Цитата сообщения Полковник_Баранец Разведбат



Рамзан Ильясов

Бой на высоте 881,0
или судьба шахида

Закончив ночной намаз, свернув молитвенный коврик, сержант Даитбек Гаджиев нырнул в палатку и крадучись, лёг на своё место. До подъёма оставалось ещё четыре с лишним часа, и можно было вздремнуть, но после сердечной молитвы - разговора с Аллахом, заснуть сразу непросто.
Хотя он и старался совершать намазы скрытно, но разве можно это утаить от друзей-разведчиков. Сослуживцы, да и офицеры роты знали, что Даитбек по-настоящему верующий человек. Относились к этому с пониманием и искренним уважением. Не каждый из них, считая себя мусульманином, может, сильно уставая от немалых физических нагрузок, вставать среди ночи на молитву, соблюдать пост, не употреблять спиртного, воздерживаться от так, порой, и просящегося на язык солёного словца. Сам Даитбек смущался, когда ребята что-то спрашивали его о вере предков - исламе или просили объяснить значение какой-нибудь суры из Корана. Разве он алим, чтобы учить других? Кто он такой? Такой же, как и остальные ребята, простой контрактник – закончил школу, отслужил в армии. Потом, промаявшись без работы в родном селе, снова поступил на службу в военную комендатуру в чеченском Итум-Кале и уже оттуда, по совету и рекомендации брата, сотрудника Карабудахкентского РОВД, перевёлся в разведбат, поближе к дому.
Ничем он не лучше, например Никиты Нагорного или по простому «Горы» – своего соседа слева по койке и напарника в боевой тройке. Этот весёлый, неунывающий паренёк, душа компании, когда выдавалась свободная минутка, брал в руки книгу. Он вообще много читал, самостоятельно изучал языки, собирал старинные монеты, а ещё заочно учился в юридическом институте, который в этом году должен был закончить. По всем казусным правовым вопросам ребята обращались в первую очередь к нему, и никого Никита не отфутболил, старался, как мог, помочь. Откуда такая тяга к знаниям, вера в свои силы? Ведь все во взводе знали, что Никита – детдомовец – один, как перст, на всём белом свете. Однако не потерялся парень в жизни: закончив у себя на родине, в Калининградской области колледж, получил специальность техника связи и АСУ. В армии дослужился до сержанта, а после увольнения в запас - женился. А затем, выбрав стабильность, порядок и приличное денежное содержание, заключил контракт с командиром разведбата. Тому как раз тогда позарез нужны были связисты.
А, сосед справа, мирно посапывающий Эдик Тасимов? Более уравновешенного и рассудительного парня трудно найти даже среди разведчиков! Впрочем, семейный человек, наверное, и должен быть таким. Когда родилась дочь Эльнара, он, как и прежде его жена, оказался без работы – всё-таки закрылось их дышащее на ладан предприятие. Варианты, конечно, были: встать на учёт в службу занятости, чтобы получать грошовое пособие или податься на заработки в Москву. Но кто будет заботиться о семье и о новорожденной, долгожданной малютке Эльке, которую он безмерно любил и с которой, ни за что на свете не хотел надолго расставаться? Так он оказался в разведбате, где пришёлся ко двору. И Тасимова всё устраивало: сослуживцы, отношение к нему командиров, наполненный боевыми буднями день. Да и платили младшему сержанту здесь исправно столько, сколько вполне хватало на жизнь его маленькой семье.
Даитбек тоже подумывал жениться. И ротный, майор Майрбек Махачев* и взводные - капитан Малиев и прапорщик Исриев, и его друзья – Тофик Идрисов, Асан Таймасханов, Багир Аибханов – все женатые люди, растят детей. Чего ему тянуть? Тем более и невеста у него есть – красавица Айшат. Решили вот на днях заявление в ЗАГС подать. А ребята всё подтрунивают: «Интересно, сколько остаётся у тебя денег, после твоих длительных переговоров с ней? На свадьбу что-нибудь останется?» Конечно, останется. Да и брат, родственники обязательно помогут. Так у них в их большом и дружном роду Гаджиевых, как, впрочем, и всюду в Дагестане принято. В последнее время, с появлением ваххабитов, правда, стали эти традиции разрушаться. В их родном селе тоже нашлись люди, которые внезапно «прозрели», поняв, что до этого они жили не так.
