Потерянная. Такая неуверенная в себе и потерянная.

Сможешь ли ты ее различить среди своих тысяч «других»? Найти и понять ту, что бродит по городу и до сих пор ждет осень, закрывая глаза на обманчивую весну. Вновь читает последнюю часть «Гарри Поттера», вроде веря, что это поможет спрятаться, отвлечься и, наконец, поверить во что-либо?

У нее нет компании для белого вина. И  она знает: даже будь ты рядом, наверняка, тоже отказался бы. Потому она лишь тонет в чае с корицей и струнах своей старенькой гитары.

Что она ищет? Куда она идет? Даже для нее это – уже загадка. Хотя еще недавно она думала, что уверенна.

Люблю слышать запах своих волос.

Как сейчас: духи и лак. Немного мандарина.

Обезумевшие этим праздником Нового года. Я тоже так пахну.

Утонуть в них под Summer Moved On.

Купить книгу и вновь читать в запой, хватая и захлебываясь подхватившимся ветром запахом.

Запахом праздника, до которого через время и эмоции, и рукой подать.

Люблю слышать запахи. Люблю вспоминать.

На какое-то мгновение я перестала чувствовать этот город. Перестала любить его запахи.

Я не перестала любить его, но ощущение дома покинуло меня на какое-то время.

Улицы стали до боли чужими, и я не смогла с этим бороться, а просто оставляла зеркальные витрины за плечами.

Я перестала мечтать об этом городе.

И только музыка говорила, что у меня все еще есть дом. Есть мой город.

Но в это мгновение им было место в 2,5 тысячах километрах на северо-запад.

          И я действительно скучала.

Световыми полосами, сетевыми нитями я в центре края.

Раковина укрывает тенью, и холод живет даже под одеялом.

Мое отношение к вам неприемлемо и я стараюсь с этим смириться, ведь другого выхода нет.

Менять себя – стать другим существом, отказаться от природы, а родителей нужно слушать.

Может, я слаба и труслива, но это мой выбор.

Замкнуты круги судеб. Судьи не ждут, когда подсудимые исправятся.

Вердикты подписаны, и мой край недоступен другим из их нежелания видеть, что происходит за стенами. Это говорят сами стены. Я верю им, ведь я понимаю, что происходит на самом деле.

Световые полосы распинают грудь. Все шепчутся за тонкими позвонками. Кровь не поступает в пальцы.

                                                                                                                                                                 Я жду конца света.

Я падаю лицом в подушку. Я не плачу, но глаза все равно слезятся против моей воли.

Трудные времена. Действительно трудные.

Среди друзей и знакомых, обучающихся в хороших ВУЗах, уезжающих за границу на обучение, чувствуешь себя отрезанным от жизни.

Я не могу позволить себе выйти и выпить чашечку кофе в соседнем кафе. Странно. И немного больно. Совсем чуть-чуть.

Я падаю лицом в подушку, а перед глазами мелькают картинки. Галлюцинации?

В такие минуты хочется что-то делать. Делать для семьи, а не для своего блага.

Как-то двигать нас по жизни, ведь кажется… кажется, никто этого больше не сделает…

Мир, дай мне сил.

Пасмурная погода сделала этот день атмосферным.

Дышать нечем, так завидую тебе! Там в лондонской квартирке…

Кстати, что ты платишь за нее? Откуда ты берешь деньги? Дело не мое, мой только интерес.

Я уже третий день взахлеб слушаю джаз.

Чай – кино, вечерние дожди – утренние туманы. Тебе этого достаточно, а для меня это три месяца в году.

Думаешь, у нас что-нибудь получилось бы? Я бы смогла делать тебе утренние тосты и со строгим видом просить убрать ноги с дивана?

Навряд ли, мы ведь такие разные, я права? Мы и говорить с тобой нормально не смогли бы. А отношения на одном только сексе не построишь.

Let’s do it passionately. Let’s do it hot.

We won’t tell anyone the way we rock!

Вот и сижу я тут и не знаю, как к тебе достучаться, а только смотрю и смотрю в твою сторону.

Ну, скажи мне хоть слово или я сама полезу в глотку, а это, поверь, не самый лучший для тебя вариант.

Jazz, don't stop

Дорогое черное белье на бархатной коже. Нежные кружева тянутся вдоль изгибов миниатюрных грудей.

Хрупкое стройное тело удобно расположилось на красном бархатном диване в двухкомнатной Нью-Йоркской квартире с высокими потолками и окнами.

За ними еле теплый вечер, и осеннюю атмосферу разрывают сигнализации и тормоза, яркие желтые фары, пар над канализационными люками.

Стены с винтажными обоями резонируют мелодическому джазу.

Закрученные локоны тянуться по плечам и до талии. Губы в тон дивану пускают сладкий вишневый запах Captain Black.

Просмотренные снимки, взятые вчера на Polaroid, подобно листьям за окном, падают на ковер.

Изысканная обстановка запивается свежим виноградным соком.

Повсюду журналы, газеты…

Взгляд скользит по новому, подаренному Кавалли, платью, и уже ясно, в чем можно появиться на сегодняшней премьере.

Стук туфель по направлению к кофейному столику и обратно на диван с черным телефоном в руке.

Каждая цифра набранного номера шепотом барабана входит в унисон уличному ветру. Короткие гудки…

“Hello?”

