© Copyright Колодан Дмитрий Геннадьевич (Kolodan@yandex.ru)
Трудно сказать, чем привлек Маршала тот залив. Он выехал из Хобарта, намереваясь за пару дней добраться до Кокл-Крик, а уже оттуда к заливу Прайон - фотографировать китов. Но когда за очередным поворотом показалось море, Маршал, неожиданно для самого себя, остановил машину.
Залив был самым обычным - узкий фьорд глубоко врезавшийся в берег, каких немало на южном побережье Тасмании. С дороги открывался вид на тягучее серо-зеленое море и крутые скалы. На их вершинах можно было разглядеть изломанные ветрами эвкалипты и южные буки. Над деревьями кружила пара черных буревестников, зловещих на фоне серого неба. Пряди утреннего тумана, уже слишком тонкие, чтобы казаться таинственными, тянулись над водой. Легкая морось на ветровом стекле 'Хонды' делала их почти невидимыми.
Взяв с заднего сидения камеру, Маршал вышел из машины. Он еще не понимал, что именно хочет сфотографировать, однако ощущал смутное беспокойство, охватывавшее его всякий раз, когда должно было случиться что-то важное. Похожее чувство посещало его на Суматре, когда на лесной тропинке он столкнулся с тигром, и на Аляске, когда, готовя материал по морским котикам, успел снять атакующую косатку. Работа фотографа-анималиста во многом состоит из подобных случайностей, и Маршал привык доверять своим чувствам.
Он подошел к обрыву. Море внизу лениво лизало узкий пляж. Маршал различал тонкую полоску серой пены, которая извивалась между плавником, обглоданным волнами, и зарослями сухой травы. Несколько растрепанных чаек прохаживались по краю воды в поисках моллюсков и плоских червей. Настроив камеру, Маршал сделал пару пробных фотографий. Глядя на залив через видоискатель, он тщетно пытался увидеть что-нибудь необычное - быть может, блестящую китовую спину или ската, на мгновение вырвавшегося из воды... Но море было спокойным и пустынным.
У самого обрыва стоял старый трейлер. Давно снятый с колес, он почти врос в землю. Из-под днища неряшливыми пучками выбивалась желтушная трава. Белая краска на боках трейлера пузырилась, лопалась, и слезала жуткими струпьями. Прорехи краснели пятнами ржавчины. Стекла выходящих на море окон были выбиты; вместо того, чтобы вставить новые, их просто заменили толстой вощеной бумагой. На двери кто-то написал черной краской, что трейлер является собственностью управления природных ресурсов. Похоже, Маршал далеко не первый, кто здесь останавливается, если уж они позаботились хоть о каком-то жилище. Поразмыслив, Маршал решил, что разрешение на съемку китов, полученное в том же управлении, дает ему полное право поселиться здесь на некоторое время.
Каплевидными очертаниями трейлер напоминал старого кита, который устал ждать в пучине своего Ахава и выполз на берег. Шутки ради Маршал назвал его Пекодом. Внутри было холодно, сыро и пахло плесенью. На вторую ночь он перебрался на заднее сидение своей 'Хонды' - спать приходилось согнувшись в три погибели, к утру затекали ноги и ныла спина, но, по крайней мере, в машине не было сквозняков.
Погода стояла гадкая. Небо затянули плотные тучи. Резкий южный ветер приносил дыхание Антарктики, наполняя воздух капельками воды и крошечными льдинками. Над морем клубился туман, скрывая залив и оседая белесым инеем на прибрежных кустах. По ночам температура опускалась ниже нуля, к утру мелкие лужи на пляже покрывались ледяной пленкой. Сентябрь подходил к концу, потепления не предвиделось, и, судя по метеосводкам, такая погода могла продержаться вплоть до середины октября.
В то утро Маршал курил, сидя на ступеньках трейлера. На фильтре сигареты черными крапинками выступила горькая смола. В стылом воздухе дым извивался тонкими петлями, похожими на татуировки маори. Туман понемногу рассеивался, уползая в сторону океана. Время от времени издалека доносился одинокий гул туманной сирены.
Маршал встал и, засунув руки в карманы, спустился к морю. На пляже ветер был заметно слабее. Рассеянно глядя по сторонам, Маршал направился в сторону скал. На морском берегу иногда встречаются интересные вещи - раковины, странные камни, отшлифованные морем осколки стекла. Пару лет назад Маршал нашел старую куклу Барби. Ее искусственные волосы переплелись с морской травой, а в пластмассовом предплечье застрял акулий зуб. Из уважения к игрушке, не побоявшейся встретиться с опасным хищником, Маршал забрал куклу домой и поставил на книжную полку.
