С детства я праслыл грозным ебакой. Патаму шта я ибал мозги всем: няничкам, васпитатилям, учителям... Вопсчим всем падрят. Даже к акушеру, каторый хател меня вытащить из сами знаити аткуда я встал, как ф той скаски - к лесу передом - к ниму задам. Он миня сцуко потом по моей нежной жопи бил ладонью грубаю сваею - урот и сафсем не жжот.
Ну да я ни а том.
Так вот. Я ибакой слыл ни толька мазгов но и тел.
патаму шта я всем гаварил, шта я ибака грозный тел. Все ахали, охали и звали меня тоже пиздабол. Правда шта это я низнаю ни разу, но што-то грозное - точна.
В школе мне нравились фсе тиффчонки. Я тиффчонок люблю. Я вапсчета по сути адналюп. Тоисть я люблю себя, кагда рядом никаво. Я стисняюсь сильна. А кагда я люблю сибя я думаю о фсех тифчонках. И думаю, шта они тоже аба мне думают.
Так или иначи к 17 годам я передумал о половине нашей школы. А паскольку я поступил в институт, без палева стал гатовицца думать аб институтках. Проста я аткрою малинькуйу тайну. Я хоть паринь и ебака, но скромный до жути. Дажи да усрачки какой скромный. Я как падкатываю яйца к тиффчонки, модный такой весь прям из сибя грозный ибака - так все кул. А стоит падайти фпритык, так абздец. Стаю как мямля чушонская, глазами хлабысь-хлабысь, губами - бздык-бздык и фсе. Ана на миня как на пракажонава смотрит и вижу - щаз переебет чем-нть как маниака. Или попрасту съибет. Как правила - съебывает. Паэтаму, я много думаю. Мало таво к сваим гадам я перелапатил всю литиратуру или как там ее, карочи перелапатил фсе, где была написана (а исче луцше нарисованы картинки с голыми тиффченками) пра то как, во сколько, зачем и куда. Вы че, я был настаясчим знатаком мля. И мог с закрытыми глазами выступать в передачи шта где кагда нахуй. С закрытыми глазами, патаму шта я скромный очинь.
Так вот. Была висна. Мне исполнилась ниибаца каких 17 лет. Слава плыла фпирити миня, и я думал уже, что так бля и умру нахуй - думаком или думаратором. Не, я тиффчонкам нравился очинь. Просто цаловаца умел ниибаца как лофка. Я мог языком шарики пластилиновые перекатывать и переделывать в васьмигранники. Нахуя, спросити вы - а я ибу што ли. просто умел. Бывала закачу 7 шариков тиффчонки в рот, сделаю восьмиугольники и сматрю, как ее глаза растут так ахуительна. смотрит на меня, дышит так быстра-быстра - вазбудилась... Ее прафда патом увизли на скорой. Вот ана - сила любви нахх.
Так вот. была висна и я фстретил ее. Багиня. бля нахх, шарман адназначна. Ие глаза были пиздатенького зиленого цвета. Как листки кактуса... Рамантика. Ее сиськи были тачнеханька нужнава размера удобно лажились прям ф ладошку. Ну... эта я наглаз понял. У ние была ангильская улыпка и задоный такой смех. Заливной. Всмысли ана всех заливала слюнями, кагда ржала. Как лошать. Но это были мелочи, патаму шта я в ние флюбился. Не знаю, как эта, епт, но влюбился страшно. Смотрю на нее и мне страшно. Исче бы глаза зиленые сиськи ф ладошках, ржет и брызжет... Но я понял - мое. Ни хуя ни спижжу, если не будит ана маей. Пазнакомились. Звали ие Нина. Сматрите, имя какое... Нина... Интилиген... интили... Игенция карочи. Так и веет ат ние культурой. Я ибать, как эта понял, так и ахуел прямо у ние на глазах. А ана паняла шта я ахуел и тоже ахуела и пригласила миня к сибе. Гаварит, прихади ка мне ф субботу чай пить. Днем. Пачиму, спрашиваю, блять, днем? давай утром, хули, гаварю, дура, время тирять, А ана мне такая, смешно так улыбнуфшись - Дурачок, гаварит, папа с мамой уедут на дачи сваи паганые толька днем. вот ты и прихади.