“Hi, darling. Join me tonight”

Душа скорбит и молится у бездны на краю,
И ждет, когда бессонница начнет игру свою,
Тоска за мною гонится, за прошлое плачу,
Уйди, прошу, бессонница, забыть его хочу.

А.Пугачева, Л.Дербенев

Во власти своей фантазии о тебе, сплю я или нет.

Сумбурность снов меня совершенно не волнует. Мне только неприятно, что один из эпизодов этой ночи меня особенно взволновал. 

Я не думала, что для меня это снова будет проблемой, ведь все было настолько реально, что я рассчитала свои действия до мелочей. 

Ты, он, я – ничего нового для моих снов.

Ты игнорируешь, он действует, я соглашаюсь – уже который раз. 

И слухи, сплетни, я – часть вашей жизни и мне это жутко нравится.

Ты даешь свой номер какой-то блондинке. Я давлюсь злостью, но держу голову прямо. 

Ты так и не посмотрел мне в глаза. Я поняла это только сейчас.

К счастью или сожалению, это уже не имеет значения, но это был все лишь сон. 

И не смотря на количество сегодняшних планов,

я не смогу выкинуть его из головы еще долго. 

В моей тетради добавилось уйма заданий на ближайшее время. Прихожу домой уставшей.

Время от времени обзавожусь планами на пару дней вперед. Я держу голову высоко, и в сердце затаились надменность и легкая уверенность, что я смогу пойти по трупам, если того потребует ситуация.

Я работаю в полную ногу по возможности и учусь находить общий язык с каждым. Я стремлюсь быть в центре внимания.

Пью кофе на ночь, чтоб использовать больше времени на выполнения планов, а просыпаюсь рано, хотя лекции у нас только со второй смены. Так надо, ведь у меня еще уйма не вычеркнутых строк в тетради.

Я стараюсь выглядеть хорошо, ведь кто знает, как обернется моя жизнь сегодня – я должна встретить эти перемены с достойным видом.

Я становлюсь тверже. Я заставляю себя быть такой, какой хотела уже давно, но почему-то не позволяла себе.

Не уверенна, что это все как-то сможет изменить мою жизнь.

Но слишком глупо было бы опускать руки, ведь я их еще и не поднимала.

Застилая утром постель, я словила себя на мысли, что уже не смогла бы отдать за тебя жизнь.

Наверное, время так и лечит – переставляя жизненные приоритеты.

Мне давно снится море.

Как я опускаюсь на дно прозрачных вод и, отталкиваясь, возвращаюсь на поверхность, кружа с касатками и дельфинами.

Я чувствую все: воду, ее немного пьянящую прохладу по обнаженной коже, ее вкус.

Очень скоро, слишком скоро я пропущу это все через себя. Наяву.

Буду окунаться с головой, заставляя мокнуть распущенные волосы, и буду гладить ее поверхность,

и буду стоять в прохладную погоду, завернувшись в кофту, буду наблюдать горизонт, следить за пеной.

Музыка в голове, стук колес по рельсам прямо в сердце.

Я уезжаю.

Не на долго, но до восстановления души.

Есть один. Он среди тех же, что и я. И я думала, он другой.

Нет. Я в прокуренных дворах облитых пивом и шампанским в честь праздника, и он такая же сволочь, что и другие.

Нервно курила в стороне с плеером в руках, размышляя о вечном.

«Что же за странные условия я ставлю мужчинам? Вроде и сказок почти не читала».

Ох, уж этот Дюма со своим идеальным миром. И ведь таки заставил поверить!

Пусть закинут меня в век так ХVlll, кому по дороге.

Вот так живешь-живешь, а потом за простым обедом понимаешь, какая же ты сука.

И вот я одна в комнате. И если бы я была игрушкой, то голова моя разошлась бы по швам.

Но я живая. И сердце у меня настоящее. И болит по-настоящему.

Но снаружи только жалкие тихие удары из груди наполняют эту глупую на вид комнату.

Кто я? Что забыла здесь?

Чем являюсь? Для чего меня высадили на этой станции?

Так много вопросов и так мало ответов. Классика.

Живу в четырех стенах, как крот под землей: жизни не вижу и ничего не делаю.

Завидую и упрекаю тех, кто лучше: кто работает и получает от этого удовольствие.

А у меня ком в горле со всеми миленькими сладенькими поздравлениями, от которых булемия.

Не скажу. Им не нужно знать, что мне нравится.

 Пусть думают, что для меня это мелочь, раз я не обращаю на это внимания.

А я обращаю. И внутри жжет, как кислота.

Я ничто! Я такая классная со своей дюжиной никому ненужных  песен на ломаном английском и со старенькой плохо звучащей гитарой.

Что я делаю?

ЧТО, ЧЕРТ ПОДЕРИ, Я ДЕЛАЮ?!!

Она бы хотела родиться в Англии. Чтоб Британский был ее родным языком.

Она купила осень в бутылке и моет ею волосы, чтобы, засыпая в белых простынях со словарем в руке,

слышать на подушке запах листьев и дождя.

Когда в ее город пришла осень, она все оставила и ушла, чтоб насладится своим Лондоном.

Ей нужно было, всего лишь, родится в Англии. Но она здесь. И она одна.

 И ей не так хорошо, как может казаться. Поверьте.