Но в этот раз сокровища не попадались. Маршал шел медленно. Маленькие волны заливали его следы, и за спиной образовалась цепочка крошечных луж, заполненных мутной жижей. Маршал заметил, что в одной из них уже обосновался ярко-красный краб. Впереди по песку прыгали чайки. Повинуясь внезапному порыву, Маршал разбежался, чтобы напугать птиц. Чайки взлетели, но через пару метров вновь опустились.
Пляж резко заканчивался, упираясь в стену черного камня, покрытого блестящей пленкой водорослей. Кое-где на скальных выступах пестрела охра, росли клочья мха. Обернувшись, Маршал разглядел рядом с трейлером крошечное желтое пятнышко своей машины. Он уже хотел было вернуться, но его внимание привлек странный узор на камнях метрах в пяти от берега. Ожидая увидеть очередное творение моря и ветра, Маршал подошел поближе и с удивлением обнаружил, что рисунки, без сомнения, сделаны человеком. Волны не рисуют на камнях рыб.
Картинок было не меньше десятка. Крупные и удивительно точные изображения рыб, вырезанные на камне и обведенные по краям охрой. Маршал сначала решил, что это дело рук аборигенов, но, подумав, отказался от этой мысли. На Тасмании уже лет двести, как нет коренных жителей - волны давно бы стерли картинки, не оставив и следа. Наверняка, работа какого-нибудь местного чудака-художника...
Маршал сделал несколько снимков. Ему вдруг стало не по себе. В рисунках было что-то неестественное, не укладывающееся в голове. Должно быть, подобное чувство испытывали папуасы Новой Гвинеи, когда Маршал показывал им их фотографии - аборигены не могли понять, как можно находиться в двух местах одновременно.
Ему захотелось увидеть рисунки как можно ближе, прикоснуться к ним. Набежавшая волна скрыла камни, а когда вода отхлынула, Маршал был готов поклясться, что рыбы изменили свое положение.
Сняв ботинки, он закатал брюки до колен и, опираясь рукой о стену мокрого камня, шагнул в море. Накативший вал хлестнул Маршала, едва не сбив с ног. Медленно, то и дело останавливаясь, ощупывая ногой дно, Маршал побрел к камням. Там оказалось немного глубже, чем это представлялось с берега и, когда он добрался до рисунков, вода доставала до груди. Море было настолько темным, что он боялся провалиться или напороться на острый камень или раковину. Камеру приходилось держать высоко над головой, чтобы, не дай бог, ее не накрыло волной. Водонепроницаемый чехол остался в машине. Маршал выругал себя за то, что не догадался его захватить, но возвращаться и не подумал.
Волны толкали Маршала к скалам, он едва держался на ногах. Страшно было подумать, каких усилий стоило художнику, изображавшему рыб, стоять здесь. Вблизи картинки изумили Маршала еще больше. Солнечник, морской конек, тунец и глубоководный удильщик были вырезаны до последней чешуйки. Маршал провел рукой по одному из рисунков, почти ожидая, что вместо скалы под ладонью окажется скользкая рыбья плоть. Но камень остался камнем. К пальцам прилипло немного охры.
Маршал никак не мог уследить за рисунками. Ему казалось, что рыбы все время двигаются: то - чуть шевельнется плавник, то - на мгновение откроется рот. Но стоило ему присмотреться - рисунки замирали. Рискуя испортить камеру, он все же сделал несколько фотографий и только после этого выбрался на берег.
Оставшийся день он провел в трейлере. К счастью, там обнаружилась маленькая железная печка. Задувавший в щели ветер сводил на нет попытки обогреть помещение, но одежду Маршал все-таки высушил. Заодно он обшарил все углы, в надежде найти хоть что-нибудь связанное со странными рисунками, но его единственной добычей стал ежегодник двухлетней давности, разбухший от влаги. Шесть страниц, посвященных рыбалке, были вырваны.
Ночью не спалось. В толстом спальнике было душно и жарко, но без него Маршал тут же замерзал. Он ворочался на неудобном сидении, попеременно считая то овец, то кенгуру, но неизменно возвращался к рыбам.
В конце концов, Маршал не выдержал. Натянув свитер, он отправился на пляж. Ночь была на удивление ясной. Луна, похожая на измятый грязными пальцами ломоть творожного сыра, плыла над заливом. Море блестело, переливаясь в призрачном свете. Серебристая лунная дорожка тянулась к горизонту. Возможно, именно по ней и забрались на небо все эти Киты, Крабы и Летучие рыбы. Маршал усмехнулся нелепости мысли и подошел к обрыву.
Странную белую массу, извивавшуюся у скал, он заметил сразу же. Маршал уставился на нее, не понимая, игра это лунного света или его воображения. Десятиметровое, похожее на торпеду тело почти не двигалось, а щупальца беспрестанно спутывались, как клубок угрей на сковородке. Гигантский кальмар.
