Ворона и кот сидели на скамейке.
— Голодный? — спросила ворона.
— Да, нет, я наелся вон в той мусорке, — и кот кивнул на открытый бак для мусора.
— Как живёшь то? — поинтересовалась старая кошачья подружка.
— Что же, хорошо живу, — ответил кот и вздохнул. — Как мама умерла и меня выбросили на улицу, живу как придётся.
Ворона вздохнула.
— Мыкаешься по помойкам, а всё об людях хорошо говоришь. Странный ты. Неправильный кот.
Рыжий Донни vs. Сонный Джо: незабываемый ганфайт в Пиндосвилле
В офисе шерифа было непривычно тихо. Помощники занимались составлением отчётов, камеры, в которых несправедливо задержанные обычно качали права, были пусты.
В городе Пиндосвилль, состоящем из трёх десятков невысоких строений, двумя рядами стоящих в чистом поле, начиналась традиционная ярмарка.
Она проходила каждые четыре года, и всякий раз привлекала к себе большое внимание.
Шериф, монументальный здоровяк преклонных лет по прозвищу Рыжий Донни, известный далеко за пределами своего городка, одиноко сидел в своем кресле и любовно протирал тряпочкой огромный кольт 45-го калибра. Настроение у него было отменное.
Позолоти мне ручку, дева Осень!
Я о тебе всю правду говорю:
Что будет твой Сентябрь внезапно брошен
В угоду кавалеру Октябрю.
Красавица, тебе я погадаю,
Но не на картах — на твоей листве.
К ней, улыбнувшись, нежно припадаю,
Читая жар на высохшей траве.
Я у рябинок наберу побольше бусин —
Ах, как твои наряды хороши!
Ты с Бабьим летом пофлиртуй немного, Осень,
Знай: бабий век недолог, поспеши.
Не верь им всем — они тебя покинут.
Не зря у них мужские имена.
Твоей листвой пасьянс уже раскинут,
И будущего зреют семена.
Меняй их всех, как женщина перчатки —
В твоей листве начертанный ответ.
На ней судьбы созрели отпечатки,
А из неё назад дороги нет.
Ты пой, пляши, гуляй, моя красотка!
Дни не считай, о возрасте забудь.
Лишь с Ноябрём ты станешь тихой, кроткой,
Твоя судьба — всё тот же женский путь.
Что ж, обещала правду — жребий брошен,
Я в карту жизни больше не смотрю.
Позолоти мне ручку, дева Осень!
Я о тебе лишь правду говорю…
На подиум, вся в золото одета,
Продолжив гордо красочный парад,
Сменив цветами разукрашенное лето,
Выходит осень демонстрировать наряд.
Кто может красотою с ней сравниться?
Янтарь и золото искрятся и горят.
Она, как огненная, рыжая лисица,
Идёт, к себе приковывая взгляд.
Пришила к платью бусинки рябины,
Добавила в узор немного страз.
Они, как капли яркого рубина,
Сверкают, очаровывая нас.
Резное кружево прозрачных паутинок,
Украсило копну её волос.
Так на стекле узоры из снежинок,
Зимой рисует серебром мороз.
Ну, разве можно в осень не влюбиться?
Свиданье с ней недолгим будет, пусть.
Она мелькнёт, как райская Жар-птица,
Лишь светлую оставив в сердце грусть...
Как же мало… для счастья нам надо… Лишь бы только… в душе был уют… И беспечность… как в детстве когда-то… И уверенность в том… что нас ждут… И не важно совсем… кто…и где… Если ждут… значит ты… еще нужен… Пусть у каждого будет… в судьбе… Тот причал… что спасет и укроет… от стужи.
Осыпаются астры в садах,
Стройный клен под окошком желтеет,
И холодный туман на полях
Целый день неподвижно белеет.
Ближний лес затихает, и в нем
Показалися всюду просветы,
И красив он в уборе своем,
Золотистой листвою одетый.
Но под этой сквозною листвой
В этих чащах не слышно ни звука...
Осень веет тоской,
Осень веет разлукой!
Я пришлю тебе осень в обычном почтовом конверте,
Без дождей и туманов, без сырости, горя и слёз.
Я вложу в него щедро осенней листвы разноцветье.
Только ты постарайся принять мой подарок всерьёз.
Улыбнись и подумай: "Какая красивая осень,
Сколько света и красок, как гроздья рябин хороши..."
Отпусти всё плохое, вздохни без обиды и злости,
И приняв неизбежность, почувствуй, как хочется жить,
Наслаждаться покоем, дышать этим воздухом влажным,
Ощущать в листопаде прощания легкую грусть,
Покорившись, понять: увядание вовсе не страшно,
И принять с упоеньем печали рябиновый вкус.
Я пришлю тебе осень в обычном почтовом конверте,
Пару строчек надежды в него постараюсь вложить.
Ты прочтешь их, и сразу поверишь в любовь и бессмертье...
В увядании листьев увидишь желание жить.
Еще не осень — так, едва-едва.
Ни опыта еще, ни мастерства.
Она еще разучивает гаммы.
Не вставлены еще вторые рамы,
и тополя бульвара за окном
еще монументальны, как скульптура.
Еще упруга их мускулатура,
но день-другой —
и все пойдет на спад,
проявится осенняя натура,
и, предваряя близкий листопад,
листва зашелестит, как партитура,
и дождь забарабанит невпопад
по клавишам,
и вся клавиатура
пойдет плясать под музыку дождя...