Я работаю в каком-то суперсекретном исследовательском центре. Мы ведем разработку не менее суперсекретного оружия. Мы – это довольно симпатичный главный гений, я, эдакий организатор-координатор, и еще куча народу, которому досталась роль массовки.

В одной из лабораторий стоит очень красивая мощная установка с диким количеством кнопочек-рычажков и прочей фигни. Если правильно все запрограммировать, то можно – эгей! – уничтожить планету. Доступ к этой установке имеют немногие. Несложно догадаться, что в число «немногих» входят главный гений и я. Еще легче догадаться, то система защиты у этой установки замороченная. То есть если пройти в лабораторию было еще возможно, то подойти близко к установке и тем более потянуть свои ручонки к кнопочкам-рычажкам возможным уже не представлялось. Систему защиты создавал главный гений и не сказал мне, как все действует. А зря. Чуть позже я малость удивилась.

Итак, к нам пришли плохие люди, назовем их незамысловато – враги. Враги вероломно ворвались на территорию центра, начали хаотично передвигаться, забегать в лаборатории, наводить шухер и стрелять людей почем зря. В экстремальных ситуациях у меня выключается чувство страха и совершенно отсутствует паника. Не, страх-то есть, но он как бы теоретический, любые эмоции отсутствуют как таковые. В общем, с абсолютным пониманием плачевности ситуации и ровным по этому поводу настроением я пробираюсь к установке. Я-то не знаю степень защиты, может, главный гений накосячил, и враги уже давно все взломали. Сейчас они потыкают своими вражескими пальцАми в кнопочки, подергают рычажки и – эгей! – нет больше планеты.

Я забегаю в лабораторию и останавливаюсь в дверях. Враги уже протянули свои руки к установке, но как раз сработала система защиты. Я смотрела, как враги быстренько (буквально за пару секунд) плавятся. На самом деле это сложно объяснить… Сначала плавится кожа, потом мясо, кости, как выяснилось, плавятся хуже всего. Главный гений оказался охренеть каким гением, но действительно накосячил: враги расплавились не особо качественно – помимо склизких луж остались нерасплавленные кусочки. К тому же я прекрасно запомнила искаженное милисекундной болью вражеское… пусть это будет лицо. Так-то это были его остатки. Я никогда не видела столько ужаса в глазах.

Я оглядываю лабораторию. В углу кто-то забился из наших, я уже не помню кто. Вытаскиваю испуганного «кого-то» из угла, беру чуть ли не в охапку и тащу к выходу со словами «Под ноги не смотри», а про себя додумываю: «А то испугаешься еще больше, поскользнешься, извозишься весь, еще и меня за собой потянешь, а у меня джинсы новые».

Мы выбежали, все ок. Только в голове появилось знание, что нас собираются взрывать. И, к тому же, надо срочно найти главного гения.

В темпе вальса ищу. Нахожу на одном из огромных лестничных пролетов. Он там сидит весь такой задумчивый, и я понимаю, что он никуда не уйдет из своего центра. И переубеждать его бесполезно. Я молча смотрю на него, он печально улыбается. Почему-то я реагирую спокойно, хотя подобной ситуации врагу не пожелаешь. Он говорит что-то типа «Уходи скорее», а я думаю: «Сказать «я тебя люблю или любила»? Он же вроде как умрет скоро, можно и в прошедшем времени сказать». Уже проснувшись, подумала: «Ну не дура?». Говорю: «Я тебя любила». Он: «Я знаю».

«Я знаю»?! Да он сейчас погибнет, и это все, что он может сказать мне на прощание?! Меня это так разозлило, что я, наконец, сдвинулась с места. Он улыбался мне, а я злилась и бежала прочь. Сейчас-то очевидно, что это был чуть ли не единственно верный ответ.

Остальную часть сна, пока не пукнул будильник (я не шучу, он реально издает такой звук), я искала, где бы скрыться. В какой-то гостинице бегала по лестницам туда-сюда, искала что-то – 9 этажей, а лифт не работает. Ездила в электричках, еще где-то пропадала. И думала о том, какая приятная у главного гения улыбка.

Такая вот история.