Фотография: Getty Images/Fotobank

Андрий Андрушкив, старший специалист по коммуникации ВБО «Всеукраинская сеть ЛЖВ», на Майдане вместе с женой 

«Мы прошли по Крепостному переулку на улицу Институтскую, чтобы посмотреть, что там происходит. На улице было несколько тысяч людей, далеко впереди поднимался дым сожженных грузовиков. За перекрестком с улицей Липской в мое правое плечо попала резиновая пуля — «Беркут» стрелял с крыши. Пуля летела достаточно издалека, поэтому оставила лишь небольшой синяк. В ту же секунду «Беркут» начал разгонять людей: забрасывал толпу кусками булыжника и свето-шумовыми гранатами, несколько бойцов «Беркута» непрерывно стреляли из помповых ружей резиновыми пулями. К скорой в Крепостном переулке начали подтаскивать раненых. Рваные раны ног от гранат, подбитые глаза. Мы встретили своего друга Назара, бойца самообороны. Он сказал, что в Доме офицеров много раненых и нужны еще медикаменты. Оказалось, что наши знакомые спрятались в кафе на Институтской, где прямо сейчас «Беркут» избивает людей на улице, они ждут, когда «Беркут» отступит, чтобы выйти.

Мы отходим к Октябрьскому дворцу, люди бегут вниз мимо отеля «Украина», занимают позиции возле Октябрьского. «Беркут» бежит вслед. У меня в руках два куска булыжника, я бросаю их с моста в «Беркут». Правительственные войска останавливаются после первого града камней на безопасной дистанции и начинают атаку по флангу возле Октябрьского. В это время моя жена уже стоит в цепочке людей, которые подают булыжники с Майдана вверх к Октябрьскому, я спускаюсь к ней и начинаю передавать камни. Так продолжается около 20 минут. Слышны выстрелы, запах газа, «Беркут» прорывается к Октябрьскому, занимает мост. Мы с женой и десятками других спускаемся на Майдан. Беркутовец возле моста находит молоток, которым разбивали камни на более мелкие куски, и бросает его с горы на головы протестующих, остальные бойцы начинают забрасывать людей камнями с моста. Часть беркутовцев занимает верхнюю площадку ТЦ «Глобус» и начинает бросать бутылки с зажигательной смесью в палаточный городок возле стелы Независимости. За считаные секунды сгорают четыре палатки и кухня. Мы начинаем искать огнетушители или воду, начинаем валить и убирать соседние армейские палатки, чтобы очистить пространство между огнем и всем палаточным лагерем. В это время на ТЦ «Глобус» беркутовцы фотографируются на фоне полыхающих палаток, изображая позы бодибилдеров на соревнованиях, тычут людям «факи» и что-то орут.

Мы с братом приходим к баррикаде возле Дома профсоюзов со стороны Европейской площади. Кто-то из сотников или старший на баррикаде командует убраться всем, кто без бронежилетов. Мы уходим назад к углу Дома профсоюзов и помогаем разбивать булыжники и передавать на баррикаду. Кто-то из бойцов самообороны говорит нам, чтобы мы караулили выход из метро «Майдан Незалежности» и, в случае если оттуда пойдут бойцы «Беркута», подожгли наваленную в проход кучу досок. Нам выдают по несколько бутылок с горючей смесью. В то же время со стороны правительственных сил слышен голос из динамиков, который оповещает о том, чтобы все мирные жители покинули территорию Майдана, в ином случае их действия будут рассмотрены как действия экстремистов. Звонит мама, говорит, что отец уже выехал на Киев (из маленькой деревни в Прикарпатье за 650 км от столицы).

Мама не просит нас уходить с Майдана, мама знает, зачем мы там, и просто просит быть осторожными, плачет и говорит, что будет за нас молиться.

Ровно в 8.00 начинается штурм. «Беркут» наступает вниз по Институтской под прикрытием водомета. Со стороны Европейской площади вместе с «Беркутом» движутся два бронетранспортера. Первый бронетранспортер бьет точно по центру баррикады, где еще недавно был проход, — там оборонная конструкция не такая прочная. Ударной волной ребят отбрасывает на несколько метров. Те, кто удерживается на баррикаде, забрасывают бронетранспортер коктейлями, он начинает гореть и откатывается назад. После полутора часов боя нашим приходится отступать к углу Дома профсоюзов, правительственные силы прорываются со стороны Институтской. Свои два коктейля я поджигаю вместе с братом, и мы бросаем их в наступающий «Беркут».

Горят палатки, горит «икарус», который стоял в палаточном городке, горит полевая церковь. К сцене приносят икону, которую удалось спасти. Священники берут икону с собой на сцену, где все это время кроме оборонных приказов звучат только молитвы, и тут одного из православных священников «запаяло» от происходящего, и он начинает проклинать «Беркут». Молитвы-проклятия возносятся над Майданом».

