В людях ценю профессионализм и честность. Мне мало интересны те, кто ничего не умеет. К сожалению, такое впечатление складывается о персонах, пытающихся на своем чиновничьем уровне создать новое государство согласно собственным представлениям о жизни и людях. Они не любят свою страну, свой народ, действуют в интересах устойчивости собственного кресла и собственного клана. Такими я вижу большинство наших управленцев.
Не только у нас, но и во всем мире порядочность не в числе атрибутов власти. На эту тему так рассуждал немецкий ученый Герман Оберт: есть пост, который хотят занять два человека. Оба профессионалы и подготовлены для данной работы, но один — порядочный человек, а другой — редкий негодяй. Вопрос: кто займет пост? Ответ: негодяй! Потому что для достижения цели он сделает то, что порядочному человеку даже в голову не придет. Вывод: по мере разрастания управленческой власти накапливаются подлецы. Оберт нашел и термин, определяющий такую власть, власть плохих: какократия — от греческого «какос», что значит «плохой».

Дочь Оберта попросила меня написать его биографию: с ним я был лично знаком. Неожиданно для меня книга эта быстро стала популярной среди читателей, интересующихся историей развития ракетной космической техники, и ее издали не только у нас, но также в США и в Германии.
Оберт входит в шестерку тех ученых и инженеров, в чьих работах впервые и наиболее полно были определены пути осуществления древнейшей мечты человечества — выхода в космическое пространство. Но он единственный дожил до появления больших околоземных орбитальных станций и полетов людей на Луну, а его ученик, Вернер фон Браун, создал «настоящую» ракету, которая 3 октября 1942 года впервые вышла за пределы атмосферы и явилась прототипом всех будущих космических ракет-носителей, что было заслугой и Германа Оберта. Последние годы его жизни были связаны с размышлениями над вечными вопросами соотношения духа и материи, смысла жизни, оптимальной организации человеческого общества и аналогичными вопросами — в частности, вопросом о какократии.
Оберт предложил разные способы борьбы с какократией. На мой взгляд, все они бесполезны. В сельской местности, конечно, создание власти плохих из местных кандидатов сложнее: там все друг друга знают. Но в больших городах люди избирают фактически вслепую. А именно в мегаполисах сейчас и решается судьба власти.
Конечно, люди чувствуют, что ими манипулируют — неприятное ощущение. Но это, в конце концов, проблема привычки. Каждый делает свое дело, политики — свое, грязное, и они мною манипулируют. Но когда я занимаюсь своей математикой, я манипулирую ими. А уж начальником как легко манипулировать! Он ведь изолирован от коллектива. Да что там начальники, царями манипулировали, тем же Николаем II. Чиновники при нем создали такую систему, что без взятки могли провалить любое прошение. Делалось это очень просто — «холостой», то есть, неоплаченный документ клали в папочку после тех бумаг, которые наверняка должны были вызвать раздражение царя. И когда государь, уже в гневе, доходил до искомого прошения, он его уже автоматически не подписывал. Зато когда взятка давалась, нужный документ лежал верхним в папке для царя.
Каждый человек, если он специалист в своей области, в той или иной степени манипулирует другими. Но люди чаще всего на это не обижаются по той причине, что они об этом не знают. Кто-то связывал свои надежды на тех же выборах с каким-то кандидатом в депутаты, тот провалился, возможно, в результате каких-то манипуляций. Но ведь избиратель об этом не узнает! Он будет думать, что его кандидат не собрал нужного количества голосов.
Когда-то в моей семье жила домработница, уже пожилая женщина. Однажды она заболела, и мои дочери уложили ее в постель и стали читать ей вслух «Сказку о царе Салтане». Вдруг, слышим, как она кричит на девочек: «Вы все врете! Вы не так читаете!» Оказывается, она не поверила, что царь Салтан простил двух сестер царицы! С какой стати, если они младшую сестру в бочку с ребенком сунули и в море выбросили. Это же подсудное дело! А под суд сестер не отдали, — значит, мои дочери ей все неправильно читают...
Она была совершенно простой женщиной, убежденной, что все написанное всегда правда, зло наказывается, а печатное слово выступает в роли судьи. Такое отношение было вообще характерно для советского общества, да и то — врать тогда в прессе было невозможно, если, конечно, это не инспирировалось начальством. Если газета выступала с каким-то критическим материалом, то через некоторое время она писала, что факты по этой статье подтвердились, приняты такие-то меры. Сейчас ничего этого нет, можно врать что угодно и где угодно, а люди продолжают всему верить, потому что еще не вышли из-под влияния советских стереотипов.
В этом смысле мы находимся в более сложном положении, чем люди на Западе. Среди «желтой прессы» там есть издания и общественно-политические, которые специализируются вовсе не на скандалах с артистами. Я наблюдал, как они работают, во время ввода советских войск в Чехословакию. «Желтые» газеты выходили с кричащими заголовками о том, что советские войска вошли в один город, в другой, свергли местную власть, подробности в ближайших номерах... Все это была полнейшая чушь! Но буквально через несколько часов, в этот же день выпускался другой номер этой газеты, где все опровергалось. Зато выигрыш был налицо: сначала эти газеты люди раскупили, чтобы узнать страшные известия, а потом — чтобы узнать, что ничего не было. Но читателям и это интересно. Они понимают, что газеты часто врут, но талантливо, к этому привыкли, знают, какая газета серьезная, а какая — «желтая». Они играют в игру, правила которой им известны. А у нас все иначе. Отсюда и результаты влияния на людей прессы и телевидения. Меня лично тоже легко обмануть, я очень многое принимаю за чистую монету и только потом понимаю, что это вранье. Например, я всегда считал катастрофой разрушение Советского Союза. Но когда это произошло, думал, что Беловежские соглашения заключены формально, а на самом деле ничего не изменится. Пресса, кстати, тоже так писала. Но не тут-то было!
Мы находимся все еще в поисках формы сообщества. Смута продлится до тех пор, пока не сформулируем идею, которая сплотит общество и подвигнет на возрождение страны. Идея выше повседневности, она способна поднять сознание людей. Обязательно появится человек, который ее почувствует, сумеет сформулировать. Идет процесс накопления элементов для рождения такой идеи.
Распад Союза — уточняю, не страны, а объединения народов считаю временным явлением. Не потому, что кто-то будет объединять жесткой рукой. Со временем, я убежден, объединится все человечество, чему будет предшествовать региональное объединение. У меня на этот счет сомнений нет.

взято здесь http://rauschenbach.livejournal.com/1975.html#cutid1