Было это ф четверк. я до субботу бля извелся ни ф пизду просто. я ходил и думал и думал, и думал... Думал, шта бы мне такое на сибя надеть? Презик сразу, дома еще натянуть или там уже, как приду? и вапсче за презиками надабна в аптеку итти блядь. А я скромный, ни ибацца просто. Вот этого я и боялся больше фсего - шта ни ибацца, А хателось сильна больно. Больно из-за тава, шта стаяк замучал ухх просто как! В опсчим к утру субботы я уже был на взводе, ругался матом как токарь нахх, бился галавой ап стену и перемерял все рубашки ф доме. Фсе две. Выбрал белую. ТаЁ, которая была почисче. Адел джинсу, насабирал бабла сколька смок спиздить у предков, спер бутылку шампанскаво. Мой папик спер ее с карпаративного новаго года. Шакалатку я бля дибил спиздил еще в марте маме на 8 марта. Кто и где спиздил шакалатку до меня я хуй знает. Так шта шакалатка не будет Нине. Ф белой рубашке, джинсе и с шампунем я съебал из дома. Ф суботу. ф 5 утра. патаму как я говорил уже - пиздец как устал ждать. Карочи презики я тоже у папы спиздил. Ну а хули - аптеку што ли пиреца? Хуй. Я лучше так - по старинке - спиздитьу папика.Он небось сам таким был. Пиздуном
Карочи падашол я к ие дому, К падъезду ни хуя нипашел. Я че - дурак штоли. На предкаф ие исче напорюсь нахуй. А они хоть и не менты, но сцуки умные нахх, мама не горюй. Патаму шта Нина адна там такая красивая ва фсем падъезде. А я один такой крендель ф белой блядь рубашке и с шампанским, ф 5 утра. Там даже ни надо напрягать мозг, шта бы панять кто каво тут сабираицца ХУ! или Е. карочи вот. Патаму я сел у саседнива дома и стал наблюдать ф бинокль. Не спрашивайте нахх откуда он у миня. Сами далжны панять. Да! Спиздил! Да у Папы! ДА! А хули делать??? Коли такая канитель...
Так вот стаю я как паграничник бля при параде нахуй на границе, сматрю в акуляры и жду. Харашо, шта Мухтара рядом не было. Был, но не Мухтар, а какой-то Бобик с памойки. Хули ему ат миня надо? Я ж калбасу из джинсы вытащил исче в читверк.
Я терпиливый нахх. Не первыйнахх, но терпиливый. В 12 дня ани наконец-вышли ис падъезда. Причем, папа нахх гад видна западозрил штота патаму шта стал так глазами зырить па двару в поисках каво-та. Угадайте каво. Но я-то тожи ни луком, в смысле, нелыком шит, патаму шта уже спрятался очинь харашо. Хуй ему взбредет в голову памойку праверить. Спасиба Бобику - надоумил. Карочи папа с мамой свалили. Но я сидел. Был бы я папой, хуй бы я так сразу свалил. Я бы паджидал падонка, каторый толька ждет пака я свалю на ебаную дачу, чтобы подняться трахать маю нинаглядную дочку нах. Пачему ни сын радился...
Так и есть. Это гад исче три раза из-за углов выглядывал. Причем из-за разных углов дома. Спасиба тибе Бобик. Чиста чилавечиское. Нет. Посли памойки - грязна ничилавечиская. Но спасиба. Карочи, избавившись ат радитилей и банановой кожуры, сбегал за цвитами (хуля за мужык такой, шта идет к теффушке и бес цвитов) и какой-то исче хуйни я-таки паднялся на дивятый этаж. Серце мае билось в ритме хипхопа нахх. Опа-Опа. Паднес палиц к званку. Встряхнулся - званка не была палец била током из двух агаленных правадом. Блядь. Папа - гад, таки атыгрался
Карочи, пиздец началася суббота...
