-нет, только не сейчас. Ведь если я начну перечислять свои потери, у меня испортится настроение, мне опять станет больно, и тогда я не смогу поразить свою любимую своим новым отношением к ней. А я собиралась сделать именно это – потрясти ее своим новым качеством. Ведь несчастье отталкивает, а довольный жизнерадостный человек всегда притягивает к себе. Возможно, увидев меня улыбающейся и довольной, она захочет ко мне вернуться …

 

Мой успех ошеломил меня, превзойдя все мои ожидания. Приехав на работу к своей любимой, я буквально излучала радость и жизнь. Я ни разу не посмотрела на нее с грустью – всею собой я говорила только о том, как мне приятно ее видеть. Я ничего не вымогала на этот раз – ни прикосновений, ни поцелуев, ни обещаний увидеться снова. Я даже сама сказала, что мне пора уходить – и даже ушла на 15 минут раньше обычного. И, увидев ее в окне смотрящей мне вслед, я весело помахала ей рукой и больше ни разу не оглянулась. Моя любимая была поражена. И ее явно снова потянуло ко мне – я это видела, я это чувствовала. Теперь не мне, а ей было трудно проститься со мной, ей было приятно и необременительно мое присутствие, она даже пыталась меня задержать, но я отказалась. Это был путь к победе! Если я буду продолжать в том же духе, она обязательно, обязательно вернется ко мне!..

Я летела домой как на крыльях. Мне было легко на душе. Во мне бушевало давно забытое ощущение свободы и силы. Это была эйфория.

В тот момент я и не догадывалась, что я совершаю серьезную ошибку, которая со временем мне дорого аукнется: применяя эти полезные рекомендации и видя их живительную силу, я использовала их не для своего выздоровления от эмоциональной зависимости, а для того, чтобы еще больше в этой зависимости увязнуть, чтобы еще больше укрепить свою болезнь.

В то время я не умела различить этот важнейший нюанс. Да, в общем-то, и не хотела. Что, впрочем, неудивительно – ведь я была больна. Я была серьезно больна, но – с легкостью признавая это вслух – глубоко внутри себя признавать это я категорически отказывалась. Свою болезненную эмоциональную зависимость я называла «великой любовью», «святой любовью», «большим человеческим чувством» и так далее. И это тоже было естественно – ведь именно под соусом «неземной великой любви» нам и преподносится в лучших романах, в кино и в театре та самая разрушительная эмоциональная зависимость, эффектно именуемая страстью, без которой так скучно жить и которой мы все так завидуем, случись она с кем-то из наших знакомых. Нормальные взаимоотношения – без истерических взвизгиваний, кровавых измен, бросаний под поезд и прочих сногсшибательных телодвижений – кажутся нам ненастоящими, не такими, как в кино, и мы сами кажемся себе неудачниками, не получившими от судьбы той настоящей, бешеной страсти, от которой кипит кровь и сносит башку, ради которой мы готовы жертвовать всем, бросить все, разрушить всю свою жизнь. Мы и сами не замечаем, как пропаганда этой болезни день за днем навязывается нам, искажая наше сознание.

 

- Сработало! – сказала я М., когда она приехала ко мне вечером. – Еще как сработало! Теперь она точно ко мне вернется.

Я чуть не приплясывала от радости.

- Вернется, - сказала М. – Если тебе это будет нужно. Ведь ты обязательно ее дождешься, - она хмыкнула.

И я тоже хмыкнула. О, теперь, когда я почувствовала свою силу, я уже была не столь уверена, что буду кого-то там дожидаться…

 

                                                 Продолжение следует.

 

Самые страстные желания алкоголика:

– бросить пить как-нибудь так, чтобы продолжать пить;
– пить много и никогда не напиваться;
– чтобы трезвость сама влетела к нему в форточку;
– никогда не испытывать тяги к алкоголю.

