Back in the USSR?
14.07.2008 15:35 | Инопресса
Назначение Владимира Путина премьер-министром символического "союза" России и Белоруссии стало еще одним признаком сходства между нынешней Россией и самым стабильным и благополучным российским режимом последних 80 лет – Советским Союзом Леонида Брежнева 1970-х. Экономика тогда тоже поддерживалась за счет рекордных по тем временам цен на нефть. И хотя между двумя Россиями есть очевидная разница, если эти тенденции сохранятся, то страна с централизованной экономикой, в которой все больше растут авторитарные тенденции, сможет в скором времени столкнуться с таким же кризисом, как и при Брежневе, который привел к развалу Советского Союза.
Самые тревожные тенденции – это:
- Российское пьянство. В 1970-х жители Советского Союза потребляли по 8 литров алкогольных напитков (крепостью от 40% до 80%) на человека в год – это больше, чем в любой другой стране мира. За период с 1964 по 1980 год средняя продолжительность жизни мужчин сократилась с 67 до 62 лет. Сегодня уровень потребления водки на человека, которая сейчас в четыре раза дешевле по отношению средней зарплате, чем более 30 лет назад, вырос, по данным официальной статистики, до 10 литров (хотя независимые эксперты утверждают, что даже выше). Для сравнения, по последним данным Всемирной организации здравоохранения, в США эта цифра составляет 2,57 литра. Каждый десятый россиянин считается алкоголиком. Средняя продолжительность жизни русских мужчин – меньше 60,6 лет, что на 15 с лишним лет короче, чем в Соединенных Штатах и в Евросоюзе, и ниже, чем в Пакистане и в Бангладеш.
- Нефть в обмен на продовольствие. Весной этого года Путин признал, что 70% продуктов питания, потребляемых в крупнейших городах России, импортируются. Эта проблема также впервые проявилась в 1970-х, когда объем импорта зерновых был так высок, что к концу десятилетия каждый третий батон хлеба изготовлялся из импортной муки. Когда цены на нефть обрушились, России пришлось тратить золотые резервы и искать кредиты – и в конечном итоге остаться без зерна и золота. После денационализации сельскохозяйственных земель в начале 1990-х, продукты питания почти сразу стали доступными – впервые почти за 70 лет их можно было приобрести без часовых очередей и талонов. Россия начала экспорт зерновых. Сельскохозяйственные угодья так и не были приватизированы, и правила долгосрочной аренды устанавливают местные власти.
Не удивительно, что такая неопределенность законов оставляет простор для коррупции и роста цен на производство и препятствует инновациям. Провинциальные губернаторы, которых теперь не выбирают и которые подчиняются только президенту, заставляют успешных предпринимателей и фермеров "делиться" с местными властями. Один из крупнейших промышленников сказал мне, что не менее шести местных ведомств почти каждую неделю проводят "инспекции" его хозяйства по выращиванию картофеля. Государственные сельскохозяйственные субсидии нередко отходят к крупнейшим предпринимателям с политическими связями, и вовсе не обязательно к тем, у кого выше производительность.
Стабильное укрепление рубля, обусловленное большим притоком нефтедолларов, оказывает депрессивное влияние на внутреннюю продовольственную промышленность. Если бы Россия позволила рублю свободно колебаться, хотя бы частично, чтобы обуздать инфляцию, он бы только стал еще более дорогим, поощряя спрос на импортные продукты, которые превосходят российские по качеству и нередко стоят дешевле.
Меры, к которым прибегнул Путин, напоминают брежневские: бросить миллиарды субсидированных кредитов и грантов на решение проблемы вместо того, чтобы усилить права собственности и облегчить правила конкуренции для независимых производителей.
- Однопартийная система. После деморализации и маргинализации оппозиции и фальсификации результатов выборов "Единая Россия" превратилась в "правящую партию" – этот термин применялся к Коммунистической партии Советского Союза. "Теперь мы стали партией, ответственной за правительство, – сказал в этом году одной из российских газет функционер "Единой России", – так как наш лидер (Путин, председатель партии) является председателем правительства". Те, кто справедливо утверждает, что членство в "Единой России" является всего лишь билетом для амбициозных аппаратчиков, который еще нужно прокомпостировать, должны помнить, что в 1970-е тоже было мало идеологического рвения и много цинизма. Отсутствие искренности вызвало соответствующую ответную реакцию общества, и неспособность повернуть вспять тупиковую политику привела к кризису.
- Новая олигархия. Зачастую самые громкие аплодисменты во время шестичасовых речей Брежнева звучали, когда он говорил об "уважении к кадрам". Выступая со своей прощальной речью этой весной, Путин сорвал самые длинные аплодисменты, когда назвал "стабильность" своим величайшим достижением.
Практически все высшие чиновники и советники Путина остались на своих местах, были направлены в Совет Безопасности или стали "полпредами президента" в отдельных регионах страны. Так появилась новая номенклатура, защищенная от критики СМИ, политической конкуренции и уголовных преследований. В советскую эпоху членов этой политической "расы господ" почти никогда не увольняли, их только отправляли с почестями на пенсию или назначали на другую должность. Хотя "Политбюро" и "Центральный комитет" Путина на добрые 20 лет младше брежневских, возможность увольнения тоже не рассматривается.
1970-е годы показали, к чему может привести вера в непогрешимость и всемогущество чиновников, полное игнорирование общественного мнения, застой и эпидемия коррупции. Прежде всего, опыт брежневской России подтверждает ту мысль, что авторитарная "стабилизация" является довольно занятным политическим продуктом. Ее преимущества сначала кажутся очевидными, но ее цена проявляется только постепенно – и может оказаться огромной. В своем движении вперед президент Дмитрий Медведев не должен забывать уроки другого стабильного российского режима.
Леон Арон – директор по изучению России Американского института предпринимательства. Последний его труд – "Революция в России: эссе 1989-2006 годов"
Леон Арон
Washington Post