Дома из-за этого, наверное, каратнуло што та, патаму что я услышал Нинино “Ебаный в рот!”, а через секунду дверь открылась, и Нина предстала во всем своем великолепии. По дыму, идущиму ат ее башки я понял, шта каратнула, видима, фен. Нина улыбнулась и сказала
- превед, прахади, паставь шампусик в халадильник я - ща!
Сказала и убежала в ванную. Я прошел на кухню, аткрыл халадильник, паставил шампусик, отметив па ходу 25 шакаладак внутри и пашел в комнату.
Светило яркае летнее солнце. Лучи его прабивались сквозь полупразрачные шторы, заливая комнату нежным теплым сиянием. Ана лижала на кровати, едва прикрытая нежным шелком... “Хуйня какая-та” падумал я, закрывая книшку, лижафшую на Нининой кравати. Книшка называлась “Любофь сквозь сон”. Ни знаю, как сквозь сон, а я как придставил Нинку на кравати, такую вот, пачти голую, так сквозь джинсы чуть не кончил. Я столька а ней думал... Но я ш мужык. А мужык должен сделживать сибя.
Вашла Нина. Такая же красивая, аш пиздец, дух просто захватило, перевернуло, и снова захватило. Правда дыма над головй уже не было. Вашла ана такая, улыбается. А блузка на ней, епт, сука, издиваицца чтоли,- полупразрачная, Мля, яж ни жилезный дравасек. Маи ладони как-то сами па сибе приняли форму ие титек. Я же прикладывал все усилия, шта бы сматреть ей в глаза, а ни пялиться на грудь. Сели на пол. Не, кравать была, было кресло, но, епт, я же не кабель, шта бы сразу валить ф койку. нужна прилюдия. Ща, сказал я, музыку паставлю. смотрю, а у ние из музыки толька лишь Присняикофф. Ебаный ф рот. Мои лучшие воспоминания юности будут связаны с этим педиком. Ипать. Как же так? с другой стараны: харашо, шта ни киркораф, а то бы ваабсче бы ничиво не было. Патаму шта он на миня, как антивиагра действуит. Хуй сворачивается и как улитка прячится ф домик. Вот. Паставил я этого галасистава пифца и пашол за шампанским. Бакалы долго прафда искал. нашел. Пивные. Ну нистрашна, пайдет.Пришел к Нине, а она, вот гадина, уже пугафки растигнула, такая, две и нивинна так смотрит на миня, скланиф голову. Налил я шампунь. шта ни налил на пол - разлил па бакалам. Типа, выпили... Падсел я ближе к маей Нине...приблизил губы...
Ипать... Как жэ ана ахуительна цилавалась. Маи васьмиугольники нервно толклися в углу и бились ат абиды галавами в стену, патам у шта ие язык вытварял такое, шта не снилось даже гутаперчиваму мальчику или бумеру или каму там еще резинаваму. Сказка, да и толька. Вот. карочи ачютились мы в абиятиях друг друга, Маи ладошки, наконец вздохнули свабодна вместе с ее грудями. С обеими. Снял я с ние блуску, лифчик. Юпку снимать ни стал. Нужна прилюдия. Пока мы там кувыркались, как-то задели магнитофон и паставили функцию праигрывания адной песни. Адной толька ебаной песни. Адной толька ебаной песни пастаянна в испалнении ПРИСНИКОВА. ЕБаный в рот... А мне же уже ни атарвацца ат Нины. А ей ат миня - я ж все правильна делал, как писали ф книшках и паказывали ф парнушке. А как же, я и ее смотрел. Я же должен был падгатовиться. Карочи мы и цалавались и гладили друг друга и всякие сладости в уши гаварили и кусали ухи тожэ.
На стене висели часы. Бальшие. Я как мельком глянул - прихуел не мало савсем. прашло три (ТРИ) часа. Три часа ебаной прилюдии. Пара бы и честь знать.