Алкоголик прекрасно понимает, что ни одно из этих желаний невыполнимо, вот только упорно не хочет понимать – почему. Он искренне пытается пить меньше, он контролирует каждый свой взгляд на спиртное, он проявляет чудеса воли – стиснув зубы, он решительно проходит мимо винных отделов и, потея от напряжения, отодвигает в сторону заботливо налитый друзьями стакан. И год за годом, месяц за месяцем он все так же страстно и по-прежнему безрезультатно мечтает о том, что однажды наступит день и спиртное перестанет его интересовать, что однажды он каким-то чудесным образом забудет об алкоголе и ляжет спать абсолютно трезвым, а проснется с ощущением свободы и счастья! И, окрыленный этими мечтами, убаюканный этими грезами, с блаженной улыбкой на устах, он бежит в ближайший ларек и напивается…
Утро встречает алкоголика жестоким похмельем. Отравленный, оглушенный химической атакой организм работает на пределе своих сил. Голова раскалывается. Руки трясутся. В горле пересыхает. Дурнота, тошнота, мир качается и уплывает из глаз. А надо еще заставить себя пойти на работу. И досидеть до вечера… и смотреть на эти противные довольные лица сотрудников… А дети кричат. Жена хлопает дверью. Собака лает… До чего же везет этим собакам – у них нет никаких проблем. Господи, ну почему даже собаки счастливей меня?!
Алкоголику плохо. Алкоголику стыдно. Он опять не сделал дела. Он опять пришел за сыном в садик позже всех и воспитательница наверняка учуяла запах перегара. Он опять поругался с женой. Он опять не починил кран, как обещал. А вдобавок к старым проблемам навалились и новые: он упал на сервант и разбил стекло (теперь придется тратить дополнительное время и незапланированные деньги); утром он не пошел на работу (я и так уже давно вышел из доверия, а теперь мне опять придется врать); когда он покупал спиртное, он забыл взять сдачу (триста рублей, жена меня убьет, если узнает) и теперь еще надо где-то срочно найти эти деньги – но где же мне их найти?!
Господи, ну почему у меня такая тяжелая жизнь?! За что мне все это, господи?! ну почему я опять не удержался, зачем я пил, ведь я не хотел, ведь еще только вчера я твердо решил завязать – и вот опять…Ведь еще только вчера (позавчера, на прошлой неделе, полгода назад) я клятвенно обещал себе, что отныне я начал новую жизнь, ведь только вчера я сам верил в это! Какой же я урод. Какой же я несчастливый урод… Как не хочется жить… Может, во всем виновата водка? Да-да! Это она! Я давно заметил, что, когда я пью водку, я слетаю с катушек. Вот и выход! Я не буду пить водку! Отныне я буду пить только пиво. Я давно заметил, что, когда я выпиваю две-три бутылочки пива, со мной никогда не происходит ничего плохого… да у меня даже голова от него не болит!
С этого дня алкоголик честно пьет только пиво. Две-три бутылочки – через день. Энтузиазма хватает не надолго. Две-три бутылочки сменяются пятью-шестью. Через день. Потом каждый день. Потом опять происходит катастрофа, за которой следует очередное «прозрение»: пиво плохо на меня влияет, отныне я буду пить только белое сухое вино!

Круг за кругом алкоголик мечется в поисках виноватого – виновата то водка, то пиво, то белое сухое вино… Наконец, наступает день, когда скандалы в семье, проблемы на работе и мучительные воспоминания о собственном постыдном поведении (которые, впрочем, довольно быстро улетучиваются) приводят алкоголика к «ужасному» решению – он должен бросить пить. Совсем. На всю жизнь (а там посмотрим…).

Итак, решено - он идет к наркологу! И вот - на фоне всех скопившихся (и так и не решенных) проблем, усилившихся скандалов в семье, очередном безденежье и страхе окончательно потерять работу (семью, здоровье, уважение окружающих) – решение о «сдаче» наркологу еще несколько дней воспринимается алкоголиком с большим энтузиазмом и чуть ли не облегчением. Наконец-то он принял это решение! Наконец-то он будет свободен от этой разрушительной жизни! Наконец-то у него начнется спокойная жизнь!
Но через несколько дней энтузиазм исчезает… Страх навсегда остаться без спиртного наваливается на алкоголика с нарастающей силой…

Продолжение следует.

