В колонках играет - Жизнь не сахар, а смерть нам не чай

Роза Парацельса
В лаборатории, расположенной в двух подвальных комнатах,
Парацельс молил своего Бога, Бога вообще, Бога все равно
какого, чтобы тот послал ему ученика. Смеркалось. Тусклый огонь
камина отбрасывал смутные тени. Сил, чтобы подняться и зажечь
железный светильник, не было. Парацельса сморила усталость, и
он забыл о своей мольбе. Ночь уже стерла очертания запыленных
колб и сосуда для перегонки, когда в дверь постучали.
Полусонный хозяин встал, поднялся по высокой винтовой лестнице
и отворил одну из створок. В дом вошел незнакомец. Он тоже был
очень усталым. Парацельс указал ему на скамью; вошедший сел и
стал ждать. Некоторое время они молчали.
Первым заговорил учитель.
-- Мне знаком и восточный, и западный тип лица, -- не без
гордости сказал он. -- Но твой мне неизвестен. Кто ты и чего
ждешь от меня?
-- Мое имя не имеет значения, -- ответил вошедший. -- Три
дня и три ночи я был в пути, прежде чем достиг твоего дома. Я
хочу быть твоим учеником. Я взял с собой все, что у меня есть.
Он снял торбу и вытряхнул ее над столом. Монеты были
золотые, и их было очень много. Он сделал это правой рукой.
Парацельс отошел, чтобы зажечь светильник. Вернувшись, он
увидел, что в левой руке вошедшего была роза. Роза его
взволновала.
Он сел поудобнее, скрестил кончики пальцев и произнес:
-- Ты надеешься, что я могу создать камень, способный
превращать в золото все природные элементы, и предлагаешь мне
золото. Но я ищу не золото, и если тебя интересует золото, ты
никогда не будешь моим учеником.
-- Золото меня не интересует, -- ответил вошедший. -- Эти
монеты -- всего лишь доказательство моей готовности работать. Я
хочу, чтобы ты обучил меня Науке. Я хочу рядом с тобой пройти
путь, ведущий к Камню.
Парацельс медленно промолвил:
-- Путь -- это и есть Камень. Место, откуда идешь, -- это
и есть Камень. Если ты не понимаешь этих слов, то ты ничего
пока не понимаешь. Каждый шаг является целью.
Вошедший смотрел на него с недоверием. Он отчетливо
произнес:
-- Значит, цель все-таки есть?
Парацельс засмеялся.
-- Мои хулители, столь же многочисленные, сколь и
недалекие, уверяют, что нет, и называют меня лжецом. У меня на
этот счет иное мнение, однако допускаю, что я и в самом деле
обольщаю себя иллюзиями. Мне известно лишь, что есть Дорога.
Наступила тишина, затем вошедший сказал:
-- Я готов пройти ее вместе с тобой; если понадобится --
положить на это годы. Позволь мне одолеть пустыню. Позволь мне
хотя бы издали увидеть обетованную землю, если даже мне не
суждено на нее ступить. Но прежде чем отправиться в путь, дай
мне одно доказательство своего мастерства.
-- Когда? -- с тревогой произнес Парацельс.
-- Немедленно, -- с неожиданной решимостью ответил ученик.
Вначале они говорили на латыни, теперь по-немецки.
Юноша поднял перед собой розу.
-- Говорят, что ты можешь, вооружившись своей наукой,
сжечь розу и затем возродить ее из пепла. Позволь мне быть
свидетелем этого чуда. Вот о чем я тебя прошу, и я отдам тебе
мою жизнь без остатка.
-- Ты слишком доверчив, -- сказал учитель. -- Я не
нуждаюсь в доверчивости. Мне нужна вера.
Вошедший стоял на своем.
-- Именно потому, что я недоверчив, я и хочу увидеть
воочию исчезновение и возвращение розы к жизни.
Парацельс взял ее и, разговаривая, играл ею.
-- Ты доверчив, -- повторил он. -- Ты утверждаешь, что я
могу уничтожить ее?
-- Каждый может ее уничтожить, -- сказал ученик.
-- Ты заблуждаешься. Неужели ты думаешь, что возможен
возврат к небытию? Неужели ты думаешь, что Адам в Раю мог
уничтожить хотя бы один цветок, хотя бы одну былинку?