Маршал бросился к машине за камерой, боясь, что когда он вернется, спрут исчезнет. Но ему повезло - кальмар все так же копошился, упираясь в скалу. Толстое щупальце поднялось над водой и медленно проползло по камням. Уж не хочет ли спрут забраться наверх и прыгнуть со скалы?
Представив гигантского кальмара, ныряющего, словно заправский ловец жемчуга, Маршал рассмеялся. Сделав серию быстрых снимков, он начал торопливо спускаться по тропинке.
Только на половине пути Маршал понял, что кальмар шевелится на том самом месте, где нарисованы рыбы. Неужели чудовище поднялось из глубин, чтобы взглянуть на рисунки?
Начался прилив, воды на пляже было уже по щиколотку. Не обращая на это внимания, Маршал встал за толстой корягой на одно колено и как можно сильнее отжал зум. Он запоздало сообразил, что оказался слишком близко к одному из самых опасных морских созданий. С такими чудовищами сражался капитан Немо, такие монстры топили целые корабли. А если кальмар решит атаковать? У Маршала не было даже ножа, чтобы защититься. Однако спрут, если и заметил фотографа, то виду не подал. Маршал приник к видоискателю.
В свете луны было отчетливо видно, как щупальце с роговым крюком на конце скользнуло по камню, оставив за собой тонкую черту. Затем еще раз и еще, пока линия не приобрела нужную глубину. Другие щупальца заполнили ее охрой, соскобленной с ближайших камней, а крюк тем временем уже вычерчивал новую линию.
Маршал ошарашенно опустил фотокамеру. Кальмар, по ночам вырезающий на камнях рыб, - в этом было что-то чудовищно нелепое. Маршал прочел немало статей о сообразительности головоногих моллюсков; об их невероятных размеров мозге; о лабиринтах, которые осьминоги строят на дне океана; о каракатицах, танцующих в солнечных лучах для собственного удовольствия... Но образ рисующего кальмара попросту абсурден. Легко поверить в разумность китообразных, особенно дельфинов. В дельфинах вообще есть что-то уютное, домашнее. Но представить сознание, скрывающееся в этой почти бесформенной массе, в этом чудовищном сплетении щупалец... Какие мысли колышутся в мозгу этого создания? Медленные, в такт приливам и отливам, подобные лентам бурых водорослей, непостижимые, как Саргассово море? Зачем оно рисует рыб? Ни на один вопрос не было ответа.
Кальмар неторопливо отплыл, на секунду замер, видимо, любуясь своей работой, а затем беззвучно погрузился в пучину. Маршал еще долго сидел на песке, ожидая, что море вспенится, и кальмар появится снова. Но спрут не вернулся. Не было его и на следующую ночь.
Спустя два дня Маршал проснулся от стука в стекло. В окно автомобиля заглядывал незнакомый человек. Прямо над головой у него висела половинка луны, будто незнакомец надел ее как шляпу. Человек поднес руку ко лбу, и Маршалу почудилось, что гость снимет луну в знак приветствия.
Маршал опустил стекло.
- Доброй ночи. Я Эб, человек-морская звезда.
Маршал с удивлением смотрел на пришельца, почти ожидая увидеть признаки иглокожих. Однако высокий, тощий и нескладный Эб скорее походил на пожилого кенгуру.
- Морская звезда?
- Ну, не совсем, конечно. Но моя прапрабабка была морской звездой.
Эб оттопырил губу, словно это должно было подтвердить его кровную связь с аборигенами. Маршал рассеянно кивнул, плохо соображая спросонья.
- Я инспектор управления природными ресурсами, - сказал Эб. - Извините, что разбудил, но здесь нельзя останавливаться. Это охраняемая территория. Надеюсь, вы рыбу не ловили?
Маршал замотал головой.
- Нет, нет, я фотограф. У меня есть разрешение управления...
Перегнувшись через сидение, он достал из бардачка бумаги и передал Эбу. Тот бегло просмотрел их и нахмурился.
- Это же разрешение на фотосъемку китов. Здесь никогда не было китов... С тех времен, когда на этой земле жили только люди-морские звезды, ни одного не видели.
- Я просто фотографировал залив. Очень красивый вид.
Эб тяжело вздохнул.
- Еще бы.
Он достал из кармана мятую сигарету и закурил. Маршал заметил, что у инспектора дрожат руки - то ли от холода, то ли от волнения. Маршал вылез из машины.
- А что здесь охраняют? - спросил он. - Залив как залив...
- Это святилище моего народа. Здесь жил морской человек с десятью руками.
Маршал вздрогнул.
- С десятью руками? - сказал он, как можно непринужденнее.