Я не буду останавливаться на научных причинах возникновения алкоголизма и прочих злоупотреблений, скажу только, что в широком смысле алкоголизмом является любое злоупотребление, ведущее к потере качества жизни. Обжорство, кофемание, табакокурение, нимфомания, шопингомания – любое пристрастие, перешедшее грани разумного, есть болезненная зависимость, уродующая человека и его жизнь. И порождается эта зависимость страхом перед жизнью, перед людьми, перед самим собой. Не человек управляет своей жизнью – еще до возникновения болезни! – а его жизнью управляет мышление страха, так называемое алкогольное мышление.
Повторю еще раз: Любая зависимость, и алкоголизм в том числе, – это болезнь, порожденная алкогольным мышлением. Алкогольное мышление – это мышление страха.
Откуда же берется это алкогольное мышление? Ведь человек еще вполне успешен, он еще толком и не начал ничем злоупотреблять, а то и вовсе слишком мал, чтобы говорить о том, что у него какое-то там мышление! Но в том-то и дело, что мышление страха порождается именно страхом – перед жизнью, перед людьми и перед самим собой. И ни возраст, ни социальное положение, ни сексуальная ориентация тут не имеют никакого значения. Да тут ничто не имеет никакого значения!
На каком-то этапе человек испытывает подавленность миром и его представителями – огромностью, чуждостью и враждебностью внешнего, на фоне чего начинает остро чувствовать свою мелкость, ничтожность.
1. Страх перед жизнью: в этом мире есть какие-то законы, которых я никогда не пойму (не приму; не соглашусь с ними; они направлены против меня); в этой жизни кто-то успешен, но ко мне это вряд ли относится; жизнь раздавит меня как муху; хватит ли у меня сил пристроиться на этом крохотном кусочке жизни и не упасть; мой мирок такой хрупкий, его так легко уничтожить.
2. Страх перед людьми: они все такие успешные, сильные; у них все есть, а у меня ничего нет, они так свободны, а я так скован; они так легко знакомятся, устраиваются на работу, шутят, а мне все это дается большим усилием над собой; начальник сегодня кричал на меня; соседка уже вторую неделю не выносит помойное ведро, а на мои замечания только нагло усмехается, и я ничего не могу с ней поделать; врачи калечат меня; вчера в автобусе меня нарочно пихнули; продавщица обхамила меня при всех.
3. Страх пере собой: я плохой собеседник; я не слишком искусный любовник; я не умею играть на гитаре; у меня немодная стрижка; у меня плохой вкус; у меня плохая фигура, неровные зубы, кривые ноги; иногда мне нравится думать о кое-каких нехороших вещах; я люблю ковырять в носу – я постыдная личность; мне нравится запах потных ног – я извращенец; я обожаю есть протухшие яйца – я урод, я хуже всех.

Вот так посредством трех страхов формируется комплекс неполноценности. Человек начинает медленно ненавидеть – себя, других, жизнь. Он чувствует, что страх убивает его. Страх мучителен, тяжел, беспросветен. Надо как-то избавиться от него. Но как?! А очень просто: надо комплекс неполноценности перевести в комплекс превосходства, в гордыню (самый тяжкий смертный грех по Библии): да, у вас все есть, вы ничего не боитесь, вы красивы и богаты, но я презираю вас, я вас ненавижу, и это вы виноваты в том, что я так несчастлив, это вы отняли у меня саму возможность успеха (потому что вы за деньги/по блату поступили институт, а я нет, потому что у вас влиятельные родственники, а у меня нет, потому что вы подлизываетесь к начальству, а я слишком уважаю себя; потому что вы ходите в спортзал и вас любят красивые девушки, а я даже не смею к ним подойти).

Страх, который постоянно испытывает алкоголик, давит его. И – увы! – даже комплекс превосходства не спасает от «правды» жизни. Конечно, я мог бы изменить свою жизнь… Да, в принципе мог бы… купить гантели и ценой ежедневных усилий улучшить свою фигуру, засесть за учебники и ценой невероятных усилий поступить в институт… но все это долго! все это нудно! все это так скучно и муторно! А хочется сразу. Хочется здесь и сейчас. Хочется уже завтра проснуться не этой привычной себе хилой и завистливой личностью, а звездным суперменом, героем, ковбоем и мачо. Хочется, чтобы прямо сейчас все блага мира влетели к тебе в форточку!.. Да и стоит ли заниматься гантелями, корпеть над учебниками, совершать какие-то усилия, мучить себя дисциплиной, если все равно я безнадежно отстал, если все равно у кого-то всегда будет больше, чем у меня?!
А тут еще соседка опять залила мою квартиру – но разве я смогу заставить ее возместить мне ущерб?! А тут еще начальник предупредил, что если я снова опоздаю на работу, он уволит меня – можно подумать, я один опаздываю! А тут еще то… еще это… и все это требует решений, усилий, нервов, денег, времени… А тут еще мать загремела в больницу, мотайся теперь к ней по вечерам, вместо того чтобы посмотреть классный фильм или пошляться с друзьями. А тут еще обои отвалились и потек кран, таскайся теперь по этим строительным рынкам… А тут еще друг требует вернуть ему долг, тоже мне, друг называется, да я и хотел вернуть, но вчера мне предложили классные джинсы, я что – не имею права купить себе новую шмотку?! Господи, как тяжела моя жизнь! Господи, как мне себя жалко!
Жалость к себе переполняет алкоголика – все от него что-то хотят, все чего-то от него требуют, какие-то проблемы то и дело возникают ( сделаю это завтра, какая разница – одной проблемой больше, одной меньше…), какие-то дела вечно обрушиваются на него в самый неподходящий момент (вот если бы это произошло вчера, я бы, конечно, сразу это сделал!), какие-то чужие болезни вынуждают его к каким-то поступкам (не пойду в больницу к матери – скажу, что начальник не отпустил).