-- Мы не в Раю, -- настойчиво повторил юноша, -- здесь,
под луной, все смертно.
Парацельс встал.
-- А где же мы тогда? Неужели ты думаешь, что Всевышний
мог создать что-то, помимо Рая? Понимаешь ли ты, что
Грехопадение -- это неспособность осознать, что мы в Раю?
-- Роза может сгореть, -- упорствовал ученик.
-- Однако в камине останется огонь, -- сказал Парацельс.
-- Стоит тебе бросить эту розу в пламя, как ты убедишься,
что она исчезнет, а пепел будет настоящим.
-- Я повторяю, что роза бессмертна и что только облик ее
меняется. Одного моего слова хватило бы чтобы ты ее вновь
увидел.
-- Одного слова? -- с недоверием сказал ученик. -- Сосуд
для перегонки стоит без дела, а колбы покрыты слоем пыли. Как
же ты вернул бы ее к жизни?
Парацельс взглянул на него с сожалением.
-- Сосуд для перегонки стоит без дела, -- повторил он, --
и колбы покрыты слоем пыли. Чем я только не пользовался на моем
долгом веку; сейчас я обхожусь без них.
-- Чем же ты пользуешься сейчас? -- с напускным смирением
спросил вошедший.
-- Тем же, чем пользовался Всевышний, создавший небеса, и
землю, и невидимый Рай, в котором мы обитаем и который сокрыт
от нас первородным грехом. Я имею в виду Слово, познать которое
помогает нам Каббала.
Ученик сказал с полным безразличием:
-- Я прошу, чтобы ты продемонстрировал мне исчезновение и
появление розы. К чему ты при этом прибегнешь -- к сосуду для
перегонки или к Слову, -- для меня не имеет значения.
Парацельс задумался. Затем он сказал:
-- Если бы я это сделал, ты мог бы сказать, что все
увиденное -- всего лишь обман зрения. Чудо не принесет тебе
искомой веры. Поэтому положи розу.
Юноша смотрел на него с недоверием. Тогда учитель, повысив
голос, сказал:
-- А кто дал тебе право входить в дом учителя и требовать
чуда? Чем ты заслужил подобную милость?
Вошедший, охваченный волнением, произнес:
-- Я сознаю свое нынешнее ничтожество. Я заклинаю тебя во
имя долгих лет моего будущего послушничества у тебя позволить
мне лицезреть пепел, а затем розу. Я ни о чем больше не попрошу
тебя. Увиденное собственными глазами и будет для меня
доказательством.
Резким движением он схватил алую розу, оставленную
Парацельсом на пюпитре, и швырнул ее в огонь. Цвет истаял и
осталась горсточка пепла. Некоторое время он ждал слов и чуда.
Парацельс был невозмутим. Он сказал с неожиданной
прямотой:
-- Все врачи и аптекари Базеля считают меня шарлатаном.
Как видно, они правы. Вот пепел, который был розой и который ею
больше не будет.
Юноше стало стыдно. Парацельс был лгуном или же
фантазером, а он, ворвавшись к нему, требовал, чтобы тот
признал бессилие всей своей колдовской науки.
Он преклонил колени и сказал:
-- Я совершил проступок. Мне не хватило веры, без которой
для Господа нет благочестия. Так пусть же глаза мои видят
пепел. Я вернусь, когда дух мой окрепнет, стану твоим учеником,
и в конце пути я увижу розу.
Он говорил с неподдельным чувством, однако это чувство
было вызвано состраданием к старому учителю, столь почитаемому,
столь пострадавшему, столь необыкновенному и поэтому-то столь
ничтожному. Как смеет он, Иоганн Гризебах, срывать своей
нечестивой рукой маску, которая прикрывает пустоту?
Оставленные золотые монеты были бы милостыней. Уходя, он
взял их. Парацельс проводил его до лестницы и сказал ему, что в
этом доме он всегда будет желанным гостем. Оба прекрасно
понимали, что встретиться им больше не придется.
Парацельс остался один. Прежде чем погасить светильник и
удобно расположиться в кресле, он встряхнул щепотку пепла в
горсти, тихо произнеся Слово. И возникла роза.