Особенно много таких «прозревших» было в расположенном неподалёку от них селе Губден. Брат-милиционер по секрету рассказывал, что там таких набирается несколько сотен. Даитбеку приходилось общаться с этими «короткоштанниками», как он называл ваххабитов за короткие, до щиколоток штаны.
- Скажи честно, что вас не устраивает? - спросил он, как-то встретив на рынке одно из них.
- Вы неправильно молитесь, - выдал ему долговязый, с едва проклёвывающейся бородёнкой и бегающими глазёнками парень.
- Значит мой отец, дед и прадед, погибший на фронте в Великую Отечественную войну, который был учёным алимом, молились неправильно, а ты, сопляк, которому на вид не больше двадцати лет, лучше них знаешь, как надо правильно молиться? Кто тебе это сказал?
Ох, и разозлился тогда он на этого щенка и его учителей! Едва сдержался, чтобы не врезать ему, как следует.
Со временем Даитбеку стало понятно, откуда пришла эта зараза и на чьи деньги «просвещают» правоверных ваххабиты. Самое страшное, что выступали они против самих устоев дагестанского общества - сложившихся веками традиций, народных обычаев; непочтительно относились к старикам и муллам; отрицали необходимость поминать умерших родственников, посещать кладбища. Зато они охотно поносили власти - местные и московские, намеренно акцентируя внимание на всех их ошибках, часто преувеличивая и извращая их, делая из мухи слона. При этом вели себя дерзко, нагло, а держались самоуверенно и независимо – ещё бы, с деньгами у них был полный ажур. От зарубежных содержателей получали «лесные братья» ежемесячно по тысяче долларов, при этом не стеснялись обкладывать данью - налогом на «священную войну», кощунственно называемым закятом, жителей окрестных селений, и мнили себя истинными воинам Аллаха, настоящими народными мстителями и ещё Бог весть кем!
С товарищами они часто говорили на эту тему, особенно после удачно проведённых операций, когда удавалось захватить в плен бандитов, или после досмотра их убежищ-схронов, где, помимо оружия, реквизированных продуктов и наркотиков, находилась экстремистская литература, изданная в ближнем и дальнем зарубежье. Впрочем, её можно было свободно купить в некоторых мечетях или на рынках города. Эх, навести бы порядок ещё и там!
Даитбек Гаджиев, как, и большинство его товарищей, гордился службой в разведбате, а на вопрос: «Почему?», пожимая плечами, отвечал: «Здесь служить круто». Что это значит? Если сравнивать по деньгам, то получает он здесь чуть меньше, чем в Итум-Калинской комендатуре. Выходит, деньги не самое главное для контрактника? Тогда что он ценит выше презренных денежных знаков? Братские, почти семейные отношения, сложившиеся в подразделении и атмосферу полного взаимодоверия; толковых, доступных, оперативно решающих все насущные вопросы командиров, начиная с самого комбата; возможность для профессионального роста и самосовершенствования. И, конечно, нормальное и необходимое для любого настоящего, одевшего погоны мужика, присутствие оправданного риска. А ещё – чувство удовлетворения от того, что служа здесь, он своими руками искореняет заразу, поразившую родную землю. Разведбат для бандподполья Дагестана был костью в горле. Не раз, делая мониторинг радиоэфира, начальнику поста радиоперехвата приходилось «ловить» такие ласкающие слух разведчиков сообщения: «Достал уже этот ленинкентский** батальон. Не знаю, что с ними делать! Хоть бы он сквозь землю провалился».
Даитбек всё-таки задремал. Ему приснилась Аиша, которую он пытался обнять и поцеловать, но девушка почему-то была очень грустной, отстранялась и всё время зачем-то показывала на его голову. Айшат сменил погибший на фронте прадед-фронтовик, которого он узнал, потому что тот был, как две капли воды, похож на Даитбека. Прадед настойчиво звал разведчика куда-то с собой: на груди его блестели медали, много медалей, а лицо сияло так, что ломило глаза, и на него больно было смотреть…
***
Команда сбора по тревоге с готовностью к выезду через 30 минут поступила командиру разведбата в 4.30 утра. Накануне, в лесном массиве, в 4-х километрах южнее села Губден Карабудахкентского района Дагестана предварительно была обнаружена обитаемая база боевиков. Вертолётчики обработали её НУРСами. А батальон получил от начальника ГрОУ задачу во взаимодействии с другими подразделениями блокировать квадрат и провести там разведывательно-поисковые мероприятия с целью обнаружения и дальнейшего уничтожения бандгруппы. Предположительно она подчинялась Вагабову - главному дагестанскому ваххабиту, подчинявшемуся лично главарю всех непримиримых воинов Аллаха на Северном Кавказе Доку Умарову.