Огромное заблуждение думать, что для выпивки алкоголику (и всем остальным злоупотрбеленцам) нужен повод. Алкоголики (и все остальные злоупотрбеленцы) слишком уважают себя, поэтому они свято уверены, что для выпивки у них есть не какой-то там повод, а вполне полноценная, достойная всяческого понимания причина.

Итак, причины, по которым алкоголик пьет, обжора трескает, кофеман считает пульс:

- потому что начальник сволочь.
- потому что мало платят.
- потому что интриганы хотят его уволить.
- потому что кругом одни завистники.
- потому что от него ушла жена.
- потому что его никто не любит.
- потому что его никто не ценит.
- потому что он одинок.
- потому что все к нему плохо относятся.
- потому что скучно.
- потому что хороший человек предложил.
- потому что встретил друга.
- потому что он ничего не умеет и некому научить.
- потому что он никогда не станет космонавтом.
- потому что у него умер близкий человек.
- потому что какой-то пьяный идиот вчера разбил его машину.
- потому что его никто не понимает.
- потому что все пользуются его добротой.
- потому что в лифте опять нагадили.
- потому что ему плохо.
- потому что ему хорошо.
- потому что пьют все.
- потому что в этом нет ничего плохого.
- потому что если бы у вас была такая жизнь, вы бы тоже запили.

Самое же главное в том, что алкоголик пьет (обжора трескает, кофеман считает пульс) потому, что он болен. Эта старая занудная истина давно навязла в зубах и уже проскакивает мимо ушей. Однако суть в том, что об этом нужно помнить постоянно – и тем, кто болен, и тем, кто живет рядом с такими больными людьми. Только в этом залог выздоровления: помнить, что ты больной человек, поэтому в твоем рационе не должно быть спиртного – потому что это твоя диета. И даже смерть близкого человека, не говоря уже обо всем остальном, - не повод (то есть не причина), чтобы выпить.
Человек с больной печенью даже на поминках ни за что не станет есть жирную пищу – это спровоцирует приступ, ему станет плохо, и он даже может умереть. Человек, страдающий гипертонией, ни за что не станет пить кофе – это может спровоцировать приступ, он может умереть. И так далее.

То же и с алкоголизмом: если ты болен этим недугом, ты должен тщательно следить за собой, чтобы ни один грамм этого опасного для тебя продукта не попал в твой организм – только это гарантирует тебе здоровье. Ибо алкоголик не виноват, что он болен, но он виноват, что он не лечится.
И признать это алкоголику так же тяжело, как и то, что он алкоголик. Потому что если алкоголик признает наконец тот факт, что он болен этой серьезной болезнью, то ему придется начать свое излечение.
Именно поэтому алкоголик сопротивляется изо всех своих сил – ему очень важно ни за что не признать, что он болен! Иначе… ему придется начать что-то с собой делать.

А между алкоголик давно уже привык ни за что в своей жизни не нести ответственности.
Во-первых, он боится нести ответственность – он не умеет это делать, а учиться долго и, самое главное, лень. (Лень – верный союзник алкоголика в том, что касается болезни.)
Во-вторых, гораздо удобней, когда ответственность за его жизнь несет кто-то другой – жена, муж, мать, дети, а также любой другой, кто согласен выполнить за алкоголика его работу по собственному выздоровлению – в том числе и врач-нарколог.
Такая позиция крайне удобна для алкоголика: все с ним носятся, выполняют его малейшие капризы, панически боятся его расстроить, говорят шепотом, оберегают его сон, смотрят только его любимые фильмы, по его просьбе (скрытая форма требования) не ходят к друзьям, не задерживаются после работы, не болтают по телефону больше пяти минут. Но даже и при таком шикарном для него и тяжелейшем для его близких режиме алкоголик использует каждую возможность, чтобы обидеться – каждую! И в обидах он черпает бесконечное наслаждение.
Ну, а пока алкоголик быстро (и жадно!) превращается в домашнего тирана, по его воле вершится всё, судьба и свобода каждого члена семьи теперь в его руках.

