Дональд Бартельм. Пианистка



---------------------------------------------------------------
Donald Barthelme
Перевел Алексей Михайлов
OCR: Alexandr V. Rudenko 01.07.2001
---------------------------------------------------------------

Из книги "Возвращайтесь, доктор Калигари" (1964)

Пятилетняя Присцилла Хесс у него за окном, квадратная и приземистая,
словно почтовый ящик (красный свитер, мешковатые вельветовые штанишки),
оглядывалась с видом мученика: кто бы вытер ей переполненный нос. Точно
бабочка, запертая в тот самый почтовый ящик. Удастся ли ей вылететь на волю?
Или свойства ящика прилипли к ней навечно - как родители, как имя? Лучистая
синева небес. Зеленое филе из соплей втянулось в жирную Прис¬циллу Хесс, и
он обернулся поздороваться с женой, которая на четверень¬ках вползла в
дверной проем.
- Ну, - сказал он, - и что теперь?
- Я отвратительна, - сказала та, устраивая свою задницу на ляжках. -
Наши дети отвратительны.
- Глупости, - быстро ответил Брайан. - Они чудесны. Чудесны и
пре¬лестны. Это у других дети отвратительны, а наши - нет. Поднимайся и
да¬вай-ка в коптильню. Ты ведь собиралась подлечить окорок.
- Окорок скончался, - сказала она. - Я не смогла его спасти.
Испробо¬вала буквально все. Ты меня больше не любишь. Пенициллин был ни к
черту. И я отвратительна, и дети. Он просил попрощаться с тобой.
- Он?
- Окорок. У нас есть ребенок по имени Амброзий или Амброзия? Какое-то
Амброзие слало нам телеграммы. Сколько их теперь? Четыре? Пять? Оно, по
твоему, гетеросексуально? - Она состроила гримаску и запустила руку себе в
волосья цвета артишоков. - Дом ржавеет. На кой тебе был нужен металли¬ческий
дом? С какой стати я думала, что мне понравится в Коннектикуте? Не пойму.
- Воспрянь, - мягко проговорил он. - Воспрянь, любовь моя. Встань и
запой. Спой "Персифаля".
- Хочу "Триумф", - раздалось с пола. - ТР-4. У всех в Стэмфорде, у всех
до единого есть такие, кроме меня. Если бы ты только его мне дал. Я бы
засунула туда наших отвратительных детей и уехала. В Велфлит. Я бы избавила
твою жизнь от мерзости.
- Зеленый?
- Красный, - угрожающе произнесла она. - Красный, с красными кожаными
сиденьями.
- Ты разве не собиралась поскоблить краску? - спросил он. - Я ведь
купил нам электронно-вычислительную систему. "Ай-Би-Эм".
- Я хочу в Велфлит. Я хочу поговорить с Эдмундом Вилсоном и покатать
его на моем красном ТР-4. А дети могут копать моллюсков. Нам найдется о чем
поговорить, Кролику и мне.
- Почему ты не выкинешь эти накладные плечи? - добродушно спросил
Брайан. - Какая незадача с окороком.
- Я любила этот окорок, - яростно выкрикнула она. - Когда ты поскакал
на своем чалом "Вольво" в Техасский Университет, я думала, ты хоть кем-то
станешь. Я отдала тебе руку. Ты надел на нее кольца. Кольца, ко¬торые
достались мне от матери. Я думала ты станешь приличным человеком, как
Кролик.
Он повернулся к ней широкой мужественной спиной.
- Все трепещет, - сказал он. - Ты не хочешь сыграть на пианино?
- Ты всегда боялся моего пианино. Мои четверо или пятеро деток боятся
пианино. Это ты повлиял на них. Жираф в огне, но я думаю, тебе плевать.
- Что же мы будем есть, - спросил он, - раз окорока нет?
- Сопли - в морозилке, - бесстрастно произнесла она.
- Дождит. - Он огляделся. - Дождь или еще чего.
- Когда ты закончил Уортонскую Бизнес-Школу, - сказала она. - Я
поду¬мала: наконец-то! Я подумала: теперь можем поехать в Стэмфорд и жить
среди интересных соседей. Но они совсем не интересны. Жираф интересен, но он
так много спит. Почтовый ящик намного интереснее. Мужчина не отк¬рыл его
сегодня в пятнадцать часов тридцать одну минуту. Он опоздал на пять минут.
Правительство снова соврало.
Брайан нетерпеливо включил свет. Вспышка элекричества высветила ее
крохотное запрокинутое лицо. Глаза - как снежные горошины, подумал он. Тамар
танцует. Мое имя в словаре - в самом конце. Закон палки о двух концах.
Фортепианные приработки, возможно. Болезненные покалывания про¬неслись
сквозь западный мир. Кориолан.
- Господи, - произнесла она с пола. - Посмотри на мои колени.
Брайан посмотрел. Ее колени зарделись.
- Бесчувственные, бесчувственные, бесчувственные, - сказала она. - Я
конопатила ящик с лекарствами. Чего ради? Не знаю. Ты должен давать мне
больше денег. Бен истекает кровью. Бесси хочет стать эсэсовкой. Она чи¬тает
"Взлет и падение". Она сравнивает себя с Гиммлером. Ее ведь так зо¬вут?
Бесси?
- Да. Бесси.
- А другого как? Блондина?
- Билли. В честь твоего отца. Твоего папаши.
- Ты должен купить мне отбойный молоток. Чистить детям зубы. Как эта
болезнь называется? У них у всех будет эта дрянь, у всех до единого, ес¬ли
ты не купишь мне отбойный молоток.
- И компрессор, - сказал Брайан. - И пластинку Пайнтопа Смита. Я
пом¬ню.
Она откинулась на спину. Накладные плечи громыхнули о тераццо. Ее
но¬мер, 17, был крупно выведен на груди. Глаза крепко-накрепко зажмурены.
- У Олтмена распродажа, - сказала она. - Может, схожу.
- Послушай, - сказал он. - Поднимайся. Пойдем в виноградник. Я выкачу
туда пианино. Ты отскоблила слишком много краски.
- Ты ни за что не дотронешься до пианино, - сказала она. - Пройди хоть
миллион лет.
- Ды действительно думаешь, что я его боюсь?
- Пройди хоть миллион лет, - повторила она. - Ты туфта.
- Все в порядке, - прошептал Брайан. - Все правильно.
Он широкими шагами приблизился к пианино и хорошенько ухватился за
черную полировку. Он поволок инструмент по комнате, и, после легкого
ко¬лебания, пианино нанесло свой смертельный удар.