19 февраля

Андрей, топ-менеджер

«В городе пусто. Майдан в кольце. На Майдане — пепелище. Копоть и гарь. Сожжен Дом профсоюзов. Сожжены основные медпункты и точки сбора провизии.

В интернете месиво из фактов, слухов, домыслов, криков души, крови, паники: «Майдану нечего есть. У них нет воды и медикаментов. Помогите! Люди умирают! В больницы нельзя, отлавливают! Львовские уже на посту ГАИ на Житомирской трассе. Там перестрелка».

Лика Бугаева, музыкант

«Мой дом находится предельно близко к Майдану. Я смотрела, как милиционеры с автоматами наперевес пьют вонючий кофе в киоске у дороги и как продажные титушки ротами шныряют по дворам. В эту ночь я слышала выстрелы. Постоянно доносился вой машин скорой помощи, они носились взад-вперед. Но, выйдя утром на улицу, знаете, что я увидела? Смеющихся девиц с сумочками, бородатых модных парней с кофе навынос, которые так беззаботно улыбались и прогуливались под солнцем. Я на секунду офигела, не поняла, где я. Я побежала к Майдану. Казаки били в барабаны. Люди активно срывали брусчатку и складывали ее горой. Мужчины в пластиковых касках, с деревянными щитами и палками были черными как шахтеры. Лежали накрытые белой простыней тела. Метро закрыто. Мы окружены».

Юля Зиновьева, сотрудница Национального художественного музея Украины

«Очень хотела долбить плитку, но повреждена спина, и могу совсем перестать двигаться, тогда просто всем буду мешать. По дороге домой собираю бутылки, изучаю вкусы, места культурного отдыха граждан. Ночью спать невозможно».

Оксана, студентка Киевского политехнического института

«Все боятся выходить, мы тоже особо никуда не выходили, были в общежитии. Родители, родственники переживали, говорили: «Боже, давай мы приедем за тобой». А там же нельзя въезжать, так они говорят: «Ну так за Киевом подождем, только чтоб дома была, дома спокойнее».

У меня были билеты на 19-е число в Театр имени Леси Украинки, само представление не отменялось, но мы не пошли туда. Люди там, за стеной, умирают, а тут театр, комедия? Ну и плюс страшно, это же центр. И возвращаться домой вечером не хочется. Сейчас творится беспредел, потому что сейчас все безнаказанно. А у соседки были билеты в оперетту — она тоже не ходила».

Андрий Андрушкив, старший специалист по коммуникации ВБО «Всеукраинская сеть ЛЖВ» 

«Я проснулся в 3.00 от приступа головной боли, друзья у телевизора сказали, что на Майдане перемирие. Мы покушали, привели себя в порядок и остались еще отдохнуть. Позвонил мой друг Дима и сказал, что для меня есть самодельный бронежилет из листка жести и поролона — все же лучше, чем ничего. Завозим лекарства в полевой госпиталь, там мне еще дают спазмалгон. Едем патрулировать въезд со стороны Броваров. Там активисты соорудили баррикады из покрышек и заняли пешеходный мост. Не пропускают автобусы с солдатами внутренних войск, «Беркутом» и титушками. На мосту порядка 50 коктейлей. Решаем поехать к ближайшему посту ГАИ, где останавливают автобусы с активистами, и попросить их убраться. Нас было где-то 50 человек, на посту 10 ментов, в том числе и с «калашами». Наш переговорщик пошел и поставил ультиматум: „Еще один остановленный автобус — и мы сожжем тут все к чертям». Милиция пообещала не препятствовать движению автобусов с активистами и машин с покрышками. 

Возвращаемся в город. Ближе к центру постов ГАИ все больше. На прилегающих улицах мусора просто не пускают машины в сторону Майдана. С третьего раза мы подъезжаем к баррикаде у ЦУМа. Рядом останавливается такси, оттуда выходит парень лет двадцати с маленьким рюкзаком. Сразу видно — он тут впервые. Оглядывается на баррикаду и Крещатик в палатках, у него на глазах слезы — и он бежит мимо нас на Майдан. Мы пьем кофе, ребята уезжают, я беру покрышку из багажника машины и несу к Майдану. Встречаю папу, он плачет, обнимает. На Майдане где-то вдвое больше людей, чем в предыдущую ночь. Постоянного боя нет, иногда слышен взрыв гранат. Мы носим какие-то мешки, а потом идем в захваченное здание консерватории. Отец с братом нашли место на втором этаже в фойе концертного зала, где люди спали даже на крышке рояля. Я нашел стул в уголке и там задремал.

Где-то в 6 утра «Беркут» пробовал атаковать в районе стелы. Мы схватились за булыжники и побежали бросать. Через несколько секунд все опять стало тихо».