Безусловно, всё это очень удобно для алкоголика, а кроме того, взваливание бремени ответственности на других однажды позволит алкоголику обвинить именно этих других (а заодно и всех остальных) в неудаче по его выздоровлению…

Продолжение следует.

– Потому что он пьет на свои.
– Потому что у него есть машина (дача, мобильный телефон, дубленка).
– Потому что у него есть высшее образование.
– Потому что он не валяется под забором.
– Потому что он знает меру.
– Потому что он знает китайский язык.
– Потому что он не пьет одеколон.
– Потому что, когда он пьет, он закусывает.
– Потому что он закусывает, даже когда пьет одеколон.
– Потому что он не пьет в подъезде (в лифте, в подвале, на чердаке).
– Потому что он хороший специалист.
– Потому что он обожает под холодную водочку хрустящий огурчик.
– Потому что он всегда разбавляет спиртное водой (соком, минералкой, кока-колой).
– Потому что он всегда пьет дома.
– Потому что он всегда выполняет свои обещания.
– Потому что он всегда помнит, что было вчера.
– Потому что он ходит в библиотеку.
– Потому что с утра он никогда «не болеет».
– Потому что у него куча друзей.
– Потому что у него нет синего носа.
– Потому что у него нет сексуальных проблем.
– Потому что у него нет запоев.
– Потому что у него нет белой горячки.
– Потому что у него не трясутся руки.
– Потому что он никогда не пьет со случайными людьми.
– Потому что он никогда не опохмеляется.
– Потому что он никогда не пьет на работе.
– Потому что он никогда не пропускает работу.
– Потому что он никогда не пропивает зарплату.
– Потому что он никогда не напивается.
– Потому что он никогда не напивается в гостях.
– Потому что он никогда не скрывает, что сегодня он выпил.
– Потому что в пьяном виде он не скандалит и вообще ведет себя тихо.
– Потому что его любит жена (муж, любовник, любовница).
– Потому что у него чистые носки и модный галстук.
– Потому что он обожает чистоту и порядок.
– Потому что он пьет только по выходным.
– Потому что он пьет только за ужином.
– Потому что он пьет только один раз в неделю.
– Потому что он пьет только по четвергам.
– Потому что он пьет только с друзьями.
– Потому что он пьет только на рыбалке.
– Потому что он пьет только пиво.
– Потому что он пьет только белое вино.
– Потому что он пьет только красное вино.
– Потому что он пьет исключительно дорогой коньяк.
– Потому что он пьет только хорошее вино только в хорошем ресторане.
– Потому что ему просто нравится вкус вот этого вина.
– Потому что в день он выпивает всего лишь одну бутылочку пива.
– Потому что он выпивает не каждый день.
– Потому что вчера он не пил.
– Потому что он пил месяц назад (ровно).
– Потому что он запросто может не пить неделю (месяц, два, год)
– Потому что он запросто может бросить пить хоть сейчас.
– Потому что никто не знает, что он пьет.
– Потому что он не выносит алкоголиков.

Внимание!
Если хотя бы два пункта имеют к вам отношение, значит, вам стоит задуматься.
Если к вам имеет отношение всего один пункт, но при этом он повторяется с завидным постоянством, значит, вам стоит задуматься.
Если сто (двести, триста, миллион) перечисленных пунктов не имеют к вам отношения и вы уверены в том, что вам не о чем беспокоиться, но при этом уверены только потому, что автор дурак и не догадался о сто первом пункте, о котором знаете только вы, значит, вам стоит задуматься.
Если вас привлек заголовок и вы открыли текст, значит, вам стоит задуматься.
Если вы решили дочитать до конца, значит, вам стоит задуматься.

