Ирина Коровкина. Нашёл своё счастье
В нашем маклерском бюро его прозвали «Сеня, который живет на крыше». Он был невысокого роста, с круглым животиком, в «самом расцвете сил» – лет около сорока, и, действительно, жил на крыше, как Карлсон – герой сказки Астрид Линдгрен. Только пропеллера на спине у него не было, впрочем, как и другого имущества. Все украли в первый день приезда в Израиль в гостинице для репатриантов «Дипломат». После того, как Сеня остался без денег и документов, его достаточно не дипломатично попросили из гостиницы. И Семен оказался «на улице», причем, именно на той улице, где находилось мое маклерское бюро.
– Вы понимаете по-русски? – спросил Сеня, появившись в дверях конторы, – если да, то я могу рассказать вам нечто интересное.
И он принялся красочно описывать свои первые впечатления от «исторической Родины».
Не могу сказать, что его рассказ был оригинальным, подобное мне уже приходилось слышать и не раз. Я привычным жестом открыла тетрадку: «Самое дешевое жилье и сговорчивые хозяева».
Что представляли собой апартаменты, внесенные в этот список, может представить себе только тот, кто имел счастье отдыхать «дикарем» в Крыму в разгар курортного сезона. Не успел Сеня закончить свой монолог, как у меня появился неплохой вариант:
– Будет тебе «крыша над головой», – оборвала я поток его ругательств, – правда и под ногами тоже будет крыша. Но это даже романтично. Когда тебя абсорбируют, расслабься и пытайся получить удовольствие.
Вот так Сеня поселился на крыше. Он пообещал заплатить «маклерские» с первой получки, а я, в свою очередь, поклялась хозяину коттеджа, на крыше которого предстояло жить Сене, что давно знаю этого порядочного человека, и он пунктуально будет платить за съем, вот только найдет работу.
Если вы думаете, что Семен был благодарен мне за эти хлопоты, то вы никогда не работали с олимами (эмигрантами). Не прошло и месяца, как он снова пришел в мой офис и опять стал жаловаться на жизнь.
– Как я могу жить в этой будке, она меньше камеры-одиночки! Ты сама хоть видела, куда людей селишь: топчан, у изголовья за фанерной перегородкой унитаз, над ним душ. Мыться можно только сидя на толчке. Это, конечно, экономит место и время, но я даже женщину не могу привести в эту конуру. Понимаешь? Абориген, что в соседней будке живет, девиц водит. Но я с такими бабами пачкаться не буду. Это ему все равно, обезьяне волосатой.
– Ладно, к делу. Сколько можешь платить в месяц? – спросила я, открыв тетрадь «Просто дешевое жилье».
– Дай подумать. Я сейчас вкалываю на трех работах, днем и ночью. Так что шекелей 900 осилю.
– За такие деньги есть только подвал.
– Нет, так низко я не опущусь, – закричал Семен и хлопнул дверью.
Однако долго злиться он не умел и уже через пару недель пришел похвастаться своей трудовой деятельностью. А хвастаться было чем. В поисках работы Семен проявил недюжинную смекалку и предприимчивость. Вначале он подрядился выгуливать породистого соседского пса. На собачьей площадке завел влиятельные знакомства – подружился с самим Эдуардом, владельцем огромной овчарки и хорошо налаженного бизнеса в сфере сексуальных услуг. Эдуард предложил Сене стать «ночным счетчиком».
– Не пыльная и хорошо оплачиваемая работа, – объяснил Эдуард обалдевшему Семену. – Твоя задача – сидеть ночью в укромном месте недалеко от дома проститутки, адреса я тебе дам, и вести подсчет клиентов. А утром сдавать ведомости мне. В нашем деле главное: учет и контроль.
Сеня с радостью согласился. За первый месяц работы ему удалось отложить 800 шекелей! Заветная мечта – спуститься с крыши на этажи – приближалась. Но Сеня решил еще ускорить процесс и пустить деньги в оборот. В бесплатной русской газетке «Луч солнца» он увидел объявление: «Фирме «Эксклюзив» требуются работники по нанизыванию бисера на нитки. Знание иврита не обязательно». Иврита Сеня не знал, поэтому смело пошел по указанному адресу. На свои 800 шекелей он приобрел ведро «эксклюзивного» бисера и 200 метров «эксклюзивной» лески. Фирма обещала платить 40 шекелей за метр готовой продукции, и Сеня начал неистово нанизывать бисер, подсчитывая в уме выигрыш.
Прошел месяц, и Сеня опять показался на пороге офиса: на лице красовался пластырь, правая рука была перевязала, а левая мертвой хваткой сжимала самодельный тряпичный мешок.
– Я разорен, – трагически произнес Сеня и заплакал.
Рассказ его был полон ужасных подробностей. Началось все со злополучного пса, убежавшего на случку к какой-то суке. Обезумевшая от горя хозяйка бросилась на Семена и прокусила ему руку. Да так, что пришлось накладывать жесткую повязку. Ночное дежурство было тяжелым, рана ныла и дергала, пришлось заполнять ведомость левой рукой. Семен сбился со счета и был уволен с работы. На прощанье Эдуард выбил ему зуб. «Правда, зуб и так уже давно шатался», – признался Сеня. Но самый страшный сюрприз ждал нашего героя в фирме «Эксклюзив», куда он понес сдавать нанизанные бусы. А ждал его там большой замок на двери. Такой фирмы больше не существовало. Сеня бросился в соседний ювелирный магазин, чтобы продать хотя бы бисер, но там его только обсмеяли: «Это же стекляшки. Им красная цена 10 шекелей за килограмм».
