Четверг, 13 Апреля 2006 г. 20:40

Мимо меня пронеслись окна поезда. Воздух, пахнущий горячей резиной и раскаленным металлом, ударил меня в лицо, развеял по ветру мои волосы. Со скрипом останавливаясь, поезд задел меня жарким железным дыханием. Солнце отразилось в темных окнах и ослепило меня своими почти белоснежными острыми лучами.
Вокруг нас только пустыня, сухая, выжженная летом земля. Людей нет ни снаружи, ни внутри вагона, и я остаюсь один на один с поездом.
Несмотря на то что внешне вагоны кажутся горячими, внутри всегда прохладно, когда пусто, я каждый раз замечаю это. Приятнее всего сидеть на крайнем месте у окна в теневой части вагона. В полуметре от меня пролегает граница солнца: лучи тянутся ко мне с соседнего кресла, но не достают.
Началось движение. Сначала медленное и тяжелое, но потом все более стремительное. Воздух внутри поезда движется медленнее, но я все равно ощущаю, как он своими легкими бестелесными руками гладит мое лицо, мои волосы.
Снаружи по земле ползет второй поезд. Это тень, и в тени от моего окна есть и моя тень. Она смотрит на меня и то и дело перепрыгивает редкие пустынные колючки и камни.
Пространство в окне вагона поделено на две неравные части: оранжевая земля и бирюзовое, неестественно синее небо.
Я хочу думать о красоте, хочу видеть вокруг себя красоту; хочу слагать из всего: из двух неравных частей в окне, из второго поезда, прыгающего по неровной земле, из солнечной границы в полуметре от меня – из всего хочу сложить свою собственную красоту.
Каждый раз, уезжая из пустыни, я жалею ее, потому что я могу уехать, а она вынуждена всю свою почти бесконечную жизнь лежать у меня под ногами, у поезда под колесами и смотреть снизу вверх на свое отражение в белых облаках неестественно-синего неба. Поэтому каждый вечер я возвращаюсь в пустыню, и, когда песок остынет после жаркого дня, ложусь рядом с пустыней и смотрю на темные ночные облака и ярко-синие южные звезды, чтобы пустыне не было одиноко.