Да, Магомедали Вагабов, известный среди бандподполья по радиопозывным, как «Сейфулла», «Умар», «Али-Ада» и «Пахан», находился здесь, неподалёку от родного села. На него была открыта настоящая охота и, несмотря на значительное число его сторонников в Губдене, находиться там становилось небезопасно. Поэтому всё чаще «эмир всея Дагестана», как его за глаза в шутку называли подчинённые, и глава Карабудахкентского джамаата – вооружённого отряда, состоявшего из нескольких десятков проживавших в районе единомышленников, выбирал местом своего пребывания свои лесные резиденции. Их в окрестностях было в своё время устроено немало. Отсюда посредством связи он общался с Умаровым, другими главарями бандподполья, здесь же проводил шуру – частые и бесполезные из-за отсутствия устойчивой связи с центром и малочисленности непосредственного своего окружения совещания; тут же коротал время над картами, схемами и книгами. Нужно было укреплять свой авторитет и периодически поддерживать в массах слабеющую веру в Вагабова амира - мудрого командира и алима - учёного богослова!
Надо признаться, что лучше всего вера в правое дело джихада - «священной войны» и в него лично разгоралась у подчинённых тогда, когда появлялся доверенный человек Умарова с хорошо знакомым чемоданчиком, туго набитым пачками купюр бледно-зеленоватого цвета. В такие дни Вагабов был особенно преисполнен чувства собственного достоинства, а речи его были ещё более витиеваты. Казалось, в эти минуты на него сходило особое вдохновение, и он мог часами рассуждать о пламени священной войны, которая всё больше разгорается над свободолюбивым Кавказом и родиной трёх имамов – Дагестаном; о продажности и алчности муфтиев, государственных чиновников и ментов, которые готовы за деньги на всё; о несправедливости, от которой стонет простой народ, изнывающий под властью сатанинской промосковской верхушки олигархов, захватившей власть в России и насаждающих своих марионеток на Северном Кавказе и т.д. и т.п.
Однако с приходом к власти в Дагестане в конце прошлого года нового, поддержанного Москвой лидера, оперировать дальше этими ранее казавшимися бесспорными фактами, становилось всё сложнее. Почувствовав доверие, которое оказали ему большинство избирателей, молодой президент энергично взялся за наведение порядка в республике. Это тотчас отразилось на численном и качественном составе отрядов Вагабова. К нему стало меньше приходить взрослых, опытных, умудрённых жизнью людей. Пополнение составляли либо откровенные наёмники без роду-племени, либо едва оперившийся молодняк – болтавшиеся без работы выпускники школ и лицеев, любители экстрима и поклонники радикального ислама, нашедшие в ваххабизме выход своим необузданным страстям. Ведь молодёжь нуждается в самоутверждении – а тут, став членом джамаата, заучив шахаду – главный символ веры мусульманина «Ля Илляги Иллялла…» («Нет Бога, кроме Аллаха…»), повязав на лоб повязку с сурами Корана, можно взять в руки оружие и самоутверждаться сколько душа пожелает. Ведь вокруг столько кафиров-неверных, мунафиков-предателей и изменников, да и просто бугатов – грешных, плохих, никуда не годных людей. Хвала Аллаху, позволяющему своим избранникам убивать Его врагов, как сказано в одном из хадисов: «Убивайте их! Как прекрасны те, кто их убивает и сам погибает от их рук!»
В отряде Вагабова было и несколько девушек, называвших себя «невестами Аллаха», давших зарок, посвятить себя одному Богу. Они, за возможность быть обогретыми всеобщим мужским вниманием, были готовые на многое. На очень многое!*** Поэтому и не жалел в своих речах самозваный алим красок на описание райского будущего для своих слушателей, ни в этой, освобождённой от безбожников и неверных жизни, ни тем более в той, загробной. Заливался соловьём, вещал им о прохладе райских садов, сладкоголосых гуриях, о бьющих прямо из-под земли фонтанах самых изысканных вин и полноводных реках сладкого шербета! И те верили! А для большего убеждения, что другого пути, как погибнуть или победить на этом пути у них нет, включал песни любимого всеми «непримиримыми борцами за свободу и веру» Тимура Муцураева:
«…О Аллах, дай нам истину понять,
В трудный час дай нам силы устоять.