Итак, как правило, скрытые для окружающих стереотипы алкогольного мышления, о которых знает только их носитель:

– Алкоголик всегда точно помнит, когда он выпил в последний раз (вчера, в среду, неделю назад, в ноябре – на день рожденья любимой тети).
– Алкоголик, если он еще не упал под стол, всегда точно знает, сколько у него сейчас в наличии выпивки (полный стакан, половина банки, две пятых фужера).
– Алкоголик всегда точно знает, кому из соседей по столу налили больше или меньше, чем ему.
– Алкоголик всегда точно знает, что выпивка скоро кончится.
– Алкоголик обязательно предложит сбегать еще.
– Алкоголик ни за что не предложит сбегать еще – чтобы никто ничего не заподозрил, но он сделает все для того, чтобы сбегал кто-то другой.
– Алкоголик даже не заикнется о том, чтобы кто-то сбегал еще, но все оставшееся время он будет горячо надеяться, что чудо все-таки произойдет.
– Если чуда не произойдет, алкоголик еще долго будет с горечью вспоминать об этом как об ужасной неудаче.
– Выходя покурить на балкон, алкоголик обязательно прежде пропустит рюмашку.
– Выходя покурить на балкон, алкоголик обязательно прихватит с собой рюмашку.
– Выходя покурить на балкон, алкоголик ни за что не пропустит прежде рюмашку и даже не прихватит ее с собой – а вдруг это будет очень заметно и кто-то может заподозрить, что с ним что-то не так?
– Если все идут покурить на балкон, алкоголик обязательно расстроится, что они пошли покурить на балкон, а не в кухню или на лестничную клетку.
– Если все идут покурить на лестничную клетку, алкоголик обязательно случайно задержится возле стола и пропустит рюмашку.
– Наполняя рюмки, алкоголик тщательно проследит за тем, чтобы налить себе на две капли больше.
– Наполняя рюмки, алкоголик тщательно проследит за тем, чтобы ни в коем случае не налить себе на две капли больше – а вдруг это кто-нибудь случайно заметит?
– После первой рюмки алкоголик хмелеет. После второй бутылки – становится абсолютным трезвым.
– Прежде чем войти в клуб (в бар, в ресторан, в кафе, в макдоналдс), алкоголик обязательно опрокинет баночку спиртного, мотивируя это тем, что в клубе ужасные цены.
– Прежде чем войти в клуб, алкоголик обязательно припрячет в сумочке (в кармане пиджака, в колготках, в трусах) бутылочку спиртного.
– Войдя в клуб, алкоголик обязательно выпьет припасенное спиртное в туалете (в коридоре, под столом, в мусорном бачке).
– Собираясь в ресторан (в клуб, в кино, на вечеринку, в гости к первой учительнице), алкоголик ни за что не будет выпивать прежде – чтобы все видели, что раз он пришел абсолютно трезвым, то у него нет никаких проблем.
– Придя в ресторан (в кафе, в кино, в гости к первой учительнице), алкоголик медленно или быстро нажрется до поросячьего визга.
– Придя в гости (в ресторан, в кино, на корпоративную вечеринку), алкоголик ни за что не нажрется, а весь вечер так и будет чинно сидеть над одним бокалом вина – чтобы все видели, что с алкоголем у него нет абсолютно никаких проблем.
– Собираясь в гости, алкоголик даст себе железное обещание, что сегодня он выпьет только два бокала вина.
– Дав себе железное обещание выпить сегодня только два бокала вина, он обязательно выпьет три. Или четыре. Далее – сколько влезет (чего уж теперь, все равно обещание нарушилось).
– Дав себе железное обещание выпить сегодня только два бокала вина, он обязательно выпьет только два. Не больше. А то и меньше (но это вряд ли). Чтобы никто не подумал, что ему очень хочется выпить еще.
– Выпив только два обещанных себе бокала вина, весь оставшийся вечер алкоголик будет мучительно удерживать себя от того, чтобы не выпить еще.
– Выпив только два обещанных себе бокала вина, весь оставшийся вечер алкоголик будет тайно радоваться, что он действительно выпил только два бокала вина! (Ну вот, а вы говорили…)
– Выйдя из гостей практически трезвым, алкоголик обязательно похвалит себя, что сегодня он вел себя вполне прилично.
– Выйдя из гостей практически трезвым, алкоголик обязательно прикупит спиртного по дороге домой – чтобы догнаться.
– Выйдя из гостей практически трезвым, алкоголик ни за что не прикупит спиртного по дороге домой – чтобы окончательно убедить себя в том, что с алкоголем у него нет абсолютно никаких проблем.
– Весь следующий день алкоголик будет помнить о том, что вчера он выпил только два бокала вина и даже более того – ничего не купил по дороге домой (и после этого у кого-то еще хватает наглости сомневаться в моей трезвости?!).
– Алкоголику обязательно захочется кому-нибудь рассказать, что в гостях он выпивает только два бокала вина.
– Алкоголик обязательно и как бы случайно вставит в разговор фразу о том, что в гостях он всегда выпивает только два бокала вина.
– Через два дня алкоголик будет свято уверен в том, что если он запросто выпил всего только два бокала вина, значит, ничего страшного не случится, если сегодня он тоже выпьет только два бокала вина.
– Через неделю (вторую, третью…через год) алкоголик будет свято уверен, что если вот уже второй раз он выпивает только два бокала вина, значит, он все-таки может позволить себе выпить третий.
– Через месяц (два, три… и т.д.) алкоголик даст себе железное обещание, что отныне он будет выпивать только два бокала вина… но только в гостях!
– Покупая спиртное, алкоголик обязательно хотя бы немножко закупится впрок. Ну и плюс еще одна бутылочка пива (себе на утро).
– При каждой выпивке алкоголик обязательно заранее припрячет от гостей «утреннюю» бутылочку пива.
– Когда спиртное на столе закончится, а пьянка в разгаре и магазин слишком далеко, припасенная (на утро) бутылочка пива будет встречена громом аплодисментов.
– Если денег осталось только на продукты, то алкоголик запросто откажется от двух ежедневных бутылок пива – он купит одну.
– Если денег совсем в обрез, алкоголик вдруг остро почувствует, что мясо он разлюбил еще на прошлой неделе, а колбаса вредна для здоровья – таким образом, на оставшиеся деньги он вполне может позволить себе купить одну бутылочку пива.