- Когда мир был только создан, на юге и на севере было поровну земли и воды. И жили два брата, один на севере, другой на юге. Тот, что жил на севере, украл у брата жену. Брат рассердился и начал швырять ему вслед землю и камни, так почти все и перекидал. Земли на севере стало больше, она наклонилась, и люди-морские звезды поп_а_дали в небо. Тогда человек с десятью руками сделал большую рыбу, такую же тяжелую, как вся земля на севере. Но большая рыба стала есть людей-морских звезд. Поэтому человек с десятью руками разбил ее на множество маленьких рыб и выпустил их в море. А потом нарисовал рыб на скале, и сказал, что рисунок рыбы - это и есть рыба, и что одна рыба - это все рыбы. И пока это так, земля не опрокинется.
- Милая история.
Эб криво усмехнулся.
- И заметьте, - история народа, за которым не признавали способность к абстрактному мышлению. Математики совсем недавно дошли до подобных понятий, - Эб сплюнул. - А вот людей-морских звезд больше нет. Только я, да и мне недолго осталось. Уезжайте отсюда. Пять километров по шоссе, и будет другая красивая бухта. Туда порой заплывают киты.
Эб направился к своему грузовичку, стоящему рядом с трейлером. Маршал некоторое время смотрел ему вслед, а затем завел мотор 'Хонды'.
Он проехал всего пару километров и вдруг резко затормозил. По обочинам шоссе сплошной стеной росли эвкалипты и древовидные папоротники, с их ветвей свисали лохмотья мха. Луна робко пряталась в густой листве доисторического леса. Маршал не удивился бы и динозавру, появись тот сейчас в свете фар.
Сердце бешено колотилось. Маршал чувствовал странную слабость. Навалилось тяжелое ощущение беды. Он закурил, но поперхнулся дымом, закашлялся и выронил сигарету. Горящий уголек упал на сидение. Маршал хлопнул по нему и тут же отдернул руку. Подул на ожог и уставился на пересекавшую ладонь полоску охры.
Взрыв он услышал, уже подъезжая к заливу. Над землей пронесся глубокий низкий гул. Закричали птицы. Похоже на раскат грома, но на небе ни облачка. Маршал чуть не врезался в трейлер. Выскочив из машины, он бросился к пляжу.
Спрут корчился на песке. В его боку зияла огромная дыра, из которой хлестала темная жидкость. Скалы с рисунками раскурочило так, что не осталось даже надежды, что какая-то часть изображений уцелела. Рядом с умирающим кальмаром танцевал Эб.
Маршал подбежал к инспектору. Тот ему ничуть не удивился.
- Вот он, человек с десятью руками, - хихикнул Эб, пиная кальмара. - Легенда моего народа.
Глаза Эба были безумны?
- Зачем? - спросил Маршал, садясь на камень.
- Зачем? А зачем вы, люди с севера, пришли на нашу землю? Зачем вы убивали людей-морских звезд и охотились на нас, как на зверей? Зачем делали из нас чучела для своих музеев? Зачем насиловали наших женщин, а потом еще живыми скармливали их собакам? Резали головы нашим детям, сотнями засаливали их в бочках и отправляли вашим ученым, а они спорили, как назвать этот вид обезьян? Теперь люди-морские звезды ответили. Теперь уже ничто не держит землю, теперь вы все поп_а_даете в небо.
В это мгновение толстое щупальце обвилось вокруг инспектора. Он закричал. Кальмар дернул его к себе. Чудовищный клюв сомкнулся на голове Эба, раскрошив череп. Человек-морская звезда дернулся и затих. Кальмар извивался еще несколько часов, прежде чем испустил дух. Его щупальца рисовали на песке рыб: акул, скатов, мурен и звездочетов. Десятки картинок, смываемых волнами. Маршал даже не пытался оттащить кальмара к воде, в этом уже не было смысла. Он лишь сидел рядом и смотрел на исчезающие страницы книги воды и песка.
К вечеру следующего дня из Хобарта приехал грузовик. Тело кальмара погрузили в цистерну и увезли. Заодно забрали и Эба. Вопросов никто не задавал. Все это время Маршал слушал в машине радио, считая землетрясения, происходящие в разных странах практически одновременно. Когда извержение вулкана уничтожило целый архипелаг в Полинезии, Маршал уже перестал удивляться.
Он взял камеру и вышел на пляж. Отлив был низкий. Отступившее море оставило глубокие лужи и небольшие озерца. Присев на корточки перед одной из ям, Маршал долго всматривался в темную воду. Крошечные серебристые мальки шныряли меж плетей бурых водорослей. Он ждал. Прошел, наверное, час, прежде чем из зарослей морской травы, медленно, с достоинством, выплыл конек-тряпичник. Щелкнул затвор фотоаппарата. Это все, что Маршал мог сделать. Над головой пронзительно крикнула чайка. Маршал посмотрел вверх и в ослепительном свете солнца увидел парящую птицу.
- Хороший знак, - сказал он себе.
Чайка, кружась, летела к горизонту, туда, где вода и небо, расплываясь в тонкой дымке, сливались воедино.