В мире сем искуситель сатана,
Лишь джихад, джихад и жизнь ясна!»…
Человека всегда легко обмануть, когда знаешь, чего он тебя хочет услышать – эту истину «Пахан» Вагабов усвоил ещё в центрах подготовки в Турции и Боснии, куда он неоднократно выезжал по туристическим визам…
***
Глядя на карту района, можно предположить, что удобнее всего оборудовать свой лесной лагерь бандитам в районе высоты 881,0, господствующей над местностью. С этой точки легко просматривается вся окрестность - едва покрывшееся зеленью предгорное мелколесье и ведущая в село тропинка, выйдя на которую можно легко оторваться от преследования. Сюда и направил руководитель операции участвующие в операции подразделения.
Прибыв с рассветом в назначенный район, разведчики рассредоточились по секторам и бесшумно, цепью, двинулись к предполагаемой базе. Шли с максимальной осторожностью, разбившись на «тройки», с головным дозором впереди, частыми остановками, прислушиваясь к каждому шороху. Выйдя на указанные позиции, осмотрелись – тишина. Доложили руководству. В ответ команда - сузить район блокирования.
Взводу капитана Малиева выпало идти в головном дозоре. Справа от командира взвода сержант Гаджиев, слева – рядовой Идрисов. Оба - воины бывалые, своё дело знают хорошо. Чуть поотстав, сразу за командиром с радиостанцией сержант Нагорный. Левее - такая же тройка: стрелок – радиотелефонист младший сержант Тасимов, пулемётчик - младший сержант Галиев и снайпер рядовой Аибханов. Пальцы у всех на спусковом крючке, а сами разведчики обратились в глаза и уши, высматривая впереди себя все подозрительное, прислушиваясь к звукам проснувшегося апрельского леса. Каждый наблюдает в своём секторе и слушает, слушает, слушает...
Слившихся с рельефом местности бандитов, притаившихся на заранее оборудованных позициях в полукилометре от лагеря, обнаружить, пройдя в каких-то десяти-пятнадцати шагах от них, практически невозможно. Очевидно, они на это и рассчитывали, чтобы оставаясь незамеченными, просочиться сквозь цепочку военных и уйти от преследования. Однако капитан Абубакар Малиев, всё-таки заметил что-то подозрительное и успел, прежде чем прогремел первый бандитский выстрел, подать условную команду: «К бою!» Разведчики, как будто только её и ждали, моментально попадали, кто куда успел. До бандитов оставалось не более 20 метров.
В банде воюют не одни клюнувшие на дешёвую романтику и щедрые денежные подачки вчерашние школьники. Среди участников бандитского подполья немало матёрых профессионалов и наёмников со стажем, знающих толк в партизанской войне. Они то и засекли разведчиков чуть раньше и, выжидая удобный момент, держали их на мушках. Именно этим можно объяснить потери, которые понесла рота майора Махачева, напоровшись своим головным дозором, как раз на ядро банды. Однако, как признавали позже участники боя, если бы не вовремя поданная команда Малиева, потерь было бы значительно больше!
Первыми же очередями бандитов были смертельно ранены сержанты Гаджиев и Нагорный. Никите бандитская пуля попала в грудь, войдя под бронежилет сверху. Даитбеку угодила в голову, пробив навылет кевларовый шлем. Серьёзно был ранен и капитан Малиев, не потерявший, однако, управление боем. Кроме этого ранило ещё шестерых (Один из них - младший сержант Эдуард Тасимов скончается позже уже в госпитале).
Разведчики моментально открыли ответный огонь. Паники, замешательства, того, на что рассчитывали, используя фактор внезапности бандиты, чтобы прорваться к заветной тропинке, среди разведчиков не было. Не было и страха – тогда всё заглушил адреналин, лошадиным дозами вбрасываемый в кровь. Страх пришёл позже, когда выйдя из боя, они разглядывали своё прошитое пулями сразу в нескольких местах снаряжение. А в тот момент все действовали хладнокровно и слаженно - так, как до мелочей было отработано в ходе тренировок. Места павших и тяжелораненых точно по боевому расчёту тут же занимали их товарищи, а получившие лёгкие ранения оставались на поле боя, продолжая вести огонь.
Особое хладнокровие в те минуты проявил санинструктор Александр Полегин. Переползая с автоматом за спиной от одного к другому раненому товарищу, он оказывал им первую, самую необходимую помощь: бинтовал кровоточащие раны, колол промедол, накладывал шины, перетягивал жгутами прострелянные конечности, а затем оттаскивал людей в безопасные места. И конечно, как умел, подбадривал: «Потерпи, братик. Сейчас помощь подойдёт, и наваляем этим козлам вонючим. А я пока давай тебе перевязочку сделаю».