Продолжение следует.

Алкоголизм – это медленное самоубийство. Настолько медленное, что еще много-много лет человек уверяет себя, что с ним все в порядке. Сначала он искренне не придает значения тому, почему, вместо того чтобы купить себе пачку любимого поп-корна (за которым он и шел в магазин), он вдруг покупает бутылку пива (о котором он вроде бы и вовсе не думал). Он искренне уверяет себя, что он внезапно сорвался в гости к приятелю только потому, что вдруг осознал, как же он по нему соскучился, а ведь в гости неудобно идти без бутылки вина. Он искренне верит, что он потому выпивает стаканчик водки перед тем, как войти в этот клуб, что выпивка в этом клубе слишком дорога и он просто решил сэкономить.
Его родные и близкие тем более вряд ли замечают что-либо: все хорошо, работу не прогуливает, начальство его ценит, у него много друзей, он душа компании, а то, что иногда от него слегка припахивает спиртным – так ведь это же иногда, с кем не бывает…
Понимание того, что этот человек алкоголик, как правило, приходит слишком поздно, когда признаки болезни настолько очевидны, что это начинает активно досаждать окружающим и они начинают догадываться, что здесь явно что-то не так:
– обещал и опять не сделал (не пришел, не позвонил, не отвел дочку в сад, не забрал сына из школы и т.д.), потому что напился;
– опять потерял деньги, потому что был опять пьян;
– опять не дошли руки до ремонта машины (кухни, телевизора, сумочки), потому что весь день проторчал у друзей и пил с ними;
– опять опоздал на работу (тебя же выгонят, на что мы будем жить?!), потому что болел с похмелья;
– опять не пошли в зоопарк, в кино, в парк, потому что болел с похмелья;
– опять никакого секса, потому что ты пьян (и ты мне противен) или болен с похмелья (ты жалок и отвратителен);
-опять ударил меня (орал на весь дом, рвался к соседям в три часа ночи), потому что ничего не соображал
– и т.п. и т.д.