Ебаный Приснякофф. “Мы вайдем в этат замак ис даждя...” Сцуко. 3 часа. пра дождь. Падонак.
Как-то плавна мы передислацыравались ф сторану кравати. Где сбылась адна из маих мечт - я снял с девушки юпку и трусики... В опсчем, как я и ждал, ее эта... аткуда я был вытасчен акушером была вся такая прям приятна гарячая и влажная. Вот. спустя исче полчаса мы аказались сафсем без адежды, а я на ней. Ну после запланированных аральных ласк я папытался пристроить саего малыша, свае аднаглазае чудо в маю Нину.
Хуй.
Хуй-то там. Верней, как раз, хуй и не там. Патаму шта - фсе. А я гаварил, шта три часа - пиздец какнимала нихуя. Я как счаз вспоминаю о той прилюдии, то ни знаю, то ли мне гардиться таким подвигом, то ли пакачать галавой и пакрутить пальцем у виска. Не может хер так долго бизбалезненна стаять. Вы папробуйте, сажмите руку ф кулак, паднимите ие вверх и стойте так ТРИ часа. Хуй. А у меня не рука была напряжена, а куда как болие нежный орган, блядь.
Карочи в мамент падения ие блядь бастилии, мой наполеон аднаглазый сказал - ариведерчи бейби и упал в кому.
Алес. Сцуконах. Ну и кто он после этого? Хуй последний, вот кто. Патыркавшись исче минут 10, я понял, шта из ентого канца выжать уже ничего ни смагу. Нужна пауза.
Нужна пауза - сказал я Нине, ибо - алес!
Нина - маладец. Девушка харошая и умная. Тожи нибось заибалась три часа хуйней занимацца, сказала Пайдем пить кофе. Пашли. Ана в халате, а я в джинсе, спрятав свой апазорифшыйся прибор. Папили кофе, непринужденна так пабалтали.
Прашло исче полчаса. Я пасматрел на Нинины титьки и рполучил отклик от сваиво дружка.
Пора, падумал я.
Пайдем, паслушаем Приснякова?- придлажыл я Нине, каторая ужэ скидывала на хаду халатик ии взяф миня за руку стала увликать миня в комнату. Павалиф ие на кравать, я мысленна дал в ибало Приснякову и пацелавал Нину ф живот. Ну... патом ниже (правда я стеснялся тагда) патом черес 10 минут паднялся выше и... И вашол ф ние.
Мамочки маи. Низа што не смогу аписать этат мамент, патаму шта нивазможна эта. Эта счастье. Эта - васторг. Это просто беспадобнае такое ахуительна-афигительнае ащущение палета. Глядя в глаза Нины я понял, что она думает тоже самое. Ну и началось.
Не буду вдавацца в падробнасти, но эта было великолепна. Я никагда не видел вживую женскава аргазма (видел в парнушке, но палагаю, шта это па сценарию талька) И тут я его увидел. Ой! Это была тоже великалепна, патамушта па апределению. Она абняла как-та резка так меня руками, нагами, вжала ф сибя и... Ну вы знаите. После таво, как она успакоилась, я понял, шта сделал эта. Нет, я ф тот день так и не смог кончить, патаму шта даже кофе не можэт вылечить 4 часа бесплоднава стаяка. Но я сделал это. Я стал мушчиной. Па крайней мере ф ие глазах точна. А свае я навирстаю.
Мы правалялись исче часа два, и я понял, шта нада сабираца, патаму шта вечер. и патамушта скоро папа с дачи. А видеть папу с дачи в таком, мля, нигляже - нихуя ни хателось. Паэтаму я ниспиша (как мне казалась) аделся, пацилавал ее (уже па-другому, уже как Мушчина) и сказал ей - я тибя люблю и выс кальзнул за дверь. Пашел на астановку, купил пива, сел на лавочку и все. и силы иссякли савсем. Я там час, навернае, сидел. патом пабрел домой. И мне было да пизды на вапросы папы пра шампанскае и презики, патаму шта я был щастлив.
Патаму что я стал мушчинай.