Сам Александр из Сибири, детдомовский. Там он с ранних лет научился терпеть боль, привык к крови: своей, и чужой, однако это не ожесточило его, а наоборот укрепило желание помогать людям, способствовало развитию в нём чувства сострадания. Поэтому выбирая медицинский колледж, он знал что его ждёт и в дальнейшем ни разу не пожалел о выбранной профессии. В разведке, в чём он не раз убеждался, толковый санинструктор на вес золота, а кому же не хочется быть золотым!
Не ожидавшие такого отпора, справедливо рассчитывавшие на замешательство со стороны противника бандиты, не смогли, как надеялись прорваться сквозь подобравшуюся к ним вплотную цепь, чтобы выйти к тропе. Теперь им оставалось, сдерживая усиливающийся с каждой минутой натиск разведчиков, лихорадочно искать пути прорыва в других местах быстро сжимавшегося кольца. Поднявшуюся среди бандитов панику не мог погасить в своих людях на сам Вагабов, ни его помощники, ни даже сам Тимур Муцураев, напрасно звавший к «джихаду до конца!» Как так «до конца», если только вчера они получили зарплату – туго перетянутые банкноты национального банка США? Спрятанные на груди, они грели продажные души «борцов за веру и справедливость», но не могли спасти их от пуль, летящих со всех сторон!
Оставляя прикрывать свой отход двоих бойцов – земляка красавчика Магомедшапи Даудова и плешивого таджика Задира, амир был немногословен. Летевшие пули и треск автоматов не располагали в этих условиях к красноречию. Пожав на прощание каждому руку, в которую он прежде вложил по жирному куску американского «бабла», прокричав «Аллаху акбар!», он с оставшимися членами банды, побросав всё, что мешало движению, ломанулся к спасительному противоположному склону высоты 881,0 в надежде успеть спасти свою драгоценную жизнь…
Получив подкрепление, эвакуировав раненых и убитых, пополнив боезапас, разведчики, возглавляемые теперь уже самим комбатом, начали продвижение к предполагаемой базе. Предварительно подвергнув передний край обороны бандитов обстрелу из АГС – станкового автоматического гранатомёта, они вскоре обнаружили тела двух уничтоженных бандитов. Одному из них гранатой разворотило голову, второй – раненый в нескольких местах, пытался уйти, но сделать этого не смог. В его широко раскрытых, смотрящих в небо остекленевших глазах застыл ужас, а в руках он цепко сжимал смятые и перемазанные собственной кровью купюры!
При обыске и зачистке лагеря бандитов, разведчики обнаружили в беспорядке брошенное оружие, продукты, документацию, фотоархив, ваххабитскую литературу и чей-то забытый впопыхах мобильный телефон. На нём было снято одно из выступлений «Пахана», очевидно, в день получения денежного довольствия. Заканчивалась запись на пафосной ноте: «Если угодно Аллаху (иншАлла), мы все в любой момент должны быть готовыми стать шахидами. И да примет Он наши души в селениях праведных!»
***
Сержанта Даитбека Гаджиева хоронили на родовом кладбище всем селом на следующий день. Много у него нашлось родственников, друзей, товарищей. Жил он у всех на виду: честно и открыто и погиб, защищая свой народ от террористов и грабителей, насильников и убийц, храня глубоко в сердце веру предков, до конца оставаясь настоящим мусульманином. И погиб он на родной земле. По всем нормам шариата Даитбек стал настоящим шахидом, то есть мучеником, защищавшим своё Отечество и веру и отдавшим за них свою жизнь, как и его прадед, приходивший за ним во сне.
Сослуживцы из батальона почтили память товарища салютом - тремя дружными залпами из ещё покрытых нагаром калашей, а вечером, с разрешения комбата, как это принято в таких случаях, помянули всех павших за столом. Командир разведбата в тот же день написал рапорт с ходатайством перед вышестоящим командованием о представлении погибших и получивших ранение солдат и офицеров к высоким правительственным наградам.

Фото автора и из архива батальона
Материал написан по результатам командировки в РД в мае т.г.
*- фамилии живых военнослужащих разведбата изменены
** - так называют батальон по месту в пункте временной дислокации
***- взрывы в московском метро прозвучали через неделю после описанных событий