Проблемы, недовольство, отвращение близких накапливаются, они советуют ему пить поменьше и продолжают с ним жить – в надежде, что однажды их слова каким-то чудесным образом повлияют или что однажды он сам увидит, насколько он стал отвратителен. Они терпят – и алкоголик пользуется этим. И однажды под давлением близких он даже признает, что у него появились проблемы. Он кается. Он говорит, что любит своих близких, что он не может без них жить. Он бьет себя в грудь. Он рассказывает про свое одиночество, про то, как его никто не любил в детстве, про то, как он раним, про то, как он любит смотреть в ваши глаза, про то, как он нуждается в вашей помощи. Его голос дрожит, в его глазах появляются слезы. И вы ему верите и плачете вместе с ним.
И алкоголик доволен – ведь он сделал все, чтобы вы его пожалели, чтобы вы его не бросили, и ему это удалось. Вы снова и снова будете жить с ним, терпеть его пьяные выходки, его пьяный бред, позориться вместе с ним, кормить его, стирать его рубашки, искать ему валокордин, аспирин, анальгин, врать по телефону, что его нет дома, ухаживать за них, приезжать за ним пьяным, подбирать его бесчувственного, объяснять перепуганному ребенку, что папе( маме) плохо, что папа (мама) расстроен, что папа (мама) заболел. То есть вы без всякого на то вашего желания разделите судьбу алкоголика, вы будете жить не своей, а его жизнью: терпеть незаслуженный вами стыд и позор и постоянно пребывать в страхе, что вам опять придется занимать до зарплаты, что ребенок опять не сможет попасть домой, потому что ему никто не откроет дверь, что ночью вы опять будете обзванивать больницы и морги, что секса опять не будет, что вам придется опять смотреть на эту пьяную морду, что в гостях вам опять придется нервничать и следить за своим спутником (спутницей) и т.д.
Ваша жизнь превращается в ад – в медленный ад алкоголика. И вы даже начинаете смутно догадываться, что алкоголик, с которым вы живете, уже давно убивает не только себя, но и вас, и ваших детей, и своих родителей. И он действительно это делает – он убивает и вас, и детей, и мать, – и ему вас не жалко. Он убивает всех, кто позволяет ему это, то есть всех своих близких, всех, кто рядом, всех, кто ухаживает за ним и помогает ему умирать в комфорте, в чистых рубашках и свежих стрижках, тем самым продлевая (за ваш счет) сладкую иллюзию жизни. И больше всего на свете он боится, что вы его бросите. Потому что, как только вы его бросите и лишите его своих жизненных соков, за счет которых он давно уже удобно живет, он очень быстро превратиться внешне в то, во что он давно уже превратился внутренне – в грязное вонючее отупевшее ненавидящее всех (и вас в том числе) существо.

Если бы этой приятной девочке, всего-то и выпивающей одну бутылочку пива в неделю, или вот этому мальчику, всего-то разок в полгода весело надирающемуся с друзьями по случаю дня рождения или покупки дорогущего плеера, – если бы этим 15-, 18-, 20-летним детям кто-нибудь сказал, что вот эти невинные привычки и шалости и есть то самое, что через двадцать, тридцать лет приведет их к самоубийству, дурдому или подзаборному бомжатнику… если бы им кто-нибудь сказал, что спустя годы они будут мучить и медленно убивать своих детей… что вот эта бутылка пива, глоток вина, банка коктейля – есть медленный путь, ведущий к невидимой черте, переступив за которую уже никто не вернется назад… они бы ни за что не поверили. И это естественно. Ведь нет такого зеркала, в котором мы увидели бы наше будущее. А тем, кто пытается нас предупредить, мы не верим. Слишком много соблазнов, слишком опасно отбиться от коллектива, не вписаться в сообщество, скучать или слыть занудой-трезвенником. И ведь пока до этого все равно еще так далеко! Пока тот, в котором уже поселился червь алкоголизма, молод и весел – зачем ему думать про все те скучные мелкие признаки, по которым он мог бы вовремя распознать в себе алкоголика? Зачем ему думать об этом, если уже позвонили друзья и позвали на вечеринку?

Продолжение следует.

Люди едут в Липки. Со стихами. Читать свое и слушать чужое. По стихи как по грибы. Я была там однажды. Чужое слушала минут 10 перед собственным выходом и минут 15 после - было неловко уйти сразу. А хотелось. Потому что Дом отдыха манил, я в нем сто лет не была, а стихов и в других местах наслушаться успела.
Но вот всякое там жюри... сутками слушать стихи - я даже не знаю, как бы я себя чувствовала. Наверное, дико хотелось бы спать. Или голова бы разболелась. Все-таки стихи - это прежде всего камерность и единичность, возможность сопережить и осмыслить, усвоить.
А вот такое круглосуточное чтиво...

Этот дневник создан для того, чтобы.