– Кругом воры, обманщики, прохиндеи, – кричал Сеня сквозь слезы. – Куда я попал? Это дно! Самое настоящее дно! Как мне подняться?
– Да тебе не подниматься надо, а спускаться с крыши, – моя злая шутка была явно не к месту. Сеня нуждался в помощи, причем, срочной.
– Знаешь что, – предложила я, – покажи-ка бисер, может быть, я подберу что-то к своим нарядам.
Сеня раскрыл мешок, я выбрала три нитки бус и дала ему пятьдесят шекелей, все, что в этот момент было в кошельке.
– Очень стильно. И нанизано со вкусом, – ободрила я рукодельника. – Давай я поговорю с подругами, и мы устроим распродажу!
– Уж не знаю, как и благодарить тебя, – растрогался Семен, бережно опуская купюру в кошелек. – Пойду, промочу горло пивком, сниму стресс, а после выходных заскочу к тебе с товаром!
Но после выходных пришел не Сеня, а хозяин дома.
– Подбери-ка мне, дочка, двух жильцов в мою мансарду. Да поприличней, – сказал он.
– А где же Сеня и этот, ну как его ... местный, – я постеснялась повторить определения Семена: «абориген и обезьяна».
– Оба получили государственное жилье, – сквозь зубы процедил владелец мансарды.
– Ух, ты!!! – только и смогла воскликнуть я.
– Рано радуешься, дочка, – один на кладбище, второй в тюрьме.
– !!?
– Этот, как ты выразилась «местный», дрянь был, а не человек. Хоть так о покойном грешно говорить. Наркотой баловался, подворовывал. А Сеня все с мешком своим ходил под мышкой, ни на минуту с ним не расставался. Ну, сосед и решил, что у него там деньги, или героин, или еще что ценное. Подкараулил, когда Сеня принимал душ, палкой через форточку вытащил мешок и бежать. Но Сеня все видел: фанерная перегородка в душевой только до пояса, сидишь на унитазе, моешься, а вся комната как на ладони. Сеня выскочил весь в мыле и за ним. Ударил рукой, а там жесткая повязка, твердая как камень. Вор равновесие потерял, так с мешком в обнимку с крыши и свалился. Вот так, дочка. А Сеню жалко, он сам и полицию вызвал, и сознался, и раскаялся... Может, срок скостят. Но что интересно: когда мешок этот следователь открыл, знаешь, что там было? Разноцветные бусы и больше ничего! Понимаешь о чем я? А так с виду нормальный мужик...
***
Шли годы. Поток репатриантов из полноводной реки превратился в пересыхающий ручеек, в гостинице «Дипломат» снова поселили туристов, а в нашем маклерском бюро вместо тетрадей появился компьютер. Да и бусы, купленные у Сени, износились и порвались. Только я по-прежнему бегала по улицам нашего города в поисках новых жильцов, квартир и сделок.
Как-то зимним дождливым днем пробегала я мимо дверей гостиницы «Дипломат». Порывы ветра уже давно сломали мой дешевый зонтик, и струи дождя с силой били по лицу и куртке. «Какой напор, – отметила я про себя, – как будто стоишь под душем в доме с хорошей сантехникой, именно с хорошей, а не с такой, которая висела над унитазом в будке Сени».
Бедный Сеня, бедная-бедная я, такая мокрая, продрогшая, несчастная. Слеза скатилась по моему и без того мокрому лицу, и я решила зайти в гостиницу, погреться в холле и даже позволить себе чашку горячего чая в гостиничном баре.
Солидный мужчина, стоящий за стойкой бара, показался мне знакомым. Я пригляделась.
– Сеня? Тебя уже... – я вовремя осеклась, чтоб не сказать бестактность.
– А, маклерша, – узнал меня Семен, – как видишь, на свободе. Уже полгода как вышел из тюрьмы. Да ты совсем промокла, дрожишь, как мышь. Давай налью тебе коньячку. Да не смущайся так. Я угощаю. Давай за мое освобождение, за крышу, за будку!
Мы выпили. Зазвонил телефон, Сеня бегло с кем-то поговорил на иврите, потом снова обратился ко мне.
– Не знаю, что стало бы со мной, не попади я тогда в тюрьму. Наверное, уже сдох бы как собака в своей будке, никому не нужный, одинокий, больной. А в тюрьме сразу такое внимание: поддержка соцработника, тренинги с психологом, индивидуальные занятия ивритом... Зубы вставил, – он продемонстрировал белоснежную улыбку. Сокамерник посоветовал: «Намекни, что наркотиками балуешься, дадут профессиональные курсы от благотворительной ассоциации «Новый путь». И что ты думаешь? Дали на выбор 20 вариантов, только учись. Я взял – «Бармен и сомелье», и не жалею. Представь, женился. Чудная женщина, скромная, душевная, красивая – волонтер из группы «Поддержка оступившимся». Но главное, какие люди со мной сидели! Сливки общества! Бензиновый король – владелец бензоколонок, крупный строительный подрядчик, даже бывший член кнессета! Имен, разумеется, не называю. И все как один обещали: «Выйдешь, у меня работать будешь. И оклад хороший дам, и льготы, и машину». Мы же теперь роднее братьев. И слово свое сдержали. Работаю, как видишь, устроен, доволен. А ты-то как, все бегаешь с тетрадками «Самое дешевое жилье» и «Просто дешевое»?
Коньяк ударил мне в голову.
– Все, надоело прозябать, – я схватила фужер и замахнулась в стеклянную витрину бара.
– Ты что! – Семен вовремя перехватил мою руку, – тут мелкого хулиганства маловато будет. Чтоб так устроиться, деточка, как минимум убить надо ...
http://www.andersval.nl/index.php?option=com_content&task=view&id=5389&Itemid=190
